Пайсано

#щас_спою #дембель_в_маю #не_тужи_дорогой_и_не_ахай #жизнь_держи_как_коня_за_узду #horror_stories #ископаемый_я

Ну что, всех с днем принудительного получения знаний. Надо бы и вспомнить что-нибудь, леденящее кровь и будящее радость битвы. Так вот, началась вся история с моим пхд еще в прошлом веке, год был, кажется, 2000й, и я зашел в один старинный НИИ, послушать рассказ о небольшой чудесной магистратуре, из которой желающим открывается торный путь в большую западную науку. Перед нами выступал человек, то ли защитившийся в MIT, то ли прошедший предзащиту, рассказывал про казавшиеся тогда баснословными зарплаты в сотню килобаксов в год и убеждал красноармейцев переходить к ним: «На пхд-программах не мучают и не выгоняют, а обращаются с вами хорошо». Засланный небось был казачок :) Я год подумал, уезжать я никогда особо не хотел, но, когда в МГУ оставался последний курс, поступил и в чудесную магистратуру, последний курс все всегда учатся в полноги.

Дальше меня ожидали, понятное дело, чудеса: вместе со мной поступило много людей с мехмата и с физтеха, которым тоже хотелось вместо математических красот чечевичной похлебки погуще, и мы все вместе стали наперегонки рюхать математическую экономику и извращенный матстат, прозванный за растленность свою эконометрикой. Оказалось, что система в чудесной магистратуре такая, что торный путь в большую науку открывают согласно среднему баллу: первых пятерых специально ведут, чтобы поступили в аспирантуру получше, следующих десятерых поддерживают. А остальные не вписались в рынок, им надо напихать трояков в диплом, даже если на физтехе были одни пятерки. Нас было человек семьдесят, нам было весело, а я еще и был по первому образованию экономист – но оказалось, что «играть на скрипке» («Не знаю, не пробовал, думаю, что умею») и перерюхивать математиков в прикладную математику я вполне могу, хотя до этого, действительно, не пробовал. Так я и приобрел свое убеждение, что жизнь обязательно поддастся, если налечь плечом.

Один из наших семинаристов говорил, задолго до отправки нас на пхд-программы: «мы готовим экономический спецназ для работы на территории противника» :) А «экономический спецназ» должен уметь держать удар: были у нас и англоязычные учебники, почти все, на самом деле; были и экзамены каждые восемь недель без времени на подготовку, по экзамену каждый день, были и еженедельные домашки по каждому из четырех предметов, кто одну решит за вечер – тот далеко пойдет :) и средний балл по курсу был административно установлен ниже 4, чтобы никто не зазнавался. И интересно, что народ подобрался крепкий духом, сдавал без списывания и шпор, от битвы за рейтинг друг на друга не крысился, а от тройбана не впадал в депрессию. От тройбана в таких соревнованиях никто не застрахован, я тоже пару раз чуть не выхватил, еле вытянул в тех случаях на 4-, а это не то же самое, что 4+, плюсы и минусы в чудесной магистратуре вполне себе учитывались. А любимым анекдотом нашего курса был анекдот про летающих крокодильчиков, но его не пропустит матфильтр :)

Потом, когда «экономический спецназ» высадился на пхд-программах, оказалось, что там все то же самое, что было на Родине – еженедельные домашки, экзамены без подготовки и плюсы-минусы в оценках учитываются. А у меня на пхд-программе даже был отсев 75%, как у взрослых, потому что я пошел на финансы, а не на экономику, я среди ребят считался попавшим в настоящие боевые условия, достойные нашего десанта. Мы все уже играли в эту игру в России и тогда выиграли – потому на новом месте были всегда готовы крутнуть барабан еще раз. Правда, на пхд-программах после двух лет обучения, экзаменов и домашек, надо браться за ум и писать диссер, но наш десант был уверен, что и на этой скрипке мы сыграем – и это было несколько самонадеянно, потому что между научной новизной и сдачей экзаменов не так уж много общего. Мой выпуск был удачный, из нашего десанта защитились почти все, публикуются из защитившихся почти все, это результат заметно выше среднего по пхд-программам, предыдущие и следующие выпуски из нашей чудесной магистратуры далеко не все были такими. Правда, переход к преподаванию дался нам не очень легко: приносишь, бывало, местным студентам интересный набор задач, после которого 75% вряд ли останутся в живых, а они как закричат: «Не-не-не, Дэвид Блэйн! Остановись, демон!»

#щас_спою #хроники_профессора #кто_в_цари_последний? #не_только_лишь_все #что_нам_делать_с_пьяным_матросом #нет_на_нас_управы

Вот куда еще сворачивают люди с академической дорожки, так это в министерства, центробанк там всякий (Fed), минфин (Treasury) и вот это все. Когда я был второй раз на рынке, я туда ездил, и меня там агитировали, «красноармейцы, переходите к нам». Резоны представляли такие: например, у них там, как у надзорных инстанций, куча всяких данных про рынки и компании, которых даже в университетах нет (а данных в университетах дофига). На этом, говорят, можно писать уникальные статьи, публиковаться, иметь уважение, возвращаться в науку с повышением.

Или, говорят, во время работы в министерствах можно зазнакомиться с разными людьми, разобраться, как что работает, через несколько лет уйти в индастри уважаемым человеком, а не неизвестным пареньком, которого взяли в инвестбанк за одни мозги и присматриваются, выйдет из него что-то или так и держать его всю жизнь на технических ролях.

Собственно, эти резоны звучали убедительно, и правительственные люди мне даже предлагали деньги не сильно хуже, чем в академии, ну и стольный град Вашингтон, опять же. Приятный город, намного менее суетный, чем тот же Нью-Йорк, я много раз там с удовольствием до этого бывал (в Нью-Йорке тоже много раз бывал, но как-то без удовольствия :) ).

Но по ходу общения с людьми из правительственных организаций я понял одну вещь: наука там примерно как преподавание в университете. То есть они это делают, они называются исследовательским отделом, именно поэтому там и сидят пхд-люди, и меня туда поэтому приглашали. Некоторые там это делают очень хорошо, их в лучших журналах публикуют. Им все их правительственные коллеги говорят тогда «молодец» - но и все, карьера там все равно вся по управленческой линии, и основана она на том, насколько хорошо ты делаешь те задания, которые тебе спускают по работе, - пишешь там обоснования для новых законов или мер экономической политики. Ну как бы не удивительно, для этого все эти заведения и содержат на деньги налогоплательщиков. Хотя на науку там тоже время выделяется: чтобы работники не заскучали, не заржавели, чтобы иметь в коллективе дюжину признанных экспертов, чтобы приманить талантливую молодежь, ну и просто традиция. Кто говорит, половина рабочего времени там на науку выделяется в среднем, кто говорит, треть. Ну и по вечерам можно сидеть науку двигать, кто ж запретит – чем дольше сидишь, тем больше чувствуешь себя ученым.

Но вот я как получил от них официальное предложение, которое только подписать, как представил себе, что у меня будет начальник, который пусть даже половину времени будет говорить мне, что мне делать, у которого нужно будет отпрашиваться на конференции или просто так, который будет решать, продвигать ли меня по службе и повышать ли мне зарплату... Не, нафиг это, нафиг, я лучше в саду с ноутбуком посижу. А если нужно мне что продвинуть или повысить, пусть за меня раз в два-три года голосует синклит старших товарищей. Все же какая-то «защита от дурака» - если кому не понравится моя бородатая рожа, то кому другому, глядишь, и понравится. Ну и в целом все же голосуют у нас больше за список публикаций, чем за человека.

#цитата_дня #щас_спою #жизнь_научит #мальчик_луковка #по_причине_умножения_беззакония #твой_папа_был_прав #беспримерный_набросЪ

Пару веков назад был такой оригинальный философ Григорий Сковорода, он говорил: «Вещи нужные несложны, а сложные – не нужны». В каком-то смысле, это и есть христианская благая весть – мир устроен по-доброму, можно быть хорошим человеком, можно быть счастливым человеком, не будучи при этом умным и выдающимся. Дорога в рай открыта всем, «вещи нужные несложны».

Есть из этого и теплое простой домашней добротой следствие – ведущие нас к счастью и Благу вещи были всегда. Если мы хотим их найти мудростью, а не сердцем, нам ничего не надо выдумывать, надо просто посмотреть – что было всегда, в чем душа человека во все времена находила утешение, что ее возвышало, придавало ей сил и света? Это и есть вещи нужные, которые несложны: искренняя простодушная молитва, простая сельская песня, обычная семья, дети по лавкам, отдых после трудового дня, тихая красота природы.

А есть еще вещи сложные, которые не нужны, но, увы, очень популярны – например, последние века человечество кидает то в шат, то в полымя от идеи, что для счастья всех людей нужна победа то ли коммунизма, то ли феминизма, то ли либерализма, то ли дадаизма и ламаркизма. А пока нет этой победы, то и счастья нет – и не было, конечно же, во все прошлые века. Ну какое, смешно подумать, может быть счастье в патриархальном обществе, да без декларации прав человека, да без социальной защиты? Всю историю люди жили и мучились, да и у нас счастья пока еще нет, вся жизнь борьба.

И дело тут не в том, что счастье состояние субъективное – субъективное, да не совсем, описанный у Стругацких идеальный наркотик слег наполняет ужасом почти любую душу, душа отличает настоящее счастье от поддельного. Дело в том, что все эти трудные, тернистые и всегда новомодные пути к счастью лишают человечество его истории, объявляя ее торжеством лжи и мрака.

Собственно, такие приступы фанатизма мы наблюдали в истории не раз, когда ревностные не по разуму неофиты начинали разбивать старые статуи, разрушать старые храмы и пытались сбросить все, что подвернется под руку, с парохода современности. Для фанатиков, разбивающих статуи, равно как и для оголтелых строителей светлого будущего и до боли прогрессивных товарищей, в прошлом не было ничего ценного, ничего светлого, и душа наша возмущается этим презрением к старине, пусть даже и не знает, почему. А возмущается душа потому, что, отбрасывая целиком прошлое, мы лишаем себя возможности увидеть проходящую через все времена общность вещей нужных, что несложны. Разрывая с прошлым, мы закрываем себе дорогу в рай.

Многое еще можно понять, думая о словах оригинального философа Сковороды. Можно подумать об иллюзорности прогресса, который не касается вещей нужных, что несложны, а потому идея прогресса мягко подталкивает нас к тому, чтобы свысока смотреть на прошлое, обращать внимание на вещи сложные, которые не нужны, и постепенно отказываться от прошлого, убеждая себя, что «сапоги, во всяком случае, лучше Пушкина, потому что без Пушкина очень можно обойтись».

Можно подумать, вместе с философом Сковородой, что незачем бежать за красотой на край света – здесь она, клянусь Левитаном, в этих бедных селеньях и в этой скудной природе. Красота вещь нужная, а потому она несложна, и верный признак совершившейся встречи с ней то, что глаза твои, увидев красоту в величественном, начинают подмечать ее и в простом. Не затем во времена оны ездили художники в живописную Италию, чтобы, вернувшись, по ней тосковать, а затем, чтобы, вернувшись, взглянуть вокруг себя новыми глазами.

Но главным почему-то мне кажется то, что память о вещах нужных, что несложны, должна сохранить нас от того, чтобы поверить очередному агитатору с очередной новой идеей, грозящей осчастливить человечество. Таких агитаторов нужно ласково брать за лацканы и, заглянув им в глаза, спрашивать задушевно: «Как же, дорогой, люди столько веков прожили без твоего –изма?» И когда агитатор ответит, что без его прекрасной идеи люди прошлого жили, разумеется, плохо, то поступать с ним по завету Галича: «Не верьте ему! Гоните его! Он врет, он не знает, как надо!»

#щас_спою #хроники_профессора #не_только_лишь_все #что_нам_делать_с_пьяным_матросом #укрепить_его_якорным_тросом

Аспиранты и молодые профессора все же слишком взрослые, чтобы пугать их букой, поэтому их пугают тем, что сдадут в индастри. Будешь плохо публиковаться – пойдешь работать на дядю, дядя строгий, это тебе не университет, где академическая свобода и можно на работу почти не ходить, приходить на лекции, кафедральные семинары, собрания, а в остальное время просто иногда появляться. Если статьи у тебя хорошо пишутся и публикуются, когда ты сидишь с ноутбуком в своем саду – ну и сиди. Можешь даже залезть на дерево, вдруг осенит.

Иностранным студентам и профессорам дополнительно нравится то, что у академических людей нет проблем с визой. Например, рабочих виз на все Штаты выдают 65 тысяч в год, их расхватывают за один день (кажется, первого апреля, День дурака для этого самое то :) ). Я знал немало людей, которых высылали работать в какой Сингапур, где они ждали своей визы, играя фактически в лотерею. Некоторых даже высылали в российский филиал с двукратным понижением зарплаты. А вот работникам некоммерческих организаций, таких как университеты, рабочие визы дают в любой момент сколько хочешь.

Некоторым недостатком академической работы является то, что работать будешь не там, где хочешь, а куда пошлют. Например, даже в Бостоне или Нью-Йорке есть всего пяток университетов, в которых я бы хотел работать. Из них половина типа Гарварда, куда меня все равно не возьмут :) А на рынке у нас есть поверье, что если при поиске работы заслал документы в три университета, у тебя будет три интервью, если у тебя было три интервью – один из университетов пригласит тебя прилететь с докладом, а если слетал с докладом в три университета – то в один из них, в среднем, пригласят. С учетом этого, если я хочу переехать именно в Бостон, какие мои шансы это сделать? Примерно никаких. Походишь по рынку, получишь предложения из Огайо и Канзаса, вот и выбирай. Зато страну посмотришь, я уже в трех углах побывал, остался еще один угол и центр. Но если у кого работающий супруг или если кто хочет его найти, то этим людям ехать в Канзас несладко. В индастри проще в этом смысле, в одном Нью-Йорке работы дофига, хоть в консалтинге, хоть в инвестбанкинге.

А так что вам рассказать про пхд-людей в индастри – они туда, конечно, идут. Если выпнут без степени, им приходится нелегко, хотя магистерскую степень в дорогу всегда таким людям дают, а некоторым в нашем виде спорта и МВА. Если уйдут уже со степенью, например, на первой работе ничего не опубликовав или первой работы не найдя – то уходят в уголки индастри, похожие на науку. Возятся с данными в каком-нибудь Амазоне, работают на знаменитых профессоров в litigation consulting – профессор выступает на суде экспертом, ему нужны толковые люди, чтобы посчитали для него что нужно. Люди в целом нормально живут, лучше, чем жили бы в науке, с которой у них не срослось, - с другой стороны, если бы у них срослось, им было бы лучше. Потому что карьера в индастри в принципе-то идет по управленческой линии, а не по тому, кто сколько нарюхал, и те, кто к жизни управленца склонен, в аспирантуру просто не идут. А идущие в аспирантуру люди, как правило, так себе управленцы, да еще и иностранцы, у них со всякими неформальными вещами типа нетворкинга трудности. Хотя бывают, конечно, исключения, и success stories тоже бывают, в индастри большая волатильность и много всего, там чего только не бывает.

#аллаверды #музыкой_навеяло #романтические_истории #ископаемый_я #знаете_ли_вы_что #а_не_спеть_ли_мне_песню #щас_спою #тревелблоги #байки_эсквайра_Пайсано

Тут в общей ленте был пост с вопросом "случалось ли вам, господа гусары, бесстрашно смотреть в лицо смерти?", ну или как-то так. Я хотел там каментом ответить... в общем, дальше вы знаете :)

Что и говорить, у каждого пацана есть много пацанячих баек про случаи, когда он чуть не свернул себе шею. Да и на дороге за 16 лет и 100000 миль бывала всякая фигня, фигня на дороге приходит к тебе, даже когда ты ее сам не зовешь и не ищешь. Но надо что-нибудь увлекательное рассказать, с сюжетом, неожиданным финалом и назиданием для юношества :)

Остров Мальта острый со всех сторон. Там острые камни и много всяких мысов – если вас там повезли на туристическом автобусе в бухту купаться, то это либо между двух мысов, либо выемка в одном из них. Мне было без малого 17 лет, я хорошо плавал и имел интерес к окружающему миру, так что я довольно быстро выплыл из-за одного такого мыса - а потом осознал, что течение хорошо так тащит меня по касательной к берегу, и в точке касания я уже побывал. Ухожу в открытый океан навстречу штормам и акулам, дьявол мне в селезенку!

Я попытался плыть против течения, но в море это делать никогда нельзя, я в результате только оказался дальше от берега. Берег все дальше, сил все меньше, а в кинотеатрах как раз крутят новую, с пылу с жару, фильму про Ди Каприо и пароход. Ситуация неважнецкая, лучше бы, право слово, крутили про Чапаева. Но чему-то жизнь меня к тому времени уже научила: если появляется шанс сложить буйну голову, нужно не теряться, верить в себя и делать свое дело. Я повернул и поплыл перпендикулярно к берегу.

Разумеется, пока я плыл к берегу, течение протащило меня вдоль берега добрые полкилометра, выплыл я уже к отвесным скалам. Иногда там было дно, острые камни. Я сильно устал, пытался пожертвовать ногами и немного пройти, но меня сбивало волнами. Попытался держаться за скалу, но это было еще хуже, меня шваркнуло об нее волной, несильно, но она же острая. Так что в основном я опять же плыл, у берега течения почти не было, оставалось только не зацепить коленкой о какой подводный сталагмит. В конце концов, к своим, то есть на пляж, я все-таки вышел – умотавшись, ободравшись и наступив по дороге на морского ежа.

Это, конечно, не отбило у меня охоту к приключениям, особенно учитывая мою уверенность, что любую ситуацию можно повернуть себе на пользу. Да и тургруппа у нас была отличная, к приключениям зовущая и склоняющая: 50 человек, всем по 17 лет, почти все девушки, парней всего-то с десяток. Я высмотрел самую красивую и милую девушку, я был нахальный и молодой, и пригласил себя к ней в номер, рассказывать ей о своем бесстрашии и демонстрировать свои боевые раны. Тем более что в процессе спасения утопающих силами самих утопающих я сильно обгорел, немного охромел и потому нуждался в женской чуткости и заботе.

Знаете ли вы, как будет по-английски простокваша, которой надо намазывать обгоревшего героя? Я и до сих пор этого не знаю, а московские школьницы 90ых годов знали - unfresh milk! Потому что в трудной ситуации нужно не теряться, верить в себя и делать свое дело.

Знаете ли вы, милые девушки, как посрамить молодого нахала, который уже лежит в вашем номере на животе, поблескивает обгоревшими плечами и лукаво стонет, рассчитывая, что его сейчас будут нежно гладить, намазывая кремом от ожогов? Надо купить вместо простокваши йогурт и намазать йогурт на этого соблазнителя - столовой ложкой!

Знаете ли вы, как извлечь из ноги пострадавшего юноши тридцать обломанных игл морского ежа? Надо купить пластырь от морских ежей, чтобы иглы вышли сами, а не делать то, о чем вы подумали! Пластыри бывают от мужских ежей и от женских ежей, если наступили на морского ежа, не забудьте потом с ним, твердокаменным, познакомиться и вызнать его пол, это важно. Я вот вызнал только, да и то много позже, что морской еж называется sea urchin, по-японски uni, и с тех пор в суши-барах нещадно ежей этих ем, ибо нефига.

А знаете ли вы, господа гусары, что надо делать, если встретили девушку, которая знает правильные ответы на все вопросы выше? Право, мне совестно за вас, господа гусары! Я вот женился.

#щас_спою #хроники_профессора #надо_понимать #всю_глубину_наших_глубин

Американские профессора занимаются наукой, потому что их положение определяется только их научными результатами. На основании количества и качества публикаций им дают или не дают «летние деньги» (формально профессор работает 10 месяцев в году, в оставшиеся два ему платят 1/9 от годовой зарплаты – или 2/9, или 0, в зависимости от того, что он в последнее время напубликовал). На основании количества и качества публикаций ему повышают зарплату, приглашают в соседний университет с повышением, а также дают пожизненный найм, именуемый tenure (позиции, с которых можно начинать гонку за пожизненным наймом, называются tenure-track, за ними тоже многие гоняются).

Вначале, когда система с пожизненным наймом задумывалась, предполагалось, что каждый защитившийся получит сначала контракт на 6-8 лет, по итогам которого либо окажется способным к занятию наукой и получит пожизненный найм, либо нет (например, экономисты сообщают нам интересный факт, что половина защитившихся в условном Гарварде не публикует впоследствии ровно ничего или сущую фигню, одну статью в третьесортном журнале – большая часть этой половины после защиты не работает в науке, но о них в следующий раз). Однако система довольно быстро поломалась, двумя путями.

По первому пути пошли многие и многие отрасли науки, где возникло перепроизводство пхд-людей. В этих отраслях свежезащитившегося человека просто не допускают к включению в гонку за теньюром, годами маринуя его на временных позициях постдока, аджанкта, приглашенного профессора (visiting) – контракты на этих позициях короткие, деньги не самые большие, хотя иногда можно не преподавать. В результате если человек и добирается до tenure-track, то уже с багажом публикаций – а потом выглядит все так, будто пожизненный найм дают только мега-людям, которые напубликовали столько, сколько за шесть лет после защиты не напубликует никто. Ректорам и деканам это нравится: смотрите, какой крутой у нас университет, чтобы у нас получить пожизненный найм, нужно ууууу! С другой стороны, в этих отраслях науки главный квест состоит в том, чтобы попасть на tenure-track, если попал – то шансы на пожизненный найм высоки.

По второму пути пошли многие близкие мне науки, в т.ч. обитающие в бизнес-школах. В них деканам тоже нравится рассказывать, что, чтобы у нас получить пожизненный найм, нужно ууууу! Но чистилища в виде постдока в этих науках нет, потому что иначе свежезащитившиеся «поменяют явки и разбегутся как крысы» – на Уолл-стрит и в консалтинг. Поэтому в этих науках теньюр людям просто не дают, и они ходят за ним несколько кругов – сначала в одном университете, потом в другом, похуже, потом, бывает, и в третьем. К концу второго-третьего круга, то есть через 12-16 лет после защиты, продолжающий успешно публиковаться человек обрастает списком публикаций, который опять же почти нереально заиметь за шесть лет после защиты, а деканы хвастаются спонсорам, какие крутые люди у них получают пожизненный найм. С другой стороны, в ситуации, когда люди постоянно переезжают с места на место, рынок всегда живой, почти у каждого университета есть вакансия на tenure-track. В принципе, если считать свою первую работу просто высокооплачиваемым постдоком и не огорчаться неминуемому переезду, то такая схема мне нравится больше, чем первая. Не дали пожизненного найма и пес с ним, зато заработал хорошие деньги, поеду теперь посмотрю страну.

Кроме этого, в близких ко мне наукам придумали систему престижных журналов, которая сводится к тому, что публикации в лучших трех или лучших пяти журналах засчитываются при найме и продвижении, а публикации в остальных журналах фактически не считаются ни за что. Постепенно народ начинает понимать, что с этой системой мы все же пережали. Экономисты вот уже массово съехали на уровень «публикации в еще 7-10 журналах второго сорта считаются тоже, а остальное не считается ни в коем случае», но народ в экономике оживился и стал гнать объем, во многом забив на лучшие пять журналов, если нет амбиции работать в Гарварде. Так что впутаться в порочную схему, как всегда, проще, чем из нее выпутаться.

А что касается всего остального, что делают профессора – преподавания, работы с аспирантами, заседания во всяких комиссиях, то это нужно просто делать средненько, чтобы никто на тебя не жаловался. В остальном всем это пофигу, все смотрят на твои публикации. Не спрашивайте меня, зачем профессора здесь все еще сидят в университетах и читают лекции, я и сам толком не знаю. Наверное, чтобы лекции не превратились в бизнес-тренинги. Все заинтересованные в этом люди полагаются на нашу порядочность и профессиональную честность.

#щас_спою #хроники_профессора #готов_лектор_давно_готов #как_нам_обустроить_рабкрин

Многие люди думают, что профессора преподают, только профессора так не думают. На самом деле профессора занимаются наукой, остальное общественная нагрузка. Общественной, то есть аудиторной, нагрузки в хороших местах бывает один семестр три пары два раза в неделю (то есть это сколько академических часов, 12 в неделю?), а второй семестр вовсе ничего. 15 недель почитал, остальное время занимаешься делом. В местах чуть похуже аудиторная нагрузка распределяется на оба семестра, по две пары два раза в неделю в каждом. У меня тоже по две пары два раза в неделю, но у нас четверти, а не семестры, так что я читаю в таком довольно щадящем режиме 20 недель в год, я хитер.

Приятная деталь состоит в том, что здесь нет учебного плана, тебе дают курс с общим пониманием того, что там должно быть, а ты читаешь как хочешь и ни перед кем не отчитываешься. Академическая свобода. Ходит даже анекдот про одного старого профессора, которого декан попросил прочитать новый курс с определенным названием, на что профессор ответил: «Мне все равно, как вы назовете курс, который я всегда читаю». Говорят, что профессор был Нобелевский лауреат, но все-таки его пример другим наука. Я вот всегда так делаю :)

Неприятная деталь состоит в том, что учебного плана нет и у студентов тоже. Они вообще не разобраны по факультетам и о своей специализации знают только сами, выловить их и заставить слушать курсы в нужной последовательности невозможно. Ну то есть можно заставить слушать продвинутый курс после базового, но что касается, скажем, матстата, который нужен везде, то разнообразие вариантов студенческой биографии поражает. «Я прослушал матстат для историков, это мы не проходили, это нам не задавали». «Я ездил летом домой, прослушал матстат в заборостроительном и перезачел». «Я тоже слушал матстат летом, нам читал какой-то левый черт, я квасил и морально разлагался и ничего не помню». В общем, краткий инструктаж по матстату, объемом в пару лекций, проводить приходится. А ведь могли бы и чем содержательным заняться.

При этом просто читать лекции и рассчитывать, что студентам объяснят все на семинаре, не вариант, потому что семинаров тут нет, разве что для базовых курсов на 300 персон аспиранты порой что-то ведут. Такой роскоши, как в России, когда к тебе на семинар приходит целый убеленный сединами профессор и начинает с тобой решать задачки, здесь у нас не бывает. Здесь вообще кафедра человек в 15-20 проворачивает объем студентов, которых в России хватило бы на целый факультет с несколькими сотнями профессоров, доцентов и старших преподавателей. Поэтому, если честно, на вопрос «когда в российских университетах профессора станут получать столько же, сколько в Америке?» ответ «Когда 90% уволят, вот тогда». Частично рост эффективности здесь достигается за счет того, что студенты слушают намного меньше курсов, никто не организовывает кафедр «задней лапки кузнечика» и не втыкает «заднюю лапку кузнечика» в учебный план как отдельный курс в попытке оправдать свое существование (не говоря уж об ОБЖ, истории и чем-нибудь таком). Четыре-пять курсов в семестр вполне достаточно, если на них студент пыхтит. Но соответственно пыхтит и профессор, который сам себе семинарист, разбирает задачки с пятьюдесятью студентами сразу, пишет для них домашку и ее проверяет. Студент здесь готов учиться весь семестр, ему главное поставить цель и дать побольше типовых задач, чтобы набил руку. Так спокойнее, потому что пока студент сравнительно довольный и на жизнь не жалуется, общественная нагрузка в виде преподавания считается отбытой, можно заниматься делом :)

#щас_спою #дембель_в_маю #пхд_балбесы #хроники_профессора #не_тужи_дорогой_и_не_ахай #жизнь_держи_как_коня_за_узду

Такое, чтобы выпереть с пхд-программы 75% набранных пхд-балбесов, конечно, даже в нашей области бывает не везде, а в не наших областях на пхд-программу, бывает, берут по 30 человек и всем выдают потом степени. То-то пхд по биохимии каждый год выдают в четыре раза больше, а пхд по физике раз в восемь больше, чем по финансам, хотя по количеству обучаемых нами после защиты студентов, магистров да бакалавров, соотношение скорее обратное. Но как заметил еще Суворов, «трудно в ученье – легко в бою»: если в какой области науки на пхд-программе балбесы не подвергаются репрессиям, начиная с отбора на нее, то найти потом работу будет нелегко, будешь до седых волос бегать на временных позициях за половину зарплаты, постдоком или аджанктом.

Помимо хитрости с отсевом пхд-балбесов, экономисты и присные придумали формализованный рынок труда для тех, кто вот-вот защитится: есть одна-две доски объявлений с вакансиями, есть срок, к которому надо заслать свои документы (лучшую написанную на пхд-программе статью и рекомендательные письма от научрука и двух других членов thesis committee), есть обычай собираться на конференцию сразу после Нового года и ходить там на интервью. Говорят, в других видах спорта такого нет, но какие же мы экономисты, если не умеем создать для себя рынок :)

Отношение аспирантов и их научруков к рынку, разумеется, различное. Среди аспирантов бытует поверье, что, если зашлешь три пакета документов в университеты, пригласят на одно интервью на новогодней конференции; если пригласят на три интервью – потом в один университет пригласят приехать с докладом, поговорить с потенциальными коллегами; если пригласят в три университета с докладом, в один из них пригласят на работу. В общем, три этапа с вероятностью успеха одна треть – или вероятность попасть в любой конкретный университет 1/3^3=1/27=3.7%.

Научруки тем временем отвечают не за математику, а за разум, который скажет любому, что вероятность успеха зависит от соотношения качества аспиранта и университета – причем нелинейно, плохой университет хороших аспирантов интервьюировать не будет, все равно они найдут себе вариант получше. Идет matching game, научрук прикидывает, куда нацеливать аспиранта, некоторые циничные экономисты поминают «брачный рынок», но свахой еще ни один научрук себя не называл :) Аспирантов, летающих с докладом во все концы страны зато называли коммивояжерами, это бывало.

Аспиранты тем временем беспокоятся о том, как бы не остаться без работы – на моей первой работе завкафедрой выходил иногда в коридор, ловил одного такого аспиранта и наставительно замечал ему: «Тебе нужно только одно место работы, в двух университетах сразу работать не получится. Иди и расскажи другим!» «Ага! – думают тогда про себя аспиранты. – Если вероятность успеха 1/27, то вероятность неуспеха в N попытках (26/27)^N. Давайте сделаем ее равной 1%, для этого мы учили в школе логарифмы! N=ln(0.01)/ln(26/27)=122». Потом аспиранты вспоминают, что это все для независимых попыток, а их попытки положительно скоррелированы :) и решают заслать документы не в 122 университета, а в 200.

Мой научрук во время оно (кажется, было это 12 лет назад) встретил начало списка в 200 университетов словами «в Макдональдс еще можно документы заслать». Я не знаю, откуда у него такое пренебрежение к непыльным высокооплачиваемым работам. Наверно, его научрук Нобелевский лауреат, все от этого :) Мне были даны инструкции в лучшие десять университетов не подавать, подавать в следующие 30, список принести на утверждение. Какой университет с точки зрения нашей области входит в первую двадцатку, а какой в первую полсотню, это вопрос нетривиальный, это, действительно, нужно спрашивать знающего человека. Я принес список в полсотню университетов вместо тридцати, обогатился фразой «и охота тебе бегать по интервью!», но про Макдональдс уже не услышал.

Стратегия научрука оказалась верной, на двадцать получасовых и часовых интервью за два дня я на конференции сбегал, умотался мальца, три контракта на выбор в итоге процесса получил. Научрук, правда, не сказал, что для такой стратегии нужно иметь железные нервы: встречаешь так однокурсника в коридоре, он послал документы в 200 университетов и уже назначил себе 30 интервью, а ты пока назначил всего 10 %) Главное – видеть цель, верить в себя, не высчитывать вероятность неуспеха и не оценивать себя по количеству интереса к твоей персоне.

Так что мне на маркете было весело. Маркет вообще веселое время – один профессор встретил меня, тогда еще аспиранта, в коридоре, и попросил это осознать. Сказал так: «Ты почти на каждом интервью будешь знать по теме твоей диссертации больше всех присутствующих. Это не экзамен, бояться не надо, доказывать ничего никому не надо, люди просто хотят поговорить про умное». Если тебе 26 и ты входишь в комнату с незнакомыми именитыми профессорами, последовать этому совету не очень легко, но выражение impostor syndrome я тогда не знал :) поэтому хороший совет принял к сведению и к исполнению. И действительно, приходишь в номер к профессору, там несколько ученых мужей сидят на кроватях, беседуют с тобой о науке, рассказывают что-нибудь доброе про свой университет. Иногда попадаются брателлы, которые защищались в твоем университете, иногда люди, на которых ты в диссертации ссылался.

Потом начинается сезон полетов в заинтересованные университеты, ты выступаешь с докладом, тебя кормят хорошим ужином, говорят: «Хорошо, что приехал, я давно хотел сюда сходить, но меня душила жаба. Зато теперь, на казенный счет…» Сезон полетов богат на приколы и страшилки, нужно отдельный пост про это ;) А защита диссера перед отъездом на новое место жительства проходит чисто формально, посидеть да подписать протокол, тебя же уже рынок оценил, ВАКа тут нет.

#щас_спою #дембель_в_маю #пхд_балбесы #хроники_профессора #не_тужи_дорогой_и_не_ахай #жизнь_держи_как_коня_за_узду #horror_stories

Ну что, всех с днем космонавтики, поговорим о перегрузках :) В предыдущей серии про науку я забыл страшилки рассказать, это же самое интересное. Например, что на пхд-программу и изначально набирают мало (со мной взяли на финансы еще троих, на все остальные виды спорта – шестерых), да и из тех «мало кто доживет до зимы». Причем это не так, как в России, когда отчисляют человека, который сам куда-то пропал и забил. Режут по живому, человек старается остаться, но пропадает все равно. Например, аналоги кандидатского минимума по специальности есть, и их вполне так можно не сдать.

Наша пхд-программа вообще была по этой части чемпион, кому-то еще на заре времен пришла в голову роскошная идея «мы не Гарвард, мы на ступеньку-две пониже, но если набрать восемь человек и шестерых выпнуть, то оставшиеся два от страха и озверения посрамят даже гарвардских выпускников». Схема работала, когда я искал работу и говорил, откуда я, все смотрели на меня как на ветерана, прошедшего не одну мясорубку, а также Фермопилы и Курскую дугу. Сейчас уже не то, старики размякли, стали сентиментальнее :)

Например, после второго года на финансах было утро стрелецкой казни, обставленное с мрачным шиком, - мы писали первую взрослую статью и защищали ее перед старыми профессорами, которые показательно статью громили и изгоняли негодных пхд-балбесов на мороз, быстро и решительно. Научруков тогда ни у кого еще не было, на вопросы «что мне тут перед защитой в статье поправить» нам частенько цинично отвечали «сам не маленький». Приведенные в ужас пхд-балбесы убегали на соседние кафедры, а одного спустя год нашли в Аризоне, он перепоступил на ту пхд-программу и рассказывал им про нас на Хеллоуин. Выжившим давали научрука, завет «чтобы этот позор больше не повторялся» и постепенно начинали готовить к настоящей защите и выходу на job market.

Меня не раз спрашивали, даже коллеги, зачем я полез на пхд-программу, с которой вышибают 75% пхд-балбесов. На других программах, конечно, вологодский конвой тоже шутить не любит, но шестеро из восьми-то (ну или четверо из семи, мой набор и следующий оказались стойкими). Нельзя сказать, что выбора у меня не было – я живу с запасом, у меня еще два приглашения было тогда. Так что дело просто в том, что я был молодой и наглый, примерно как в анекдоте про выпускника мехмата: «Вы умеете играть на скрипке? – Не знаю, не пробовал. Думаю, умею». Мечтательным не был, о выражениях уважухи от коллег и о Нобелевке, как молодой Нэш, никогда не мечтал, но имел уверенность, что, если налечь плечом, жизнь поддастся, никуда не денется.

#щас_спою #когда_я_на_почте_служил_ямщиком #пхд_балбесы

Давайте все-таки про науку, а то про все уже успели :) Вот, скажем, местная аспирантура – она, во-первых, длится лет 5-6, в отличие от российской, потому что здесь в аспирантуре плотно учат, а не сдают кандидатский минимум по французскому и по философии. Начинают частенько с чтения матана с доказательствами – потому что местным бакалаврам его читают без доказательств, я приехал и всех удивил тем, что умею такие чудеса, как доказательства, меня даже хотели в теоретики отдать, но я отбился. Потом начинаются общие курсы по специальности, прочитанные по хардкору, потом, на втором году, спецкурсы по узким отраслям, там пхд-балбесы читают свежие статьи и совершают первые попытки сделать так же: воспроизвести результаты, сделать небольшой шаг в сторону, начать отличать математическую сложность от научной новизны.

Во-вторых, пхд-балбес не садится с первого же года писать диссер. Время есть, и грамотное его использование предполагает несколько пробных отстрелов. Придумываешь себе тему, начинаешь что-то делать. Потом ловишь в коридоре профессора, показываешь ему сделанное. Он приходит в ужас, советует окститься, просит не пугать его такими вещами, решительно требует не позорить университет. Тогда придумываешь себе новую тему, опять начинаешь что-то делать… Года через три-четыре и попыток через пять-шесть что-то приличное получается, возникает прообраз статьи страниц на 40. В принципе, больше и не надо, по крайней мере в моем виде спорта. Листаж в диссере можно добрать фигней :)

В-третьих, как можно заметить из предыдущего абзаца, во многих видах спорта нет научрука. Он появляется уже потом, когда пхд-балбес этого заслужил: сделал что-то интересное, стал похож на того, кто, может быть, останется в науке. Это уже третий, а то и четвертый год – пхд-балбес начинает созревать к выходу на рынок, у него появляется thesis committee из трех человек и его председатель, любовно называемый advisor. Это уже эквивалент научрука, про него можно будет потом говорить «I am his student». Мой научрук любил сравнивать пхд-программу со средневековыми цехами: профессора – это мастера, а пхд-балбесы – подмастерья, они должны сделать самостоятельно нечто, что позволит назвать их мастерами. Только, насколько я помню историю, в средневековых цехах нельзя было праздношататься, пытаться учиться у всех сразу и припахивать к созданию своего masterpiece всю кафедру. А здесь можно.

В-четвертых, пхд-программа – это очная форма обучения. Туда приходят за наукой и занимаются ею большинство свободного времени, а не заезжают после работы. Взамен за это университеты обучают пхд-балбесов бесплатно, и даже платят им неплохую стипендию на прожитье. В наше время уж килобакса два в месяц платить должны, я так думаю, а в хороших местах я бы и три ожидал. Иногда за это требуют немного поработать, повести семинары, проверить экзамены, кое-где пхд-балбесы даже читают лекции, иногда батрачат на профессора программистами или собирают для него данные (что сейчас уже сводится к первому, в эпоху web crawlers-то). Мне, например, за поработать платили отдельно, и, если случалось работать с напарником, я объяснял ему поговорку «На Колыме три кита – мат, блат и туфта». Азиаты понимают быстрее, местные медленнее :)

#щас_спою #на_неведомых_дорожках #когда_я_на_почте_служил_ямщиком #пхд_балбесы

Нормально я так в прошлый раз хватанул хайпа :) Чувствую себя теперь успешным блогером. Больше всего лайков набрали заказы «рассказать про все» и «рассказать про первые месяцы после переезда». Первое потихоньку исполнится, второе в следующей серии ;)

В России, насколько я понимаю, есть аспирантуры, а в них аспиранты. В Америке есть пхд-программы, а на них пхд-балбесы. В России я в аспирантуре не учился, я же балбес, но слышал, что в российские аспирантуры чаще берут уже известных профессорам людей: студентов оставляют на кафедре, научрук берет кого-то из своих студентов в Стекловку или в ЦЭМИ.

На американские пхд-программы набирают непонятных людей со всего света, в принципе на сайте каждого американского университета (и даже факультета/кафедры) процесс подачи документов описан. В мое время интернет уже начинался, как было до него – я не спрашивал (кстати, спрошу когда-нибудь старших коллег, хорошая тема для обеденной болтовни). Экзамены надо сдавать, но стандартизированные – TOEFL (умеете ли вы говорить по-английски лучше персонажей Равшана и Джамшута), GRE (типа IQ-теста). На самом деле решения принимают на основании всего остального: рассматривают приложение к диплому (в большинстве случаев чтобы посмотреть на оценки по профильным предметам и по всякой математике), читают рекомендации, которые подающий получает со своих профессоров, читают его страничку саморекламы (statement of purpose).

Надо сказать, что подобный подход применяется здесь везде, даже у бакалавров нет вступительных экзаменов. Нет такого, что вот ты сдал вступительные на четверки или набрал столько-то баллов по ЕГЭ, и ты точно поступил, университет не имеет права не взять человека, у которого балл выше проходного. Нет, здесь приемная комиссия рассматривает все документы в совокупности, пытается понять, что ты за человек, хотят они потом иметь таких выпускников, как ты, или нет. В общем, Веничка Ерофеев все правильно писал, «если вы хотите учиться у нас на бакалавра, вам должно быть что-нибудь присуще как феномену».

Вот если человеку как феномену присущ выигрыш Всероса по физике или математике, такому человеку будет легко поступить на пхд-программу по многим предметам, я минимум одного такого человека с пхд по финансам знаю. Мне такого не было присуще, так что пришлось выкручиваться – мои рекомендатели писали, что я был лучшим студентом на курсе, любил выступать со всякими докладами, ну и в принципе бренд МГУ был на моей стороне. Бренды они вообще очень важны в местной жизни, это такие основательные понты, «в каком полку служили». И важна тусовка – чтобы поступить на пхд-программу, нужно самому писать правильные вещи, и чтобы рекомендатели тебе писали правильные вещи. А как писать правильные вещи, знают там, откуда люди уже поступали на пхд – если тут есть экономисты лет 20-25, я им шепну волшебное слово, где такие места есть ;) Оттуда, из волшебных мест, будут поступать еще, а откуда не поступали – оттуда поступить намного сложнее, если только как-то найти человека из чужой тусовки. Меня, например, уже человек десять находили, многие поступили потом ;) Но вообще чуете, как формируется социальное расслоение? Поступают из «правильной тусовки», старт определяется тем, «в каком полку служили» … Революции тут не было, тут 19ый век «изжит хоть и окончательно, но не целиком. Вернее, целиком, но не полностью». Опять Веничка, Веничка велик :)

ЗЫ Выложил вот фоточку в профиль, фоточке года два-три, это друзья в Москве пригласили прочесть лекцию :) Прицепили ко мне микрофон и даже записали меня в назидание народам древности.

#щас_спою #на_неведомых_дорожках #соцопрос #фантастические_звери_и_где_я_обитаю #хроники_профессора #давно_здесь_сидим

Я порой люблю рассказывать истории (это трудно ожидать от фандомного автора, да). И вот я подумал, что я достаточно экзотический зверек, чтобы рассказать о себе. Например, я фиг знает, сколько здесь людей с американской пхд-степенью, но думаю, что пара человек, а то и вовсе никого. Судя по читательской активности, тут вообще из моего полушария людей мало. В общем, если есть интерес, могу иногда рассказывать про американскую науку, университеты - а могу еще про что, пишите в каменты. Только про политику не буду - про злободневную не люблю, а для размышлений об обществе и мире, и откуда "весь этот горький катаклизм, который я наблюдаю" - для этого у меня жежешечка есть.

Ну вот, например: более пятнадцати лет назад я прибыл на Нью-Оркщину, со мной была молодая жена и четыре сумки по 32 кг (сейчас было бы по 23 кг, а уж когда закончится нефть...) Мы заехали в аспирантскую общагу, очень приличное место, двух- и трехкомнатные квартиры и бесконечный коридор, в который открываются их двери. Гостиная нам понравилась, там было подозрительно мало стен и много места, мы сначала даже хотели купить пинг-понговый стол. Потом мы поняли, что вокруг как-то дофига тихо, и даже открыли окно. Стало еще тише, под окном обнаружились пустые улицы и пустые парковки, ибо суббота и нефига. Потом на крышу соседнего дома сел вертолет, оказалось, там больница. Чуть дальше кладбище, потом университет.

Вот что такое, скажем, американский университет? Его территория называется кампус. Представить это можно так: возьмите несколько футбольных полей и рандомно расставьте на них здания. Дорог не надо, дорога только вокруг кампуса, кольцом. Здания имеют названия: здание лейтенанта Шмидта, здание старинной суфражистки, здание шотландского города Абердин. Ты приходишь, смотришь карту - там все заботливо подписано, кроме названия факультетов. Они вообще расползаются как амебы на соседние здания. Ты спрашиваешь дорогу - тебе отмахивают рукой вектор движения. Главное помнить цель, верить в себя, не замечать препятствий. Аборигены проходят здания насквозь. В первый день, 15 лет назад, я бродил полчаса, шел в бизнес-школу, вышел в библиотеку. В библиотеке читательский не спрашивают, люди заходят в ряды книг и дышат пылью веков. Между стеллажами и вдоль стен стоят столы, сиди и читай. В библиотеке тихо, никого нет - я еще тогда понял, этот интернет нас погубит.

Дома тем временем жена нашла на стене телефон, пыталась позвонить по нему в Москву. Телефон не сдавался, она тоже. Внизу в доме, в будке нашлась полезная тетка, тетка собирала деньги за прожитье и высылала к нуждающимся сантехников и электриков за счет заведения, они водились где-то в недрах первого нежилого этажа, который не имеет номера, - помните, как в школе учили, что первый этаж - это у них как наш второй? Человек из нежилых недр посетил нас, сказал, что этот телефон - это домофон. Но это, говорит, не беда, вам просто нужно заключить договор с телефонной компанией, и вы по нему сможете звонить в Москву. Мы, говорит, людей насильно к телефонной связи не подключаем (а это еще была эпоха почти без сотовых). Я говорю - как договор подписать-то? Он говорит - ну так вы им позвоните.

Я все это к чему - если кому нравится дальше про американские университеты, лайкайте и пишите в каменты. Если кому хочется про национальные парки и еду, Флориду, Аляску и американские города, климат и медицину - опять же пишите в каменты, про что рассказать, пусть лайкают вас. Если кто тут тоже с пхд и/или из Северной Америки - помигайте маячками.