Хроники Колыбели (джен)

Вечер выдался сухим и ветреным. Стаявший на солнце снег превратился в небольшие ручейки, но и они вскоре испарились, оставляя ветру на растерзание сухие почерневшие листья, что опали прошлой осенью. Еще незаметно убывающая луна светила в небе ярко, позволяя разглядеть мельчайшие детали стены, у которой я стояла.

Колыбель Шейлбридж возвышалась за моей спиной недвижимой темной громадой камня и мрачного запустения. Ни единого пятнышка света не виднелось в высоких узких окнах, ни тени человека или животного, пусть зловещего, проходящего мимо. Ничего не было, даже тишина не успела воцариться на вечерних улицах. Но мне никак не удавалось унять нервную дрожь в теле.

«Колыбель Шейлбридж. Входа нет», — гласила стандартная металлическая табличка на старых деревянных полукруглых воротах.

Ни единого упоминания, что полвека назад здесь произошла трагедия, навсегда изменившая судьбу этого здания и его обитателей, ни предупреждения о последствиях непослушания — просто незачем. Все и так предпочитали обходить этот двор стороной.

Резкий порыв ветра разметал тяжелые волосы по лицу, заставив меня поморщиться и судорожно заправить их за уши. Руки дрожали, и я сжала их в кулаки, стараясь успокоиться.

Где-то вдалеке звонко залаяла собака.

Да где же Гаррет?

«Входа нет».

В последние годы я довольно часто оказывалась в опасных ситуациях, но самообладание всегда было при мне, как и здоровый юмор. А сейчас мне было страшно до желания тихо захныкать и наплевать на Артемуса, до подкосившихся ног и стучащего в горле сердца. Сейчас все будто стало по-настоящему. Я могла по-настоящему остаться там навсегда, превратиться в марионетку и веками блуждать по коридорам психлечебницы, захлебываясь от вечного голода.

Колыбель стояла неподвижно, мрачно, одиноко, предупреждая путников о своей опасности.

«Входа нет».

Я не хотела туда идти, боялась. Ведь даже ведьма-хранитель не справилась, сломалась там, а что я? Что я смогу ей противопоставить?

Ничего. Глупую храбрость, в наличии которой я уже сомневалась, слабенькую магию и кучу оружия. Но Колыбель этим не возьмешь, я уверена, недаром Хранители наняли Гаррета, а не пошли туда сами.

А что может Гаррет? Как он выбрался оттуда в тот раз? Были ли игры со временем на самом деле или всего лишь мороком, наведенным злобным разумом на беззащитную жертву?

А выбрался ли оттуда Гаррет? И не там ли я уже — лежу, привязанная к кровати, а надо мной склоняется темное эфемерное существо — Колыбель?

Мне не понравился ход моих мыслей — бредовых, горячечных и абсурдных.

Ведь я здесь — в родном Городе, в Старом квартале, и совсем недалеко отсюда мой дом и Мафусаил, который так меня отговаривал. Всего три шага и одно решение отделяют меня от привычной жизни. Соблазн слишком велик...

В залитой светом факела арке мелькнула тень, и я сняла с себя заклятие, позволяя Гаррету меня увидеть. Я смотрела, как он приближается ко мне — в привычном потертом плаще с капюшоном, уверенной походкой, — и мне стало немного легче.

Я не одна такая сумасшедшая.

Не получилось выдумать ни одной осмысленной фразы, когда он вплотную подошел и стянул с себя капюшон. От всегдашней легкости и ироничности Гаррета не осталось и следа. Сколько же ему лет? Сорок? Тридцать? Мысль тусклой звездочкой промелькнула в голове и угасла, не задев внутри ни струнки интереса.

— Нервничаешь?

Я кивнула, оглядываясь назад.

— Это она тебя пугает, не поддавайся. Посмотри на меня.

Я послушалась, вглядываясь в разные глаза Гаррета. А он взял меня за плечи и чуть притянул к себе.

— Она хочет тебя напугать, сломать и вывести из строя, не слушай свои мысли. Постарайся думать прямо, без образов и сравнений.

— Тебя укусил Артемус? — нервно хохотнула я, поспешно зажав ладонью рот.

Получилось слишком громко. Показалось, что эхо обогнуло весь двор и унеслось вдаль, а Колыбель за спиной встрепенулась и прислушалась.

Не слушай свои мысли. Здания не могут встрепенуться, это всего лишь груда камней.

— Успокойся, душа моя.

Удивление пропало вслед за мыслью о возрасте Гаррета, когда он обнял меня. Было неудобно и неуютно, но тепло его тела придало сил, и я сомкнула руки за его спиной. Просто чтобы спугнуть чувство абсолютного одиночества. Чтобы прийти в себя.

Как же мне плохо...

Гаррет никогда не отличался душевной тонкостью и уж точно никогда не обнимал меня. Так почему сейчас решил?

Тебе это интересно?

Нет, мне это было не интересно. Мне наплевать — сейчас наплевать, но нужно было отвлечься от тьмы за спиной, собрать в кулак силу воли и привести в порядок мысли. Иначе мне конец.

С безмерным облегчением я ощутила, как Гаррет отстраняется от меня, закрыла глаза, медленно досчитала до пяти и спросила:

— И как мы войдем внутрь?

— Откроем дверь и войдем, — пожал он плечами, доставая из кармана ключ. — Хранители дали.

Я не успела задать вопрос, а он на него уже ответил...

Но это же очевидно.

Гаррет отпер ворота, и они заскрипели на несмазанных петлях — двери поддавались с трудом.

Представь, что это игра.

Гаррет исчез внутри, и я последовала за ним, отбросив надоедливые мысли подальше. Вместе мы закрыли за собой тяжелые ворота, слушая пронзительный скулеж петлей, и вместе же оглянулись.

Огромный двор, окольцовывающий здание, словно змея свою жертву, был залит ярким лунным светом, не давая мне ни единой возможности вообразить себе монстров, населяющих его. Двор был пуст и тих. Никакой опасности.

— В фонтане должны быть водяные кристаллы, — приглушенно сообщил Гаррет. — Впрочем, они нам тут незачем.

Я машинально кивнула и сделала к фонтану несколько шагов, но, заглянув внутрь, отшатнулась. Он был наполнен чем-то темным, полузамерзшим, насколько я могла судить на первый взгляд. Преодолев отвращение, я вновь заглянула туда и увидела, как четко диск луны отражается от жидкости внутри.

Я не полезу туда рукой.

— Идем, — позвал меня Гаррет.

Кинув последний взгляд на фонтан, я последовала за ним. Он шел медленно, оглядываясь, машинально пригибаясь к земле — точь-в-точь, как я. Колыбель возвышалась над нами, заполняя собой все небо, словно грозный родитель, помнящий каждый просчет, желающий наказать. До сладкой дрожи в пальцах и вспышек в глазах.

Не думай образами.

С плетью и ленивым вопросом — куда придется первый удар…

Не думай…

Парадная дверь была заколочена, а Гаррет вел меня на восток по пустынному двору.

— За углом есть другой вход, — донеслись до меня его слова. — Там я заходил в первый раз.

Он был прав — незаметным темным пятном нас ждал спуск в подвал. Подойдя к двери, Гаррет дернул ее на себя, и меня пробрала дрожь, когда она с легкостью открылась.

— Здесь никого не должно быть, — он обернулся ко мне. — Если, конечно, Хранители не додумались оставить ведьму здесь. Но заряди в арбалет огненные кристаллы на всякий случай. Уверен, они пригодятся.

Я послушалась.

* * *

Дверь за нами закрылась с мягким стуком, от которого я вздрогнула и судорожно обернулась.

— Хватит трястись, это я, — сказал Гаррет. — В прошлый раз я оставил дверь открытой и в итоге не смог выбраться. Теперь попробуем по-другому.

Мы оказались на подземном этаже, а под нами был еще один — я перегнулась через металлические перила лестницы и в неярком свечении шара увидела толстые канализационные трубы.

— Чтобы попасть в лечебные корпуса, нужно включить свет, иначе дверь не откроется. — Гаррет внимательно смотрел на меня. — Генератор находится в подвале, — он кивнул вниз. — А предохранитель лежал на чердаке.

— Предлагаешь разделиться?

— Так будет быстрее. Иди по этой лестнице, она ведет сразу на второй этаж, и там же рядом другая — на чердак. И… не бойся ничего. Здесь никого нет.

Я кивнула и потянула за собой слабый свет. На мгновение он осветил что-то белое на небольшом больничном столике. Записка.

«Раньше все было гораздо лучше.

А теперь появилось много новых правил: не ходи туда, не трогай это, не разговаривай с пациентами… Врачи ничем не лучше их. Но мисс Артур запретила нам, сиротам, жаловаться».

Дети рядом с психами. У меня не укладывалось это в голове. Они ежедневно видели пустые взгляды рано состарившихся и посеревших людей, слышали крики, засыпали с ними, уставшие от страха.

Мне даже показалось, что кто-то всхлипнул — на грани слуха. Я мотнула головой и сделала первый шаг по круглой, винтовой лестнице.

Не. Думай. Образами.

Еще всхлип… Я остановилась и прислушалась, но слышала лишь далекие шаги Гаррета и свое бешено стучащее сердце.

Зачем?

Как она спросила — зачем? Не «почему», «зачем». Зачем — что? Зачем ее убили? Позволили умереть? Там, в доме, обещанному Гаррету, было очень и очень похоже на…

Стоп. Что, если разговор вдовы и Дикки не о том, о чем мы думали?

Мы полагали, что вдова и Дикки играют друг против друга. Но они могли работать друг на друга. Дикки на вдову или… нет, обратное слишком маловероятно.

Гаррет сразу сказал, что им обоим будто нужно было, чтобы их услышали. Если он прав? Если чертов дом обещан Гаррету для того, чтобы прикончить вора и свидетеля? Строитель их всех забери, с Хранителями не справиться ни мальчишке, ни даже ловкой лавочнице. Неужели в доме Изена призраки Колыбели?..

Потом, все это потом. Сейчас главное — выбраться отсюда.

Внизу громко хлопнула дверь, и стало тихо.

Я прижалась к стене, вцепилась короткими ногтями в старые кирпичи, сцарапывая пальцы в кровь.

Что это? Гаррет? Или кто-то его нашел?

А потом снова раздался всхлип — тонкий, детский, на грани слуха, как и в прошлый раз.

Это не игры подсознания, это и на самом деле есть. Кто-то плачет.

Все снова замолкло, и я заставила себя отлепиться от стены, убеждая себя, что это Колыбель играет со мной.

Ведь она меня уже запомнила.

Здесь не может быть детей, и зомби-детей тоже, Гаррет бы их видел в прошлый раз. Их тела скорее всего вытащили после пожара, это к пациентам не полезли. Дети у нас ценятся гораздо выше психически больных. Даже мертвые.

Перестань, вернись лучше к Изену и Бетанкур. Ты ни до чего не додумаешься, но хотя бы сможешь думать фактами.

Лестница кончилась, и я вышла в небольшую сквозную комнату с высоким потолком. Она была пустой и тихой.

Лестницы на чердак я не нашла, только туман, почему-то темный, клубился у дальней стены и изредка хвостами задевал небольшое разбитое окно и тут же их отдергивал.

Я попятилась, оглядела комнату еще раз и увидела дверной проем, за которым ждала темнота.

Она немного рассеялась, стоило мне лишь осторожно запустить туда свет — пусто. Еще одна комната, теперь уже с мебелью — большой деревянный стол, страшно рассохшийся, несколько непонятных тряпок на полу и куча составленных друг на друга стульев в углу, как будто кто-то пытался на них залезть под потолок. Я осторожно зашла и присмотрелась, тряпки оказались старыми, сырыми подушками. Что они тут делают?

Я пожала плечами, словно это так важно — знать, что тут делают подушки.

Мне нужно только найти чердак, а в нем — предохранитель. И дальше меня уже поведет Гаррет.

Запоминай дорогу.

Следующий проем вывел меня на небольшую площадку над первым этажом. Железный пол противно шумел под ногами, и я, не оглядываясь, миновала помещение. Не хватало, чтобы меня кто-нибудь услышал.

Железная лестница, небольшой коридор со странным камином, промелькнувший мимо кабинет казначея, в который я не стала заходить — сомнительно, что там нашлось бы что-то интересное, и еще одна лестница — длинная винтовая, снова ведущая во тьму, на этот раз не настолько плотную.

Позади меня кто-то вздохнул.

Я обернулась, уговаривая себя не паниковать — никого. Опять Колыбель, опять отголоски былой трагедии, отголоски душ задохнувшихся здесь. Что-то быстро вспыхнуло в коридоре, и я, немного подумав, решила вернуться — нельзя оставлять за собой опасность.

И опять ничего… кроме звуков.

Я прижалась к стене, обнимая себя руками, стараясь защитить. Они больше не таились — плакали, вздыхали, кричали, умоляли о помощи.

Кружилась голова, не хватало воздуха, голоса наполняли меня.

Пожалуйста, прекрати!

Но Колыбель учуяла страх, ринулась за добычей, словно пес, от напряжения и азарта прижавший уши и выпрямивший хвост.

Снова вспышка, теперь я уже видела, откуда — из камина. Из камина, наполненного тьмой.

Отпустив плечи, на подгибающихся ногах я подошла к нему и остановилась, не дойдя нескольких футов. Заглянула внутрь.

Топка была бесконечна. Я никогда такого не видела. Словно это сон, ведь пространство не может быть бесконечным.

Что это?

Не думая, пустила туда свет. Руки дрожали. И увидела.

Сгусток тьмы, небольшой шар с длинными щупальцами, висел в воздухе, непрерывно меняясь в размерах и крутясь вокруг себя.

Вздох.

Я отпрянула назад, обо что-то споткнулась и упала, закрывая голову руками и сдерживая крик ужаса.

Вдалеке кто-то надрывно закричал, все так же призрачно, не по-настоящему. А потом злобно захохотал.

Никто на меня не нападал, но я боялась открыть глаза, только откатилась к стене, как к видимости безопасности.

Вставай и уходи отсюда. Скорее!

Но я не могла, голова кружилась, я задыхалась, сжимала голову руками, а вокруг кричали призраки. Эхо отражалось в моей голове, прижимая ее к холодным камням. Я уже ничего не понимала.

Вспышка…

Я лежала на железной кровати, руки и ноги привязаны, а надо мной…

Я закричала от ужаса, не в силах отвести взгляд от темного существа в белом халате. Оно склонилось надо мной, мигая покрасневшими глазами.

— Доктор Ранкер… она безнадежна… она ваша… проведите…

— Нет! — заорала я и задергалась в путах, как пташка в клетке.

Существо захохотало.

— Моя…

Голова ударилась обо что-то твердое, и я вскочила. Путы больше не держали меня, я открыла глаза. Коридор. Все тот же пустой коридор.

Я не смотрела в камин, но видела, как клубок тьмы в нем увеличился, поблескивал маленькими, яркими молниями.

Уходи-уходи-уходи!

* * *

Оно скрылось.

На длинной лестнице, куда я дошла, пошатываясь от головокружения, ощущения пристального взгляда пропало. Сырой воздух с хрипами попадал в легкие, разрывая грудь на части. Я открыла рот, стараясь вдыхать глубже, успокоить сердце и дрожащее тело.

Не хотелось думать, что это было.

Зачем я здесь?

Артемус болен.

Свет становился ярче, и я, сама того не сознавая, шла вниз по лестнице.

Соберись, тебе нужен предохранитель.

Зал, в который я медленно, держась за перила, спускалась, был огромен. Я застыла. Это было похоже на вестибюль. Высокий потолок увенчивали два стеклянных купола, откуда лился призрачный лунный свет, давая увидеть…

Это было невероятно.

От круглой, стоящей посреди зала кабины, вверх уходили огромные кованые, фигурные решетки, каждая из которых заканчивалась круглой люстрой. Другой стороной они подпирали потолок, оплетая окна и соединяясь со стенами. Лунный свет плавал в воздухе, путался в этой странной конструкции. Даже дышалось здесь легче.

Это было невероятно красиво. Я стояла, забыв о видении, не в силах отвести взгляд.

Напротив была еще одна лестница — сестра-близнец той, на которой я стояла.

Вяло подумав, что, может быть, мне нужно туда, я спустилась вниз. Перила под рукой закончились, и я, отпустив их, черпала лунный воздух ладонью. Под потолком в призрачном свете кружились светлячки.

Откуда они здесь ранней весной?

Я отмахнулась от вопроса, увидев кое-что более интересное. Еще один лист бумаги в кабине. Наверное, здесь раньше сидел надсмотрщик и наблюдал за гуляющими пациентами. Или детьми.

“Доктор Ранкер!

Мы единодушно признали, что лоботомия наиболее буйных пациентов разом решит все проблемы. В Аудитории Лоботомии вас уже дожидается серебряный хирургический набор. Чтобы в дальнейшем мы могли делать как можно больше операций, за вашими действиями будут наблюдать несколько врачей. Как правильно вы заметили, все хирурги учатся на своих ошибках, поэтому мы сведем теоретическое изучение лоботомии на нет. Мне посчастливилось увидеть набор ваших инструментов. Правда, что они сделаны на заказ? Наверное, они очень дорогие… Никому не рассказывайте, что они сделаны из серебра — их сразу украдут…

Сэндбридж”.

Мираж очарования рассыпался вместе с письмом, когда я отшвырнула его от себя на пол, брезгливо отряхивая руки.

“Доктор Ранкер… она безнадежна…” — говорили мне в видении.

Нужно уходить, здесь всюду грязь.

Я проверила следующую комнату от вестибюля и нашла еще один коридор с прочной металлической решеткой.

«Запасной Выход из зоны Изоляции Пациентов.

Решетка открывается только при подаче электричества!» — гласила металлическая табличка на стене.

Значит, это ее мы хотим открыть. Подойдя ближе, я коснулась решетки рукой и попыталась разглядеть, что там происходит за ней. Но ничего не было видно.

Рядом была почти отвесная лестница вниз — вероятно, в подвал, ведь я находилась на первом этаже. Где-то там возился с генератором Гаррет.

Я вернулась в вестибюль.

«Мы сведем теоретическое изучение лоботомии на нет...» Страх ушел, оставив мне холодную ярость. Ублюдки, жалкие, злобные ублюдки. Это не психлечебница, это пыточная, заключенная в официальные оковы. Никому не было дела, как здесь мучили людей, творили с ними все, что заблагорассудится.

Меня трясло от злости.

Что это было — Колыбель ли опять наслала на меня свои эмоции, чередуя их с ужасом, чтобы раздавить и бросить к своим ногам, или я очнулась от ее чар. Я не знала, но решила больше не отвлекаться. Чем скорее я вернусь к Гаррету, тем целее будет мой рассудок.

После недолгих раздумий я проигнорировала вторую лестницу и вернулась к коридору с камином, заодно зайдя в кабинет казначея, уже не считая, что не найду там ничего полезного. Обнаружилась еще одна записка и рассыпавшаяся от старости книга учета. Ни то, ни другое не представляло для меня никакой ценности, и я осторожно прикрыла дверь.

Снова завздыхало и заплакало за спиной призрачными голосами, ударяясь эхом о пустые стены, а где-то наверху затряслась деревянная дверь.

Я напряглась, стиснув зубы, и поскорее покинула проклятое место, боясь новых видений — перед глазами все еще стояла фигура в белоснежном халате.

Но появившееся самообладание рассыпалось в прах, стоило мне вернуться в комнату с разбитым окном. Там была лестница — та, которую я искала — на чердак. Как раз на том месте, где раньше клубился темный туман.

И наверху кто-то был. Это оттуда слышались звуки, и на этот раз они не были призрачными. Кто-то силился выломать дверь, стучал по деревянной обшивке.

Не паникуй. Когда ты поднималась сюда в первый раз, внизу хлопнула дверь, и это не мог быть Гаррет. Помни, что он говорил — здесь никого нет, только Колыбель пугает тебя. Достань арбалет, притуши свет и поднимайся. Без предохранителя вам не попасть в лечебные корпуса.

Я послушалась, зарядила арбалет огненной стрелой, взвела курок и приглушила магический свет.

И не думай образами.

Я поднималась быстро, хоть ноги и подкашивались от страха, пригибала спину, надеясь, что меня так не заметят, хоть и глупо это было.

Дверь тряслась все яростнее и яростнее, пока не достигла апогея, задрожав на хлипких петлях.

Надеюсь, ты был прав, Гаррет.

Рука, что потянулась к старой металлической ручке, дрожала, но я не позволила страху взять свое и отворила дверь, тут же отскочив назад.

Стук прекратился, а чердак был пуст — из окон шел лунный свет и позволил мне разглядеть помещение. Вздохи и всхлипы тоже умолкли, и я чуть погодя зашла внутрь, держа арбалет наготове.

Никого — обычный чердак больших домов, разве что с резными, круглыми окнами, очень дорогими в наше время, а уж в то — просто по запредельным ценам. На чьи деньги строили этот проклятый дом? Он вовсе не похож на чей-то старый особняк, отданный на благотворительные нужды. Нет, Колыбель строили именно как… как что? Как приют или сразу как лечебницу? В любом случае, планировка была… казенной, ни в каких особняках не стали бы делать таких коридоров и странных конструкций, что были в вестибюле.

Предохранитель!

Он лежал на ящике у стены, и я незамедлительно схватила его, боясь потерять. Уж слишком долго я его искала.

Умница. А теперь иди в подвал к Гаррету.

* * *

Я встретила его у железной решетки — недовольного и напряженного. Однако, увидев меня, он слегка дернулся, но тут же постарался улыбнуться.

— Где ты была?

— Заблудилась, — я боролась с желанием прикоснуться к нему, чтобы убедиться, что это не мираж.

— Жди меня здесь, — немного подумав, сказал Гаррет, отбирая у меня пыльный предохранитель. — Я вставлю его на место и вернусь. Не открывай дверь.

Я кивнула, с тоской следя, как он спускается по отвесной лестнице вниз, подсвечивая себе дорогу огненной стрелой.

Когда его макушка перестала быть видна, я отошла к стене, прислонилась к ней и огляделась. Отовсюду мягкими хвостами ко мне подбиралась темнота, осторожно подступала к шару света и, обжегшись, обиженно возвращалась.

Страх снова ушел, и я впала в оцепенение, наблюдая за игрой света и темноты.

Ничего, обшарите вместе корпуса и вернетесь… Если получится. Не получится — подумаешь, как справиться с Колыбелью магией. Ведь Артемус тогда, в Бонхарде, отпугнул от тебя ту тварь, и у тебя должно получиться.

Не сравнивай меня с Артемусом, мне никогда не вырасти до его уровня.

Но ударить ты сможешь.

Смогу. Но куда?

Внезапно все затрещало, и я вскочила, дико озираясь. И чуть погодя надо мной зажглась электрическая лампочка, затем в коридоре, и, видимо, все дальше и дальше свет проникал в утробу Колыбели, не оставляя после себя ни клочка грязной, душащей тьмы.

Но уютнее не стало даже при свете.

Вернулся чуть повеселевший Гаррет.

— Думал, что оно не работает, — тихо сказал он, беря меня за руку. — Уже начал просчитывать другие пути, но обошлось. Как ты?

— Лучше бы ты шутил, — вздохнула я. — Давай закончим побыстрее и попытаемся выбраться наружу.

— Воды? — натянуто улыбнулся он и протянул мне фляжку. — Быстро не получится, не хочу встретиться с ведьмой. Пройдем скрытно, там достаточно тени, чтобы прятаться.

— Я накину на нас заклятие, ведь свет больше держать не надо. От ведьмы оно должно спасти, но не от Колыбели.

Вода смочила пересушенное горло. Я жадно глотала ее, ловя на себе жалостливый взгляд Гаррета.

— Она… у меня было какое-то видение, Гаррет, — я глухо закашлялась.

Мое откровение не произвело на него впечатления.

— Ничего необычного, — пожал он плечами. — Чем ты себя больше накручиваешь, тем сильнее это место воздействует на тебя. Присядь, давай отдохнем. Ты встретила кого-нибудь?

Я помотала головой, чувствуя, как он обнимает меня рукой за плечи и усаживает на пол.

— Я видела кое-что другое. Камин в одном из коридоров у вестибюля — на втором этаже…

— Тот, что потрескивает, будто он зажжен?

— Он не потрескивал, он… в нем что-то есть. Какой-то клубок тьмы. Мне это не нравится, Гаррет, давай не будем туда возвращаться.

Он снова пожал плечами.

— К выходу есть много путей.

Лишь бы они сработали...