Жребий Софии (джен)

Лето 1914 года

Они собрались за тем же столом, где когда-то отмечали помолвку Майкла и Виолетты, за тем же, где когда-то угощали Андреа. Отец сидел во главе, явно проникнувшись торжественностью момента — возвращением блудной дочери в родной дом, пусть и ненадолго, к его юбилею — но то и дело широко и счастливо улыбался, моргал, прижимая кулак к губам. И Софии так не хотелось думать, что проведет рядом с ним она совсем немного. Кто знает, увидятся ли они еще... Но хотя бы сейчас они вместе.

Миссис МакКан, совсем поседевшая, была счастлива хотя бы тем, что с ней остался внук. Коннор, румяный крепыш, рыжий, как апельсин, удобно устроился на коленях у Сары, которая время от времени начинала его чуть подбрасывать и напевать на ухо жуткую песенку про желтого кота, от которого никак не мог избавиться хозяин. Луиджи, блестя белыми зубами на дочерна смуглом лице, смеялся, обнимая Виолетту, которая снова была в положении. Летнее солнце заливало комнату, по-прежнему бедную, потому что суммы, что присылала София, конечно, не могли сильно помочь, а брать деньги у Марка отцу никогда бы не позволила гордость.

Сам Марк сидел рядом с Софией, то с нежностью глядя на Сару, которая подросла и обещала скоро превратиться в настоящую красавицу-златовласку, то сжимая руку Софии, удивительно, до глупости счастливый, как в лучшие дни расцвета их любви.

Как будто и не было потом всех ссор, непонимания, амбиций и долга, рвущихся их соединенные судьбой руки, отторгавших их друг от друга. Будто не было страшной ночи, когда оба были готовы умереть и чудом не погибла Сара, и последующих двух лет тягостной разлуки, которыми Марк заплатил за право жить.

Впрочем, двух ли? "Британник" строили медленно — отчасти из-за технических усовершенствований, отчасти из-за того, что и на повышение безопасности "Олимпика" уходило время, отчасти из-за забастовок и Бог знает из-за чего еще. В конце февраля этого года корабль наконец спустили на воду, но оставался еще долгий процесс достройки. "Британник" должен был стать даже роскошнее, чем был "Титаник" когда-то: ванная в каждой каюте первого класса, детская игровая комната — опять же, для первого класса, курительный салон с куполом и отделкой ливанским кедром и даже... орган.

— Зачем? — удивлялась София, болтая с забежавшей на чай Джоанной. — Они что, собираются на парадной лестнице проводить католические мессы?

Обе нервно рассмеялись: Джоанна была наслышана о том, как ревностны в Белфасте протестанты — хотя это выражалось скорее в нетерпимости, чем в добродетелях. Марк едва не потерял работу, когда выяснилось, что он католик.

— Пиршество тщеславия, милая, — вздохнула тогда Джоанна. — Его ничто не может остановить. Ни один урок не может оказаться достаточно горьким. Как там — в Притчах, кажется? "Ад и похоть жены, и земля, ненапоенная водою, и вода, и огонь не рекут: довлеет".

— Иногда мне страшно. Чем все закончится? Если даже "Титаник" не поставил точку...

— А что — "Титаник"? Людей гибло и больше. Например, на войне. Закончится все страшно, София: по законам мироздания, мне кажется, это не может не закончиться страшно. И думаю, довольно скоро. Если мы не утонули, то может, сгорим, как Содом и Гоморра. Не пугайся: это шутка.

...Закончить "Британник" собирались к сентябрю.

Ночью, оставшись наедине с Марком в его квартире, наблюдая, как он раздевается, София снова вспоминала прошедшие годы. Были моменты, когда она места себе не находила от тоски и ревности — особенно когда Марк снова сообщал в письме, что откладывается сроки, когда закончится строительство корабля, а стало быть, и срок его возвращения. Бывало и так, что на нее обращали внимание другие мужчины, интересные, остроумные, порой казавшиеся более надежной гаванью... Но нужна ли ей была надежная гавань? София давно привыкла справляться сама. Марк нужен ей был уж явно не затем, чтобы помогать в трудную минуту. Но тем, что прошли вместе, они были связаны даже больше, чем брачной клятвой, и не могли расстаться уже никогда — таков был их жребий, София чувствовала это. И еще она уже никогда не смогла бы оставить Сару.

— Не жалеешь, что уехала? — шепнул Марк, обнимая ее. И София твердо ответила:

— Нет. Только жду, чтобы ты поскорее вернулся.

Да, в Нью-Йорке ей пришлось тоже много работать, и заработок ее оказался менее надежным, чем на верфи в Белфасте: иногда она с трудом находила заказы. В конце концов София задумала освоить еще и ремесло фотографа. Джоанна поддерживала ее, утверждая, что рисованные иллюстрации скоро совсем выйдут из моды. Но в городе, где за ней не следило разом множество любопытных глаз, дышалось куда легче.

Пока оставалось лишь мечтать, что уже скоро они с Марком воссоединяться в Нью-Йорке, чтобы никогда больше не расставаться. А радостная встреча в Белфасте — лишь прелюдия.

...Наутро они узнали из газет, что в Австрии застрелили кого-то важного.