Маленькая история про волшебную любовь Дадли (джен)

Шёл пешком. Уже на выходе из Лондона, меня подхватил отец.

Мы ехали молча.

— Вот что, сын, — начал он. — В таких вопросах всегда сначала обращайся ко мне.

Я кивнул.

— Не хотел, чтобы честный человек в этом участвовал.

— А ты уже, значит, бесчестный? — он прищурился.

— Я не знаю, пап, — захотелось укрыться за ладонью, как это делал он. — Это всё такая дичь.

— Да, было бы попроще, если бы ты просто втихаря курил.

Я засмеялся.

Отец не стал заходить домой. Высадил меня на окраине Литтл-Уингинга и уехал.

Но перед этим остановился и выглянул через пассажирское окно.

— Послушай, сынок, дай мне времени до конца недели, и мы вместе со всем разберёмся.

Я покачал головой.

— Не могу, пап. У них одна из наших. А в субботу уже будет поздно.

Отец долго смотрел на меня, а потом чуть покачал головой.

— Ладно. Постараюсь управиться пораньше. Но обещай, что в одиночку вы туда не полезете.

Я замялся. Страшно не хотелось втягивать во все это отца. Я понимал, что он уже в этом увяз, но ещё надеялся, что получится вовремя его отодвинуть. Прикрыть.

— Обещай.

— Хорошо.

И от этого стало легче на душе. Наверное, так всегда, когда знаешь, что у тебя за спиной есть кто-то сильнее и старше. Кто-то, кто не даст тебе сгинуть.

Дома меня ждал сюрприз.

На кухне мама с Ханной пекли пирог.

Ханна поймала мой взгляд и улыбнулась. Боже, она была невообразимой красавицей! Золотые пряди неровно собраны на затылке, но несколько всё равно выпало и лежало на плечах, серые глаза смеялись, а на щеке белела мука.

— К нам заглянула твоя подруга, — сказала мама и я, наконец, посмотрел на неё. — Ты, конечно, рассказывал, что она чудо, но я была уверена, что это просто преувеличение. И была рада убедиться в обратном.

Ханна зарделась. А я подумал, что нужно выпросить у мамы фамильное обручальное кольцо. Чтобы всегда носить его с собой и в тот самый момент…

Да я бы уже тогда сделал ей предложение, но… ещё было не время. Я ещё не всё подготовил. Да и нам было только по шестнадцать.

И мысль об этом сильно сбила настрой.

— Ладно, мам. Ханна, ты чудесно выглядишь. Потом обязательно заценю ваш пирог, — я попятился в сторону двери. — У меня пока дела. Где там Поттер?

Мама поджала губы.

— Он в своей комнате с мисс Грейнджер, — с какой теплотой она отзывалась о Ханне, ровно с такой же холодностью говорила о Гермионе.

— Пойду, поломаю им малину. Совсем стыд потеряли.

Ханна рассмеялась на мою незамысловатую шутку. Боже, как бы я жил без этой девушки? В чем был бы вообще смысл?

Даже сейчас я не могу найти ответы на эти вопросы. Возможно, они кажутся мне просто очень страшными. Ханна — лучшее, что со мной случалось. А ведь я тогда только один раз и поцеловал её. И то в щёку.

* * *

У Поттера даже заперто не было. Дверь нараспашку.

Они сидели возле письменного стола, и их волосы почти переплелись. В этом не было чего-то неприличного, просто оба уставились в какую-то книжку.

— Чё делаете? — я даже не покашлял. Хотел посмотреть на их лица. Они не подвели. Подпрыгнули, покраснели. Умора.

— Да мы тут…

— Я принесла книгу по продвинутым проклятьям, — Гермиона вызывающе выдвинула подбородок. Такая смешная. Совсем воробушек, даже рядом с Поттером — кроха. Но боец, готова уже драться со мной за… а за что, собственно?

— Ты собираешься с нами, — сделал вывод я.

— Да, и ты меня не сможешь остановить!

Я рассмеялся.

— С девчонками не дерусь. В отличие от тех ублюдков, на которых мы идём.

Гермиона гневно сверкнула глазами.

— Успокойся, — я поднял ладони. Ещё не хватало с ней поцапаться.

Вот поэтому Ханна лучше любых других девчонок. Она никогда ничего не доказывает, не спорит, просто улыбнется раз и нахмурится — и сразу всё меняется. Как-то понимаешь, что глупость сморозил, и надо бы что-то сделать, чтоб это поправить.

— Это, правда, опасно. А ты бы лучше почитала книжку по вашей медицине. И разузнала, можно ли как-то с помощью ваших штучек быстро ноги сделать. Вдруг чего...

Она задумалась, кивнула.

— Хорошо, я узнаю, — и отвернулась.

— Поттер, — я кивнул ему на коридор.

Ситуация с тётушкой его рассердила.

— Спросил бы, я бы тебе сразу сказал, что это без шансов. Ты разве не помнишь, какая она стерва?

— Нужно было попробовать, — поймал себя на мысли, что Поттер копирует меня. Говорить так же стал. Но только пожал плечами. Хочется мальцу — пускай. Вреда от этого никакого нет. — Смотри. Ваши с Гермионой задачи: подготовить пути ухода и как-то прикрывать нас от этих ваших магических штучек. Понял? Кровь оставь нам.

Парень кивнул.

— И рот на замке. Ни Ханна, ни мать не должны ничего знать. Понял?

Он снова кивнул.

Я потрепал его по плечу и вернулся к своим женщинам. Моим. От одного этого дух захватывало.

А вечером пришел Пирс, и мы ходили с ними в лес.

* * *

В общей сложности уложились в три дня.

Рекордные сроки, как я узнал потом. Хотя, конечно, лучше бы не узнал никогда.

Вообще, всё, что тогда происходило, решило наши судьбы.

Я не особенно верю в судьбу, но, когда твоя любимая может заставлять летать вещи, а жизнь твоего брата зависит от какого-то дерьмового пророчества… Ну как-то, это решает.

Отец, как и обещал, приволок пару мешков барахла. Где взял, я не спрашивал. Захотел бы — рассказал. А так… да хрен с ним, главное, принёс.

Мы собрались на заводе: Пирс, Ден, Гордон, Малькольм, Поттер, Грейнджер и я. Потеснились в той комнатке с теликами.

— И что это? — спросил Пирс.

— Щас увидишь, — никакой таинственности, я просто сам был не в курсе, что там такое.

Я уже собирался вытряхнуть мешки, когда Ден меня остановил. Смотался куда-то и вернулся с большим куском брезента. Умный парень, ничего не скажешь.

Грейнджер забилась в дальний угол и зверьком глядела на нашу компанию. В её глазах мы были хулиганьем. Причём не просто хулиганьем — до нее, наконец, дошло, что мы идём на дело. Что мы будем убивать.

То, что убивать придется — было понятно, как дважды два. Этот скотов нельзя было оставлять в живых. Они же, блядь, как сорняки — очухаются и снова вернутся.

И не факт, что в следующий раз мы сами не будем убиты.

Мы это понимали, и сердце льдом покрывалось. Все были бледные. Пирс вообще синюшный.

Только Поттер абсолютно ровный. Но этот парень так часто со смертью здоровался, что ему не привыкать.

Я опрокинул мешок.

Полицейские каски, жилеты, даже бельё специальное — такие плотные комбезы из прорезиненной ткани. Налокотники и наколенники, маски, перчатки. Вообще всё.

Кроме оружия.

Но оружие было у нас своё.

Пока парни все это разглядывали, Поттер отвел меня в сторону и зашептал:

— Я сейчас у министерства на особом счету, так что смогу колдовать, но Гермиона нет. Ей нужно остаться, а она совсем не хочет. Ты сможешь что-нибудь придумать?

Я глянул на девчонку.

Крошечная, волосы топорщатся, губы упрямо сжаты. Даже позавидовал немного Поттеру. А потом вспомнил светлую, как день, улыбку Ханны, и отпустило. Зачем мне какие-то ещё? Она — самая лучшая. Ради неё всё это делаю.

— Грейнджер.

Та подняла глаза. Взгляд был совсем больной и затравленный.

Я подошёл ближе.

— А нельзя их не убивать? — выдавила она.

Я покачал головой.

— Сама знаешь. Они же снова придут.

— А если им стереть память?

— Не покатит — я уже думал об этом. Прикидывал, как бы провернуть всё безболезненно, чтобы парни потом не сломались. Но, если стереть память, всё равно что-то останется: привычки, склонности, знакомые, газеты. Всем память не сотрешь, всё не подчистишь. И когда те снова всё вспомнят, ну, или узнают, придет большая жопа. Они не будут мелочиться. Они просто нас раздавят.

— Ладно, — она отвернулась.

— Вот что, Гермиона, — я редко называл её по имени. Она вздрогнула и снова посмотрела на меня. — Мы сейчас разберемся с одежкой, а потом ты покажешь парням, что от чего в твоей чудо-сумочке.

Я кивнул на напоясную барсетку. Девчонка покраснела.

— И запомни, тебе вперёд нельзя. Если тебя зацепят — никто тебя подлатать не сможет. Это твоя задача. Поняла?

Она хотела возмутиться, но сдулась. Всё-таки ей это было сильно не по душе.

— Поняла.

— Вот и умница. Вылезешь вперёд, потеряем не только тебя, но и тех, кого ты могла спасти.

Она закрыла лицо руками и тихо всхлипнула.

Поттер резко толкнул меня в бок, недовольно глянул, обнял подругу за плечи. Вот и правильно. Девчонки должны чувствовать, что им есть на кого опереться.

Считайте меня сексистом, или ещё какими новомодными словечками, но будь моя воля, я бы не позволил ни одной девчонке увидеть кровь. Сделал бы всё, чтобы они чувствовали себя в безопасности.

* * *

После разговора с Грейнджер цель стала более чёткой. Я точно знал, как к ней прийти.

Второй мешок мы не высыпали, и правильно сделали. В нём были гранаты. Не боевые — такими никого не убьёшь — а дымовухи, гранаты со слезоточивым газом, световые. Вот такое вот.

По большому счету, самое оно, против тех, кто не ожидает подобного от магглов.

Как я понял, эти волшебники вообще не работают по площади. Один на один — да, а вот чтобы — херак — и все в отключке — нет, это не их методы.

Это наши методы.

Потом Поттер рассказал, как мы доберёмся до места, нацепил на всех какие-то блестяшки — сказал, что это поможет нам видеть магию.

Парни похмыкали, но остереглись их снимать — мало ли.

Потом вышла Гермиона. Расставила на узком столике пятнадцать таких баночек стеклянных — не помню, как называются — и в каждом какая-то мерзкая бурда. На вид, так точно.

Что-то объясняла, но я отвлекся на телевизоры. Там в ветках опять скакала белочка.

Не помню, почему это было важнее, чем средства нашего выживания...

Просто она была такой обычной.

У нас тут почти война, а она бегает, орешки собирает...

В общем, херь всякая в голове сидела.

— Всем всё ясно? — спросил, как девчонка закончила. Парни кивнули. — Тогда Ден, Пирс, Поттер — останетесь. Обсудим план. Гордон, Малькольм — отвезите Грейнджер до дома. Проследите, чтобы она зашла, закрыла дверь, и только тогда возвращайтесь. Понятно?

Пирса я не хотел отпускать, потому что видел, как ему плохо. Парень едва на куски не разваливался.

У Дена — светлая голова. Он больше пригодится в штабе, чем на улицах. Я бы его и в заварушку с магами не пустил, но рук просто не хватало.

Поттер лучше всех знал о всех подставах его мира. Мог направить и подсказать. Ценный консультант, так сказать.

А мне просто по чину полагалось всё знать. Я чувствовал ответственность за каждого в этой комнате, и знал, что могу её вынести, а потому не должен перекладывать на кого-то ещё.

Когда парни вернулись, решили, что идём завтра утром.