Descent (джен)

Ангела зачаровывает реальность того, во что превращается большой зал с железными чешуйками стен. Как все они переворачиваются, как возникает абсолютно настоящая картинка каких-то развалин… По началу он теряется и в то же время восхищается мастерской иллюзией. Остальные, уже привычные к таким штучкам, оглядываются, сразу же вставая в некое подобие боевых стоек. Больше всего его удивляют Скотт, активировавший свои очки, и Ороро, у которой на кончиках пальцев уже искрит бело-синим. Ведь это всё та же комната, и применять тут лазеры и молнии как минимум глупо и небезопасно — в лучшем случае они просто разнесут всё к чертям, а то и срикошетят от блестящих металлических пластин и вдарят по своим же. Ангел не верит во всё это — физику еще никто не отменял, даже для таких, как все они, а магию, расширяющую пространство, еще вроде как не придумали. И потому сколь ни реально выглядело бы небо и пыль под ногами, как бы ни чувствовались стылый порывистый ветер и запах гари, он всё равно не раскрывает крылья — не хочется разрушать всё впечатление, когда коготь заденет стену. Да и не сможет он раскрыть их полностью — не влезут, с пятиметровым-то размахом.

Где-то раздается скрежет, и все моментально сближаются, сбиваясь в кучу спиной к спине. За остовом дома мелькает тень. Судя по возрастающему напряжению — это и есть противник.

По началу Уоррен думает просто посмотреть со стороны, на что Хэнк хмыкает: «Не получится», — и всучает ему защитный костюм. Очень такой нехилый защитный костюм, в котором, правда, приходится прорезать дырки для крыльев. «Тогда посижу в уголке. Не буду мешать твоим подопечным», — усмехается Ангел, а Хэнк как-то странно смотрит на него, качает головой и отвечает: «Ну-ну, попробуй».

Уоррен специально встает недалеко от стены, и когда, судя по всему, начинается заварушка, делает два выверенных шага, собираясь на нее опереться, но… Он с трудом удерживается на ногах, когда никакой стены за спиной не оказывается — пустота. Точнее не пустота, а гора какого-то хлама и пара торчащих из нее арматурин — то, что он и видит. Ангел ошарашено оглядывается и подбирает с земли камень — неожиданно тяжелый и абсолютно настоящий, — и так и стоит, вертя его в руках, пока мимо не проносятся красные лучи лазеров Скотта… и не возвращаются, хотя должны были отразиться и улететь назад. В нереальную реальность его возвращает второй залп и недовольный крик Саммерса:

 — Шевелись, придурок, если жить хочешь!

Ангел слышит сзади шаги и резким движением кидает себя вправо, под защиту бетонного блока, и в следующий миг видит, как на то место, где он стоял, прыгает какая-то странная железная желтоглазая тварь — не поймешь, то ли механическая, то ли живая. Иллюзорные камни и железки очень даже ощутимо ударяют по ногам, а кусок проволоки более чем реально до крови царапает ладонь.

У Ангела абсолютно шальные глаза, и он мечется, машинально выбирая позицию, но всё еще не осознавая… А потом Ороро взмывает в серое небо, и он наконец-то решается распахнуть крылья — и никаких преград, кроме тех, что видит, он так и не встречает.

Это выматывает. Уоррен не знает, сколько прошло времени, но мышцы уже давным давно забились, и дышит он тяжело. А еще ноет ушибленное плечо. У здоровенной катушки для кабеля Мистик на пару с Питером вполне бодро разносят на мелкие куски стража, Джинн периодически мелькает где-то не слишком близко, но тоже справляется. Рядом с ней синей дымкой рассыпаются телепорты Курта. Ороро парит в воздухе, метко швыряясь молниями в очередную ползающую желтоглазую железяку. Сам Ангел старается близко эту пакость не подпускать — он уже успел ощутить, на что способны эти «манекены» — не понравилось. Хотя у него уже стало получаться изредка из защиты переходить в нападение. А уж с воздуха так точно было бы преимущество… Но воздух в ушах шумит слишком громко, и от этого Ангела скучивает сильнее, чем от опасности встречи со стражем.

Когда он в третий раз сталкивается со Скоттом, а тот чуть не вдаривает по нему лазерами, Уоррен срывается, выплескивая злость, усталость и растерянность:

 — Какого хрена ты тут вертишься?

 — Тебя, идиота, прикрываю!

 — А тебя кто-то просил? Сам справлюсь, не мешайся под ногами, мелкий.

Ссору прерывает новый страж, от которого парни, как зайцы, разносятся в разные стороны. Ангел когтем умудряется зацепить тварь. Он держится за спиной, используя всё, что под руку попадется, а крылья служат отличным щитом от разлетающихся осколков и пыли.

 — Бей на меня! — слышит он голос Саммерса и, извернувшись, утягивает стража из-под защиты хлама, а потом сам еле успевает увернуться от сдвоенной молнии и лазера. От оных тварь затихает, и судя по обугленным остаткам, навсегда. Рядом снова появляется тяжело дышащий Скотт, который перекидывает Уоррену подходящий кусок арматуры с оплавленными концами, и бросает обидно-презрительное, но честное:

 — Не хочу, чтобы из-за неумехи новичка мы провалили задание.

Ангел щерится и рычит что-то, но, к счастью, появляется новый противник, и всё бешенство уходит на него. А где-то внутри Уоррен понимает, что в чем-то Саммерс прав: сейчас он действительно не самый полезный и сильный член в команде. Самый бесполезный, сказать по правде. И продержался он всё это время только благодаря Ороро и этому самому Саммерсу, откровенно прикрывающим его. Это выводит из себя, но здесь достаточно простора, чтобы найти применение злости.

В какой-то момент противники всё же заканчиваются. Уоррен устало вытирает разбитые руки и отбрасывает железный прут, видя, что остальные тоже расслабляются. Он обводит взглядом немного потрепанную, но вполне бодрую команду — Питер ковыряет бетонный блок, Рэйвен что-то объясняет Ороро, Курт сидит на земле, устало привалившись к столбу, Саммерс выходит из-за кучи хлама, таща в руках какой-то железный бокс. Не хватает только…

 — А где Джин? — ну кто бы сомневался, конечно, Скотт тут же замечает отсутствие рыжей. Команда тут же прерывается, сразу несколько рук тянется к кнопкам раций. Но в эфире тишина, зато Ангел прекрасно слышит шум за обгорелым домом и машет рукой — туда.

Они успевают как раз к самой развязке — троих напавших на рыжую стражей отбрасывает мощной ударной волной. А Джин беззвучно кричит, выставив вперед ладони, и твари просто рассыпаются то ли пылью, то ли пеплом. Впечатляет. Ребята улыбаются, кричат что-то ободряющее… Но Мистик хмурится и четко командует в рацию: «Хэнк, быстро вырубай полигон!», а Ангела почему-то терзает ощущение надвигающегося «полного п**деца». А Джин всё кричит, и бетонные блоки перед ней приходят в движение… и Уоррену совсем не нравятся ее резко потемневшие глаза.

Он пробирается к Рэйвен, отчаянно ругающейся в рацию.

 — В чем дело?

 — Хэнк не может выключить полигон, у него какой-то сбой в системе.

 — Прекрасно. Придурки. А как-нибудь еще выйти отсюда можно?

 — Нет. Разве что попробовать ударить по ключевым точкам, и тогда, возможно, разобьются некоторые панели, отвечающие за всё это. Но их нужно сначала найти…, а у нас нет времени.

 — Рыжая? — понимающе кивает Ангел, — Что с ней?

 — Сила. Она не может с ней справиться.

 — То есть она в неадеквате и может сейчас нахрен стереть нас всех?

 — Ну… Да, ты прав.

 — Вашу мать. И как ей вставить на место мозги?

 — Обычно это делает Чарльз. Как я поняла, он входит с ней в контакт и вытаскивает ее сущность, помогая ей блокировать ту, которая сейчас ее подавила и хлещет силой во все стороны. Но он телепат, а среди нас телепатов нет.

Ангелу хочется материться, но поднявшийся ветер вместе с пылью загоняет все слова обратно. Он с силой вдаривает по стене кулаком, проламывая её, а в голове поносятся мысли, выстраивая хлипкий и безумный план. Уоррен зло скидывает рацию и отдирает железные щитки от костюма под удивленным взглядом Рэйвен, посылает к черту всех «умных» преподавателей, психопаток с раздвоением личности и просто придурков, и идет к Курту.

Телепорт вышвыривает их на знакомую крышу. Дождь хлещет так, что по водостоку несется поток, а в серой плотной стене размываются даже контуры ближайших деревьев. Гроза наконец-то дошла до Школы Ксавьера. Окончательно вымотанный Курт практически падает на узкую площадку около люка, а Ангел, одной рукой удерживающий брыкающуюся Джин, второй хватает очень кстати забытую здесь бутылку, на ходу опрокидывает в себя ее содержимое и, отбросив ее прочь, отталкивается от края, распахивая крылья.

В первый миг Уоррен с ужасом осознает — не удержится, — но потом все же выравнивается. Воздух так знакомо пружинит, давая опору, несмотря на бешенный, постоянно меняющийся ветер, и Ангела захлестывает волна счастья от полета. А потом он бьет крыльями и поднимается всё выше. Джин в его руках дергается, и Ангел шипит:

 — Дура, не прекратишь — отпущу. И не надейся, с такой высоты левитация не поможет.

Джин замирает, поворачивая к нему лицо с практически черными глазами. Уоррена захлестывает волной ненависти, но он лишь скалится в ответ:

 — Даже не пытайся, тварь. Лучше свали по-хорошему.

 — Я сильнее! Ууничтожу! — хрипит рыжая.

 — Попробуй. Учти только, если упасть отсюда, спасать будет нечего. А ты вряд ли сможешь жить без её тела. — щерится крылатый, продолжая подниматься и петлять, уворачиваясь от хлестких воздушных потоков.

 — Я сильнее её, я сильнее всех здесь! А ты даже защиту не можешь поставить, дурак. — шипит не-Джин. Ангел чувствует — сейчас ему полезут в голову, и усмехается: «Что, хочешь посмотреть, что у меня? Ну давай».

И все же какой бы сильной ни была эта тварь, Джин — не Ксавьер, она не умеет, не может сразу подчинить себе, как Чарльз. Ей нужно пробиться сквозь мысли, а Уоррен это прекрасно понимает. И когда в голову врывается чужая воля, он почти улыбается, охотно открываясь навстречу:

 — Подавись! — и начинает падать, полностью погружаясь в извечный кошмар.

Воздух свистит в ушах и летит так быстро, что почти не попадает в легкие. А земля приближается, приближается, и возрастающее сопротивление жжет кожу, а резкие удары ветра сминают такие хрупкие кости. А воздуха не хватает даже на крик, и он беззвучно открывает рот. Предчувствие боли парализует и не дает распахнуть крылья, а земля всё ближе, ближе…

И не-Джин захлебывается в этом падении и мечется, но вырваться из воспоминаний Ангела уже не может. Уоррен скалится, видя панику на бледном лице:

 — Сильнее её говоришь? Только вот задыхаешься сейчас ты там, где она каждый раз проходила и возвращалась.

И Ангел лупит по воздуху крыльями, с каждым взмахом резко выдыхая:

 — У! Ходи! Прочь! У! Бирайся! От! Неё!

А не-Джин кричит и бьется в его руках, разбивая затылком его губы, царапая руки и лупя локтями по ребрам. И всё никак не может вырваться из видений крылатого, а тот намеренно вспоминает каждый миг, каждую пылинку, на такой скорости бьющую не хуже камня.

Ангел мечется в воздушных потоках, и думает, что случится раньше: рыжая психопатка успокоится, он не выдержит, и только-только подлеченное крыло подломится, или в них все же попадет шальная молния?