Убийцы королей (гет)

Суо Микото, прослывший жестоким и разрушительным королём, обладал куда более сдержанным и терпеливым нравом, нежели Кагуцу Генджи. Генджи можно было вывести из себя одним неосторожным словом, ещё легче было спровоцировать его на драку, он легко чем-то увлекался и так же легко терял ко всему интерес. Микото был другого склада ума. Он любил применять силу, любил жечь, но так же и ясно осознавал, что под Дамокловым Мечом люди в нём видят настоящее чудовище. Хотел ли он быть монстром в чужих глазах? Может быть. Чудовищ обычно обходят стороной, не вмешиваются в их дела и позволяют мирно спать, стороной обходя их угрюмое жилище.

И тишины и покоя вполне хватало Микото вплоть до тех пор, пока он внезапно не открывал в темноте глаза, чувствуя, как по коже скользят жгучие языки пламени. В те самые секунды мгновенного пробуждения, когда сознание блуждает между сном и реальностью, когда реальная жизнь ещё не успевала обрушиться на него всей тяжестью своего бремени, он чувствовал страх. Он, красный король, не задумывающийся о будущем и не зацикливающийся на прошлом, человек, которого боялся преступный мир Шидзуме, боялся. Его пугали не кошмары, и не темнота. Настоящий ужас внушала в него пустота и пришедшее с возрастом осознание того, что он, каким бы сильным ни был, однажды тоже исчезнет. И, если он не будет себя контролировать, исчезнет и Хомра, и Шидзуме, и всё, что когда-либо было ему дорого.

Ужас этот длился несколько секунд. Такое сильное чувство просто не могло существовать долго. Сон после такого пробуждения не приходил, и потому, просыпаясь, Микото отправлялся заполнять пустоту объятиями ночи, алкоголем и сигаретами.

Пожалуй, из-за этого ужаса он и относился ко всему не так эгоистично, как Генджи. Он позволял новым людям появляться в своей жизни и без злобы отпускал их, если они хотели уйти, и потому к Нахоко он относился без того эгоцентризма, от которого Генджи скрипел зубами. По его мнению такая скромная девушка не вынесет ухаживаний двух мужчин и сбежит сразу же, как только её застигнет нервный срыв. Жаль. Она милая, нежная, робкая, чистая, словно цветок белой лилии. Может быть, с Микото она бы и стала смелее, если бы он пробудил в ней страсть…

Прежде чем прийти на территорию школы, Микото купил букет белых лилий.

— Лучше сожги, — недовольно прокомментировал Генджи, встретив Микото в Мотидзуки. — И то пользы больше будет.

Как обычно, Микото не слушал. Если речь заходила о Нахоко, Генджи либо ворчал, либо уходил от разговора, из чего можно было сделать вывод: его эго задето. Выбери она его — всё было бы в порядке, выбери Микото — Генджи бы ворвался в её жизнь и попытался бы отбить, доказывая, что он лучше. Но двоих сразу. Это не укладывалось в его понимание.

Нахоко Микото встретил на пути к кабинету директора в компании Они Матсумото и других девушек-тузов. Она была бледна, как мел, и сжимала в пальцах что-то маленькое и блестящее в свете ламп.

— Приветствую, — произнёс он, заставив девушек обернуться и ответить ему молчаливыми реверансами.

— Сугавара, можешь задержаться с ними, — вместо приветствия ответил Они. — Остальные — за мной.

Сжав губы в линию, Нахоко осталась на месте, когда её одноклассницы проходили мимо. Микото не показалось — она была белее мела, её трясло, взгляд ни на чём не задерживался.

— Что стряслось, малыш? — подойдя, Микото склонился над ней, упираясь ладонью в стену. — Получила девяносто девять баллов вместо ста?

Она вздрогнула, когда он протянул ей букет лилий, и, будто бы очнувшись после долгого сна, густо покраснела.

— Микото-сан… н… не стоило!

Она перевела взгляд на проходящего мимо Генджи и заставила его раздражённо цокнуть языком.

— Сегодня ты с ним, завтра со мной, послезавтра опять с ним, — раздражённо прокомментировал он. — Но если так хочешь меня, то могу сегодня поцеловать тебя в щёчку.

Нахоко покраснела до корней волос, отведя взгляд в сторону.

— Итак, что стряслось? — когда Кагуцу ушёл, Микото склонился чуть ближе, пристально вглядываясь в её глаза. Нахоко, не привыкшая к такому вниманию, чувствовала, будто её лицо пылает. — Ты напугана.

— Микото-сан, — она сжала губы в линию, робко подняв на него взгляд. — А… ты можешь расплавить металл?

— Тебя серьёзно это волнует? Боишься, что я тебя сожгу?

Она не ответила, но в её взгляде Микото увидел решительность и серьёзность. Тяжело вздохнув, он отпрянул и лёгким движением пальцев вынул серьгу у себя из уха.

— Смотри.

Маленькое металлическое колечко мгновенно оплавилось от жара пламени красного короля, потеряло форму и стало медленно, неспешно таять. Нахоко наблюдала за процессом, не отрывая глаз, крепко сжимая в худых руках букет и прижимая его к своей груди. Блеск пламени отражался в её больших, тёмных глазах, его свет плясал на её бледном лице и, пока она отвлекалась на крохотный огонёк в руке Микото, он сам мог получше её рассмотреть. А ведь она уже совсем взрослая женщина. Тяжёлый взгляд из-под сосредоточенно нахмуренных бровей, напряжённо сжатые губы, давящий на шею ошейник, ключицы, к которым любой мужчина желал бы прильнуть губами, нежная грудь под тканью белой блузки. С первой встречи она показалась ему привлекательной, сейчас же она была соблазнительна.

— Тебе сжечь что-то ещё? — тихо спросил он, приблизившись, носом зарываясь в волосы Нахоко. — Давай пропустим эту глупую встречу и повеселимся?

— Микото-сан, — она тяжело выдохнула, пытаясь отстраниться. — Надо идти.

— Тц, — он едва заметно нахмурился. — Ладно. Пойдём.

Нахоко хотела отойти, но Микото преградил ей путь второй рукой, в которой сжимал оплавленную серьгу.

— Сразу после того как поцелуешь меня, — он улыбнулся, видя, что вновь заставил яркий румянец появиться на её лице. — Что? Не только же мне к тебе приставать. Я хочу ответной реакции.

Он умилённо засмеялся, увидев её замешательство. Её невинность и неопытность были до такой степени очаровательны, что Микото начинал чувствовать если не трепет в сердце, то разливавшуюся в нём нежность. Он не стал мучить Нахоко и просто выпустил её, убрав руки в карманы джинсов.

— М… Микото-сан…

— Что? Разочарована?

— Мне… очень жаль, что ты расплавил серьгу.

— А? Глупости.

— И… я… на самом деле, я… ну… я не поцеловала не потому что испугалась… хотя и это тоже…

Микото вновь рассмеялся, заставив Нахоко покраснеть.

— Боже, если ты всегда будешь такой стеснительной, я точно сойду с ума.

— Я не специально…

— Я очарован, Нахоко, — он улыбнулся, произнося её имя. — Жду с нетерпением того момента, когда ты решишься скинуть мне свои откровенные фотки.

— НИКОГДА!

— Правда? Жаль.

Сжав кулаки, Нахоко вошла первой в кабинет директора, и тут же вспомнила то, от чего её смог отвлечь Микото. Мачи. Она сидела за длинным столом напротив Адольфа Вайсманна и не сводила с него пристального взгляда. Она не говорила и не двигалась, лишь грызла ноготь большого пальца, тихонько постукивая по нему зубами.

— Наконец-то, — хмуро произнёс Генджи, скосив взгляд на вошедших. — Я думал, это никогда не начнётся.

Два туза и пять кандидатов сидели по левую руку от директора, напротив девяти королей. Они Матсумото смотрел на пустой конец стола ничего не выражающим взглядом, от чего создавалось ощущение, что, помимо всех собравшихся здесь людей, должен был присутствовать кто-то ещё. Компания королей была разношёрстной и смотрелась непривычно напротив школьниц в необычной, но сходной по цвету форме. Здесь собрались два полицейских в синих плащах, военный, два якудзы, один европеец, один мотоциклист, один католический священник и один истый японец, державший в руках шляпу с широкими полями. Самое главное, что директор не солгал, и каждому подали чай.

Нахоко села на свободное место рядом с Мачи.

— Я устал пересказывать историю своего эксперимента снова и снова, — равнодушно начал Они. — К тому же… часть данных я тоже выслал. На большее не найдетесь, самое пикантное под грифом «секретно».

— Ваша шутка неуместна, Матсумото-сан, — холодно оборвал его Мунаката.

— Никто и не шутил, — Они поднялся со своего места и подошёл к окну. — Его величество не позволяет мне посвящать королей в курс дела по понятным причинам. Зелёный король, не пытайтесь больше взламывать мою систему защиты. Будет очень обидно, если сервера Джунглей сгорят от чьего-то наглого вмешательства, верно?

Зелёный король поднял раскрытые ладони вверх, намекая на то, что сдаётся. Он никому не представился, не снял шлема и кожаных перчаток, так что о нём можно было сказать только одно — это мужчина. Мужчина, на которого, нахмурившись, смотрела Минами Ай.

— Просто удивлён, как вы смогли меня вычислить, — его голос звучал искусственно, в шлем был встроен динамик, изменяющий звук голоса. — Моё лицо никому неизвестно, как и имя, я не оставляю цифрового следа…

— Конкретно о королях я знаю всё, — оборвал его Они. — Вплоть до того, в какой день вы обрели силу, и что стало решающим фактором. Я бы даже предсказал точную дату вашей смерти, если бы хотел. Но вы мне неинтересны. Вот с вашими убийцами всё обстоит куда сложнее…

Он убрал руки за спину, ходя от одного угла кабинета к другому. Когда его что-то всерьёз интересовало, он оживлялся и приходил в движение.

— У них ошейники с разными драгоценными камнями. Отчасти, они носят их по моей прихоти. Император выделил столько средств, что я могу позволить своим ученицам носить роскошные вещи. Так же, ошейники выполняют функцию идентификации и указывают на то, к какой силе у девушки предрасположенность. Это выясняется сразу при поступлении. Есть и те, кто вместо яркого драгоценного камня носит в ошейнике чёрный жемчуг. Эти девушки обнуляют чужие способности. Понял, Шрек?

Коко вздрогнула так сильно, что коленями ударилась о стол и заставила чашки едва слышно звякнуть.

— У вас очень интересные способности, моя будущая убийца-сан, — мягко улыбаясь, проговорил Мива Ичиген.

— Не стесняйся, осёл!

— Прошу прощения, — вставил слово Рейши, подняв раскрытую ладонь. — Не могли бы вы перестать использовать свои силы? Они меня смущают.

Сняв очки, Коко закрыла лицо руками, сгорая от стыда.

— Продолжим, — Они перевёл взгляд на окно. — Короли воздействуют на мир. Вы создаёте энергию силой мысли. Убийцы используют сам мир, как источник своих сил. Не знаю, с чем связано появление Шрека у Оомори. Наверное, это воплощение коллективного бессознательного. Мне следует подробнее рассказать о способностях… но что-то не хочется.

— Почему бы им самим не представиться? — вновь мягко начал Мива Ичиген.

— Действительно, — подхватил Рейши. — Я не прочь познакомиться поближе.

— НЕТ! — вздрогнула Сахи. Вкрадчивый тон голоса Рейши её напугал. — Сугавара уже познакомилась, я не хочу так же!

Сахи нисколько не смущали собственные нервные срывы, но остальным стало неловко. Сделав глубокий вздох и собравшись с силами, первой с места поднялась Оомори Коко.

— М… — она вздохнула ещё глубже, явно волнуясь. — Я Оомори, хрустальный туз… то есть, убийца королей. Я… не сражаюсь. Только на эмоции воздействую, вызываю галлюцинации и… с недавних пор стала видеть его…

Шрек, стоя за её спиной, с гордостью похлопал.

— Вообще-то, я не уверена, что это мои силы, — Коко низко опустила голову. — В любом случае… я рада знакомству. И, надеюсь, мне не придётся убивать вас.

Она покраснела до корней волос и плюхнулась на своё место.

— Асано Има, — поднялась девушка, раскрыв ладонь в приветствии. — Опаловый тузец. Рада знакомству. Мои силы позволяют влиять на вес и свойства предмета. Я могу заставить пёрышко весить тридцать килограммов. Но это пока что.

Тенкей Ивахунэ, сидя в строгой рясе католического священника, рассмеялся.

— А вы забавны, Асано-сан. Я рад, что у меня, наконец-то, весёлая убийца.

— А что, есть унылые?

— Да вот, Кагуцу-кун, — он добродушно улыбнулся. — В который раз атакует Собор, и в который раз впадает в уныние. Я бы, наверное, тоже расстроился, если бы был красным королём.

Следующей поднялась Ай.

— Меня зовут Минами Ай, — она вежливо поклонилась, сжав руками подол юбки. — Я демантоидный туз. И… — она сжала губы в линию. — Я не буду говорить зелёному королю о своих силах. Я ведь убью его!

— Минами, — оборвал её Они. — Я ценю твой энтузиазм, а так же твою извечную депрессию. Минами называет свои силы красивыми. Каждый, кто попадает под её воздействие, испытывает сильнейший… как это будет на сленге? Сильнейший наркоманский трип.

Обиженно сжав губы в линию, Ай перевела взгляд на зелёного короля.

— Перестаньте бунтовать! — приказала она, краснея. — Если вы будете вести себя хорошо, или если погибнете, то я смогу спокойно жить с любимым человеком!

В своих круглых очках, пытаясь выглядеть грозной и суровой, Ай была до того милой, что вызывала у молодых людей смущение. Зелёный король кашлянул в кулак, пытаясь скрыть своё смятение перед девушкой, в то время как она, упираясь руками в бока, пристально смотрела на него.

— А как его зовут? — спросил он. — Если он в Джангл, я его исключу…

— Хисуи Нагарэ, — произнесла Ай и тут же покраснела до корней волос. — Хисуи-сан слишком порядочный и хороший человек! Он никогда не вступит в такой отвратительный сброд, как Джангл!

Зелёный король не шевельнулся, в то время как Они впервые за долгое время расхохотался. Ай села, поднялась Сахи.

— Сидзуку, — равнодушно проговорила она. — Танзанитовый туз. И… я не знаю, что могу. Могу нарисовать портрет, могу пойти делать домашку, могу послать. На этом мои способности заканчиваются.

Она упрямо села на своё место, вновь заставив молодых людей чувствовать себя неловко.

— Эм… Сугавара, — Нахоко поднялась со своего места, вцепившись в букет белых лилий. Всё время встречи она как-то нервно посматривала на часы.

— Низкая самооценка, — шепнул Микото с улыбкой.

— И соблазнительные ножки, — вставил слово Генджи.

Нахоко покраснела, вздрогнув.

— Эм… я… я турмалиновый туз! — протараторила она. — И… я воздействую на молекулы. Могу разорвать связь между ними и… ну… это не то, чтобы было чем-то выдающимся…

Она испуганно села на своё место.

— Вообще-то, — вставила слово Кейко, поднявшись. — Все они ещё не стали убийцами королей. А я стала. Гелиодоровый туз Номура Кейко-тян! — она с улыбкой подняла руку вверх. — И не хочу хвастаться, но я гораздо сильнее Мачи-тян. Я управляю реальным миром, она — воображаемым.

— Да, — Мачи клацнула зубами и откусила ноготь большого пальца. — Что бы я ни вообразила, появляется. Вот только исчезает быстро.

Мачи поднялась с места, держа руки за спиной. Ими она крепко сжимала острый кухонный нож.

— Меня зовут Сайти Мачи, — её улыбка была натянутой, почти безумной. — И я президент студенческого совета. Позвольте показать, Вайсманн-сан, насколько мы рады вас здесь видеть.

Она перегнулась через стол. Она замахнулась что было сил. Она ударила, глядя в глаза своей жертвы глазами, сверкающими от инфернального веселья.

Что-то было не так. Тяжёлое дыхание срывалось с губ Мачи, приводя девушку в сознание. Она же ударила со всех сил. Почему вместо хруста переломанных костей она услышала только шорох ткани?!

Опустив взгляд, Мачи увидела вместо ножа букет белых лилий.

— Ох! — вздрогнул Адольф, опомнившись. — Сайти-сан, вы так агрессивно любезны!

— Чт..? — Мачи отпрянула, сделав шаг назад.

— Конечно, стебельки сломались, но… вы ведь так нервничали. Не нужно меня бояться, Сайти-сан.

Её бледные щёки зарделись. Цокнув языком, Мачи, сгорая от стыда, вышла из кабинета директора, на прощание не сказав ни единого слова.

— Матсумото-сама. — прохрипела Нахоко. — Можно я пойду? Мне нехорошо…

Он скосил взгляд на свои часы и кивнул.

— Можешь устроить себе выходной, Сугавара, — проговорил Они. — Даю официальное освобождение от занятий на день.

Нахоко кивнула. Бледная, как мел, она встала и вышла на негнущихся ногах, крепко сжимая в руках кухонный нож вместо букета лилий. Как только она вышла из учебного кампуса на свежий весенний воздух, в дверях её нагнал Генджи.

— Эй, — он резко схватил её за руку, остановив.

Нахоко так же резко отдёрнула руку. Адреналин кружил ей голову, лишил страха, и теперь она, пожалуй, могла бы так же, как Мачи, напасть.

— Что там произошло? — нахмурившись, он большим пальцем показал себе за спину. — Эта белобрысая сопля хотела напасть?

— Да, — Нахоко перевела взгляд на нож и, подойдя к урне, выбросила его, брезгливо отряхнув руку, словно от грязи. — Директор попросил меня это предотвратить. Я… Генджи-сан, мне в самом деле нехорошо.

— Какого хера он сам ничего не делает?! Он директор и не может проконтролировать школьницу?!

— Всё в порядке, — устало произнесла Нахоко. — Я… ведь… справилась.

Нахоко поднесла трясущиеся руки к лицу, зарылась пальцами в волосы, закрыла ладонями глаза. Директор не знал, как ей было страшно. Он просто бросил её в эпицентр стихийного бедствия и наблюдал за последствиями. Ему плевать на чужие жизни, плевать на всё, кроме собственного эксперимента, иначе ученицы бы не носили ошейники с драгоценными камнями, внутри которых плескался нервно-паралитический яд.

— Нахоко?

— Где… Микото-сан? Я же сегодня с ним.

— Что я слышу? Тебя разозлило это деление? — он подошёл ближе.

— КОНЕЧНО! — нахмурившись, Нахоко посмотрела ему в глаза. — Как можно врываться ко мне в комнату, так целовать, а после вести себя, будто ничего не было?! Это неправильно!

Эти слова ошеломили его и вызвали улыбку на лице.

— И как же тогда быть? Ты сама решила встречаться с двумя.

— Только потому что вы вели себя, как животные, — Нахоко опустила взгляд. Адреналин улетучился, оставив слабость и опустошённость. — Я… хотела, чтобы вы прекратили приставать ко мне. Думала… отвернётесь от меня, как от… развратницы, и эта глупость прекратится. Но, видимо, я только и умею, что принимать неправильные решения.

Генджи хотел подойти, хотел сжать хрупкое тело Нахоко в объятиях, хотел поднять на руки и унести к себе, в своё одинокое жильё, где согрел бы её тело поцелуями, где она бы с ним познала самый приятный из грехов. Да и, казалось, Нахоко почувствовала исходящее от него желание и потому не могла поднять на него взгляд.

Двери учебного корпуса открылись. Стиснув зубы, Микото потирал ушибленную челюсть.

— Кагуцу, ты точно идиот.

Нахоко шумно вздохнула.

— Микото-сан, ты… что случилось?

— А? Пустяки. Ты как?

— Я отведу тебя к медсестре.

— Ты бы о себе позаботилась, кроха. На тебе лица нет.

— Ничего страшного, — она натянуто улыбнулась и, протянув руку, сжала ладонь Микото. — Пойдём.

Генджи смотрел, сощурив взгляд, на их руки. На её бледную худую ручку, сжатую загорелой ручищей Суо. Смотрел и от злобы скрипнул зубами.