Если долго считать рациональность благом, можно проглядеть прекрасное (гет)

Проснувшись в понедельник, я испугалась, что проспала. В комнате было слишком светло для столь раннего утра. Выглянув в окно, я поняла, что было тому причиной, и тихо застонала. Ночью выпал снег. Когда я засыпала, дождь привычно стучал по крыше, но, похоже, потом похолодало, и капли воды застыли на ветвях деревьев и земле, успев даже покрыться тонким слоем снега.

Чарли ушел рано, так что я завтракала в одиночестве. Должно быть, этот гололед добавит ему работы сегодня. Выйдя из дома раньше обычного, планируя ехать как можно медленнее, я проявила невиданные для себя ранее чудеса координации, доковыляв до машины. Дабы снизить риски я пыталась не отрывать ноги от земли, скользя, словно на лыжах. Возле пикапа я расслабилась и тут же едва не упала, ухватившись за спасительную ручку двери. Ну, почти победа.

Как ни странно, по льду мой зверь ехал без каких-либо затруднений. Выходя из кабины, я заметила через два ряда парковавшийся серебристый Вольво. Выдыхая облачка пара, я обошла машину и, держась за ее бок, наклонилась взглянуть на колеса. Шины крест-накрест пересекали серебристые противоскользящие цепи. В какую же рань встал Чарли, чтобы установить их? Вероятно, затемно, да еще и в такой мороз. К горлу подкатил ком.

В этот момент я услышала странный звук и вскинула голову в поисках его источника. Фургон Тайлера Кроули на скорости не вписался в поворот и теперь, визжа тормозами, несся по льду в мою сторону. Из общей картины взгляд выхватил искаженное ужасом лицо Эдварда Каллена, стоявшего возле своей машины. Даже закрыть глаза времени не оставалось.

Я почувствовала, как что-то сбило меня с ног с такой силой, что я приняла это за сам фургон. Раздался стонущий звук сминаемого металла. Больно ударившись головой о землю, я на какой-то момент перестала понимать, где верх, а где низ. Услышав сдавленное проклятье, сказанное знакомым голосом, я постаралась сосредоточиться на том, что вижу. Я лежала на земле почти под синей Хондой, стоявшей в двух машинах от моего пикапа. Спиной ко мне, совсем рядом припал к земле Эдвард, а дальше, скользя по наледи, на нас надвигался фургон Тайлера. Взметнулись руки, и Эдварда откинуло к Хонде, отчего на ней осталась вмятина, повторяющая контуры его плеч. Фургон остановился, но наклонился, балансируя на двух колесах, грозя раздавить нас. Казалось, завалиться на бок ему не дают только руки Эдварда. Ругаясь сквозь зубы, он словно оттолкнул его. В этот момент я перестала что-либо видеть. Послышался грохот и звук бьющегося стекла, что-то посыпалось на землю. Лишенный зрения, мозг пытался получить информацию другими чувствами, и самым заметным ощущением из всех был аромат. Дать ему определение не получалось, но он был такой приятный, что хотелось вдохнуть его снова. Пальцы ощутили прикосновение к ткани.

— Ты в порядке?

Чуть приподняв голову, я поняла, что оказалась практически накрыта Эдвардом, крепко прижатая к нему, поэтому была лишена обзора. Мы находились на узком пространстве между Хондой и стоявшим, наконец, неподвижно на четырех колесах фургоном. Со всех сторон слышались крики. Кто-то звал нас по именам. Я попыталась подняться, но он остановил меня.

— Осторожно. Не шевелись пока.

— Холодно.

Эдвард фыркнул от смеха, отчего на асфальт со звоном упал небольшой осколок. Оказывается, земля вокруг нас была усеяна крошевом стекла. Видимо, стекла фургона рассыпались от удара. Я заметила осколок, блестевший в волосах Эдварда, и протянула руку убрать его. Его лицо было так близко, он следил за мной, слегка опустив ресницы. Перед глазами снова возникла картина, как его ударило спиной о машину.

— Ты цел?

Он усмехнулся.

— Разумеется.

— Как ты здесь оказался?

Улыбка вмиг слетела с его лица.

— Я был рядом с тобой.

— Нет, не был. Я видела, ты был… — я вытянула шею и попыталась встать, но он снова мне не позволил.

— Ты можешь не двигаться пока? — он выглядел обеспокоенным и несколько сердитым.

— Со мной все нормально. Как ты это сделал?

— Сделал что? — он хмурился.

Повернув голову, я посмотрела на вмятины на Хонде и на фургоне.

— Это.

— Я ничего не сделал. Нам просто повезло.

Его ответ прозвучал напряженно, почти зло. Я должна была испугаться? Если так, это озаботит меня позже, как всегда.

— Я видела.

Со всех сторон к нам бежали люди. Эдвард приподнялся, оборачиваясь в сторону шума. С его волос и спины посыпался град осколков.

— Пожалуйста, давай отложим это.

— Ты расскажешь мне потом?

— Да, — ответил он сквозь стиснутые зубы.

— Эй, ребята, вы живы? — к нам протискивался мистер Беннер, бледный, в облепленном с одной стороны снегом пальто. Похоже, он упал, пока бежал.

— Да…

— Белла ударилась, — перебил меня Эдвард, поднимаясь с земли.

Я бросила на него раздраженный взгляд. Я была в порядке, если за кого и стоило беспокоиться — то за него, это не меня ведь едва не расплющило между двумя машинами. Я смотрела, как он двигается, не выказывая признаков травмы или боли, и понимала, что это может быть оправдано шоком или выбросом адреналина, но его встревоженный взгляд, скользящий по парковке, не позволил мне высказать свои опасения вслух.

— Тогда не вставай пока, — сказал мне мистер Беннер.

Я слышала нарастающий шум от прибывающих людей, и мне меньше всего хотелось лежать на земле посреди этого столпотворения.

— Да все нормально.

— Если Вы полагаете, что в такой ситуации Вам можно передвигаться до приезда врача, значит я — крайне плохой учитель, не сумевший внушить Вам даже основ своего предмета, — мистер Беннер говорил с решимостью, которой я раньше никогда от него не слышала.

За его спиной Эдвард изумленно поднял брови. Хотелось возразить, что основы мне преподавал не он, но если и был в этой школе учитель, заслуживший мое искреннее уважение, это был мистер Беннер. Так что, возмущенно рыча, я все же опустила голову на ледяное полотно парковки.

— Чудесно. Эдвард, останешься с ней?

Каллен кивнул, а учитель биологии отправился давать указания. Нужно было вызвать скорую, проверить состояние Тайлера и разогнать толпу зевак. Обычно такой неловкий мистер Беннер, насколько я могла судить со своего места, справлялся отлично.

— А он хорош, — в голосе Эдварда слышалось явное уважение.

Я была согласна с ним, но решила не отвечать, злясь за то, что он сказал учителю. Предатель. В ожидании скорой, шмыгая от холода носом, я проверяла свое состояние. У меня ничего не болело, кроме виска, которым я приложилась о землю, руки и ноги сгибались, как положено. Даже пульс не частил. В силу странной особенности организма, адреналин у меня часто вырабатывался с большим опозданием, так что страх от пережитой опасности мог нахлынуть через несколько часов после происшествия. Учитывая, что сейчас я была спокойна, мне предстоит веселый вечерок. Эдвард что-то возился возле фургона, но я не смотрела в его сторону, изображая примерного пациента, лишь время от времени искоса бросая на него взгляды, чтобы проверить, не стало ли ему плохо.

На нашу аварию прислали целых две кареты скорой помощи. Ко мне протиснулся довольно молодой парень в форменном комбинезоне и с чемоданчиком.

— Привет, Эдвард. Это ты у нас головой пристукнутый?

— Конкретно сегодня пациент не я, — ухмыльнулся в ответ Каллен. — Я в машине подожду.

— Правильно, нечего тут мешаться, — он присел на корточки рядом со мной и открыл свой чемоданчик. — А ты у нас кто?

— Белла Свон.

— Дочка шерифа, значит? — он надел воротник мне на шею.

После того, как мне посветили в глаза фонариком и проделали какие-то малопонятные мне тесты, меня, словно жертву ужасной катастрофы, погрузили на носилки и запихнули в машину. До того, как двери захлопнулись, я успела заметить перепуганного Чарли и семью Эдварда. Они выглядели обеспокоенными, других эмоций я разглядеть не смогла. Но никто из них не приблизился к месту происшествия, разве любящая семья в таких случаях не бежит проверить, жив ли дорогой им человек, и не нужна ли ему помощь? Каллен, как ни в чем ни бывало, уселся на переднем сидении. Когда мы приехали в больницу, он выпрыгнул из кабины и, будто к себе домой, вошел внутрь. Меня же катили на каталке. Моих уверений, что все со мной нормально, не слушал решительно никто.

Мне сделали рентген, измерили давление и температуру, снова посветили в глаза фонариком и оставили, наконец, в покое на одной из стоящих в ряд коек. Улучив момент, когда никто не видел, я сняла воротник и бросила его под кровать. Ужасная штука.

На соседнюю койку с каталки перекладывали Тайлера. Вот уж кто действительно пострадал в этом инциденте. Его голова была перебинтована, на лице было множество царапин. Несколько медсестер суетились, удаляя из них осколки стекла. Он с беспокойством смотрел на меня. Я поспешила отвернуться, концентрируя внимание на запахе антисептика. Голова закружилась. Я очень плохо переносила вид крови. Но, к счастью, успела увидеть не слишком много, к тому же я уже лежала и падать было некуда.

— Белла, я так виноват!

— Все в порядке, меня не задело. А вот ты выглядишь не очень.

— Я думал, что убью тебя. Ехал слишком быстро, фургон занесло… — он зашипел, когда медсестра стала обрабатывать его ссадины смоченным ватным тампоном. — Как ты смогла уйти с дороги так быстро? Секунда, и ты исчезла.

Я нахмурилась, ища ответ, чтобы не солгать и не выдать правду.

— Эдвард Каллен оттолкнул меня.

— А он откуда взялся?

Я поморщилась, ненавижу лгать.

— Он стоял рядом и быстро среагировал.

— Да? Я его не видел. Вот это скорость! Как он?

— Кажется, в порядке, хотя он тоже где-то здесь.

Рентген подтвердил мои слова, что ничего со мной не произошло, но мне не разрешали уйти без подписи врача. Тайлер все извинялся, даже когда было получено подтверждение, что сотрясения у меня нет. Надеясь избавиться от его излияний, я притворилась спящей. Совсем замолчать его это не заставило, но игнорировать его стало проще.

— Спишь? — голос Каллена заставил меня распахнуть глаза.

— Эдвард, прости. Я… — Тайлер тут же принялся извиняться, но Эдвард остановил его взмахом руки, не смотря в его сторону.

— Я не пострадал, так что не о чем тут говорить, — он выглядел очень самодовольным, стоя возле моей койки.

Я села, свесив с кровати ноги.

— А почему ты не лежишь на кушетке, как смертельно раненный?

Ухмыльнувшись, Каллен уселся рядом.

— У меня здесь связи, — заговорчески прошептал он.

— Тебя хоть осмотрели?

Эдвард закатил глаза.

— Со мной все в полном порядке, Белла.

В этот момент вошел доктор, лишив меня дара речи. Я услышала тихое фырканье Эдварда над ухом. Что бы ни говорили о его красоте, преувеличением не было ничего из услышанного мной. Доктор был действительно молод, если Эсми казалась чуть младше Чарли, ее супруг выглядел едва ли на тридцать, эдакий ангел в белом халате из голливудского сериала, у которого всегда развеваются на ветру белокурые волосы, когда кто-то кричит ему «Доктор, мы его теряем!». Боясь, как бы кто не решил, что у меня истерика, я прикусила костяшку пальца и опустила голову, стараясь не смеяться. Эдвард наклонился вперед в попытке разглядеть мое лицо.

— Ты, значит, и есть Изабелла? — обратился ко мне доктор, прикрепляя снимок моей головы к светящемуся экрану в изголовье кровати.

— Белла.

— Эдвард говорит, ты сильно ударилась.

Я вспомнила, что злилась на Каллена, и бросила сердитый взгляд в его сторону.

— Не тошнит? Голова не кружится?

— Нет.

Раны Тайлера были обработаны и уже не кровоточили, приступ дурноты от зрелища его окровавленного лица давно прошел. Я чувствовала себя, как обычно. Холодными пальцами доктор ощупывал мою голову, пока не нашел шишку под волосами. Я резко втянула носом воздух.

— Больно?

— Немного.

— Я думаю, мы можем отпустить тебя домой. Выпей тайленол и, если вдруг почувствуешь себя плохо, сразу свяжись со мной, у Чарли есть номер. Он ждет тебя в приемном покое.

— А могу я вернуться в школу?

— Я думаю, сегодня стоит отдохнуть.

— А как насчет него?

Эдвард фыркнул.

— Кто-то же должен сообщить, что все живы-здоровы.

Доктор не возразил ему. Похоже, он и правда был в порядке. Но как такое возможно?

— Похоже, вам сегодня крупно повезло, — заключил доктор Каллен, подписывая бумаги на планшете.

— Да уж, повезло, — я не сводила подозрительного взгляда с Эдварда.

Оторвавшись от бумаг, доктор доброжелательно улыбнулся мне и повернулся к Тайлеру.

— А вот Вам, молодой человек, придется у нас задержаться.

— Пошли, — Эдвард встал, и я последовала его примеру.

Он уверенно шел по коридорам, как если бы часто тут бывал и хорошо знал планировку. Впереди показалась двойная дверь, сквозь матовые стекла которой было видно, как за ней двигается множество людей. Мы шли к выходу.

— Подожди.

Он неохотно обернулся, недовольно глянув на меня.

— Что?

— Мы не договорили.

— Отец ждет тебя.

— Это недолго.

Каллен зло смотрел на меня исподлобья, но направление сменил, отойдя в закуток, где стояли кресла-коляски.

— Что тебе нужно?

Стремительные смены его настроения сбивали с толку. В палате он был привычно дружелюбен, сейчас же весь его вид источал враждебность.

— Что там произошло?

— Я стоял рядом и оттолкнул тебя.

— Ты не хуже меня знаешь, что это не так, и ты обещал мне объяснить.

— И что же по-твоему произошло? — он очень неприятно ухмылялся, задавая этот вопрос.

— Ты был возле своей машины, но за секунду оказался рядом. Фургон мог раздавить нас, но ты его остановил, и на тебе нет ни царапины, хотя он буквально впечатал тебя в Хонду, но и это не все! Он бы упал на нас, но ты удержал его и даже оттолкнул, — даже для меня самой это звучало, как бред, но ведь все так и было. Да, все произошло очень быстро, но я была уверена в том, что видела. — И сейчас ты отказываешься показываться врачу. Ты хоть отцу сказал?

Ответ Эдварда прозвучал с издевкой.

— Ты утверждаешь, что я оттолкнул фургон?

Я кивнула.

— Белла, я просто оттолкнул тебя, ты ударилась головой и тебе, видимо, привиделось что-то.

Значит я еще и ненормальная? Мерзавец.

— Запекаешь свою ложь, пока она не станет правдой?

— Никогда не любил Ницше.[1]

— Он был предателем рода лжецов и мегаломанов, раскрывая их методы, хотя сам в высшей степени являлся и тем, и другим.

— Если он такой лжец, почему ты думаешь, что ему можно верить?

— Потому что мания величия победила его склонность ко лжи.

Эдвард был слишком умен, чтобы не понять мою грубость, сквозившую между строк.

— Никто не поверит тебе.

— Я и не собиралась никому рассказывать.

— Тогда что ты хочешь?

Мы бы кричали, если бы не боялись, что нас услышат, так что наша ссора звучала, как шипение двух разъяренных котов.

— Правду. Я ненавижу ложь, так объясни мне, почему я вру ради тебя.

— Я спас тебе жизнь. Я ничего тебе не должен.

— Я не просила. Не надо было этого делать, чтобы теперь ставить мне в упрек.

— Тебя не переубедить, да?

— Нет.

— Что ж, мне жаль.

Я отпрянула, словно меня ударили. Резко развернувшись на каблуках, Каллен умчался прочь, оставив меня с этим заявлением. Он жалел, что спас меня. Часто дыша, я старалась успокоиться и не дать волю слезам, пришедшим на смену злости. С силой, потерев лицо ладонями, я глубоко вздохнула и пошла к выходу. Чарли, должно быть, уже извелся.

В приемной было столпотворение. Похоже, половина школы пришла справиться о нашем самочувствии, забыв об уроках.

— Белла, — Чарли оттеснил от меня напуганных школьников. — Ты как?

— Нормально. Доктор сказал, что со мной все в порядке. Поехали домой, пожалуйста.

Джессика стояла рядом, держа мои вещи. Забрав их, я поблагодарила ее, и мы с Чарли стали проталкиваться к выходу. Я заметила Майка и Эрика, рядом с ними уже была Джессика. Она наверняка передаст им, что все хорошо, так что, помахав на прощание, я вышла на улицу.

Когда мы подъезжали к дому, Чарли признался, что успел позвонить Рене. Он запаниковал и теперь стыдился этого, но дело было сделано, так что сначала мне нужно было успокоить маму. Понадобилось полчаса и пара десятков повторений, что я в порядке, чтобы уговорить ее не плакать, не приезжать, не винить Чарли. Со мной ведь и не такое случалось. Когда поток слов и слез на том конце провода, наконец, иссяк, она тяжело вздохнула.

— Ты правда в порядке, Белла?

— Да. Развели много шума на пустом месте.

— Хочешь, я заберу тебя?

— Нет. Нет причины для беспокойства, правда.

Она немного помолчала.

— Ладно, но я еще позвоню вечером.

— Хорошо.

— Скажи Чарли, что мне жаль. Кажется, я наговорила ему лишнего.

— Может быть, сама скажешь?

Чарли стоял в дверях кухни, скрестив на груди руки.

— Нет. Пожалуйста, просто передай ему мои слова.

— Мама, что ты ему сказала?

— Я люблю тебя, милая.

Я вздохнула.

— И я тебя.

Повесив трубку, я обратилась к отцу.

— Она сожалеет о том, что сказала.

— Да, я понял, — он смущенно почесал шею.

— Со мной и в Финиксе случалось всякое. Уж ты тут точно ни при чем.

— Она просто испугалась, Беллз. Не суди ее строго, — он еще и защищал ее, потрясающе! — Но на будущее, мы будем осмотрительнее.

Чарли в этот день взял отгул и периодически заходил ко мне, пока я лежала на кровати с книгой, пользуясь внеплановым выходным. Читать не получалось, я даже толком не понимала, что за книгу держу в руках, но она была нужна, чтобы не беспокоить отца. На самом деле, до тела, наконец, дошло, что оно сегодня подверглось опасности, отчего меня била мелкая дрожь. Адреналин несся по крови, заставляя учащаться пульс.

«Все хорошо. Все уже прошло. Я дома. Я в безопасности. Бояться нечего», — словно мантру мысленно повторяла я. — «Это иррациональный страх. Опасности нет».

Я знала, как это работает, нужно было просто переждать, но все равно вздрагивала при каждом резком звуке. Перед глазами то и дело возникали эпизоды сегодняшней аварии. Чаще других среди них мелькал надвигающийся фургон и Эдвард, которого тот сбивает и впечатывает в Хонду. Прогоняя от себя мысли о сломанных руках, травмах позвоночника и прочих увечьях, я напоминала себе, что он выглядел вполне невредимым и, судя по всему, даже не испытывал какого-то дискомфорта. Но как он это сделал? Человеку такое не по силам. Уму непостижимо. Может, я и правда слишком сильно головой ударилась?

Эти мысли отвлекали от отголосков страха, еще бегавших по венам, заставлявших потеть ладони. Я попыталась собрать объективные факты. Что мне известно точно? Каллен приехал чуть позже меня. Он был у своей машины, когда фургон уже почти сбил меня. Я точно запомнила его наполненные страхом глаза, когда обернулась. Спустя мгновение он уже был рядом. Абсолютно точно, движение фургона остановил он. На фургоне осталась вмятина от его ладоней, а на Хонде — от плеч. При этом ему самому это вреда не нанесло. Кроме моей невменяемости, на ум приходили версии о радиоактивных пауках и пришельцах, которые были не намного лучше первой.

«Никто не поверит тебе».

А что, если бы поверили? Если бы я рассказала кому-то? Если бы родились новые слухи, что Эдвард нечеловечески силен и быстр? А что, если не только Эдвард? Калленов и без того сторонились. Ими бы наверняка заинтересовались ученые, журналисты, военные, сумасшедшие. Их спокойной жизни пришел бы конец. Я вспомнила лица его родных на парковке. Они явно беспокоились, но, похоже, не за его безопасность. От новой мысли сердце пропустило удар. А что, если кто-то видел?

Он сильно рисковал, спасая меня. И, если дело касалось его семьи, скорее всего, он не мог рассказать мне, я и без того видела слишком много. Я действительно едва не погибла сегодня. Услужливая память подкинула мне воспоминание о нашей ссоре в больнице, заставляя поморщиться от стыда. Я ведь даже не сказала ему «спасибо», нагрубив вместо этого из-за того, что он солгал мне.

«Я не просила. Не надо было этого делать, чтобы теперь ставить мне в упрек».

Да, хороша благодарность.

— Тупица, Белла.

Это не снимало с него вины за его слова, но я тоже была не права. Что бы он ни говорил, это не отменяет того факта, что он спас меня.

Встав, я достала из ящика распечатку со списком тем для эссе. Теперь я знала, о чем могу написать. Укладываясь спать вечером, я собиралась завтра извиниться перед ним и запоздало поблагодарить, даже мысленно составила речь, но она мне так и не понадобилась.

С того дня Эдвард Каллен больше не разговаривал со мной.