День за днем-3 (гет)

Тем не менее нравоучения продолжаются и в выходные. Тем более что месячных как не было, так и нет. Это уже не три дня, а все пять! Проворочавшись в сомнениях полночи, утром в понедельник будильника не слышу, и, значит, собираться на работу приходится практически на бегу. Дольше всего приходится возиться с волосами — что-то начинаю, не думая о времени, потом бросаю, потом, опять хватаюсь, стараясь закончить. В результате получаются две косички и, скрепив их сзади заколкой в одну, наконец, успокаиваюсь. Смотрю на часы — ну, точно, опоздаю! Схватив с вешалки первое попавшееся, торопливо надеваю синюю атласную блузку с короткими рукавами, старательно затягивая пуговицы на талии. Торопясь и чуть запнувшись, когда тапка пытается соскочить с ноги, бегу из спальни в прихожую, расправляя блузку поверх юбки. Завтракающая Сомова, от кухонной стойки, кричит вслед:

— Ой, привет! Чай будешь с мятой?

Откликаюсь, оглядываясь и чуть притормаживая:

— Нет, спасибо, я опаздываю.

— Марго.

— Что?

— Слушай, ты меня извини, я тут вчера тебя накрутила. Ты не бери в голову.

Ага, поздно пить боржоми, когда почки отвалились.

— А, ничего страшного, все нормально.

Держась рукой за дверцу шкафа, тянусь другой поправить задник туфли. Анюта, обойдя стойку, торопится ко мне:

— Еще, подожди!

— Что?

— Слушай, что мы будем делать с мамой Маши Васильевой, а?

Нашла время. Выпрямившись, пожимаю плечами:

— А что с ней делать?

Снимаю сумку с крючка, уже готовая выпорхнуть, но Сомова не отстает:

— Н-н-н… Она тарабанит постоянно, приходила уже раза два… Хорошо тебя не было — я дверь ей не открывала.

И что? Я в командировке! Всплескиваю руками:

— Капец Ань, ну что мне с ней делать?

— Ну, а Сергей тоже постоянно звонит.

Меньше всего меня сейчас заботит эта семейка. Едва разобрались с Егоровой, бац и опять двадцать пять. Тут можно сказать жизнь с ног на голову переворачивается со всеми вытекающими, а она про гири на шею.

— Ань, ну ты же понимаешь: мне сейчас не до них.

Сомова сдается:

— Ну, ладно, будем решать проблемы по мере поступления. Давай, беги!

Тянусь чмокнуть подругу в щеку:

— Все, пока!

— Пока.

Почти бегом выскакиваю за дверь, охая и причитая.

* * *

День получается суматошный, а ближе к обеду — вообще капец: вдруг замечаю шефа в сопровождении всего ядовитого семейства и они, судя по всему, куда-то намыливаются. А ведь у нас в два переговоры! Спешу догнать:

— Борис Наумович, подождите, а вы куда?

— На обед, а что?

— Как на обед?

— Молча. А что случилось-то?

— А как же встреча?

— Какая встреча.

— С представителями турагентства. Мы же вчера запланировали!

Егоров оглядывается на Наташу, скромно стоящую у лифта и Каролину, придерживающую его двери.

— Ох, елки, совсем замотался. Подожди, а перенести никак нельзя?

Придаю голосу убедительности:

— Борис Наумыч, вообще-то это потенциальные спонсоры и…

Тот поднимает глаза к потолку, потом резко смотрит на часы:

— Во сколько встреча?

— Через полчаса.

Наташа подает голос:

— Пап, я так понимаю, наш семейный обед накрылся медным тазом?

Шеф виновато смотрит на меня:

— Марго, извини, я вот пообещал дочке.

От лифта слышится скрип:

— И жене!

Похоже, Сомова права и процесс примирения начальственной семейки действительно набирает ход. Бедная Анька.

— Понятно... То есть, мне сказать, что вы приболели?

Наумыч обрадовано смеется:

— Ну, типа того… Ха-ха-ха.

Каролина Викторовна торопит:

— Боря, не задерживай лифт!

— Да. Все.

И троица скрывается внутри. Потоптавшись, иду готовиться к встрече — богатый рекламодатель издательству сейчас не помешает…

* * *

Переговоры проходят на удивление гладко, более того, обнаруживаю в тексте договора очень лакомый пунктик, который касается возможных заграничных командировок — одна из них, причем на двоих на пять дней, оплачивается не издательством, а турагентством. Бонус, конечно, какие у нас с ними совместные командировки, но очень аппетитный. Главное теперь придумать, куда нам с Андрюшкой рвануть на отдых. Может на Доминикану? Там есть, чему художественному редактору отчитаться за командировку, да и главному тоже. Как только деловой обед заканчивается, и я возвращаюсь в редакцию, первым делом спешу порадовать Андрея новостью. Он у себя — стоит у стола, разглядывая распечатки в вытянутых руках. Надо ему сказать, чтобы сел — пять дней у океана! Прикрыв дверь, излучая любовь и нежность, направляюсь к любимому:

— Приве-е-ет!

— Привет.

Отложив бумажки, он обнимает меня за талию, и мы целуемся.

— А у меня Андрюш, для тебя. одна мысль от хорошей знакомой.

Калугин смеется:

— Ха-ха-ха… Ты уверена, что хорошей?

Сразу догадался от какой… Тоже хмыкаю:

— Очень! В общем, я только что встречалась с одной туркомпанией.

— Спонсоры?

— Ну… А куда они денутся... Так вот, один из пунктов расчета: пятидневная поездка на двоих, все включено.

— Ух, ты, а куда?

— Ну, это уже решают те, кто едет.

— А-а-а…, м-м-м…, то есть ты сейчас на нас намекаешь?

— Ну, а что, мне на Люсю с Колей намекать?

— Ну, а не жирно?

— Нормально. Я вела переговоры!

— М-м-м…Ну, хорошо, а кто меня на пять дней отпустит-то?

— Как это кто? Я отпущу!

— Ты отпустишь… М-м-м…

Мы опять целуемся, пока нас не прерывает телефон, подающий на столе сигналы.

— Е-мое, извини.

Высвободившись, Андрей торопится к стационару и берет трубку:

— Да… Да… Слушайте, ну я же вам русским языком сказал: четыре, там, три модели… Нет, больше не нужно.

Ладно, не буду мешать. Покрутившись у двери, приглушаю голос:

— Ты пока подумай, а я попозже зайду.

Поднимаю палец:

— Мой вариант — Доминикана.

— Ладно.

Андрюшка окончательно переключается на телефон:

— Ну…, ну…, часа два-три, четыре максимум.

Открыв дверь, выскальзываю наружу, и нос к носу сталкиваюсь с Егоровой… Это она что, Калугина опять пасет? Уже наобедалась?

— А ты что здесь делаешь?

Та сразу наезжает:

— Как что, тебе напомнить, чье это издательство?

Развернувшись, Наташа степенно удаляется, оставляя меня в дверях кабинета. Обдумать, что все это значит, не успеваю — неожиданно в боку и внизу живота колет, и я даже скрючиваюсь:

— Уй!

Может, начинается? Выскакиваю из кабинета, торопясь в туалет. Блин, хоть бы оно! Увы, надежда оказывается ложной. Поправляя подол юбки, выбираюсь из кабинки — капец, капец, капец! Пока метаюсь по кафельному пространству, в башке одна мысль — что же теперь будет?! Растерянно толкнув распахнутую дверь пустой кабинки, опустошенно приваливаюсь спиной к стене, потирая лоб тыльной стороной руки:

— Капец…

Сунув руки в карманы юбки, в правом натыкаюсь на мобильник, и извлекаю его наружу. Нервно нажимая кнопки, вызываю Сомову — мне больше некому выплеснуться, хотя вряд ли она меня похвалит за известие. Голос подруги сразу недоволен:

— Алло.

— Алло, Ань, это я. Слушай, у меня, по-моему, тут абзац.

— Что случилось?

— А то и случилось, что ничего не случилось. Их как не было, так и нет.

Смотрю на свое нервное отражение в зеркале.

— Марго. Ну, я тебе еще раз повторяю — забудь все, что я тебе говорила. У тебя просто сбился ритм!

На шесть дней? А где боли в спине? Где сопли и плохое настроение? Мой голос падает:

— Ань, ну я же чувствую.

— Что, ты чувствуешь?

— Там что-то не то!

— Что, не то?

Прижимая ладонь к животу, вздыхаю.

— Откуда я знаю?! Там что-то происходит.

— Ну, я не знаю. Ну, хочешь, купи тест, чтобы окончательно успокоится.

— Тест?

— Ну, да. Тест на беременность.

Совсем ошалев, беспомощно переспрашиваю:

— А где они продаются?

— Ну, не в овощном, это точно.

Вздыхаю:

— Ань, я серьезно…

— И я серьезно, в аптеке, где же еще.

А-а-а, помню. Мне что-то такое вместо прокладок пытались всучить, еще в первый раз. Сомова командует:

— Все, давай! Как купишь, перезвони мне, я скажу что делать.

В трубке гудки и я уныло шепчу:

— Пока…

Оторвав мобильник от уха, захлопываю крышку, и снова смотрюсь в зеркало... Если нет мозгов, лопатой не накидаешь.

— Ну что, дура, допрыгалась?

Одернув блузку и сунув телефон в карман, вразвалочку иду на выход.

* * *

До аптеки путь недалек, их тут полно, так что уже через 15 минут стою перед витриной и таращусь на кучу разноцветных коробочек. Больше всего здесь с надписью «Frautest» разнообразной окраски. И что надежней? «Frautest expert» или «ББ тест»? Поди, угадай. Над ухом слышится женский голос, и я испуганно оглядываюсь, пойманная на месте преступления.

— Простите, девушка, вам помочь?

— Что?

— Я, говорю, вам подсказать что-нибудь?

Судя по халату, это фармацевт, так что я уже спокойней поворачиваюсь к витрине:

— А, ну, да.

Задумчиво скребу висок:

— Скажите, пожалуйста, какой из них самый надежный?

— А «надежный», в каком смысле?

В прямом, в каком же еще. Помявшись, хмыкаю:

— Ну, чтобы… Хэ…, так сказать, результат сто процентов.

— Но если положительный, то результат везде сто процентов.

А в противоположном случае возможны варианты?

— А если отрицательный?

Почему-то в голосе проявляются нотки надежды, и я удивленно чертыхаюсь про себя — мне нужны гарантии, что ничего нет, или что это не окончательно?

— А отрицательный, никогда никаких гарантий не дает. Тут же все от срока зависит.

То есть, если куплю, проверка сто процентов не даст? Терзайся и мучайся? Разочаровано гляжу на сотрудницу — как-то она меня не очень вдохновила. Лекция интересная, но совет нулевой. Лохушкой чувствовать себя некомфортно, и я смущено ковыряю в ухе:

— А, ну, да…

Типа, сама все знаю. Снова таращусь на витрину:

— Ну, немецкий-то, наверно, получше будет, да?

— Ну, по качеству, они примерно все одинаковы. Весь вопрос в цене.

Ясно… Понимающе киваю:

— А-а-а, то есть чисто маркетинг и реклама?

Сотруднице умные термины ничего не говорят и она переспрашивает:

— Что?

Мартышка в халате. Вздыхаю, теребя и перекладывая сумку из одной руки в другую:

— Да, нет, ничего.

Так какой же купить… Опять чешу пальцем репу. Мне больше нравится розовенький «Frauexpert». Все-таки, эксперт.

— Тогда, наверно, возьму немецкий.

— Хорошо, удачи.

— Угу…

Удачи? Вежливая улыбка сползает с моего лица. Это она на что намекает? Что считает удачей? Провожаю продавщицу взглядом:

— А под удачей, вы сейчас, что имели в виду?

В отличие от Аньки, я почему-то не ощущаю в происходящем катастрофы, больше пугливую тревогу и любопытство. Продавщица улыбается из-за стекла:

— Ну, это кому как!

И выкладывает на прилавок розово-белую коробочку. Смотрю на срок годности 24.11.2009 — 25.01.2012, свеженький, надо брать.

* * *

Слова про удачу продолжают терзать весь обратный путь в редакцию. Вся в тревожных мыслях, прямо от лифта направляюсь в кабинет к Калугину и сразу прикрываю за собой дверь от чужих ушей:

— Привет.

Тут же вспоминаю, что уже виделись утром. Хэ… Как в анекдоте — и утром два привета. Хотя, на самом деле, увы, ни одного, с самого Анькиного дня рождения… Но Калугин, уткнувшийся в мерцающий экран, автоматически повторяет:

— Привет.

Похоже, он сильно занят. Нерешительно топчусь у входа:

— Можно?

Андрей поднимает голову и, судя по улыбке, рад отвлечься:

— Да конечно, конечно.

Сунув руки в карманы, напряженная и сосредоточенная, крепко прижимая сумку локтем, делаю шаг к столу и замираю рядом, опустив глаза в пол — что будет удачей для меня не понятно, а что будет удачей для Андрея? Как бы узнать его отношение? Калугин, почувствовав неладное, разворачивается в кресле:

— Марго, ты чего?

Неожиданно мне становится страшно и язык немеет. Как прореагирует Андрей? Огорчится? Обрадуется? Скажет, что не его дело? В глазах вдруг набухают слезы и я готова разреветься, так ничего и не сказав. Калугин быстро вскакивает и у него в глазах тревога:

— У-у-у, Марго, чего случилось?

Пытаюсь отвести глаза в сторону, старательно хлопая ресницами и прогоняя влагу:

— Андрей, скажи…, а-а-а…

Сделав глубокий вдох, мне все же удается немножко взять себя в руки, и я бросаю быстрый взгляд на любимого мужчину:

— Тебе бы хотелось иметь от меня детей?

Присев от неожиданности на стол, Андрей непонимающе мотает головой:

— Что, прости?

Повторить сил не хватает:

— Ну, по-моему, я громко сказала.

Ответ туманен и расплывчат:

— Ну-у, Маргарит, ну, а то ты не знаешь?

Ребенок, это навсегда! И уже не скажешь: «что мне делать, если однажды из спальни выйдет не Марго»! Мой голос дрожит:

— Нет, не знаю.

— Ну, конечно, хотелось бы!

Правда?! От сердца отлегает, и уже не хочется думать ни о каких последствиях такого выбора. Улыбка сама просится на лицо, и я восторженно смотрю на любимого — Андрюшка, он чудо!

— Ну, ты, чего? Пять, десять, пятнадцать, сколько захочешь. Я буду просто счастлив!

Андрей всплескивает руками, и я, сияя, уже не могу сдержать эмоции, готовая наброситься с поцелуями:

— Честно?

— Ну, естественно!

И добавляет:

— Ну, только может, чуть попозже.

То есть, нет…. И что значит, «чуть»? Неделя, месяц, год? Улыбка сползает, сменяясь испугом:

— Почему «чуть попозже»?

— Ну, обстоятельства все эти.

Когда Калугин говорит об обстоятельствах, можно услышать все что угодно, вплоть до какой-нибудь новой тайны и сердце начинает ныть:

— Какие обстоятельства?

— Ну, Егорова, и вообще все.

Из-за Наташи? То есть, он, все-таки, думает, что это его ребенок?

— Ч-ч-что, Егорова?

Калугин отвечать не хочет и переводит разговор на другое:

— Марго, подожди, я понять не могу... Ты… Ты, ребеночка хочешь?

Нет! Сама не знаю! Просто… Просто бабья дурь и ничего больше. Пряча глаза, разворачиваюсь к выходу:

— Ничего я не хочу.

Но меня хватают за руку, удерживая:

— Маргарит, стой! Чего случилось?

Вешать на него новые проблемы? Быть еще одним пунктиком в разряде «обстоятельств»? Может, там, и нет ничего… А если и есть, еще неизвестно кого он выберет из двух беременных баб… Или вообще решит ни с одной не связываться. Стараюсь не смотреть, чтобы не выдать разочарования:

— Ничего не случилось.

— Марго, подожди, я ничего не понимаю.

Прикрыв ресницы, мотаю головой:

— Андрюш, не обращай внимание. Все нормально, просто у меня свои куклы в голове.

Чмокнув в губы и взмахнув рукой, спешу улизнуть:

— Все нормально.

— Марго.

Но я протестующе выставляю ладонь навстречу его движению:

— Все нормально.

Открыв дверь, выскакиваю наружу.

— Маргарит, но…

* * *

Не обращая внимания на призывное движение Людмилы в мою сторону, в раздрае мыслей, прохожу к себе и, бросив сумку в кресло у стены, растерянно присаживаюсь к рабочему столу, к монитору. Что же теперь будет? Нет, конечно, ребенок для Калугина это что-то особенное, и я помню, что он даже готов был жениться на Егоровой, услышав о ее беременности. Но еще я помню, как он не хотел этого ребенка и мучился, изводя и Наташу, и меня… А вдруг все повторится? Калугин буквально врывается в кабинет, отрывая от тревожных мыслей:

— Марго!

Что-то еще случилось? Непонимающе влажно гляжу на него, еще не отойдя от своих грустных тараканов:

— Что?

Он спешит ко мне, протягивая навстречу обе руки:

— Почему, ты мне сразу ничего не сказала!

О чем?

— Что, не сказала?

Андрей уже совсем рядом и, кажется, готов обнять, но садится на корточки:

— Маргарита, ну, я дурак! Ты меня не так поняла… Марго, солнышко, я буду счастлив, если ты родишь ребенка, слышишь? Если ты нам родишь, родная! Любимая моя!

Схватив за плечи, Андрей тянется целоваться… Мелкими торопливыми чмоками, куда достанется — в губы, щеки, подбородок. Он поднимает меня из кресла, безвольную и размякшую, обнимая и продолжая осыпать поцелуями:

— М-м-м… Я тебя очень люблю, слышишь?

И снова, и снова чмокает:

— Очень! М-м-м… Очень!

Совершенно растаяв, буквально нежусь в любимых объятиях. Как сладко слышать:

— Я очень хочу от тебя детей! О-о-о-очень!

И уже больше не страшно, и хочется, чтобы все, чем пугает Анька, и правда произошло.

* * *

Оставшаяся половина дня проходит в какой-то нервной эйфории, а потом я сваливаю досрочно с работы — Сомова, по идее, должна уже приехать домой после эфира и мне уже невтерпеж расставить все точки над i. Андрей, узнав, что диагноз не окончательный и все решится с часу на час, увязывается проводить — ему тоже хочется быть в гуще событий.

Едва оказываемся в квартире, Анька и правда нас встречает, нервная и суетливая, как и мы с Калугой. Сгрудившись у двери в санузел, приступаем к действу. Андрюшка, от переживаний видно слабеет в коленках, и присаживается на стоящий тут к месту пуфик. Анька остается рядом со мной, морально поддерживая… И психует она, похоже, не меньше, чем я! Под завороженным взором зрителей вскрываю коробочку «Frautest», рву оболочку упаковки и извлекаю пару тест — полосок. Сомова нервно тянет:

— Ну, а ты инструкцию-то, прочла?

Блин, сама прекрасно видит, чего я делаю, а чего не делаю. Зачем задавать дурацкие вопросы? Огрызаюсь:

— Ну, а что там читать, одна полоска — нет, две полоски — да.

Андрей c пуфика поддакивает:

— Вот, именно.

С интересом рассматриваю тест-полоску, никогда ж не видела и не пробовала … И где тут, что, должно проявиться? Сомова обходит меня, подступая к Калугину:

— Слушай, Андрей, а ты уверен, что тебе здесь надо присутствовать, а?

Походу, у Сомовой совсем крыша от волнения съехала — это ж не роды, да и к унитазу смотреть процесс его никто приглашать не собирается. С открытым ртом гляжу на подругу, никак не въезжая, чем меня может смутить Калуга. Тот, встрепенувшись, протестует:

— Так, и а-а-а… Подождите, я же сижу спокойно, тихо, никому не мешаю, чего вы?

Заступаюсь, нервно кивая:

— Пусть, будет.

Анька, суетливо перетаптываясь, дает отбой:

— Ну-у-у, ладно… Ну, чего ты встала-то? Иди, уже!

И чего истерит? Будто это она беременная… Делаю глубокий вдох, морально готовясь:

— Ну, что, с богом?

Анька торопит:

— Да, да, с ним самым, давай!

Ныряю за дверь, захлопывая дверь. Фу-у-ух, теперь бы ничего не перепутать и не промахнуться…

Когда, закончив процесс, мою руки, положив тест-полоску на полочку, в дверь начинают стучаться и слышится голос Калугина:

— Марго.

Капец, невтерпеж ему. Одернув юбку, выглядываю за дверь:

— Ну, что?

— Ну, что, что.

— Вообще-то надо три минуты подождать.

— А да, точно, елки, извини, я забыл. Давай, извини, извини.

Забыл он… Опять скрываюсь за дверью и терпеливо стою возле полочки, пару минут гипнотизируя тест…. Одна… Может повторить на запасном? Вдруг, я что-то не так делаю? Стоп, хватит! Решительным шагом иду на выход. За порогом топчется Андрей, а его место на пуфике теперь занимает Анька. Калугин сразу берет за руку:

— Маргарит, ну уже пять минут прошло.

Смотрю то на одного, то другого, не решаясь озвучить результат. Наконец, выдавливаю из себя:

— Ну, давайте, еще немножко подождем?

Сомова вскипает:

— Cколько ждать, там написано — три минуты. Ну, мы же не картошку варим, в конце-то концов, ну?

А вдруг все-таки, неправильно?

— Ань.

— Ну, что?

— А пойдем со мной?

Сомова мотает головой:

— Марго, ну чего ты как маленькая, ей-богу. Давай, зашла-вышла, и все!

Перевожу просящий взгляд на Андрея — может, все-таки, попробовать запасную тест-полоску? Эксперт экспертом, но отрицательный результат ненадежен, тетка так сказала. Калугин подбадривает:

— Давай, давай!

Добро получено, и я шустро ныряю обратно, захлопывая за собой дверь. Выдавив из себя еще чуть-чуть, терпеливо жду еще три минуты… На душе, словно что-то отняли или потеряла. Возбуждение уходит, оставляя опустошение. Смотрю на секундную стрелку, обегающую последний круг… Нет… Нет второй полоски… Вроде же все хорошо и правильно, а почему-то хочется заплакать… Уныло выползаю за дверь, сразу натыкаясь на Андрея. Сомова возбуждено накидывается:

— Ну?… Ну, что?

Убито гляжу на Андрея — больше я не увижу от него таких счастливых и радостных эмоций как сегодня на работе, больше не буду такой ошалелой и зацелованной…

— Ну, чего? Ну, родная моя, не молчи, ради бога!

Комок в горле не дает говорить, и я страдальчески веду головой.

— Ну, пожалуйста.

Сомова торопит:

— Ну, что там?

Перевожу несчастный взгляд на нее:

— Ничего.

Андрей переспрашивает:

— То есть, как ничего?

Задрав вверх подбородок, стараюсь удержать слезы:

— Я не беременна.

Анька счастливо всплескивает руками:

— Фу-у-ух, yes, все-таки… Все-таки, есть бог на свете!

И несется в прихожую:

— Так, я в магазин, за шампанским!

Сейчас бы стакан вискаря, да без закуски… Бездумно стою, таращась в пустоту, чувствуя, как Андрей приобнимает за плечо, привлекая к себе и целуя в висок.

— Ты расстроилась?

Не знаю… Наверно, да… Да! Ужасно!… Высвобождаясь, храбрюсь:

— Да, ничего я не расстроилась…

Все что ни делается, все к лучшему. Иду из спальни, а вслед слышится:

— Ну, а что тогда, Марго?

Вам, мужикам, не понять. Сунув руки карманы, пожимаю плечами, не глядя на Андрея и торопясь уйти:

— Н-н-н… ничего…

— Маргарит, ну, подожди… Марго.

* * *

Мне хочется побыть одной, но Калугин усаживается рядом на диван, обнимая одной рукой и захватывая мои сцепленные ладони другой. Он молчит, источая сочувствие и тепло, и это, потихоньку, дает мне возможность успокоиться. Есть время подумать, все взвесить и уговорить себя — все идет туда, куда надо. Киваю своим мыслям:

— Ты знаешь, может ты и прав был… Может, оно и к лучшему…, а то начались бы всякие заморочки… Ты прав, ты прав…, сейчас не самое подходящее время.

— Марго.

— Что?

Мой взор, по-прежнему, обращен в пустоту, в никуда… А может быть, в себя, не видя и не слыша ничего вокруг…

— Ну, все, пожалуйста, не анализируй это, ладно?

Горько усмехаюсь, отворачиваясь:

— Легко сказать... Просто, уже как-то настроилась.

— Я все понимаю, но…

Чувствую поцелуй в висок:

— Пожалуйста, давай, сменим тему.

Мне все равно:

— Валяй, меняй…

— Ну, ну…

Новый поцелуй в голову:

— Вот, скажи-ка мне, ты помнишь предложение по поводу пяти дней?… Ну, оно еще в силе?

А чего за полдня изменится? Наконец, перевожу на Андрея взгляд:

— Ну, пока никто не отменял.

— Вот, смотри, чего я подумал. А-а-а… До Доминиканы лететь 11 часов, да?

Киваю соглашаясь.

— У нас с тобой всего 5 дней. Нам это не выгодно. Давай, может, чего поближе? Там …

И правда, надо отвлечься от грустного. Жизнь продолжается! Уже веселее кошу глаза на Калугина:

— Ну, может… Как, тебе Италия или Испания?

— Да, в легкую!

У Андрея звонит в кармане телефон, и он лезет за ним:

— Извини.

Поглядев на дисплей, шепчет:

— Алиса.

Он отпускает меня, садясь прямо и прижимая мобильник к уху:

— Да, малышка!

Калугин косит глаз в мою сторону:

— Ну, я вообще-то по делам... Как у тебя день прошел, скажи… Угу, ты поужинала?

Мужская рука вновь заползает мне на талию.

— Так, Алис, давай ты мне сейчас сказки не будешь рассказывать, что ты кушать не хочешь, ладно?

Строгий заботливый отец. Мне так нравится слушать их разговоры. Не удержавшись, чуть улыбаюсь.

— Так в чем проблема?…. То есть, ну как нечего? Маленький подойди, открой холодильник… Как, пусто?

Из трубки слышится особенно громко:

— Ну, пап, как-как, вот так, твоя Наташа все слопала! И блины и котлеты.

Калугин бросает в мою сторону смущенный взгляд:

— А-а-а, Алисочка, во-первых, гхм, она не моя, а во вторых… Э-э-э…, давай, вот что сделаем: пока чай попей, а я зайду в магазин, тебе чего-нибудь куплю поесть… Все, давай, умница, я тебя целую.

Как только Андрей дает отбой, поворачиваюсь к нему:

— Ну, что, скажешь?

— По поводу?

Не про обжору Егорову, конечно. Хотя я сомневаюсь, что за несколько дней после ее отъезда никто не пополнял калугинский холодильник, тут девчонка преувеличивает.

— Ну, Италия или Испания?

Андрей смотрит несколько секунд, мысленно возвращаясь к прежнему разговору:

— Да какая разница! Куда захочешь, туда и поедем.

Он тянет меня к себе и целует несколько раз в щеку, бормоча сладкие глупости. Когда он уезжает, ухожу назад в спальню — пусть Сомова одна упивается своим шампанским.