Старые байки о главном (джен)

Утро обухом ударило по голове, заставив сморщиться и открыть глаза. Черепная коробка трещала после изрядной порции дешёвого бухла, руки дрожали, а в желудке неприятно ворочался ком величиной с кочан капусты. А пить как хотелось! Сидорович отыскал взглядом ведро с водой. Вон оно родимое стоит у стены на лавочке. Не утруждая себя поисками кружки, барыга опустил лицо в воду и долго пил, шумно отфыркиваясь. Постоял, прислушиваясь к ощущениям. Вода, поворочавшись, неохотно улеглась в желудке. Мочевой пузырь проснулся и настойчиво засигналил.

Кряхтя и мерзко ругаясь сквозь зубы, торговец поднялся по лестнице и вышел из бункера. Мерзко, сыро, холодно. И воняет свежим воздухом. Приспустив штаны, Сидорович лениво пошарил рукой в ширинке. Ничего не нашёл. Мозг, нокаутированный последствиями вчерашних возлияний, не посылал никаких тревожных сигналов и вообще, кажется, ещё пребывал в летаргии. Поэтому торговец, выпучив глаза в никуда, продолжал ощупывать себя, пока окончательно не убедился в бесплодности своих изысканий.

Окрестности Кордона огласил пронзительный женский визг. Второй визг последовал практически без остановки. Псевдоплоти прижухли по кустам. Слепая собака шарахнулась в сторону и попала в аномалию. Пулями взвились в небо вспугнутые вороны. А потом Сидорович, потрясённый необычным тембром своего голоса, а главное — отсутствием кой-чего необходимого, грохнулся в обморок.

Утро обухом ударило по голове, заставив сморщиться и открыть глаза. Сидоровича почему-то не отпускало устойчивое дежа вю, словно сегодня он уже просыпался. Белая, сонная муть развеялась и показала небритую ряху Волка, нависшую сверху. Выражение у ряхи было томное и игривое.

— Привет, красавица, — ласково сказал Волк. — Чего испугалась? Дядя Волк не даст тебя в обиду.

Торговец изумлённо смотрел на него снизу вверх. Серьёзный и обстоятельный Волк не был ранее замечен в шуточках и розыгрышах. Сидорович оттолкнул его и сел. Под засаленным жилетом что-то необычно колыхалось и как будто даже мешало. Опустив взгляд, барыга с ужасом обозрел два внушительных бугра, до предела натянувших рубаху. Он прихлопнул их руками, и пронзительный девичий крик вновь потряс до основания окрестности Кордона.

— Сиськи!

— Клёвые, — похвалил Волк. — Давно таких не видал.

Не веря, что всё происходит на самом деле, Сидорович вскочил и скатился обратно в бункер. Там он долго корчил рожи перед огрызком зеркала и вертелся, пытаясь рассмотреть себя по частям. Зеркало упорно показывало мрачную бабищу с громадной грудью и широкой филейной частью. У прилавка, прилипнув любопытными мордами к решётке, торчали несколько сталкеров во главе с Волком. Наблюдение за повадками и словарным запасом бабищи привело их всех к потрясающему выводу:

— Оба-на, Сидор, ты что ли?

— Родненькие, — всхлипнула бабища, — признали. А как это, а?

На вопрос ответить никто не смог, но единогласно решили, что метаморфоза всем нравится. Особенно, если Сидоровна не отыщет в закромах рубашку своего размера и продолжит ходить в этой.

А в это время далеко-далеко на севере Зоны.

Призрачное дрожание кутало Монолит и делало его похожим на большой кусок голубоватого желе. Повсюду в живописных позах валялись трупы почивших сектантов. Причудливо изгибаясь под всевозможными углами торчали из спекшегося песка металлоконструкции. В общем, тот ещё дизайн. Но уютно.

У Монолита стояли два сталкера в покоцанной пулями броне и радостно ухмылялись. Было от чего, надо признать.

— Что загадал, Стрелок? — спросил тот, что постарше.

— Стать легендой Зоны, конечно, — пылко сказал второй. — Всю жизнь мечтал.

— Э-эх, молодой ты ещё, глупый. Хлопотно это. Накладно. И спасибо никто не скажет.

— А сам-то? — раскипятился Стрелок. — Вечно ты, Призрак, меня троллишь. Тебя прям все в очередь благодарить выстроятся. Меня в этой очереди точно не будет. Сам-то что загадал, умник?

Хитрая рожа Призрака приняла загадочное выражение. Он поманил Стрелка поближе и заговорщицки сказал вполголоса:

— Помнишь, как мы начинали? На Кордоне-то.

— Помню, конечно. Особенно того жадного козла барыгу. Я его, сука, до самой смерти помнить буду, — возмущённо сказал Стрелок. — Поимел нас по полной программе и не единожды. Всё, всё, что нажито непосильным трудом — всё в его карманах осело.

— Во-от! — покивал головой Призрак. — А помнишь, что я сказал ему, когда мы уходили?

— Ну-у… ща… Ты так много всего тогда говорил. Сказал, что он жадный козёл, нах… Что ты его вертел вместе с его бункером… Что вернёшься и поимеешь его сам по полной программе.

Призрак воздел палец кверху.

— Во-от! Теперь не только ты, но и вся Зона мне спасибо скажет. Готовься, Сидорович, я иду-у-у…

Поделиться…