Кубок и Шахматы (джен)

26 августа 1994г., 00:27

Более тридцати лет Аластор Грюм посвятил поимке магических преступников, то есть всю свою жизнь после окончания Хогвартса. Неприязнь к несправедливости Аластор получил, ещё будучи ребёнком, когда разразилась война против Грин-де-Вальда. Под знаменем освобождения магического народа от гнёта маглов волшебник взял под контроль разум одного из самых популярных политических деятелей, и тот собственными руками начал проводить кровавую зачистку. Магический мир разделился на тех, кто был против невообразимой жестокости, и тех, для кого освобождение от статута о секретности было дороже магловских жизней. Магические учебники по истории превозносили смелость и жертвенность среди первой части волшебников, но те, кто застал мировую магическую войну вживую, рассказывали, что без маглов, которые в большинстве оказались против политики Адольфа Гитлера, навряд ли бы удалось остановить это безумие. После Хогвартса Грюм пятнадцать лет ловил негодяев всех мастей, видел все возможные преступления: от леденящих душу убийств до манипуляциях золотом на магловских рынках с целью получения прибыли на магическом. Всё это научило аврора тому, что история циклична. Преступления начали повторяться, люди и их мотивы — тоже. Как раз в этот момент на сцену и вышел Волдеморт, один из самых талантливых выпускников Хогвартса и один из самых опасных магов мира. Старые идеи Грин-де-Вальда приобрели новую трактовку, и снова волшебники бьются друг с другом. Грюм был бы рад в той войне потерять лишь ногу, глаз да кончик носа. Но он потерял намного больше.

Единственное, что приобрёл прославенный служитель закона, так это понимание того, что не каждый нарушитель законов должен быть заточён в Азкабан. Не только потому, что бывают лёгкие провинности, а потому, что Аластор Грюм научился играть в большие политические игры. Он был фактическим главой министерства безопасности, хоть старик Фреск и сидел в кабинете начальника и занимался бумажной работой. Это была их обоюдная договорённость. Душа Грюма больше тяготела к полевой работе, зато его «начальник» был мастером в подковёрных интригах, поэтому Аластор был снабжён не только информацией о фактических правонарушениях, но и доказательствами превышения служебных полномочий, взяток и пособничестве всяким неугодным министерству личностям.

У просто аврора мог уйти месяц на то, чтобы хотя бы попытаться получить разрешение на проверку волшебной палочки Барти Крауча. У Аластора Грюма на это ушло полчаса. Благо что никто из нужных людей не спал после появлению чёрной метки. Для кого-то было достаточно лишь одних подозрений от героя Англии для того, что подписать в нужных местах, а кому-то пришлось напомнить о том, что их деятельность в министерстве не безгрешна. Неважно, какими методами, но настоящая опасность для магического мира должна быть остановлена.

На этот раз Грюм и его отряд не стучали в дверь, а сразу трансгрессировали в середину гостиной, которую они покинули полчаса назад. Барти Крауча в комнате не оказалось, поэтому старший мракоборец громко прокричал:

— Бартемиус Крауч, у меня ордер на проверку вашей волшебной палочки и осмотр всего твоего помещения!

Через несколько секунд с верхнего этажа послышался стук каблуков о деревянные ступени, и показался сам Крауч. Теперь он был больше похож на себя, опрятный, со стальным взглядом и уверенностью в голосе:

— Тогда вам нужно будет сначала найти мою палочку, мистер Грюм, — голос был спокоен, — потому что в суматохе я схватил палочку Людо Бэгмена.

— Бэгмена? — переспросил Аластор.

— Мы обсуждали некоторые финансовые вопросы Людо у него, когда началась паника, и обе наши палочки лежали на столе. Я схватил не свою и трансгрессировал с её помощью. Только после вашего отбытия я поднялся в кабинет и заметил ошибку.

— Чья это палочка, мы установим позже, а пока позволь, — Аластор протянул ладонь.

В неё легло ничем не примечательное осиновое магическое оружие. Самая обыкновенная палочка, которую нельзя было бы выделить из других.

— Брайс, Финнерс — вы в дом Бэгмена, Морган, Партер, — в палаточный лагерь. Доставить Бэгмена сюда под любым предлогом.

Названные авроры коротко кивнули и трансгрессировали.

— И ты не заметил, что это не твоя палочка, Крауч?

— Послушай, Аластор, я понимаю, что был сам на себя не похож полчаса назад, но ты должен понять меня — пожиратели смерти отняли у меня сына, и напоминание об этом… — голос Крауча всё ещё оставался спокойным, но в нём чувствовались странные, неестественные нотки, которые могли бы напоминать грусть, но было что-то в них не так. Может, это из-за того, что суровый министр международного магического сотрудничества разучился переживать, а может…

— Код десять четырнадцать, — сказал Грюм.

Два оставшихся мракоборца разделились: один снова спустился в подвал, другой пошёл наверх. Они искали лиц, которые могли бы магически контролировать Крауча. Неестественность голоса и поведения была основных признаком заклятия Империо и его разновидностей.

— Что такое? — изумился Крауч. — Разве я не должен присутствовать при осмотре?

— Обычная проверка на прослушку, сейчас вернутся, — пояснил Грюм.

Действительно, уже через полминуты один мракоборец спустился и заглянул в кухню, а другой поднялся из подвала и вышел на задний двор.

— Аластор, мы с тобой на одной стороне, — продолжал Крауч, — ты тоже многое потерял в войне с Вола… Тем-Кого-Ну-Ты-Понял, — поправил себя Крауч и слегка улыбнулся получившемуся прозвищу, — но сейчас ты ищешь не там.

— Надеюсь.

— Всё чисто, сэр, — отрапортовали вернувшиеся с проверки помещения.

С лёгким хлопком на диван приземлились два аврора, державшие под руки здоровяка Людо Бэгмена.

— О, мягкая посадка, — хихикнул Людо и хлопнул себя по колену, как бы подчёркивая удачность шутки.

— Мистер Бэгмен, это ваша волшебная палочка?

— Ох, да, моя, — закивал головой Людо, — ты её, видимо, схватил, когда выходил, Барти. А у меня твоя.

— Господа, у меня ордер на проверку волшебной палочки мистера Крауча, но так как он пользовался этим вечером и твоей, Людо, я проведу и её проверку.

— А что случилось?

— Моего домового эльфа убили, — ответил Крауч. — Это над ней повесили чёрную метку.

— Батюшки святы! — Бэгмен комично всплеснул руками. — И вы что, думаете, что это сделал старина Барти? Он, конечно, как бладжер в политике, но и мухи не обидит!

— Мы просто проверим ваши палочки, Людо, — стараясь скрыть раздражение и усталость от затянувшегося процесса, сказал Грюм.

Аластор взял протянутую из рук Бэгмена палочку Барти Крауча и осмотрел её. Хорошее тёмное дерево с тонким кольцом узоров, отделявшее тупую часть от острой. На ощупь была прохладной, а значит, её не пользовались уже некоторое время. Грюм провёл указательным пальцем по всей длине палочки в поисках скрытых заклятий, после чего передал в руки одного из авроров. Вдвоём можно было извлечь из палочки на пару заклятий больше.

— Приори Инкататем! — сказал Аластор, и из палочки Крауча полились последние применяемые ей заклятия.

— Это мои заклятия, — сказал Людо. — Надеюсь, Барти, ты не против, что я пользовался твоей волшебной палочкой? Всё-таки ты же забрал мою…

— Да на здоровье.

— Это вот я разлил эль, — комментировал Бэгмен заклятие уборки, — как раз после того как запускал фейерверки с болельщиками Ирландии…

— То есть нарушал все меры безопасности? — иронично спросил Грюм, наблюдая за безобидными заклятиями, выходившими из палочки мистера Крауча.

— Да ладно тебе, Аластор, чемпионат мира бывает только раз в году! Стоп, это день рождения раз в году, а чемпионат мира и того реже!

Палочка в руках помощника Грюма трепыхалась всё сильнее, давая понять, что покажет аврорам ещё только пару заклинаний. Палочка два раза стала невидимой в руках аврора, и ей, наконец, удалось выскользнуть из цепких рук аврора и упасть на пол.

— Почему она стала невидимой? — ошеломлённо спросил Людо. — Я не произносил таких заклинаний!

— Это заклинание трансгрессии, — объяснил Грюм и повернулся к Барти: — Мистер Крауч, вы трансгрессировали два раза подряд?

— Да.

— Зачем?

Крауч немного замялся перед тем, как ответить:

— Для перемещение от стадиона до палатки и обратно. Я, видите ли, то же немного пренебрёг мерами безопасности.

В другой ситуации это признание из уст святого министерского чиновника серьёзно бы позабавило Аластора Грюма, но сейчас ему было не до веселья.

— Ну что ж, Людо, теперь твоё орудие, — глава авроров принял палочку из рук Крауча.

Крепкая светлая и простая дубовая палочка. Никаких узоров, только едва уловимо тёплая.

— Мистер Крауч, вы применяли заклинания это волшебной палочкой? — спросил Аластор.

— Только чтобы убрать то, что разбил, — ответил Барти, невольно посмотрев на место перед лестницей в подвал.

— Что ж, — Грюм передал палочку помощнику, — Приори Инкататем!

Действительно, первое заклинание, появившееся из палочки снопом искр, было репаро. Потом потоком голубых искр засветилось заклинание очистки, затем палочка снова на мгновение стала невидимой. Следующее заклинание Грюму было хорошо знакомо — фирменное заклинание Бэгмена, в ходе которого бутылка взлетала над стаканами и раздвоенной струёй пополняла их, иногда добавляя лёд или лайм по вкусу заклинателя.

Аластор ухмыльнулся и уже готовился прекратить процесс проверки, но следующее заклинание застало его врасплох. На аврора вылетел зелёный череп с торчащей змеёй из открытого рта. От неожиданности аврор резко отклонился, и череп пронёсся мимо, разбившись о великолепный резной шкаф. Помощник Грюма вцепился в палочку обеими руками, не давая ей вырваться, чтобы не оборвать связь. Палочка буквально выплюнула последнее Флиппендо и, громогласно провозгласив: «Сонорус!», выпала из дымящихся рук аврора. Тот начал трясти запястьями, пытаясь хоть как-то охладить их, пока двое его товарищей применяли противоожоговые заклятия. Остальные трое наставили палочки в спину Людо, ожидая дальнейших распоряжений своего командира.

Грюм медленно повернул голову и взглянул на Людо. Лицо главы департамента магического спорта выражало растерянность, губы пытались произнести хоть какие-то слова, а его массивное тело будто начало уменьшаться в размерах.

— Что это за хрень, Людо? — Аластор подлетел и схватил здоровяка за грудки, — зачем ты это сделал?

— Я этого не делал! — залепетал Бэгмен, всё ещё непонимающе глядя на свою волшебную палочку. — Я не понимаю, как это оказалось в ней…

— Это всё из-за денег? — вмешался Крауч. — Проиграл слишком много и решил так покрыть свои долги?

— Нет, Барти, клянусь, я этого не делал! — теперь Бэгмен оправдывался перед министром международного сотрудничества. — После того, как эти гоблины, и м-м-мы…

Людо начал терять связную речь, а глаза смотрели будто сквозь Грюма. За одно мгновение крепкий и жизнерадостный человек превратился в мямлящего и запуганного заику.

— Так, Людо, давай по порядку, — Аластор отступил на шаг от подозреваемого и взглянул на своих сотрудников. Те выставили свои волшебные палочки в спину Бэгмена, однако по их лицам было понятно, что чёрная метка повергла их в не меньшее изумление. Единственным пороком бывшего игрока в квиддич был непомерный азарт, из-за которого Людо часто влезал в долги и впутывался в неприятные истории, но в глубине души Бэгмен нравился даже Грюму, хотя аврор в этом бы никогда не признался.

— Сонорус ты применил, когда комментировал матч, так? — пытался подтолкнуть Людо к рассказу Крауч.

— Да, — тихо сказал Бэгмен, — Флиппендо для тех гоблинов, которые приставали ко мне, когда мы выходили со стадиона…

— Они были действительно агрессивно настроены, — участливо вставил Крауч.

— Ты им должен был денег, Людо?

— Они сделали ставку, я сказал, что расплачусь позже, но они не хотели отставать…

— Чёрт, Людо, но это не повод выполнять работу за пожирателей смерти! — воскликнул Крауч. — Мог бы попросить у меня, я бы тебе снова занял! Боже мой!

— Кто попросил тебя запустить чёрную метку? — тихо спросил Грюм.

— Я не запускал её! — в голосе Бэгмена слышались слёзы. — Я клянусь, Аластор! Я не запускал её!

— Она всё время была у тебя между стычкой с гоблинами и тем, как ты выпивал с Краучем?

— Вроде да, — остатки мужества покидали Бэгмена, однако, он собрался, — но может, я не заметил, как кто-то её свистнул, сотворил чёрную метку и вернул её, чтобы подставить меня!

Аластор почему-то вспомнил, как на втором курсе он врал профессору Дамблдору, что его почтовая сова использовала пергамент с домашним заданием для того, чтобы облагородить своё гнездо. Очень старое и неуместное воспоминание. Обычно как раз в такие моменты они и приходят. В моменты, неуместные для ностальгии, для смеха и для жалости.

— Послушай, Людо, — Аластор смотрел Бэгмену прямо в глаза, и даже магический протез на этот момент застыл и перестал вращаться, как змея, гипнотизирующая перепуганного жирного кролика, — от того, как ты ответишь сейчас на мой вопрос, зависит весь наш последующий ход дела.

— Я клянусь, Аластор, я не делал этого! — не дожидаясь вопроса, буквально выкрикнул Бэгмен.

Разум Бэгмена на несколько секунд открылся перед взором Грюма. Он был такой же, как и его владелец — встревоженный, испуганный и абсолютно не понимающий, почему он оказался в таком положении. Он же ничего не сделал, как эти люди могут не верить ему!

Грюм моргнул, чтобы разорвать связь легилименции между ним и Бэгменом. Как жаль, что одного лишь слова Аластора недостаточно, чтобы дать статус свидетеля перепуганному Людо. Как жаль, что волшебники умеют подчинять волю с помощью Империо, стирать память друг другу и имеют ещё несколько способов заставить других делать за них грязные преступления, держа свои орудия в абсолютном неведении. Как жаль, что Аластор слишком часто видел такое.

— Людовик Бэгмен, — спокойным и негромким голосом произнёс Аластор Грюм, — вы задержаны по обвинению в сотворении чёрной метки.