Идеальная пара (гет)

Для атмосферы (в хронологическом порядке):

A Fine Frenzy — Ashes and Wine

James Arthur — Get Down

Coldplay — Everglow

Lorde — Glory and Gore

Sugar Pie DeSanto — Going Back To Where I Belong

Моим мечтам о сне было не суждено сбыться. Во-первых, адски болело тело, в особенности голова, рёбра и плечи. Логично, ведь меня прокляли, а я только что носился по больнице словно угорелый. Вторая же причина только что вошла в палату, села рядом с моей койкой и зашелестела какими-то бумажками. Это шуршание меня попросту бесило, как и то, что вездесущая Эванс, которую я никогда особенно не жаловал и до этих пор, постоянно маячила то там, то тут. Серьёзно, мысль о том, что она — посланница ада, крепко засела в моей голове и подтверждалась различными доводами. Я лежал с закрытыми глазами, делая вид, что сплю. В голове то и дело проскакивали картинки недавнего поцелуя Эванс и Гейта, которые, словно назойливые мухи, не давали мне покоя.

«Мне всё равно, — рассуждал я про себя. — Кто они такие, чтобы я о них думал?» Да, Гейта я считаю тупым ослом, он неудачник. И пускай он делает, что хочет, меня это не касается. Я должен выйти отсюда и снова попасть в основной состав. А Эванс… Ну что с неё взять? Неуверенные девчонки никогда не были в моём вкусе. Нет, над ней можно пошутить, не спорю. Но более нас ничего не может с ней связывать. Пусть лечит меня, и я свалю отсюда как можно скорее.

Да, так. С этой уверенностью я распахнул глаза. Первое, что я заметил, это сгорбленную Эванс, читавшую, по-видимому, мою карту. Её глаза странно блестели, щёки румянились, энергия от неё так и пёрла. Вероятно, она думала о чём-то своём. Наверняка о Гейте и их недавнем поцелуе. Я был так уверен, поскольку знал, что неуверенные и неопытные в амурных делах девушки, какой была и Эванс, всегда слишком много мусолили различные мелочи, которым парни попросту не придавали значения. Я смотрел на неё со смесью снисхождения и насмешки. Эта зубрила явно была на седьмом небе от счастья и думала о чём угодно, только не о работе. И всё же минуту спустя я напомнил ей о своём присутствии, прочистив горло. Смущённая Эванс с испугу захлопнула папку, положила её на тумбочку и наспех поправила лимонный халат.

— Я думала, ты спишь, — затянув хвост на затылке потуже, будто оправдываясь, пролепетала целительница.

— Как видишь, я бодрствую.

Я смотрел на неё в упор, и это её смущало. Эванс встала со стула и, достав палочку из кармана халата, приблизилась ко мне.

— Надо снять бинты и обработать поражённые участки, потом я дам тебе зелья, — негромко проговорила девушка, глядя куда-то в пол. — Нужно, чтобы ты разделся.

Она повернулась ко мне спиной, и я принялся снимать с себя лонгслив. Задача оказалась не такой простой, какой она мне представлялась, поскольку я чувствовал боль во всём туловище. Пока я разбирался с этим атрибутом одежды, я решил разрядить обстановку и, что называется, потроллить Эванс, пользуясь случаем.

— Эванс, когда дата свадьбы?

— Какой свадьбы? — донёсся непонимающий голос. — Поттер, ты головой стукнулся?

— Твоей и Гейта, — великодушно пояснил я, едва сдерживаясь, чтобы не порвать лонгслив и не засмеяться одновременно. — А с головой у меня всё в порядке, не волнуйся.

— Я не волнуюсь, — огрызнулась Эванс, начиная выходить из себя. — Никакой свадьбы не будет. Чего ты ко мне прицепился?

Я немного смягчил свой напор, чтобы не довести её до слёз, попутно вытаскивая голову из горловины.

— Я думал, что ты и Гейт… ну, ты поняла… Что он сделал предложение, — максимально невинным тоном продолжил я. — Вы так мило ворковали в коридоре, я подумал, он уже сделал ход конём.

Внутри меня распирало от наисильнейшего смеха, а Эванс трясло от злости и негодования. Тон её голоса был ледяным и жёстким, она тяжело дышала. Вероятно, поняла, что я стал свидетелем её поцелуйчиков с Гейтом, и теперь думала, как бы избавиться от ненужного свидетеля.

— Ты следишь за нами?!

— Как же, — парировал я. — Вы бы ещё на входе встали и таблички повесили. Конспирация — не ваш конёк.

— Ей-богу, Поттер, ты меня достал. Сначала портишь мне свидание, потом подглядываешь за мной, а теперь несёшь откровенную чушь о какой-то свадьбе! — её голова слегка повернулась в мою сторону. — Не смей совать свой нос в мои дела! Тебя это не касается, нисколько!

— Ладно, ладно, — буркнул я, решив прекратить спектакль, поскольку наконец снял лонгслив. — Не больно-то и хотелось. Делай своё дело, и я буду спать.

Пыхтя, как паровоз времён королевы Виктории, Эванс нехотя развернулась и подошла к моей койке. Убрав обратно палочку, которая ей так и не пригодилась, она принялась осторожно развязывать и разматывать не поддававшиеся её манипуляциям повязки. Ей было неудобно нависать над койкой, но Эванс упорно не желала иметь со мной никаких контактов, до сих пор дуясь на дурацкий прикол. Всё же она была очень закомплексована: не могла ни попросить помощи, ни посмеяться над шутками и особенно над собой, бегала от нормальных особей мужского пола, как чёрт от ладана, зато всегда общалась с аутсайдерами. В моей голове возник интересный и необычный план, и, обдумав его, я победно улыбнулся. Заметив мою весёлость, Эванс насторожилась, видимо, решив, что я затеял очередную пакость.

— Ты можешь присесть, — я указал на краешек койки, — так будет удобнее. Не бойся, я не кусаюсь и шутить не собираюсь.

Немного подумав и посверлив меня недоверчивым взглядом, Эванс всё же согласилась на моё щедрое предложение и присела. Дело пошло быстрее, и гриффиндорка заметно расслабилась. У меня была возможность рассмотреть Эванс поближе. От неё пахло какими-то странными духами, мне они не понравились — напоминали бабушек пенсионного возраста, что никак не вязалось с образом юной девушки. На её лице практически не было косметики, что сильно её простило, на мой взгляд. В ушах обычные золотые серёжки, кажется, гвоздики. Так они называются? Одежда простая и невыразительная. Если бы мы дружили, я бы сказал Эванс, что причина её одиночества в том, что она была скучной как внешне, так и внутренне. Но я держал своё мнение при себе, намереваясь выйти отсюда живым и без новой порции проклятий.

Практически все повязки были сняты, осталась лишь одна, опоясывавшая мою грудь. Эванс медленно снимала с меня осыпавшиеся как пожелтевшие листья с деревьев бинты, оголяя торс. Я видел, как едва заметно дрожали руки бедной девушки, ей было неловко видеть моё оголённое туловище. Её холодные пальцы то и дело касались моей кожи, отчего она покрывалась мурашками. Я почему-то думал о том, что уже давненько не занимался сексом. А всё из-за одной блохастой чёрной псины!.. Если бы не этот дурацкий уговор, я был бы счастлив с какой-нибудь красоткой, а не лежал в гордом одиночестве в больнице. Всё-таки физиология — серьёзная штука, её не обманешь. Буду с вами откровенен: непреднамеренные касания Эванс меня немножко распалили. Смущённая однокурсница не смотрела мне в глаза, но я видел, как она поглядывает на моё тело. Видимо, на неё произвели впечатление мои мускулы. Эта мысль меня веселила. Но внезапно всю «малину» испортило воспоминание, которое решительно не собиралось уходить прочь из моей головы, — то, как Эванс и Гейт… Ну, вы поняли. Меня вдруг как током ударило, и я подался корпусом вперёд, отчего ладонь девушки легла на мою грудь. Я непонимающе уставился на Эванс, в моей голове роились непонятные, неуловимые мысли. Она, по всей видимости, тоже опешила и удивлённо смотрела на меня. Спустя несколько секунд нас будто отпустило, и мы отпрянули друг от друга.

* * *

Поттер путал мне все карты. Я вовсе не горела желанием его лечить и даже просто курировать. Но так уж вышло, что он стал моим пациентом. Отчасти мне было его жаль — всё же никто не заслуживал проклятия. У меня, конечно, тоже временами чешутся руки запустить в него чем-нибудь тяжёлым, но уж точно не наводить на него порчу и не проклинать. Оставив злющего и несчастного Поттера один на один со своими мыслями, я отправилась к мистеру Брайнсону, чтобы отчитаться о последних трёх пациентах. После этого немного перекусила, а потом решилась заглянуть к Ричарду. Я должна была его выписать, но мне хотелось перед этим ещё немного времени провести с ним. Сидя на его койке, мы болтали о всякой ерунде: об Элвисе, о современном кино. От Ричарда я узнала, что он учился на пять лет старше моего курса в Хогвартсе, поэтому я не помнила его, а он — меня. Гейт был студентом факультета Хаффлпафф, играл в школьной команде по квиддичу. В команду Паддлмир Юнайтед он попал через знакомого, который кем-то там работал — признаюсь, не запомнила. Спустя испытательный месяц Ричарда утвердили в запасной состав, а после того, как основной ловец получил серьёзную травму и ушёл из команды, он занял его место. Ровно в семь тридцать после полудня я вручила Ричарду выписку и рецепты зелий, которые ему нужно было ещё некоторое время потреблять, и мы вышли из палаты. В коридоре не было никого, словно в больнице остались только мы вдвоём. Я чувствовала некую неловкость, будто что-то должно было случиться помимо моей воли, однако продолжала говорить со своим бывшим пациентом.

— Ну, я, пожалуй, пойду, — неловко улыбнувшись, сказал Ричард, переминаясь с ноги на ногу. — Тебе тоже нужно идти по делам.

— Да, надо сделать вечерний обход, — кивнула я, слегка улыбаясь и теребя краешек халата. — Завтра я вроде свободна.

Я бросила эту фразу как бы невзначай, не понимая, зачем. Ричард сделал шаг навстречу мне, и уже через секунду его пухловатые губы накрыли мои. Я испытала невероятное смущение. Этот поцелуй не был похож на то, каким я его себе представляла. Было мокро, неудобно, словом — не так. Я не почувствовала какого-то особого экстаза, хотя мои ноги слегка подкосились, отчего я схватилась за плечо Ричарда, но продолжала отвечать на его поцелуй. Я думала, что первый поцелуй был как бы своеобразной тренировкой перед следующими. Я никогда ни с кем всерьёз не целовалась, поэтому училась, как говорится, здесь и сейчас. Спустя пару минут я прервала наш поцелуй. Хотелось отдышаться и вытереть рот рукавом халата или платком, но я подавила в себе это желание, посчитав его неприличным. Ричард был весьма довольным, он улыбался, склонив голову.

— Тебе понравилось? — смущённо пробормотал Гейт, глядя на меня исподлобья.

Я несколько замешкалась, но тихо ответила, улыбнувшись:

— Да. Было… необычно.

Удовлетворившись моим скромным ответом, Ричард обнял меня и, попрощавшись, побрёл по коридору. Сперва я всё же вытерла рот, испытав какое-то странное облегчение. Какое-то время я стояла и думала о том, что только что произошло.

Девочки в Хогвартсе неоднократно описывали мне свой первый поцелуй. Кто-то был в восторге, кто-то не очень, но всё сводилось к словам: «зато это опыт». Вероятно, таков был мой первый опыт, о котором я не могла сказать ни хорошо, ни плохо. Я мечтала о другом, но, судя по всему, у жизни были на этот счёт совершенно другие планы. Может, нас нарочно обманывают, показывая в кино красивые сцены, вводя в заблуждение неискушённых девушек? Или просто мы что-то не так делали. В моей голове проскользнула мысль о том, что, возможно, мы оба были слишком застенчивыми для такого. Опомнившись, я направилась в ординаторскую за медкартами. Начался вечерний обход. Я выполняла его в том порядке, в котором обходила пациентов утром и днём. Когда же очередь дошла до Поттера, я почему-то не испытала никаких эмоций насчёт нашей грядущей встречи. Я была полна решимости быстро покончить с ним и уйти домой.

Но Поттер был бы не Поттер, если бы не начал надо мной издеваться. Я сидела тихо, как мышь, думая о поцелуе с Ричардом, он проснулся и начал меня подкалывать какой-то свадьбой. Этот засранец, да простит меня Мерлин, методично выводил меня из себя. Пика злости я достигла после того, как это бездушное существо сказало, будто видело нас с Ричардом… наш поцелуй. Меня колотило. Как он мог увидеть? Он нарочно следил за мной или Ричардом, а может, за нами обоими? Внезапно Поттер прекратил весь этот фарс — такое поведение обычно говорило о двух ситуациях: либо он намеревался провернуть новую пакость, либо ему стало скучно. Меня до хруста в челюсти возмущал тот факт, что моя личная жизнь стала темой для обсуждений. Сама мысль о том, что этого зарвавшегося дикобраза мне придётся ещё продолжать лечить, не вызывала ни одной положительной эмоции. Кое-как взяв себя в руки, я принялась за работу. Я думала о бессовестном вторжении в личную жизнь, о Ричарде, о поцелуе. Спина тем временем порядком затекла, и Поттер весьма кстати предложил присесть на его койку. Поразмыслив над его предложением, на свой страх и риск я всё же села, ведь перспектива стать объектом очередной обидной шутки не шла ни в какое сравнение с болью в спине. Пока разматывала последнюю повязку, старалась максимально деликатно разворачивать бинты, всеми силами пытаясь не касаться его тела пальцами. Но по иронии так или иначе задевала его кончиками пальцев. В отличие от моих ледяных конечностей, его тело было очень горячим. Надо отдать должное, выглядел он хорошо. При вдохе мышцы на его груди напрягались, пресс проявлялся сильнее. Если бы кто-то спросил, как должен выглядеть молодой человек с обложки глянцевого журнала, то я бы однозначно указала на тело Поттера. Ощущения при контакте с его кожей были странными, они разительно отличались от тех чувств, что я испытывала при прикосновениях к Ричарду. Мне стало интересно сравнить тело последнего и Поттера. Оба ловцы, спортсмены, но внешне совершенно разные. Когда оставалось совсем немного до окончательного вызволения Поттера из больничных бинтов, он вдруг подался ко мне, отчего моя рука, направлявшаяся к бинту на его груди, просто легла на неё. Сказать, что я была в шоке, — ничего не сказать. Мы смотрели друг на друга какое-то время. Не знаю, о чём он думал, почему так сделал, но мне стало ужасно неловко. Я отпрянула сразу, как очнулась от оцепенения, сковавшего моё тело и разум. Ладонь горела, я чувствовала, как пылали мои щёки. Поттер также отодвинулся, но ничего не сказал. Он смотрел задумчивым взглядом куда-то влево, а я в это время сняла несчастную повязку. Пока я в полнейшей тишине поила его зельями, из моей головы никак не шла любопытная мысль. Взгляд Поттера ощущался таким тяжёлым, я не могла выдержать и двух секунд, а тут оказалась словно прикована к нему. Сам Поттер меня смущал. Он был чересчур самоуверенным, дерзким, в то время как я всего стеснялась. Но после этого инцидента я почему-то неотрывно смотрела на него, пытаясь поймать его взгляд. Однако ловец на контакт не шёл, и это было удивительно. Я даже забыла о том, как ещё совсем недавно злилась на него из-за неуместных и неприятных шуточек.

Выпив зелья, Поттер прилёг на койку. Оставалось лишь растереть ему туловище и шею. При мысли об этом я испытала двоякое чувство: волнение и интерес. Не медля ни секунды, я смазала ладони заранее приготовленным лекарством и, велев Поттеру повернуться на бок, начала с шеи. Она была очень горячей и приятной на ощупь. Длинная, ровная. Я растирала её и думала о том, что ни за что бы не поверила, если бы кто-то сказал мне ещё год назад, что я буду растирать что-то Поттеру. Я старалась избегать встреч и разговоров с ним, что удавалось далеко не всегда. Моя антипатия к нему росла пропорционально его подколам. А сейчас я сидела и тёрла ему шею. Минуту спустя я попросила его снова сесть на койке спиной ко мне. Парень послушно выполнил мою просьбу. Я стала наносить маслянистую оранжевую жидкость на его плечи, затем и на спину. Одной рукой работать было крайне неудобно, поэтому я вручила выглядевшему отрешённым Поттеру склянку с лекарством и принялась массировать его спину двумя руками. Видимо, ему были приятны такие манипуляции, поскольку спина Поттера несколько выгнулась. Теперь мне оставались грудь и рёбра. Снова стало неловко, в горле вдруг стало сухо.

— Теперь ложись на спину, — хриплым голосом проговорила я, выдавливая из тюбика лекарство и вручая его обратно Поттеру.

Он внимательно смотрел на меня. Настолько внимательно, что мои щёки полыхали, как деревянный сарай во время пожара. Набрав в грудь побольше воздуха, я начала обильно наносить лекарство, начиная от ключиц, постепенно спускаясь ниже. Изредка бросая взгляд на лицо Поттера, я видела, как он смотрит на меня. Без насмешки, издёвки, но пристально и заинтересованно. Его глаза странно блестели. Сложно было понять, о чём он думал в тот момент. Собрав все свои эмоции в тугой узел и вдохнув поглубже, я снова и снова проводила руками по его груди, чувствуя, как воздух проникает в его лёгкие и выходит, как бьётся его неспокойное сердце. Оно клокотало так, будто порывалось выпрыгнуть из грудной клетки. Прикрыв глаза, я проскользила ладонями по двум выступающим тёмным точкам на его груди, чувствуя, как где-то в пояснице кольнуло. Мне почудилось, что Поттер порывисто вздохнул. Выдавив новую порцию зелья на ладони, я принялась за рёбра. Я уже убирала руки от его тела, как он неожиданно схватил мою левую руку за запястье и прижал её к своей груди, испытывающе глядя прямо мне в глаза. Меня снова будто парализовало. Я не сразу поняла, что он больше не держит мою руку. Мы безмолвно глядели друг на друга. В его глазах мелькало что-то незнакомое, от Поттера исходили какие-то странные волны. Я не понимала, что это значило. Вернувшись с небес на землю, я незамедлительно убрала руку, встала с койки и принялась собирать вещи.

— Спасибо, — его голос прозвучал как-то низко и взросло.

Я развернулась к нему лицом, не зная, что ответить. Увидев моё замешательство, он едва заметно улыбнулся уголками губ. Выражение его лица было необычным, более мягким. Он любезно, что произошло с ним чуть ли не впервые за всё время общения со мной, освободил меня от обязанности отвечать.

— Надеюсь, это поможет. А теперь я буду спать.

Я кивнула, пожелала доброй ночи, не совсем понимая, почему желаю её Поттеру, и вышла из палаты, закрыв за собой дверь.

Сидя дома на мягком диване в гостиной, одним глазом смотря «Ромео и Джульетту» тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года, я не прекращала мысленно возвращаться к странному дню и прокручивать его перед глазами. Всё было таким необычным! Ричард и его спонтанный поцелуй. Поттер и его привлекательное тело. Его странная реакция. И моя! Почему я никак не отреагировала на его дерзость? Не влепила пощёчину, не высказала свое негодование, в конце концов? Потому что его и не было. Поттер манипулировал мною, воспользовался моим замешательством. Но зачем? Ответа на этот вопрос я так и не нашла. Тем временем я смотрела на экранную химию между актерами и ловила себя на мысли, что была бы очень рада сейчас сидеть не в одиночестве, а с парнем. Хотела бы прижаться к его плечу, провести рукой по его шее, плечам, спине — так, как я делала это с Поттером. Почему-то о последнем я непозволительно много думала. Всё-таки я практически встречаюсь с Ричардом. Думать нужно о нём.

Воскресенье было прекрасным. Мы гуляли с Ричардом по декабрьскому, предрождественскому Лондону, катались на колесе обозрения, сходили в Тауэр, поглазели на ёлку на одной из площадей города. Уже смеркалось, мы прощались, и Ричард снова меня поцеловал. Да, второй раз определённо был лучше. И всё же после всего этого мне невыносимо хотелось вытирать рот рукой. Но я не помню, чтобы кто-то в фильме или на улице так делал, поэтому держалась как могла. Мы аппарировали каждый к себе. Прямо перед парадной дверью я увидела небольшую коробочку белого цвета. Подняв и осмотрев её со всех сторон, я вошла внутрь, скинула с себя верхнюю одежду и принялась распечатывать любопытную посылку. Внутри оказалась какая-то белая прямоугольная упаковка. На ней чёрным красивым шрифтом было напечатано: «Chanel № 5». Удивительно! Это были духи. Также внутри я нашла мыло из этой же коллекции и белую карточку, на которой было выгравировано: «С Рождеством, Лили». Я обшарила всё, но так и не нашла более ни единой буквы. Я, как маглорождённая, знаю, что такое Chanel. И уж явно наслышана о том, сколько это удовольствие стоит! Я никогда не могла себе такого позволить, но не стану лукавить, мне хотелось. Хотелось прикоснуться к этой красоте, роскоши, почувствовать себя увереннее и красивее. И тут такой подарок! Но кто был отправителем? Неужели Ричард решил сделать подарок? Так приятно! Он такой внимательный, это потрясающе… Сомнений в том, что подарок предназначался не мне, быть не могло, поскольку карточка их отметала. С мыслью о том, что нужно будет аккуратно выведать у Ричарда, как он решился на такой подвиг, я отправилась в душ, прихватив новое мыло с собой. Стоя под горячими струями воды, я наслаждалась своим подарком сполна. Неужели всё это происходит со мной? У меня есть Ричард, который дарит такие великолепные подарки. А ведь всего через несколько часов Рождество! Закончив с туалетом, я нанесла несколько капель аромата и сначала не поняла, почему многие его так восхваляют. Но спустя несколько минут аккорд начал раскрываться, и я стала самым счастливым человеком. Петунья приедет завтра на обед и будет в шоке!