Строптивица

#читательское
Прочитала с чувством удивления. Об очень многом, о чём пишет автор, я даже понятия не имела. МЕНЯ книга ЗАЦЕПИЛА. Советую прочесть и вам.

Отрывок из книги Константина Паустовского «Начало неведомого века».

ИСТОРИЯ О ПЛОХОМ ЧЕЛОВЕКЕ

Эту удивительную историю рассказал один старик, живший на окраине Риги.
— Перед войной рядом с моим домом поселился очень плохой человек. Бесчестный и злой. Он занимался спекуляцией. У таких людей, нет ни сердца, ни чести…

И вот немцы заняли Ригу и согнали всех евреев в «гетто», чтобы часть — убить, а часть просто уморить с голоду. Все «гетто» было оцеплено. Кто приближался на 50 шагов к часовым, того убивали на месте. Евреи, особенно дети, умирали сотнями каждый день. И тогда мой сосед решил «дать в руку» немецкому часовому, проехать в «гетто» с фурой картошки и там обменять ее на драгоценности, которые, по его мнению, остались на руках у запертых там евреев.

-Я буду менять картошку только тем женщинам, у которых есть дети, — сказал он мне перед отъездом, — потому что они ради детей готовы на все, и я на этом заработаю втрое больше.

Я промолчал, но так сжал зубами свою трубку, что сломал и ее, и два своих зуба. Если бы он тотчас же не ушел, то я, может быть, убил бы его одним ударом…
Ночью он нагрузил свою фуру мешками с картошкой и поехал в Ригу в «гетто». Женщины и дети окружили его. Одна женщина стояла с мертвым мальчиком на руках и протягивала на ладони разбитые золотые часы. «Сумасшедшая! — вдруг закричал этот человек. — Зачем тебе картошка, когда он у тебя уже мертвый! Отойди!»

Он сам рассказывал потом, что не знает — как это с ним тогда случилось. Он стиснул зубы, начал рвать завязки у мешков и высыпать картошку на землю.

«Скорей! — закричал он женщинам. — Давайте детей. Я вывезу их. Но только пусть не шевелятся и молчат.» Матери, торопясь, начали прятать испуганных детей в мешки, а он крепко завязывал их. У женщин не было времени, чтобы даже поцеловать детей, а они ведь знали, что больше их не увидят. Он нагрузил полную фуру мешками с детьми, по сторонам оставил несколько мешков с картошкой и поехал. Женщины целовали грязные колеса его фуры, а он ехал, не оглядываясь. Он во весь голос понукал лошадей, боялся, что кто-нибудь из детей заплачет и выдаст всех. Но дети молчали.

Мимо часового он промчался, ругая последними словами этих нищих евреев и их проклятых детей. Прямо оттуда он поехал по глухим проселочным дорогам в леса за Тукумсом, где стояли наши партизаны, сдал им детей, и партизаны спрятали их в безопасное место. Вернувшись, сказал жене, что немцы отобрали у него картошку и продержали под арестом двое суток…

Теперь я думаю, что было бы плохо, если бы я не сдержался и убил бы его кулаком…