Вересковый мёд (гет)

— Вы звали меня, мой лорд?

— Да. — Волдеморт возвращается взглядом к потрескавшемуся пергаменту, но не к тексту, написанному на нем. Озадачивает странное ощущение, всколыхнувшееся в душе при появлении Беллатрикс. Откровенность, с которой она выказывала свое восхищение и преданность, ему и раньше часто не нравилась: ходила по грани, за которой начиналась дерзость. Но Белла испытывала его терпение не специально. Эмоциональная сверх всякой меры, она просто не видела берегов. И он одергивал ее насмешками и замечаниями. Иногда это давалось легко, временами — приходилось сдерживать раздражение. Но сейчас он ловит себя на мысли о том, что великолепная в красоте и силе дикая кошка не должна с такой радостью носить ошейник... — Моя почта. Все сделано, как я говорил?

— Да, мой лорд. Все перенесено без применения магии и сложено в отдельной комнате в изолированной части дома.

Слова оседают в его сознании сухими фактами. Он их примет к сведению, как только выпутается из паутины необъяснимого недовольства. С каких пор его не устраивает безусловная преданность собственных сторонников?

В слишком беззаветном служении человек утрачивает часть самого себя? Не факт: возможно, наоборот обретает, не будучи самодостаточным изначально.

Буквы греческого алфавита превращаются в бессмысленные закорючки, несмотря на знание языка. А если бы с тем выражением, которое он неизменно читает во взгляде верной сподвижницы, на него посмотрели другие глаза — цвета болотной заводи в жаркий июньский полдень? Неужели бы развеялось их колдовское очарование? Невольная мысль. И несвоевременная. Сейчас ему нужно сосредоточиться на другом.

— Что ты знаешь про обоняние домовых эльфов? Оно острее, чем у волшебников, верно? — Свиток, не рассыпавшийся в руках только благодаря чарам архивного стазиса, он откладывает в сторону.

Белла теряется:

— Кажется, да... Простите, я как-то не интересовалась этим вопросом и потому не уверена. Но я могу узнать!

— Вот и я не интересовался... Позови кого-нибудь из них, потолковее: надо кое-что проверить.

Лопоухое создание появляется по слову миссис Лестрейндж практически мгновенно. Смиренно кланяясь, оно скрипучим голосом сообщает, что хозяйка звала Тирли.

Не в первый раз в странных, очевидно бессмысленных репликах домовиков Волдеморту чудится лишь слегка завуалированное ехидство. Однако разум этих с виду наивных существ имеет такую защиту, что при всём врождённом таланте и богатом опыте он не в состоянии через неё пробиться. Если они и прячут фигу в воображаемом кармане, за руку их на том не поймать.

— Понюхай это, — протягивает он эльфу умещающийся на ладони прямоугольный предмет, завернутый в пропитанную парафином бумагу. Много лет назад будущий Темный лорд не пожалел времени и выяснил секрет маггловских бомб, превращавших крепкие строения в груды камня и арматуры. Потому что врага нужно знать в лицо. — Что скажешь?

— Это жутко воняет, — домовик страдальчески морщится и топорщит ноздри. — Можно Тирли перестанет это нюхать?

— Значит, запах сильный? Если такое вещество лежит в закрытой коробке, сможешь определить, не открывая и не пользуясь магией?

— Конечно, главный над хозяевами, Тирли сумеет, — с пафосной обреченностью понуривается эльф. Даже странно, что никто не додумался привлекать их к театральным постановкам. Хотя не факт, возможно, и привлекли: Волдеморт не сказать чтобы регулярно интересовался театром.

— Тогда отправляйся туда, где сложена моя почта, и обнюхай все. Но помни: никакой магии. Если понадобится что-то поднять или передвинуть, делай это руками. Найдешь что-нибудь, что пахнет так же, — он забирает предмет из узловатых пальцев и слегка им потрясает перед огромным бугристым носом, — немедленно сообщи мне. — Эльф кивает и беззвучно исчезает из комнаты. А Волдеморт поворачивается к Белле: — Знаешь, что это?

— Нет, мой лорд. Мыло?

— Тротил. Им магглы взрывают свои дома, мосты и друг друга.

— Магглы хотят убить вас? — Белла яростно сверкает глазами. Истинная валькирия. Вот на такую ему смотреть приятнее. — Они как-то прознали о нашем мире?

— Нет, Белла, это не магглы. Это кое-кто из волшебников хотел расправиться со мной с помощью маггловского оружия. Рассчитывая на то, что я не догадаюсь и не смогу защититься.

— Ублюдки! — с чувством выплевывает Белла. — И кто же это, мой лорд? Дамблдор?!

— Нет. Его люди. А сам он, насколько мне известно, даже не в курсе.

— Как же не в курсе?! — черные брови воительницы сходятся к переносице, но тут же она осекается, будто ухватившись за новую мысль. — Хотя... возможно... Да, вряд ли он способен на такую глупость! Покушаться на волшебника, используя жалкие уловки магглов...

— Не такая уж это и глупость, — усмехается Волдеморт, — плоть волшебника практически не отличима от маггловской, и осколки металла точно так же прошивают ее насквозь. Поэтому, если рядом взрывается такое "мыло", особенно замурованное в железном корпусе, единственный шанс на спасение — бронечары.

— Протего? — Белла бледнеет, но в ее эмоциональной ауре ни тени страха, только возмущение и ярость.

— Да, но не обычное. Протего Механика... А еще лучше Скутум⁽¹⁾. Скутум Тоталус. Антонин не показывал его на тренировках?

— Нет.

— Это упущение. Так ему и передай. Пусть включит механические бронечары в обязательные упражнения, причем на скорость... — Волдеморт задумывается. Если взрыв произойдет в непосредственной близости, то с защитными чарами никак не успеть. Значит, надо подумать над диагностическими, чтобы в случае чего обнаружить заранее. Но это позже, а сейчас он замечает выжидающий взгляд Беллы и осознает, что только что произнесенные ею слова были вопросом. Еще секунда уходит на то, чтобы восстановить суть. — Увы, вынужден тебя огорчить. У магглов есть бомбы, с которыми по разрушительной мощи не сравнится никакая Бомбарда, а их преимущество перед Авадой — в массовости воздействия. Но у меня есть для тебя и хорошая новость: практически от любого их оружия мы гипотетически способны себя защитить. Причем, в отличие от самих магглов, нам для этого не нужно бежать в укрытие. Однако сложность состоит в том, чтобы успеть среагировать, а для этого об угрозе необходимо узнать заранее. — "И это лишний раз доказывает, что идиотский Статут был чьей-то крайне плохой идеей..."

Белла снова обескуражена, и следующий вопрос уже светится в карих глазах, но тут появляется их ищейка.

— Тирли нашел коробку.

* * *

После проверки длинным носом домового эльфа вся почта Темного лорда перемещается в его кабинет, кроме коробки с бомбой, которая остается в импровизированном хранилище. Технически ничто не мешает вынести ее во двор и утилизировать с безопасного расстояния, но изначально в ней высылалась книга — неизвестная в мире магглов рукопись Парменида о магии пространства, времени и судьбы. Сохранились ли ее копии, неизвестно. Потомки знаменитого мага древности запросили за семейную реликвию высокую цену, и Волдеморт заплатил, поскольку рассчитывал найти в древнем тексте разгадку своих странных, навязчивых сновидений или хотя бы намек. И бездарно уничтожить книгу он просто не может. Это стало бы не только непростительным вандализмом, но и личным фиаско. Если же злоумышленники, закладывая взрывчатку, изъяли книгу, он заставит их вернуть украденное. И нет, нарушением обещания, которое он дал Лили, это не будет...

— Позвольте спросить, мой лорд? — Белла следует за ним тенью.

— О чем? — очнувшись, он нахмуривается, но скорее сосредоточенно, чем гневно.

— Как вы узнали, что в одной из посылок лежит эта маггловская дрянь?

— Меня... предупредили, — взвешивая слова, отвечает он. — Ты же не собираешься спрашивать, кто мой осведомитель?

Конечно, она собиралась, но предупреждение считывает мгновенно и трясет головой.

— Вот и хорошо, — он благосклонно кивает, — а теперь оставь меня. Мне нужно работать.

— Да, мой господин, как скажете.

За Беллой закрывается дверь, и эфемерный след сожаления, вновь разбуженного ее чрезмерной самоуничижительной покорностью, стирается воспоминанием о недавних событиях в доме Макнейра. Знать о Лили Пожирателям пока не время, а значит, нужно было позаботиться о том, чтобы ни Уолден, ни его помощник из молодого состава не смогли вспомнить ее лица и имени. Однако разговор пошел не по плану.

Да, молодым составом придется заняться лично. Может быть, даже избавиться от некоторых, подобных этому... Скэбби. Подонок получил свое и наскулился вдоволь, пока ползал по полу, размазывая собственные слезы и сопли. А ведь Волдеморт всего лишь окружил его разум видением — правда, весьма качественным, правдоподобным видением — в котором продемонстрировал, что случится с тем, кто позволит хоть раз нечто подобное утреннему бесчинству. Грязное животное.

Волдеморт до скрипа сжимает зубы и испепеляет ворох пергаментов с черновыми формулами и расчетами. Если такое поведение считается нормой в рядах Пожирателей, то неудивительно, почему все сложнее находить союзников. Он и сам никогда не поддержал бы организацию, в которой состоят любители пошло домогаться женщин. И, конечно, в его планы никогда не входило такую возглавить.

И ведь Лили еще сразу же объявила, что пришла лично к Темному лорду. Но мерзавца даже это не остановило. И неизвестно, чем бы все закончилось, поведи она себя менее решительно и разумно. В памяти всплывает сцена с молниеносным Ступефаем от разъяренной зеленоглазой фурии, и злость уступает место глубокому удовлетворению. Оно даже трогает губы улыбкой, но длится всего мгновение. Лили, можно сказать, спасла сучонка тем заклинанием. Сумей он коснуться ее хоть пальцем, и до вечера точно бы не дожил. В урну отправляется еще одна горстка пепла.

Уолден, правда, едва не божился, что ничего "сурьезного" никогда бы не допустил, а лезть в более глубокие слои памяти обделавшегося молодчика Волдеморт не стал. Мерзко. Дел без того хватает. Да и чести с того довольно. Проверку можно возложить и на Антонина с Краучем. Первый будет для устрашения, а второй прилично владеет легилименцией. И проверять будут не одного, а всех новобранцев... Но Барти в одиночку с таким объемом не справится, придется подключать Беллу. Только вначале надо решить, что делать, если факты насилия будут выявлены. В расход провинившихся или ограничиться чувствительным внушением на сей раз, но объявить, что впредь наказанием будет смерть?.. Наверное, второй вариант предпочтительнее. Или первый. Еще специфику случаев, пожалуй, стоит учитывать. И их количество.

"Черт! — Голова кругом. — И куда, спрашивается, смотрел Долохов?!" — Самого наградить Круциатусом за такую работу с кадрами!.. Впрочем, этот случай еще может оказаться исключением, а не правилом. Горячность же — плохой советчик. Когда проблемы идут валом, худшее, что можно сделать — это метаться от одной к другой. Разумнее решать их поочередно. И следующая в перечне уже у двери.

— Мой лорд! — Проблема не в Белле, а в тех, о ком она спешит доложить. — Пришли Регулус и Вальбурга Блэк. Тетя спрашивает, могут ли они войти к вам вдвоем.

— Пусть заходят, — холодно отвечает он и откидывается на спинку кресла. Под пристальным взглядом Темного лорда многие горбятся и мнутся на одном месте, боясь без разрешения двинуться дальше. Но только не Вальбурга. Даже сейчас. Затянутая в глухое черное платье, она гордо вскидывает голову и стремительно пересекает комнату с закостенело прямой спиной. Последнее с юных лет служит главным признаком ее нервного напряжения. Сын старается не посрамить мать. Он не сутулится, но поднять взгляд решается только в конце пути. Однако, что таится за этим взглядом, Волдеморту еще предстоит понять.

— Здравствуй... Том, — переступать через фамильную гордость и называть его лордом Вальбурга не стала, но колебания были. И он не скрывает жесткой усмешки. Тем временем, сжимая холеными тонкими пальцами ридикюль, степенная аристократка склоняет голову. — Благодарю, что разрешил мне присутствовать при вашем разговоре.

Им обоим известно, что надави он сейчас, и обстоятельства вынудили бы ее уступить и в имени. Однако ему выгоднее пощадить остатки блэковского самолюбия. И это они тоже понимают одинаково хорошо. "Я знаю, что ты видишь меня насквозь, потому что и я тебя вижу," — курса, наверное, с четвертого и до окончания школы это было их излюбленной негласной игрой. Впрочем, истинных тайн друг друга они не знали ни тогда, ни теперь.

— Здравствуй, Вэл. Присядь, — взмахом руки он подает ей кресло и только потом поворачивает голову, чтобы внимательно осмотреть изменника. Заботы матери не прошли даром — на живой труп он уже не похож. — Ты тоже можешь сесть.

Заметно подрагивающей рукой Регулус отодвигает стул и напряженно садится. Отросшие волосы наполовину скрывают лицо. Очевидно, ему неловко и стыдно, только вот от чего?

— Итак, Регулус, — негромко говорит Волдеморт, — ты поклялся мне в верности. Но не прошло с того дня и года — ты меня предал.

Мальчишка скованно приподнимает плечи.

— Я готов понести любое наказание, но прежде, если возможно, — проговаривает он с трудом, — хотел бы искупить вину. — Обычно об искуплении умоляют с гораздо большим энтузиазмом.

— Прежде, — отзеркаливает Волдеморт, — я хотел бы узнать о твоих мотивах.

Под складками широкой мантии судорожно вздымается тощая грудная клетка.

— Я не мог больше служить тому, кто забавлялся страданиями беззащитного эльфа, — без бравады, тихо, почти полушепотом, но абсолютно отчетливо выдает Блэк.

— Регулус! — вскрикивает Вальбурга.

— Довольно, — с недоброй улыбкой останавливает Волдеморт, не отрывая взгляда от сверкающих негодованием глаз ее сына, — у тебя было достаточно времени, чтобы упрекать, увещевать и воспитывать, Вэл. А теперь дай своему сыну высказаться.

"Пожалуйста!.." — не срывается с ее побелевших губ, но доносится по ментальной зыби.

— Мне говорили, что вы упивающийся властью монстр, зацикленный лишь на себе, но я не хотел верить, — голос юнца дрожит, но полон решимости. — Не хотел и не верил, внимая лишь вашим речам, пока не увидел сам. Тогда же я понял еще одну вещь про вас... про то, что вы сделали! Но никто об этом больше не знает, — он с усилием сглатывает. — Я признаю, что осознанно предал вас, и знаю, что скоро умру. Об одном прошу, позвольте мне сделать что-нибудь в уплату, чтоб вы не тронули мать. Она всегда всецело была на вашей стороне...

— Рег, — с отчаянием роняет Вальбурга.

Волдеморт резко подается к предателю через стол и тоже переходит на громкий свистящий шепот:

— Напрасно стараешься! Хоть я и монстр, не в моих правилах мстить детям за родителей, а родителям — за детей. И с чего ты взял, — он не отказывает себе в зловещей ухмылке, — что умрешь ско-ро? — шумно выдыхая, он медленно отклоняется назад, вновь откидывается на спинку кресла, наслаждаясь зрелищем. Лоб предателя покрывает испарина, а тело сотрясает дрожь. Вальбургу Волдеморт тоже из внимания не выпускает. В случае чего, схватка с ней простой не будет, но пока она еще борется с собственными демонами. А те решают: то ли ей броситься на защиту сына, то ли... Нет, хоть слово Блэка для Вальбурги и не пустой звук, но вычеркнуть Регулуса из своей жизни она не готова. Она и старшего-то смогла выжечь лишь с гобелена, но не из сердца. Она просто надеется на милость, понимая, что в поединке ей не победить, а значит и защитить сына таким путем не выйдет. Отдать его на растерзание она не готова, а вот на перевоспитание — вполне. И Волдеморт посылает ей едва уловимый ментальный сигнал, что в том и есть его цель.

Регулус между тем дергано кивает:

— Спасибо.

И Волдеморт смеется:

— Благодаришь, даже не зная, что тебя ждет?!

Мальчишка наконец обмякает.

— Что еще вам от меня нужно? — поднимает он безучастный взгляд.

О, Темный лорд мог бы наполнить эти глаза чувством! Но ярость, бушующая в нем самом, в кои-то веки не красного, а бледно-голубого оттенка. Такая не туманит разум — обостряет его. И с полной ясностью он сейчас понимает, что хоть и ошибся, приняв волчонка за ручного щенка, — обманулся преданным взглядом и лоснящейся кудрявой шерсткой, — но убежденный идейный боец стоит дюжины слепых подхалимов без принципов, и сидящий перед ним экземпляр утерян пока что не безвозвратно.

— Мне нужны ответы на ряд вопросов, — жестко чеканит лорд, и согласия не испрашивает. — Первое, — из верхнего ящика вылетает возвращенный Вальбургой медальон Салазара, повисает у него на пальцах, — как ты достал его и что после этого сделал?

Регулус растерянно моргает.

— Выпил яд из чаши. Вытащил медальон. Отдал Кричеру, чтобы уничтожил, но он не смог.

— Ничего больше?

— Нет.

Волдеморт на слово даже не собирался верить. Он врывается в сознание и препарирует нужное воспоминание посекундно.

Мальчишка не врет. Кричер тоже не стал бы врать Вальбурге, а та не склонна рисковать без веской причины. Да и повреждений на плотно сомкнутых створках нет. Однако резервуар однозначно и абсолютно пуст. Волдеморт сжимает его в кулаке и на мгновение опускает веки.

"Нужно, чтоб Белла принесла чашу..."

Сердце в груди мерно отсчитывает удары. Он отчего-то почти уверен: с чашей будет то же самое. И эта проблема уж точно важнее мальчишки Блэка, но все-таки с ним надо закончить.

— Второе, — Волдеморт открывает глаза и медленно вдыхает, — с чего ты взял, что я забавлялся?

— Вы смеялись, — с удивлением говорит Блэк и выглядит сбитым с толку.

Волдеморт хмыкает и поворачивается к Вальбурге:

— Помнится, ты сокрушалась, что потраченная молью ветошь отправила твоего сына не на тот факультет? Сдается мне, ты была тогда права насчет шляпы, но только ошиблась та с другим твоим сыном.

Глаза Вэл вспыхивают гневом, но эту оплеуху ей придется стерпеть. А Волдеморт снова обращается к Регулусу:

— Странно не то, что ты не сумел отличить торжество от забавы. Странно то, что я, оказывается, производил на тебя впечатление человека, готового тратить время на столь мелкие и пустые развлечения. Но гораздо хуже другое: ты говорил, что был верен мне и доверял моему слову, однако хватило одной непонятой тобой сцены, чтобы перечеркнуть и твою верность, и твою веру. Я был лучшего о тебе мнения, Регулус. Однако ты не умрешь, пока не принесешь пользу делу, которому присягнул. Поэтому сегодня ты не вернешься в Блэк-мэнор. Останешься здесь. Надеюсь, у тебя нет возражений, Вальби?

— Ты в своем праве, Том, — отзывается она глухо и поднимается с кресла. Сына она одаривает укоризненным строгим взором и, не прощаясь, идет к двери.

Волдеморт провожает ее глазами. Он уже знает, что поручит младшему отпрыску семейства Блэк, но скажет об этом немного позже.

1) Лат. scutum — щит

Вернуться к тексту