Подкидыш (джен)

Зима, 1980 г.

Рождественский вечер Лили проводила в одиночестве, бессмысленно бродя по коттеджу, украшенному к празднику. Большая рождественская ель занимала весь угол гостиной, прямо под ней проворно сновал миниатюрный Хогвартс-Экспресс, с которым в детстве очень любил играть Джеймс, а над камином висели носки для подарков. На перилах лестницы переливались пышные гирлянды из еловых ветвей, перевитых красными ленточками, а на дверях виднелись большие венки с золотыми колокольчиками. Только праздничного настроения не было и в помине.

После того случая с ребенком (они с Джеймсом, не сговариваясь, перестали произносить имя Гарри), Лили стали мучать мигрени, сжимающие все внутри чувством тоски и тревоги. Казалось, что голова, не выдержав напряжение, на просто разорвется от мыслей, лезущих в нее. Лили все больше уходила в себя, пытаясь навести порядок и найти душевное равновесие, и стремительно отдалялась от Джеймса, разрывающегося между веселой жизнью и актами справедливости, так он прозвал стычки с Пожирателями Смерти.

Для золотой молодежи, вроде Поттера и Сириуса Блэка, или выпускников Слизерина, перебравших все формы досуга и нуждающимся в острых ощущениях, война стала новым развлечением, где можно было вписать себя в историю, где не нужно было скрывать жестокость или жажду по бодрящей инъекцию адреналина, когда опасное заклятие проносится рядом, едва не задев. Одни чистокровные боролись за старый мир, на который никто не посягал, другие чистокровные отстаивали права маглорожденых, о чем их никто не просил.

Лили и сама раньше составляла компанию Мародёрам в рейдах, но в последнее время политика совсем перестала интересовать ее. На происходящее она смотрела с ленцой философа, которого больше занимали собственные горести. Лили винила себя, что смогла поддаться на уговоры бойфренда и оставить сына на пороге дома сестры, и в конце концов возненавидела себя. Пару раз она порывалась наведаться на Тисовую улицу, но каждый раз сама отговаривала себя. Что Лили может дать сыну, кроме неопределенного будущего и бедного настоящего? Из-за беспорядков в их мире когда-то блестящая выпускница не могла найти ни работу, ни продолжить образование. Обстановка, несмотря на то, что Лили не пыталась жить с закрытыми глазами, накалялась и маглорожденым стало опасно появляться на улицы без сопровождения. В отличие от Петуньи, у нее даже не было собственного жилья, а Джеймс вряд ли обрадовался возвращению в его дом орущего младенца, мешающего спать по ночам и ставящем его в позорное положение перед обществом, чьи негласным законы он привык соблюдать.

Вернуться в мир простаков тоже было проблематично. У Лили не было ни документов, ни знаний, необходимых для работы. Обратиться за помощью к отцу не позволяла гордость. Слишком живы были в памяти любовные похождения доктора Эванса, которые он не скрывал ни от жены, ни от общественности. Бедное сердце мамы, натрепавшее издевательств и насмешек из-за сплетен, не выдержало, а отец поспешно женился на беременной подружке.

В гостиную через камин шумно ввалились Джеймс с Сириусом, висящим на друге и с трудом, стоящим на ногах. Лили брезгливо поморщилась: опять Блэк затащил Джеймс в паб отмечать победу в рейде, где перебрал с выпивкой.

— Цветочек, помоги мне, — попросил Джеймс, бережно укладывая друга на диван.

Лили только сейчас заметила темно-алое пятно, расплывающееся на груди Сириуса. Ей понадобилось пару секунду, чтобы угомонить панику. Рассказы отца и лекции на курсах колдомедика, которые пришлось бросить из-за беременности, сами всплыли в памяти, подсказывая, что нужно делать.

— Его надо посадить, — приказала Лили, когда к ней вернулась способность говорить, с помощью Поттера подкладывая под спину Блэка подушку.

Она заклинаем освободила Сириуса от остатков рубашки, отмечая, что рана была неглубокой, тянулась по диагонали дюйма на четыре к плечу. Всего лишь неровный разрез на коже, но медленное кровотечение пугало и представлялась картина с печальным исходом. Лили, отвлекаясь лишь на озвучивание мелких поручений для Джеймса и ожидания, когда нужные предметы прилетят к ней с помощью «Акцио», старательно обработала рану антисептиком, смазала заживляющей мазью, наложила тугую повязку и заставила Сириуса выпить лечебные и укрепляющие зелье для купирования воспалительного процесса и быстрого заживления. Возможно, это было и лишним (всем было известно, что любые царапины затягиваются на Блэке быстрее, чем на собаке), но Сириусу заметно стало лучше.

— Спасибо, красотка, — прохрипел он, стараясь держаться с обычной самоуверенностью.

— Отдыхай, — улыбнулась Лили, легонько похлопав его по здоровому плечу.

Они с Джеймсом еще посидели с Сириусом, развлекая пациента веселыми историями, пока тот не уснул. Лили поднялась на вверх в небольшую домашнюю библиотеку. Это была средних размеров комната с книжными полками, прикрепленными к стенам, передвижной столешницей, вплотную подходящей к подоконнику, двумя черными креслами из черного металлического каркаса, продавленная софа и щедро разбросанными белыми пуфиками по всему помещению. Лили, нахмурившись, принялась искать учебники с курсов, которые словно растворились среди старинных фолиантов. Вскоре к ней присоединился Джеймс, принесший бутылку вина с двумя бокалами.

— Ты отлично справилась, цветочек, — похвалил он, разлив огненными потоками вино и подал ей один бокал. — Ты же знаешь, что Сириус для меня как брат и я бы не простил себе, если бы с ним что-то случилось. — Джеймс поднял бокал и произнес тост: — За тебя, моя целительница!

Они чокнулись. Звон хрусталя отозвался, словно колокольчики задрожали в воздухе. Пригубили вино и одновременно уважительно кивнули. Вино оказалось вкусным с богатым фруктовым букетом и тонким, приятным послевкусием, но очень крепким. У Лили перехватило дыхание и глаза начали слезиться, что вызвало смех у Поттера.

— Вот что случается с праведниками, когда они вкушают запретный плод, — сказал он, расхохотавшись и успокоившись спросил. — Ты планируешь вернуться на курсы?

— Я хочу вернуться в Орден, — ответила Лили, придя в себя. — Не собираюсь больше сидеть без дела, когда другие рискуют.

— Правильно, нам нужна помощь, — кивнул Джеймс, снова наполнив бокалы, которые они опустошили сразу. — Но я бы не хотел, чтобы ты участвовала в рейдах. Пожиратели вообразили себя всемогущественными и стали применять непростительные. Это слишком опасно.

Щеки Лили раскраснелись от вина, а глаза повеселели. Она вздохнула свободно, полной грудью, не затаивая дыхание, и впервые за несколько месяцев позволила себе не вымученную ухмылку, а искреннюю улыбку.

— Но ты будешь рядом? — задала вопрос Лили, нежно погладив бойфренда по лицу. — Ты же защитишь меня?

— Я всегда буду рядом, — пообещал Джеймс с обожанием смотря на нее и предложил тост. — За нашу любовь, которая будет вечно согревать наши сердца даже в самые холодные и темные времена?

— Ого, какой ты оказывается мудрый философ, — дурашливо восхитилась Лили, выпив залпом вино.

— У меня прекрасная учительница, — засмеялся Джеймс и поцеловал ее.

Его губы были пухлыми и нежными, а от того, что только немного их приоткрыл были все еще влажными от вина. И очень вкусными. Лили ответила на поцелуй, обхватив руками крепкие плечи бойфренда. Когда Джеймс увлек ее за собой на тафту, удачно стоящую рядом, она, поддаваясь желанию и напору Поттера, почувствовала, что это их совместная ночь станет лучшей.