Вишнёвое вино (гет)

Гермиона никогда не могла подавить неприятное чувство, возникающее где-то глубоко внутри, когда видела Алисию.

Она понимала, что это глупо и, пожалуй, совершенно бессмысленно, но ничего не могла с собой поделать, натягивая улыбку, когда Спиннет проходила мимо, приветливо — действительно приветливо — махая Гермионе рукой.

А ведь она даже помогла с шапочками для эльфов.

И сейчас, слыша издалека смех Алисии — Грейнджер, почему-то, запомнила его очень хорошо — староста вздохнула, готовясь бороться со своим эгоизмом и дальше, как новый голос, увлеченно что-то рассказывающий, поверг её в ступор, заставив буквально замереть на месте.

— О, я надеюсь, что ты сможешь держать себя в руках, — шутливо проворчал Фред, по-хозяйски закидывая руку на плечи Спиннет.

— Даже не знаю, — мигом отозвалась та. — Ты сегодня слишком привлекательный.

— Благодарю, — отозвался Джордж, задевая брата плечом, чтобы протиснуться вперед. Следом за ним, смеясь и крепко держа его за руку, шла Анджелина. — Я всегда великолепен.

— Пф, этот комплимент тоже был адресован моей ангельской внешности.

Послышался звонкий смех, и Гермиона смогла сделать шаг, выходя из своего укрытия.

Сердце резануло при виде руки Фреда, сжимающей хрупкую ладошку Алисии, и цветка, заправленного ей за ухо, который подарил Фред.

Она знала это, потому что сама конфисковала «Поющие цветы» вчера вечером.

И сделала это, скорее всего, из вредности.

Следующее, что она увидела — это расстроенный вид Фреда, и его рука, которую он мигом отнял у Спиннет, вызывая у Алисии чувство, словно он ее ударил.

— Грейнджер, — кивнул ей Джордж.

Гермиона машинально махнула рукой и, кинув напоследок «удачи», скрылась за ближайшем поворотом, смахивая непрошеные слёзы.

И на что она надеялась?

Это же Фред.

Фред, для которого ее признание стало когда-то поводом для шуток.

Фред, который — и не один раз! — целует её, а после делает вид, что ничего не произошло.

Фред, один вид которого заставляет её сердце ускорять ритм.

Фред, который появлялся в её совершенно разнузданных снах всё чаще.

Фред, который держит за руку Алисию, улыбаясь этой красивой девушке.

Фред, который никогда не будет с ней.

Она не знала, куда несут её ноги. Гермиона опомнилась только тогда, когда перед ней, выступая причудливыми узорами в стене, образовалось дверь в Выручай-комнату, в которую она тут же юркнула, падая на кровать, стоявшую в её старой комнате, когда она была ещё совсем маленькой девочкой.

А к зеркалу, улыбаясь и оголяя рад белоснежных зубов, все так же была прикреплена фотография рыжего проказника, разбивавшего хрупкое сердце Грейнджер уже не один раз.

И Гермиона, утопая лицом в огромной — некогда безумно любимой подушке — расплакалась, орошая слезами мягкую и приятную ткань.

А Фред, уставившись в место, где недавно стояла чертовски расстроенная Гермиона, хлопнул Алисию по плечу, и, извиняясь, направился следом за заучкой Грейнджер.

Нытьё в сердце отдавалось лёгкой, ещё более отягощающей тошнотой в животе, — так у него проявлялась совесть — и он корил себя каждую секунду, понимая, что, будь у него больше храбрости, именно Грейнджер отправлялась бы с ним в Хогсмид, целовала и смеялась над его шутками.

Или его сердце было разорвано на части её отказом.

Но об этом, почему-то, думать совершенно не хотелось.

Это же Грейнджер.

Грейнджер, сбивчиво признающаяся ему в любви.

Грейнджер, яростно сверкающая глазами на его глупые шутки.

Грейнджер, защищающая домовиков и троллей.

Грейнджер, ласково промывающая ему глубокую рану на руке.

Грейнджер, один вид которой заставляет его сердце ускорять ритм.

И он полный дурак, если собирается молчать дальше.