Купидоны без крыльев (гет)

Рон решил найти укромное местечко, чтобы ещё раз спокойно всё обдумать; возвращаться в шумную гостиную не было смысла. Сбежать от Филча у него получилось, главное, теперь снова не попасться, особенно если учесть, что сегодня в Хогвартсе дежурил Малфой. Преодолев несколько пустых и тёмных коридоров, он в конце концов заметил приоткрытую дверь. Похоже, кто-то из преподавателей, а может, старост забыл закрыть кабинет. Стараясь не создавать лишнего шума, он тихонько протиснулся внутрь и очень осторожно закрыл за собой дверь.

В кромешной тьме Рон боялся наткнуться на парту или стул и наделать таким образом ещё больше шума, а свет от Люмоса мог быть виден в окно или просочиться тонкой полоской под дверью. Чтобы не рисковать и не обнаружить себя, Рон решил немного привыкнуть к темноте и только потом пройти внутрь кабинета.

Тихие, но тяжелые вздохи заставили Рона остановиться и прислушаться. Здесь явно был ещё кто-то. Прочистив горло, он как можно более сурово спросил:

— Кто здесь? После отбоя нельзя находиться вне своих гостиных. Я как староста имею право…

— Ой, да ладно тебе, Рон, сегодня не ты дежуришь, а значит, и сам нарушаешь комендантский час, — ответил ему голос.

Рон повернул голову, но всё ещё не мог ничего различить в темноте.

— Джинни? — неуверенно спросил он.

— Что, теперь снимешь баллы?

— Имею право, между прочим.

— Как-то странно наделять старост такими полномочиями, тебе не кажется? Если тебе не нравится человек или ты с ним в ссоре, всегда найдёшь к чему придраться и снять баллы. Но ведь с родного факультета ты баллы не снимешь, так что и с меня тоже, — ехидно заметила Джинни.

Рон совсем не ожидал такой дерзости от сестры, хотя, казалось, должен был привыкнуть к её нападкам. Зрение всё больше адаптировалось к темноте, Рон начал различать очертания классных парт и стульев и наконец заметил, где сидит Джинни. Он не решался подойти к ней, боясь получить летучемышиный сглаз. Джинни, судя по всему, была не в лучшем расположении духа. Рон присмотрелся: одна или всё же с Дином решила посидеть в темноте его сестра?

— Кого-то ждёшь? — спросил Рон неуверенно, но шагнул в ее сторону.

— Нет, а должна?

— Ну может, у вас свидание с Дином, и я помешал.

— А если я здесь одна, ты думаешь, что не помешал? — с вызовом спросила Джинни.

Её тон явно давал понять, что Рону здесь не рады и лучше бы ему проваливать подобру-поздорову. Но возвращаться в гостиную он пока тоже не горел желанием.

— Джинни, что-то случилось? Тебя кто-то обидел?

— Я просто хочу побыть одна! Разве не ясно?! — яростно крикнула Джинни.

— Тише! Тише! — оглядываясь на дверь, сказал Рон. — Филч бродит по коридору, может застукать, тогда нам обоим мало не покажется.

Джинни пожала плечами — мол, делай, что хочешь, только меня не трогай. Рон постоял ещё немного в нерешительности, потом подошёл к Джинни и сел рядом с ней.

— Ты же вроде как к Лаванде шёл. Чего здесь забыл?

— Мадам Помфри не пустила меня к ней. Уже поздно.

— Ну а здесь всё-таки зачем?

— Просто зашёл подумать.

— Подумать? — с издевкой спросила Джинни. — Не знала, что ты умеешь.

— Почему ты всегда себя так ведёшь? Тебе нравится спорить со мной, унижать меня, доставать. Но при этом с другими ты вежлива и учтива, подбадриваешь всех и веселишь.

— А ты разве лучше себя ведёшь? С Гарри ты такой весёлый и понимающий. С Гермионой тоже, хотя вы с ней и не общаетесь в последнее время. Но меня ты считаешь ребёнком, который не может за себя постоять. Лаванду чуть ли не на руках носил, оберегал, даже сейчас пошёл её проведать. Так почему ты думаешь, что в моих отношениях что-то должно быть не так? — Джинни снова стала повышать голос. — Дин тоже заботлив и не позволяет себе лишнего. Даже чрезмерно заботлив, как будто мне не хватает шестерых старших братьев. Он меня постоянно оберегает: и куртку подаст, когда мне не холодно, и руку протянет, хотя я сама могу переступить порог! Я не маленькая уже! — Джинни заплакала, закрыв лицо руками, продолжая высказывать Рону все, что наболело. — А ты, вместо того чтобы порадоваться за сестру, только грубишь.

Рон еле разобрал последние слова Джинни, из-за нахлынувших слёз она стала говорить неразборчиво. Следуя братскому инстинкту, он попытался обнять её, но Джинни отвернулась и, положив руки и голову на парту, зарыдала ещё громче. Боясь быть пойманными, Рон вспомнил заклинание, которое Гарри отыскал в учебнике Принца-полукровки, и наложил Оглохни на комнату. Теперь их никто не услышит.

— … надоело… взрослая… не малышка… о себе думай… ещё и Гарри… самовлюблённый кретин… — до Рона долетали обрывки фраз, но понять, что они означают, ему было очень сложно.

— Джин, прости, я не думал, что всё так серьезно, — Рон виновато погладил сестру по плечу, но она только дёрнула им в ответ. — Я больше не буду, — попытался заверить её Рон, продолжая утешать.

Вскоре Джинни вытерла слёзы, повернулась к Рону и, немного поколебавшись, сказала:

— Понимаешь, я хочу расстаться с Дином, но если с Майклом это как-то само собой получилось, то с Дином всё гораздо сложнее. Он такой хороший и заботливый, что я не могу решиться поговорить с ним. Просто он мне не нравится, и я хочу больше внимания уделять квиддичу и учёбе.

— Э-э... — протянул Рон. Такого он явно не ожидал: его сестра делится с ним личными переживаниями, хотя сама буквально недавно целовалась с Дином, а ему наговорила невесть что. — Может, ты всё честно ему скажешь? — ляпнул Рон первое, что пришло в голову.

— Ты думаешь, так легко подойти и сказать: прости, Дин, я ухожу от тебя? Развернуться и уйти, ничего не объяснив?

— Нет, — согласился Рон, — это очень сложно сделать.

Рону стало совестно. Он пытался опоить Лаванду зельем, чтобы она от него отвязалась, а поговорить с ней не решился, не мог подобрать слова, потому что знал, как это тяжело, да и вообще струсил. Зато с какой лёгкостью Рон только что дал подобный совет своей сестре. Он искал легких путей в то время как Джинни, которую он считал ребенком, старалась поступить правильно. Кто бы мог подумать, что они как никогда окажутся близки в своих проблемах.

— Знаешь, Джинни, я тоже хочу расстаться с Лавандой. Я несколько раз пытался намекнуть ей на это, но у меня ничего не вышло. Она обращает всё в шутку, а потом и вовсе делает из меня виноватого, и мне приходится просить у нее прощения. Это ужасно, — вздохнул Рон.— У меня был план, как расстаться с ней, но и он не сработал… дважды.

— Никогда не замечала твоей увлеченности Лавандой и была сильно поражена, когда вы стали встречаться. Я-то считала вас с Гермионой парой, ну... почти парой.

— Эх, Джинни, знала бы ты всю историю, — вздохнул Рон, а после рассмеялся. Ему стало жутко смешно от того, каких глупостей они с Гарри успели натворить в последнее время, от того, как вёл себя его лучший друг, что от него готова была отвернуться вся школа.

— Так расскажи, это, должно быть, весело, — оживилась Джинни. Слёзы высохли, на лице появилась улыбка. — Чувствую грандиозный позор.

— Правильно чувствуешь, но поверь: чем меньше народу знает о происходящем, тем лучше.

Джинни улыбнулась. От ее теплой улыбки веяло поддержкой и пониманием.

— Что собираешься делать с Дином? — спросил Рон, переводя разговор.

— Не знаю. А ты с Лавандой что будешь делать?

— Надо обсудить с Гарри, мы столько дров с ним наломали в последнее время. Необходимо всё исправить.

— По-моему, Гарри увлечен только собой. Самый Избранный, самый красивый, умный и веселый. Ах, какие у него глазки! — Джинни сложила руки и часто заморгала глазами, изображая Гарри. — Никогда не думала, что он такой. Тьфу, меня тошнит от одного его вида.

Слова сестры накрыли Рона тяжелой волной несправедливости. Гарри был ни в чем не виноват. И как бы стыдно ему сейчас ни было, Рон решил во всём признаться Джинни.

... Как ни странно, Джинни отреагировала на историю с зельями вполне сносно. Еле сдерживаясь от смеха, она только и смогла произнести:

— Ну вы и придурки!

— Согласен, каюсь. Зато теперь ты знаешь, что Гарри сейчас абсолютно ни при чём. То есть при чём, конечно, с него всё началось... ну, в общем, ты поняла.

— Поняла, — кивнула Джинни и приняла серьёзный вид. — Тебе нужно обязательно поговорить с Лавандой, но ни слова про зелье. Она и так будет расстроена.

— А ты поговоришь с Дином? Если хочешь, можешь сказать ему, что я тебе запрещаю встречаться с ним. Пусть меня ненавидит, — Рон важно выпятил грудь.

— Ты серьезно? — в этот раз Джинни не смогла сдержать смех. — Нет, Рон, всё должно быть по-честному. Может, я и люблю прикалываться и смеяться, но по отношению к людям стараюсь вести себя честно. Давай пообещаем друг другу, что расстанемся с ними до конца недели? Я поговорю с Дином, ты — с Лавандой.

За дверью послышались шаги и лязг цепей.

— Надо уходить, — сказал Рон, — засиделись мы тут. Хорошо, я поговорю с Лавандой, — пообещал он Джинни.

* * *

Несколько раз Рон пытался поговорить с Лавандой, пока та находилась в больничном крыле. Только наивная девушка в его посещениях видела лишь тревогу о её здоровье, рассказывая всем, какой заботливый у неё парень. Постельный режим был недолгим. Мадам Помфри как опытный колдомедик быстро поставила Лаванду на ноги. Уже спустя два дня она вернулась в строй. В первый же день на большой перемене Рон пригласил девушку на прогулку. Он думал, что без свидетелей им будет легче обо всём поговорить, да и приток свежего воздуха для лучшей работы мозга не помешал бы. Но и этот его порыв Лаванда восприняла как нежную заботу о её здоровье, ведь ей так необходимы прогулки после болезни.

Прошло ещё несколько дней. Новая попытка закончилась провалом, и Рон уже готов был выть на луну, клясть весь Мерлинов гардероб, а также его дальних и близких родственников.

— Мерлинова задница! — от неожиданности встрепенулся Рон, когда к нему подошла Джинни. Он как раз в полном одиночестве дописывал сочинение по астрономии. Такое случалось нечасто, но сегодня Гарри был у Дамблдора, а Лаванда с Парвати помогали профессору Трелони подготовить класс к занятиям.

Мадам Пинс строго посмотрела на двух рыжих нарушителей спокойствия в библиотеке, и Рон уже шёпотом спросил:

— Что-то случилось?

— Я поговорила с Дином, мы всё обсудили и расстались.

— Ну поздравляю! Или нет? Что в таком случае надо говорить? Сочувствую?

— Рон, наберись уже смелости! — Джинни направилась к выходу.

Дин, который сидел на два стола позади Рона, проводил девушку грустным взглядом, но увидев, что Рон на него смотрит, быстро опустил глаза и принялся что-то усердно писать.

Рон задумался. Если Джинни смогла, чем он хуже? Дописав сочинение, Рон направился в комнату, чтобы подготовиться к предстоящему разговору. Поговорить с Лавандой можно будет только завтра. Поэтому сегодня он решил поиграть в шахматы и дождаться Гарри. И тут неожиданно из-за угла на него вылетела Лаванда.

— Ой, Рон, а мы уже всё закончили, я как раз…

— Нам надо расстаться, — внезапно, почти не осознавая, что делает, сказал Рон.

— Что? — глаза Лаванды округлились. — Что это значит, Рон Уизли? — Она сложила руки на груди.

— Я пытался тебе всё объяснить раньше, но ты отказывалась слушать меня, — начал Рон.

Наверное, этот разговор стал самым сложным в его жизни. Ему было неловко перед Лавандой, ему было жаль эту девушку, но, как ни крути, Джинни оказалась права: Рон обманывал её, а Лаванда этого не заслуживала. Пусть многим казалось, что Браун — самая настоящая прилипала, взбалмошная девчонка, которую интересуют только шмотки и косметика, предсказания и гадания на Таро. Рон знал, что она не такая. Лаванда — добрая и нежная, она может быть сильной и отважной, весёлой и понимающей. Для кого-то она будет отличной парой, но не для него. Теперь же он намеревался восстановить справедливость по отношению к ней и честно во всём признаться.

— Нам было хорошо вместе, но иногда всё заканчивается, и моя любовь к тебе прошла, — Рон чувствовал, что слова и мысли начали путаться, и уверенность снова покинула его. — Я не могу продолжать обманывать тебя.

— У тебя появилась другая? — со слезами спросила Лаванда.

— Нет, у меня никого нет. Я просто не люблю тебя. Прости.

Лаванда, закрыв лицо руками, зарыдала. Рон хотел приобнять её в знак утешения, но, посчитав это лишним, протянул ей платок. Однако девушка резко отвернулась и побежала прочь.

Рон стоял, прислонившись спиной к стене, — в коридоре он был один.