Начальник Камчатки

Следующую ступень на лестнице культуры занимают племена Африки, у которых институт вождей и правителей достиг полного развития. В этом регионе также имеются многочисленные свидетельства об эволюции колдуна (в особенности способного вызывать дождь) в вождя. Так, у племени вамбугве – бантуязычной народности в Восточной Африке – первоначальной формой правления была семейная демократия; но огромная власть колдунов, передаваемая по наследству, возвела их в ранг предводителей или вождей. В 1894 году из трех оставшихся в живых вождей двое внушали большой страх по причине своих колдовских способностей. (Дж. Фрезер. "Золотая ветвь")

В закамуфлированной форме оно просачивается в виде сексуального образования для малолеток. После таких уроков девочки часто начинают играть в войну, а мальчики - в г**в, трансвеститов или в дочки-матери.

Оказывается, у человека гораздо более сильное возбуждение вызывают гнев, бешенство, жестокость или жажда разрушения, чем любовь, творчество или другой какой‑то продуктивный интерес. Первый вид волнения не требует от человека никаких усилий: ни терпения, ни дисциплины, ни критического мышления, ни самоограничения; для этого не надо учиться концентрировать внимание, бороться со своими сомнительными желаниями, отказываться от своего нарциссизма. Людей с низким духовным уровнем всегда выручают «простые раздражители»; они всегда в изобилии в газетах, на экране или по радио. Можно и себе самому создать аналогичные «раздражители»: ведь всегда найдётся причина кого‑то ненавидеть, кем‑то управлять, а кому‑то вредить.

Вот и многие браки не распадаются только потому, что дают возможность супругам постоянно переживать такие состояния, как издевательства и унижения. - Эрих Фромм

"So say I," Anselmo said. "That we should win the war."

"And afterwards shoot the anarchists and the Communists and all this canalla except the good Republicans," Agustin said.

Я написал двенадцать книг, и никто не обратил на них никакого внимания. Но стоило мне однажды написать шутя «Крокодила», и я сделался знаменитым писателем. Боюсь, что «Крокодила» знает наизусть вся Россия. Боюсь, что на моем памятнике, когда я умру, будет начертано «Автор „Крокодила“». А как старательно, с каким трудом писал я другие свои книги, например «Некрасов как художник», «Жена поэта», «Уолт Уитмен», «Футуристы» и проч. Сколько забот о стиле, композиции и о многом другом, о чём обычно не заботятся критики!… Но кто помнит и знает такие статьи! Другое дело — «Крокодил». Miserere.

Корней Чуковский, журнал «Вопросы литературы», 1972

Кстати, профессии землемера и агронома до 1906 года считались уделом неудачников (реже трудолюбивых идеалистов).

Оттого же нехорошо, наткнувшись дорогой на гадость, как иной раз случается, призывать спутников и на нее указывать. Еще хуже совать им под нос что-либо вонючее, как иные делают с великой настойчивостью, говоря: Благоволите понюхать, как воняет! — нет чтобы сказать: Не обоняйте это, ибо оно воняет.

И правда, хоть человек во всякое время не прочь зевнуть, он точно позабывает об этом, когда захвачен удовольствием или делом, но оставаясь праздным и скучая, он сразу опять вспоминает о зевоте. Ты, верно, не раз видал, как кто-то один вдруг зевнет в обществе людей незанятых и беззаботных, тотчас остальные принимаются зевать вслед за ним, словно он им только напомнил то, что они и так бы сделали, если бы не позабыли.

Не надо также, высморкавшись, разворачивать носовой платок и глядеть туда, будто ожидая невесть каких перлов и рубинов из своей носовой пазухи, что тошнотворно для присутствующих

следует избегать сообщать в разговоре что-либо, порочащее нашу жизнь и дела, ибо окружающим свойственно нетерпимо относиться даже к тем недостаткам ближнего, какие есть в них самих. Не стоит также вести речи не ко времени, не сообразуясь с тем, кто их слушает, хотя бы сами по себе и вовремя сказанные они были благочестивы и прекрасны. Ни к чему, скажем, читать проповеди брата Настаджо молодым женщинам, собравшимся пошутить и посмеяться, как любил делать тот добрый человек, что жил неподалеку от тебя близ Сан Бранкацио. В праздник и на пиру незачем рассказывать печальные истории, поминать болезни, язвы, смерть, поветрия и другие скорбные обстоятельства;

Если же шутка не одобрена смехом окружающих, то лучше впредь не шутить, ибо тут окружающие не виноваты — ведь от находчивого, складного, тонкого ответа или намека слушатели чувствуют что-то вроде щекотки, почему и не могут удержаться от смеха и смеются поневоле; стало быть, полученный от них приговор это то же, что приговор от правых и законных судей, так что ни обжаловать его нельзя, ни снова пытать счастья.

А Северус тосковал. За год в Ордене он лишь пару раз удостоился чести поучаствовать в благотворительной акции - обеде для обедневших чистокровных семей – бутерброды делал, позорище, хорошо хоть в зал высовываться не пришлось, - ходил на митинги, да вместе с группой такого же "молодняка" регулярно посещал занудные беседы. (Wissen Macht Frei, автор Ребекка).

Как только колокол собора Сент-Джайлс отбивал половину двенадцатого, время известное
в Эдинбурге как «мередиан», отмечал современник, массы горожан отправлялись в близлежащие пабы, чтобы выпить эля, хотя многие из них уже проделали это же несколькими часами ранее. Во время таких посещений велись деловые переговоры, подписывались юридические документы, заключались соглашения о предстоящих в университете лекциях, и многие интеллектуальные течения берут начало именно в этих дискуссиях в эдинбургских пабах. Споры на политические или религиозные темы редко случались без кружки эля на столе, и после таких бесед каждый возвращался в свой офис. (Шотландия в новое время: в поисках идентичностей)

К середине 1560-х годов практика преследования ведовства была оформлена законодательно, но еще не устоялась процессуально. В целом в период с 1563 до 1590 г. ведовское законодательство применялось относительно редко и не вполне буквально: ведьм судили, но далеко не всегда подвергали смертной казни. Так, например, в 1586 г. жительница графства Форфар Тибби Смарт была осуждена за применение магии, в частности за то, что умела превращаться в барсука (в момент, когда соседи пытались натравить на нее собак). Суд приговорил Тибби к пожизненному изгнанию и клеймению щеки.

Дело в том, что почтенный прелат отличался глубокими познаниями в области генеалогии и в своем трактате рассмотрел, род за родом, всю кастильскую титулованную знать и показал, что в ней нет буквально ни одного рода, который бы не имел "пятна" арабского или еврейского предка, хотя нередко и достаточно отдаленного.

Разорение и обезлюдение деревни настоятельно требовало более высокой оценки крестьянского труда. Крестьянству приписываются такие характерные для дворянства качества, как верность монарху, воинская доблесть, чистота веры и многое другое. Важным элементом этой системы становится и "чистота крови", доказать которую крестьянам было проще, чем дворянам. Во-первых, в отличии от дворянства, в значительной мере урбанизированного, крестьяне жили в деревне и меньше контактировали с городами, в которых было сконцентрировано арабское и еврейское население. Во-вторых, предки крестьянина были известны гораздо хуже, чем предки дворянина, и скрыть давнюю примесь арабской или еврейской крови было легче.

В результате крестьяне получают возможность использовать идею "чистоты крови" для самоутверждения, покоящегося на принижении дворянства. "Это наполняет их такой гордыней и тщеславием, что нет уже такого кабальеро, дворянина или сеньора, которого они бы не осмеливались порочить и обвинять в отсутствии чистоты крови" (Кастильское дворянство и "чистота крови").

Дело в том, что особенностью испанского общества эпохи Реконкисты была социальная мобильность. Военные действия, хозяйственное освоение отвоеванных территорий предоставляли много возможностей для изменения положения в обществе, в том числе и для аноблирования. С другой стороны, участие в войне против мусульман, “крестовом походе” уравнивало всех участников, от простолюдина до рыцаря. В XVI—XVII вв. статуты о “чистоте крови” возрождали эти традиции в ином качестве.
Деление на “старых” и “новых” христиан нивелировало сословные различия. “Крестьяне получают возможность использовать идею “чистоты крови” для самоутверждения, покоящегося на принижении дворянства”, что породило стремление объявить знатностью именно чистоту крови, а не идальгию. X. Каро Бароха назвал
это явление “эгалитарным, демократическим расизмом”.

Самосознание испанского простолюдина, его чувство собственного достоинства, представления о чести и бесчестии были основаны на идее “чистоты крови”. В драме Л. де Вега Периваньес говорит: “Я человек хоть и простой среды, крестьянской, — кровь моя чиста, без примеси позорной, нечистой крови”.

(Национальная идея в западной Европе в Новое время).

Чародейство в Скандинавии имело различные формы и степени. Там верили в существование ведьмы, врывавшейся будто бы в дома пожирать людей и скользившей по морю, держа в зубах остов волка-великана, из громадных челюстей которого капала кровь; признавали и классическую валу или сивиллу, предсказывавшую будущее.

В скандинавских хрониках много рассказывается об этих сивиллах; они были большей частью благородного происхождения и обладали громадным богатством. Их постоянно сопровождало множество рабынь и рабов, короли приглашали их к себе для совещаний и усаживали на почетные места. Гордая Хильда со своими извращенными понятиями, избрала, конечно, ремесло сивиллы: поклонница Одина не изучала ту часть своей науки, которая могла бы, с ее точки зрения, служить интересам черни. Мечты ее устремлялись на судьбы государств и королей; она желала поддерживать те династии, которым должно было царствовать над будущими поколениями. Честолюбивая, надменная она внесла в свою новую обстановку предрассудки и страсти блаженной поры давно минувшей молодости.

Знаменательно было то обстоятельство, что все находившиеся под влиянием Хильды погибали преждевременно самым плачевным образом, несмотря на то что магия ее была самого невинного свойства. Тем не менее народ так почитал ее, что законы против колдовства никак не могли быть безопасно применимы к ней. Высокородные датчане уважали в ней кровь своих прежних королей и вдову одного из знаменитейших воинов. К бедным она была добра, постоянно помогала им и словом и делом, со своими рабами обращалась тоже милостиво и потому могла твердо надеяться, что они не дадут ее в обиду. Одним словом, Хильда была замечательно умна и не делала ничего, кроме добра.

Посылать детишек в Хогвартс всегда было дело рискованное, так? Запираешь в одном месте сотни колдунов-недоростков, так уж жди всяких несчастных случаев.

Бордосец Анжелье, гасконский рыцарь,
Поводья бросил, шпорит что есть силы,
С вальтернцем Эскреми спешит схватиться.
На шее мавра щит висел - разбился,
Копье сквозь кольца панциря проникло.
Промеж ключиц глубоко в грудь вонзилось.
Язычник мертвым с лошади свалился.
"Вы все умрете!" - молвил победитель.

По желанию Хильдебург
там, на ложе огня,
рядом с Хнафом лежал
сын ее благородный,
дабы плоть его
вместе с дядиной
жар костровый истлил;
погребальный плач
затянула она,
вой скорбящей жены,
и взметнулся дым,
в поднебесье огонь,
пламя под облака:
кости плавились,
кожа углилась,
раны лопались
и сочилась кровь.
Так пожрал дух костра,
пламя алчное,
лучших воинов
двух враждебных племен
– и не стало их.

Также можно предположить, что активная общественная деятельность, в частности участие в переписях и демонстрациях, организация общественных тематических мероприятий и педагогических съездов, проведение различных чтений, обсуждение политических вопросов – было для учителя делом недобровольным. Это отнимало законное свободное время учителя, не оплачивалось и негативно влияло на качество обучения.

Профессия учителя во второй половине XIX – начале XX в., хоть и была значимой и важной для сибирского общества, но выбравшие ее сталкивались с широким кругом разнообразных проблем. Бедственное материальное обеспечение и задержка жалованья; крайне недопустимые условия труда, пагубно влиявшие на здоровье учеников и учителей; полная изолированность от учительского сообщества; многочисленные документальные предписания и жесткий инспекторский контроль; гендерные стереотипы; навязываемая общественная активность – все эти факторы способствовали созданию стереотипа, что профессия учителя непопулярна, непрестижна, и в обществе не имеет никакого уважения.
Многие учителя по прошествии нескольких лет или навсегда покидали школу, переводясь в другие ведомства, или увольнялись в поисках лучших условий. (Проблемы сибирского учительства второй половины 19 века на примере народных школ)