Бархатные шторы (гет)

Джинни Поттер проснулась рано. Прежде всего наведалась в спальню к дочери — Лили уже второй день как слегла с сильной простудой. Джинни положила руку на лоб малышки — температура спала, наконец-то! Погладив девочку по голове, Джинни тихонько, чтобы не разбудить ее, вышла из комнаты.

Бесшумно приоткрыла соседнюю дверь и вошла в комнату мальчиков. Джеймс спал, широко раскинув руки и тихонько посапывая. Джинни захотелось его поцеловать, но она побоялась разбудить ребенка. Сегодня он в предпоследний раз ночует дома перед своим первым учебным годом. Пусть поспит подольше. Альбус свернулся в комочек, словно ему было холодно. Джинни накрыла его одеялом, которое он во сне сбросил на пол, и крепко поцеловала в макушку. Этого пушкой не разбудишь — в отличие от Джеймса, который спит всегда очень чутко, а проснувшись, уже не может сразу же уснуть вновь.

Пора было готовить завтрак — сегодня Гарри должен выйти из дому пораньше, а Джинни всегда лично готовила ему завтрак, не передоверяя эту обязанность домовику. Зевнув и плотнее запахнув халат, накинутый на пеньюар (в коридорах старого особняка по ночам бывало прохладно даже летом), она стала спускаться по лестнице на первый этаж, в кухню.

Внезапно сквозь поскрипывание старых ступеней пробился странный звук, вроде отдаленного тихого плача. Джинни тревожно вскинула голову — ведь буквально только что ее дети спокойно спали! Внимательно вслушавшись, она поняла, что звук идет снизу, и встревожилась еще больше. Все ее домочадцы сейчас видели десятый сон в своих спальнях наверху. Внизу мог быть только Кричер, но его она никак не могла представить плачущим. Так кто же это там?

Джинни, навострив уши, стала на цыпочках спускаться по лестнице, перескакивая через наиболее скрипучие ступеньки. По мере того, как она спускалась, звук усиливался. Третий этаж, второй… На площадке между вторым и первым этажом плач был слышен уже совсем отчетливо. Звук шел из того коридора перед входной дверью, где висел портрет Вальбурги Блэк. Джинни бесшумно сбежала вниз, пересекла маленькую площадку перед лестницей и осторожно выглянула в коридор. Отсюда ей было хорошо виден портрет прежней хозяйки на противоположной стене коридора.

На полу перед портретом, уперевшись макушкой в нижнюю часть тяжелой рамы, ничком лежал Кричер. А на портрете над ним склонилась старая хозяйка. Это она плакала — тихо и очень горько. Протягивая руки, она словно пыталась пересечь лакированную плоскость портрета и дотронуться до домовика. Джинни не раз видела в свое время, как нарисованное лицо Вальбурги Блэк искажали бешеный крик и яростная истерика, но ей впервые довелось увидеть, как это лицо кривится от плача. Она ахнула от удивления и зажала рот рукой. Но каким бы тихим ни был этот звук, Вальбурга Блэк, видимо, все-таки услыхала его. В тот же миг плач стих, и перед портретом старой хозяйки взметнулись резко задернувшиеся шторы.

Джинни, выйдя из своего укрытия, подошла к неподвижно лежащему Кричеру — и с грустью убедилась, что все кончено. Рассветные лучи, проникающие сквозь полукруглую фрамугу над входной дверью, падали на изумрудный бархат штор, закрывающих портрет. Джинни скользнула по ним взглядом, и ей показалось, что портьеры как будто обновились. Но она подумала, что после такого стресса, как смерть домовика, еще и не такое может почудиться — и тут же забыла о портьерах. Ей предстоял тяжелый день.