Ключ (джен)

13 августа 2018 г. 21:16

Сонный Эш

От скрежета, треска и звона мороз бежал по коже. Пару часов назад Рэн уже ломала пространство, но звук тогда был скорее настораживающий, чем… пугающий. Пространство вокруг них стало тягучим, словно кисель, а всё естество кричало о том, сколь происходящее неправильно. Словно они уже сейчас одним глазом заглянули туда, куда недозволенно смотреть смертным и бессмертным существам физического плана.

Стихийный разлом. Сервамп сам удивился, что сразу вспомнил рассказ Рэн о магах границ. О том, что неофиты их организации на пике эмоций могли создать стихийный разлом. Но теперь Сонный дьявол, кажется, понимал разницу между стихийным и созданным самим магом. Разница, надо сказать, налицо.

Бой замер. Борясь с собой и пробегающей по телу дрожью, сервамп посмотрел на Рэн, но девушка оставалась без сознания, даже по узам давила безмолвная тишина. Пространство вскрыла не она. Он продолжил рассматривать присутствующих на улочке. Унылые настороженно прислушивались. Младшенький, зажимая рану, стал серьёзен и, не нападая, смотрел по сторонам, фальшивку вырубило, Скорпион… Скорпиона потряхивало. Вот это было неожиданно. Но сервамп, ёжась от звуков, продолжал осматриваться, не упуская из вида восьмого. Брат и нянька растеряны. Не они. Добравшийся до них раненый старший подчинённый с жуткой обожжённой раной в груди — тоже не он.

Взгляд остановился на жестоком ангеле. Парень дополз до пепла — всё, что осталось от его родителей — и отрешённо рассматривал руки, испачканные в прахе. Вокруг него закручивался вихрь магии, видимые глазу потоки бросались во все стороны. Там, где протуберанцы магического урагана касались воздуха, появлялись трещины, а в некоторых местах пространство осыпалось радужной пылью.

— Как интересно, — пробормотал Уныние и тут же вновь атаковал, и Лень принял его клинок на меч. Они вновь закружили вокруг ведьмы. Жадности пришлось перехватывать Скорпиона, решившего прикончить жестокого ангела. И вновь началась борьба теней и огня, из-за чего подчинённые брата не могли добраться до пианиста.

Но скрежет и звон исчезли. И вновь это всех остановило.

Над бессознательным пианистом стоял шкет. Мальчишка в подкопчённых одеждах был бледен, трясся, но крепко держал своё страшное оружие — испачканную в грязи кроссовку. Увидев их взгляды, мальчишка буркнул:

— Что?

Жадность нервно засмеялся.

— Ангела… кроссовкой… вырубил грязной кроссовкой…

Шкет заметно заалел щеками и ушами и исподлобья посмотрел на Сонного дьявола.

— У него магическая истерика! — оправдываясь, заявил малой. — Удар по макушке — лучшее лекарство. Так папа говорил, — и деловито начал надевать кроссовку на ногу.

«Лионнуар — это диагноз», — съехидничал Тень.

В стороне раздался тихий стон пришедшей в себя вампирши, болезненно сжавшейся на асфальте. Лень встретился взглядом с Унынием. Катана младшенького распалась багровыми лепестками. Сонный дьявол опустил меч.

— А у твоей куклы интересный братик, — хохотнув, сказал на прощание восьмой и, шустро забрав своих, смылся с улицы. И он позволил ему уйти, потому как не имел сейчас сил справиться с ним.

К тому же разломы, может, и перестали расширяться, но атмосфера неправильности и чего-то потустороннего продолжала давить. А сам сервамп, к сожалению, не знал, начнут они без подпитки дальше разрастаться или нет. Тем более закрыть пространство никто не мог. Рэн в отключке, её даже привести в себя не получилось. Жестокий ангел, благодаря кроссовке шкета, тоже вырублен. Признаться, Лень ожидал появление змея, обещавшего прийти на выручку ведьме, если той будет угрожать смертельная опасность, но мага пока не было. Им оставалось только отступить.

У мира к ним сегодня и так имелись большие претензии...

Меч в его руках обратился голубым пламенем, распавшимся искрами. Брат взял на руки ведьму и повёл остальных с пылающей улицы. Сонный дьявол замыкал их группу.

Едва слышный хлопок позади привлёк его внимание. Сервамп на мгновение остановился и обернулся. На месте, где они скрестили оружие с братцем, стоял человек в чёрном плаще. Похоже, змей всё-таки явился. Кивнув на это, сервамп поспешил догнать своих. Далеко они не ушли. Жадность и вовсе катался по земле и завывал от боли.

— Здесь барьер, — поджимал губы шкет, бережно положив на колени голову лежащей на асфальте Рэн.

На его слова Сонный дьявол кивнул и присмотрелся к переливающейся зелёной плёнке. Им ещё столкновения с магами не хватало.

— Что будем делать? — неуверенно спросил нянька. — Хайд уже пытался пробиться, но...

— Отражатель, — проворчал старший вампир Жадности, держа на руках жестокого ангела.

— Отражатель? — переспросил нянька.

— Его силой не пробить, — взялся за пояснения мелкий. — Ударишь, а барьер отзеркалит. Вот Хайд сильно ударил, а барьер отразил, удвоил мощь и вернул ему удар.

— Меня больше напрягает, что маги уже успели его раскинуть, — подметил Лень. — Надо искать другие пути. Здесь опасно задерживаться.

— Не получится, — покачал головой шкет и посмотрел на барьер рядом с собой. — Это «коробочка». Она ставится не магами, а артефактом. Есть такой, ну… В С-Три стоит. Он отслеживает, где колдуют. И если колдуют очень сильно, то тут же ставится коробочка вокруг этого места. Несколько улиц разом закрываются. А то ведь смертные могут и увидеть. Разбегутся ещё, проболтаются о магии.

— То есть реагирует на сильные всплески магии?

Лень припомнил слова следователя С3 о мониторинге эфира.

— Угу, — вздохнул шкет. — Папа говорил, что этот артефакт создали после катастрофы десять лет назад. Тогда тоже был большой… ну этот… всплеск, во. Но тогда коробочки не было, и было очень много жертв. Да и чуть не засветились перед смертными. Ну и придумали вот это вот всё.

— Дурацкая система, — прохрипел пришедший в себя Беззаконие. — Как и вся эта магия.

Впрочем, болтать они могли долго: усталость накопилась, отходняк. Только и оставаться на открытой местности нельзя. Нужна была и помощь хозяевам.

— Я сильно потратился в магии, — поджав губы, шкет провёл ладонью по окровавленным волосам ведьмы. — Мне нужно немного отдохнуть. Часика три или четыре. Ну, чтобы хоть чуть-чуть восстановится. Тогда смогу «окно» открыть. По-другому никак. Отсюда не выйти без ключей С-Три. Но мы же с С-Три встречаться не должны, так?

— Так, — согласился Лень. — Где бы отсидеться? А ещё лучше найти бы больницу.

— Здесь есть несколько больниц неподалёку, — оживился нянька.

Сервамп, протянув брату ладонь, помог тому подняться. Так подбитой группой они и направились вслед за нянькой к одной из больниц. Только Лень всё оборачивался, слыша приглушённый треск и рычание в стороне у разломов. Кажется, разломы всё-таки расширились. Но неужели их так сложно закрывать? Рэн же вроде быстро это проделывала, когда сама открывала. Напрягали и слова шкета, что из коробочки не выбраться, как только она установилась на всплеск. Значит, Уныние тоже где-то отсиживался и выжидал удобный момент, чтобы смыться или ударить.

По пути никого из живых они не встретили. Улицы пахли смертью. Встречались и трупы разной степени обезображенности. Лень в тревоге следил за шкетом, но мелкий лишь с интересом присматривался к телам. А вот нянька побледнел от увиденного: это он от шока ещё голод не почуял и не осознал, кем стал.

До ближайшей больницы дошли быстро, только это оказался кабинет терапевта, и, конечно же, никого не было. Сверяясь с картой на мобильном, отправились дальше. То, что они на верном пути стал ясно по давящей атмосфере чувств живых.

Возле входа в трёхэтажное серое здание выстроились заслоном чёрно-белые полицейские машины с мигалками. Стоило им появиться на узкой улочке, как они тут же оказались под прицелом оружия полицейских. Но их побитый видок явно успокоил стражей закона.

Знали бы они, кто шёл в их сторону…

Нянька взволнованно просил о помощи для раненых детей. А Лень вместе с братом и старшим подчинённым стали гипнозом обрабатывать полицейских, успокаивая их подозрительность.

Само здание было забито испуганными людьми. Гул истерик и негромких вскриков разбавляли просьбы успокоиться. Медицинский персонал носился по заполненным смертными коридорам с явными следами усталости на лицах.

К их группе подскочила девчонка-регистратор. Надо было видеть её глаза, когда она увидела, что у него нет руки. Пришлось опять осторожно влиять гипнозом и перенаправлять её внимание на единственных живых — ведьму, жестокого ангела и шкета. Тем более, когда девчонка узнала, что их евы, кроме всего прочего, надышались дымом, так она тут же, пробормотав скороговорку латинских слов, забила тревогу, и их хозяев, вырвав из их рук, мгновенно утащили в глубины больницы.

Переглянувшись с Беззаконием, они поспешили за ними. Всё же евы — это не простые смертные. Задерживаться здесь они тоже не могли. Когда маги явятся, то они обязательно навестят больницу. И если жадных не тронут, то вот сам Лень свою семью должен был увести.

Наблюдая за врачами и слушая их, Лень тут же пресекал гипнозом некоторые их действия. Инструкции инструкциями, но им нужна была именно первая помощь. Джины прекрасно могли и сами излечить. Да и, признаться, современная медицина смертных его немного пугала: он её не понимал, а у магов всё немного проще.

Брату тоже приходилось влиять на смертных, чтобы врачи занимались именно сломанной ногой пианиста и не делали лишних дырочек в нём.

Палата, в которой лежала Рэн, была забита, но Сонный дьявол всё равно нашёл стул и устроился рядом с кроватью евы. Мерно капала капельница. Где-то за дверьми слышались быстрые шаги врачей и другого персонала больницы, как и плач и стоны раненых. От больных в палате доносилось довольно много шума. Одна лишь ведьма уже почти час будто мёртвая лежала.

Сервампу было откровенно не по себе от кислородной маски на её лице, от той же капельницы и от противоожоговых повязок на её руках. А видимые из-под повязки на голове волосы? Он держал её управление, чтобы джины быстрее восстанавливали, но в привычных локонах кровавого оттенка с каждой минутой появлялось всё больше белых прядей её натурального цвета.

От всего этого сейчас Рэн выглядела именно на свои шестнадцать. Вся её серьёзность, вечная бравада, напускная взрослость исчезли, остался лишь измученный храбрый и такой глупый ребёнок.

Устало проведя по лицу, Лень привстал и хотел уже срезать когтями один из её локонов, но вместо этого снял сплетённый из волос браслет с её руки и надел на своё запястье. Просмотрев запись её воспоминаний, захотелось ещё больше выругаться.

Тьма! Ну почему он не настоял и не отправил её из зала? Послушал, оставил одну, а ведь чуял угрозу!

Извечное «если бы».

«Не забывай, Лень, ты использовал мою энергию, а не нашу. Ты нарушил правила, жди откат», — напомнил мерзкий голосок сущности.

Хлопки с улицы, утробный рык и испуганные крики не дали утонуть сервампу в мрачных мыслях. Подойдя к окну, Лень с трудом разглядел у одной из полицейских машин подстреленную наполовину разлагающуюся тушу, похожую на кабана. А вот вспышку света, обратившую тварь в прах, он не ожидал.

Шипя ругательства и часто моргая, Лень спешно потянулся тенями к больным, чтобы они забыли о них и уснули, и сразу выскочил в коридор, где, наплевав на всё, ударил гипнозом по ближайшей медсестре, пробегающей с лекарствами. Женщина, спешащая в одну из палат, быстро завернула к Рэн. Время ускользало, пока медсестра убирала капельницу, катетеры, снимала кислородную маску. Возможно, всё это и нужно сейчас ведьме, только… Как бы ни хотелось задержаться, но такой свет могли призвать лишь клирики. Тем более от смертных вокруг уж больно разило воодушевлением.

В палату влетел шкет с перебинтованными руками.

— Куро! Там инквизиторы!

— Видел, — отозвался он и, укутав ведьму в одеяло, прижал к себе, держа на одной руке.

Шкет понятливо открыл ему двери.

— Сюда! Тут есть ещё один выход, — крикнул мальчишка и побежал впереди него.

— Уже успел разведать?

— Ага! Я и Гил-сана предупредил, они нас догонят.

— Отличная работа, — похвалил сервамп, а мелкий разулыбался.

Брат, поддерживая мрачного жестокого ангела, и в самом деле догнал их у чёрного хода. Впрочем, не такой уж он и чёрный. Здесь тоже было всё забито людьми, как и во всех коридорах. Пришлось вновь отсекать внимание гипнозом. Сейчас наверняка инквизиторы неслись на чувство теней. Так что надо было спешно уходить.

На их удачу, с другой стороны здания слышался рёв, стрельба, и всё вокруг озаряло светом. Инквизиторы явно отвлеклись на нечисть, поэтому уйти им удалось.

Чем вообще змей занимался? Или это был не он? Тогда кто?

На узкой улочке, ведущей от больницы, их догнал рёв автомобиля. Переглянувшись, они спешно отошли в сторону, пропуская маленькую машинку. Но не успели пройти дальше, как автомобиль с визгом тормозов встал и начал сдавать обратно к ним.

Стоило машине остановиться, как из неё вывалился дядя святоши.

— Духи! Рэн! — рванул он к бессознательной ведьме на руках няньки.

Глядя на неприкрытый страх и тревогу в глазах мужчины, Лень позволил себе немного расслабиться. Пусть дядя святоши, может, и маг, но уж точно переживал о брате и сестре Лионнуар.

В небольшую машинку они еле-еле втиснулись. А дядя святоши тут же рванул дальше по улице. По совету сервампа он объехал участок с разломами, на случай если они ещё не закрыты, и мёртвая живность выползла именно оттуда. Вот только Лень всё же надеялся, что их вывезут из этой «коробочки», но нет. Дядя святоши лишь развёл руками, ключа у него не было, чтобы провести за собой несколько человек.

— …Плохо! Вам нельзя было идти в больницу! — управляя машиной, отчитывал их мужчина, когда ему в двух словах объяснили, откуда они отступали. — Медицина смертных здесь не поможет. Наоборот! Сделает только хуже! Рэн и Шин из рода Лионнуар. У них аллергия на многие препараты. У их матери и вовсе непереносимость лекарств была.

— Это да, — застенчиво почесал макушку шкет. — Я что-то не подумал. А ведь я один раз чуть от закрепляющего не помер. Думал, задохнусь.

— Об этом я и говорю! У твоей мамы такая же реакция на лекарства была, — кивнул дядя святоши. — У Рэн в детстве и вовсе случился анафилактический шок от простых обезболивающих. Ей даже наши, магические, лекарства не все подходят! А ты наверняка не знаешь, какие препараты ей сейчас ставили! — выговаривая, продолжал бушевать мужчина и посмотрел в зеркало заднего вида на ежа, сидящего на плече шкета. — Да и твой хозяин тоже не обычный человек — ева. Он ближе к магам. Человеческие лекарства ему мало помогут.

Не просто ближе — парень и был магом.

— Мы теряем время, — Лень остановил возмущённого брата, решившего ответить на обвинения. — Мы наследили в больнице. За нами могут пойти инквизиторы. Есть предложения?

— Есть. Я сам ими займусь, а остановитесь в гостинице, поставим барьеры, — кивнул мужчина.

Ещё несколько минут плутания по узким улочкам, и наконец они прибыли на место. Гостиница встретила их разрушениями в холле. Стойка администратора была пробита прямо по центру. Диванчики порезаны и перевёрнуты. От стеклянных столиков и ваз и вовсе остались лишь осколки и затоптанные цветы. По чёрно-белой плитке пола из здания к разбитым дверям тянулись кровавые следы, будто кого-то тащили. Нашлось и несколько трупов со рваными ранами. Живые если и остались, то они точно сбежали из этого мёртвого здания.

Дядя святоши уверенно повёл их на верхний этаж, в котором они заняли соседние номера. К счастью, были свободные и не пришлось избавляться от трупов, ну а уж замки удержать их не могли. Маг из браслета на руке вытащил медицинский чемоданчик и, вручив им бинты и уже знакомые по запаху мази, отправился устанавливать переносные барьеры, чтобы к ним никто не поднялся.

Шкет, шмыгая носом и расчёсывая кожу из-за проявившейся аллергии на человеческие лекарства, снял нанесённые смертными бинты и взялся натирать магической мазью царапины, ожоги и свежие расчёсы. А вот сервамп, уложив Рэн на кровать, растерянно замер. Он привык убивать, а не лечить. Ему, конечно, доводилось зашивать раны, накладывать жгуты, перевязку, но всё это было по отношению к расходному материалу создателя, а потому без особой… заботы он проводил подобные действия — сдохнут и сдохнут. Доводилось ему и наблюдать за проводимыми отцом операциями, иногда он даже ассистировал ему. Только знаний ему это не давало. Сервамп даже не мог точно сказать, как снять бинты, чтобы сильнее не навредить. Тем более они наверняка пристали к ранам. Непонятно нужно ли промывать ожоги перед тем, как новую мазь наложить. Обеззараживающего у него уж точно не было. Ещё и лихорадка у Рэн напрягала. Это из-за ран или из-за лекарств смертных? Вот и стоял он, пытаясь понять, что делать, ведь навредить ведьме своими действиями ему уж точно не хотелось.

Положение спас вернувшийся дядя святоши. Док — иначе мага уже было трудно назвать — сразу понял его затруднения и оттеснил от раненой девушки. В его действиях прослеживалось столько профессионализма, что Лень даже не сомневался в его медицинском образовании, как и, скорее всего, в обширной практике военно-полевой хирургии. Причём если судить по специальным артефактам, которые нашлись в его сумке, то практика магического уклона.

Сонный дьявол вполне был способен оценить талант и умения дока. Хотя и магическая медицина за три века тоже сделала значительный шаг вперёд. Появилось столько новых артефактов с различными действиями: одни сканировали состояние больного, другие создавали стерильную зону. Были и те, назначение которых он даже не понял, объяснения дока ему мало чем помогли: слишком уж специфическая терминология.

А уж как изменились лекарственные препараты! Сервамп только удивлённо качал головой, когда, обезболив ногу пианиста, док вылил на закрытый перелом густую белую смесь, разом впитавшуюся в ткани. Прямо под их изумлёнными взглядами и округлёнными глазами раненого парня они наблюдали, как под просвечивающим излучением очередного артефакта кости словно под действием невидимого магнита вставали на место. Да и конечность была тут же зафиксирована специфическими бинтами, ставшими от воды похожими на гипс.

Всё было сделано доком без лишних телодвижений. Спокойно. Уверенно. Жадность и вовсе на него смотрел, как на святого. Лень же внимательно следил за его действиями и вспоминал отца. Многое из того, что продемонстрировал док, напоминало о незаконченных разработках создателя. Такое чувство, будто лабораторные журналы Колдуна попали в руки магов, а те уже доработали его препараты.

Заодно выяснилось, что это именно дядя святоши в день заключения контракта принёс их, потерявших сознание, домой. Да и раны Рэн обработал тогда же и оставил баночку с мазью, которая очень выручила.

Минус ещё одна загадка.

Док поделился и тем, как учил Рэн правильно подбирать человеческие лекарства, когда та осталась одна, без отца. С грустью рассказал, что она всё равно даже жаропонижающие отказывалась пить, боялась отравиться. А он и не всегда мог ей помочь, работа не позволяла ему внимательно следить за её жизнью. Он и своего племянника видел не так часто, как хотелось. Порой док постфактум от святоши и узнавал, что Рэн на ногах переносила болезни или просто отлёживалась, заедая болячки тортиками и запивая чаем. Такой вот девушка нашла странный метод для своего лечения. Что удивительно, но действенный. Впрочем, во всём ей помогало и свойственное её роду ускоренное восстановление.

Но теперь сервамп хотя бы понимал, почему в её аптечке он только пластыри, да бинты и нашёл. А уж о силе сладостей Рэн несколько часов назад рассказала, пусть и шла речь о магии, но ведь тело и магия взаимосвязаны.

Закончив с обработкой травм пианиста, док, не найдя чего-то в своём чемоданчике, тут же поспешил к машине и оставил их запертых на верхних этажах гостиницы. Убедившись, что со шкетом всё нормально, Сонный дьявол отправил мальчишку отдыхать, пусть тот и сопротивлялся.

Сам же сервамп, предварительно уточнив у дока, отнёс ведьму в ванную. Избавившись от лохмотьев одежды, стараясь не замочить свежую перевязку и ожоги, сервамп стёр влажным полотенцем кровь, пот и грязь с тела девушки, заодно обработал незамеченные из-за одежды раны Рэн. Смазал и огромный синяк на груди от удара ликантропа. Но Тень вроде сам скрепил её рёбра. Так что он лишь плотнее затянул бинты, создав внешний каркас, чтобы случайно не потревожила. Смыл и кровь с волос. Надел тенями на неё найденный гостиничный халат и отнёс обратно в спальню.

Только после этого он уже занялся собой. Но ему было проще. Залез в душ и избавился от крови и грязи. Остальное неважно, потом восстановится. Лишь культю пришлось перевязать, рука ещё нескоро вернётся с такими-то ранами евы.

За это время вернулся док и, сделав укол против препаратов смертных, установил капельницу для Рэн. А ещё оставил ему настойки и инструкцию, расписав, что и как делать. Ведь жар у ведьмы ему сбить так и не удалось. И опять ушёл, пообещав привести помощь.

А улица за окном грохотала. Слышалась стрельба, вой. Стрекотали разряды молний. К разломам стягивалась тяжёлая военная техника людей: сервамп в видах не разбирался. Только она очень быстро глохла из-за магии, разлитой вокруг. Глаза резало и из-за вспышек света за домами — инквизиторы.

Оставалось надеяться, что всем им пока не до них.

* * *

14 августа 2018 г. 01:42

Сонный Эш

Холодные снежинки медленно опускались на искорёженную воронками и рытвинами землю. Белое покрывало закрывало серые плиты разрушенных домов и остовы сгоревших автомобилей. Краски жизни исчезли, растворились в зимних тонах. Сжавшаяся от холодов не успевшая опасть листва дрожала на морозном ветру и с шелестом срывалась с деревьев. Белый снег под ногами. Мир в безликом равнодушном цвете.

Хотелось сдохнуть.

Тело оцепенело, Сонный Эш стоял на коленях и сам себе казался ледяной скульптурой, у которой внутри… пустота. А может, это вокруг него пустота, что наполнена тихим «прости»? Сервамп уже ни в чём не был уверен. Взгляд его не мог оторваться от лица Рэн, обезображенного ветвистым шрамом. Можно было бы обмануться — хотелось обмануться! — из-за застывшей безмятежной улыбки, представить, что она лишь спит. Но её губы обескровлены. Светло-сиреневое платье стало тёмно-красным из-за раны в её груди. И нет больше тепла, согревающего его. Нет ведущей вперёд веры.

Пустота.

Не уберёг…

Мир пошёл рябью и вновь приобрёл чёткость. Разрушенные каменные постройки, вырванные взрывами булыжники из мостовой. Тела убитых. Мечи и шесты теряли своё магическое сияние. Равнодушный снег продолжал падать, укрывал мир белой пеленой. Порой он казался хлопьями джинов, а может, ими и был.

Сервамп обессиленно сидел на земле. Тело изнывало от ран. Белые одежды были испачканы кровью, пылью и грязью. Рядом лежала на боку девушка в серых от пыли тунике и штанах. Её лицо скрыли седые волосы. Не было слышно стука её сердца, тихого дыхания. Но в ушах всё ещё билось её вымученное:

— Прости…

Вокруг них теряла золотое сияние сложная заклинательная конструкция. Казалось, сам мир давил на плечи. Мстил, наверное. А горечь и сожаления уже рвали его изнутри. Смерть выглядела весьма соблазнительно. Забвение тоже сойдёт. Свой долг он исполнил. Теперь же, когда он остался один, когда мир отобрал у него сердце и душу, его и вовсе больше ничего не держало. Хотелось исчезнуть. Желательно навсегда. Всё что угодно, лишь бы не чувствовать. Малодушно? Возможно. Но он устал. Он не герой. Да и миру не нужен герой. Теперь-то он понял эти её слова.

Тени взметнулись, чуя его слабость, и Сонный дьявол, закрыв глаза, пал в эту тьму.

Мир окрасился в алый.

Голод тьмы поднялся из глубин.

В этот раз он ему не сопротивлялся...

Но вновь перед глазами рябь, а следом и белый снег из джинов. Сонный дьявол сжимал дрожащими ладонями потрёпанную тетрадь своего друга… или наставника — он так и не определился, а потом того не стало. Ноги утопали в глубоком снегу. Дыхания не хватало, слишком уж тяжело пробираться сквозь сугробы, да по нехоженому лесу. Но погоня всё ещё дышала в затылок, он выиграл только с десяток минут.

Как он был наивен и глуп! Пешка в чужих руках! Если бы он только был решительнее… Если бы только слушал, не трусил взглянуть своему страху в лицо… Он должен был остановить его раньше! Раньше, пока не остался один. Пока мир не рухнул.

— Простите, — прошептал он в снежном лесу.

Горечь встала комом в горле, но сервамп давил её, не позволял вспомнить тех, кого потерял, ведь знал, что скорбь поглотит и тогда его поймают.

Пальцы сжались на обложке. Он должен найти выход. Не мог и угодить в их лапы. Тьма, если бы он только мог вернуться в прошлое. Если бы только мог исправить ошибку…

«Ради этих жалких смертных ты хочешь… — недоговорив, сущность вздохнула и сказала иное: — Я помогу. Но исполни наше желание».

Возможно, они совершали ошибку, но у него не осталось другого выбора.

Не осталось надежды…

Сонный дьявол потерянно смотрел на тёмный потолок номера, всё ещё находясь во власти зыбкого видения, что до этого повторялось по кругу, вгрызаясь в его разум. Почему-то оно напоминало о показанных духом картинах прошлого или будущего — уже и не понять. А может, это встревоженный ранением евы разум устроил кошмары.

— Мама, — на выдохе едва слышно простонала рядом Рэн. — Ма-ма…

Лень разом стряхнул муть с сознания и подорвался с места. Оказалось, он вырубился рядом с евой на кровати. Тьма задери, раны от младшенького постоянно его в забытье отправляли! Впрочем, это и отголосок заимствования сил Тени: слабость будет держаться ещё несколько дней. Но раз уж проспал, то пришлось спешно разводить жаропонижающее и другие оставленные доком настойки, убирать и капельницу.

— Мама…

— Рановато тебе к ней, — буркнул сервамп и, поддерживая тенями, стал поить еву лекарствами.

Только всё это не помогало. Жар никак не отпускал ведьму. А на часах-то было без десяти два. Улицы всё ещё дрожали от грохота пальбы. Дока тоже не видно. Шкет по идее уже должен был восстановиться, но тащить Рэн в таком состоянии на холодную улицу не хотелось. Что делать всё ещё непонятно. Тени уже должны были бы помочь с лихорадкой. Но ей заметно стало хуже. Такое чувство, будто она отравлена. При этом и джины покидали её тело. Но док странностей не заметил, а укол должен был помочь с влиянием лекарств смертных.

Тьма… Вот уж когда ему пригодился бы совет отца. Безумство и гениальность — это всё про создателя. Он бы уж точно понял, в чём причина жара Рэн.

Дожился.

— Мама…

Рэн впервые звала мать за всё время их знакомства. Фигово. Ещё и эти сны… Вздохнув, сервамп сел рядом с евой и провёл тыльной стороной ладони по горячей щеке.

— Не сдавайся, Рэн. Ты справишься. Не смей тут умирать, не порть мне карму плохо выполненной работой. Слышишь? Что бы это ни было, но ты сильная, не сдавайся.

* * *

14 августа 2018 г. 01:51

Рэн

Воды озера сомкнулись надо мной. На поверхности бушевало пламя. Оно нагревало воду — от этого мне становилось жарко. Но нижние потоки пропитались тьмой и тоже омывали меня — и я замерзала. И постоянно сердце стучало тух-тух-тух в голове, теле. Так громко, так быстро...

Но иногда я выплывала на поверхность. Трудно. Жар сводил с ума, и я тянулась к холодной ладони на щеке. Пила что-то ароматное, травяное... А забвение вновь утягивало на дно под тихий шёпот. Слова тонули, заглушались бьющим в голове тух-тух-тух. Но, кажется, они говорили, что я сильная, я должна выплыть. Что я обещала показать иные небеса. И меня не простят, если лишу развлечений.

Сквозь стук в голове иногда проскальзывала искра понимания, кто говорил, но она тут же гасла под видениями объятого пламенем домика. От едкого дыма я задыхалась, жгло горло. Я видела выход, но не могла к нему прорваться: обвалились балки. Негде укрыться! Горячо! А во дворике кричала мама, звала меня. Там был и учитель.

Спасите… Так жжёт! Мама!

«Тише, тише, ведьма...» — раздался чей-то голос в голове, пока я пыталась вырваться из огненного плена.

Но нечем дышать. Жарко! Больно! Мама, спаси! Мама!

«Тьма поглощает, Рэн. Ты же сама говорила».

Мама...

«Укройся тьмой», — советовал мужской голос.

Но тьма — зло. Она меня поглотит без остатка. Не станет больше меня. Как жжёт... Горячо. Воздух, мне нужен воздух!

«Кто тебе сказал такое? Тьма твой союзник».

Нет! Великая Тень опаснейший дух, его силы нельзя звать... Дышать. Нечем дышать!

«Ну хорошо, если боишься тьмы, тогда позови Нарью. Он же огненный дух. Он оградит тебя от огня».

Нарья... Да, Нарья родился в пламени горящего дома, когда я умирала от дыма, а огонь языками кусал кожу. В тот раз от боли и ощущения хлада смерти магия вырвалась из меня, закружила, пытаясь спасти от пламени. Но мои силы ничего не могли сделать со стихией, они лишь вбирали в себя огонь. Из-за страха я не сразу заметила, что пламя, пропитанное моей магией, не обжигало.

Нарья... Нарья!

Средь охваченных пламенем стен надо мной, закрывая собой, вскинулись красно-рыжие крылья феникса. Под его защитой я и смогла выбраться из горящего дома…

— Нарья, ты со мной, — голос подвёл, я только шевельнула губами.

— Вот видишь, ты уже не одна.

Дыхание перехватило, меня вновь вытащило к реальности. Ничего не видела. Губ коснулось холодное стекло...

— Не спеши, пей аккуратно.

Я жадно глотала прохладную воду, она морозным потоком спускалась вглубь меня. Но блаженствовать долго не получалось, холод быстро исчезал, и жар вновь возвращался. Не сдержав стона, я потянулась к прохладной ладони на моей щеке. Так жарко…

— Тише, тебе нужен покой. Угомони свой разум, спи, — сказал голос, а на лоб легла влажная материя.

Покой?

И воды озера захлестнули с головой. Вода — это покой. Обманчивый покой. Где-то там, на волнах качалась ледяная лодочка с учителем, а я опускалась ко дну, омываемая потоками. Но я лишь заворожённо смотрела на удивительную по красоте картину, как линии лучей света прорезали водную толщу лесного озера.

«Рэн, я говорил успокоить разум, а не перестать дышать».

Но если я буду дышать, то захлебнусь. Но даже так я не могла избавиться от восторга, вызванного красотой подводного мира.

«Тьма, русалка, всплывай уже. Просто спи».

Русалка? Русалки — нечисть, нежить. Или... я мертва?

«О, Тьма, — простонал голос в голове. — Сирены и морские девы уж точно из живых. Так что поднимайся на поверхность и начни уже дышать, сирена».

Но я плавать не умела. Как я могла выплыть? Папа обещал научить, но учитель запретил, сказал рано. А магия никак не давалась, не хотела покидать тело.

«У меня огромное желание утопить твоего учителя!»

Лёгкие горели. Но нельзя. Надо держаться, не дышать. Захлебнусь.

«Нэнья вытащит тебя».

Нэнья! Точно! Я беспомощно барахталась, тонула, не могла подняться к поверхности. В глазах уже темнело, тела коснулся хлад кладбища. Сердце сжало в испуге, и в последнем порыве я смогла вытолкнуть из себя все доступные мне силы. Магия впиталась в водную толщу, вобрала в себя стихию. И тогда появилась Нэнья. Она же и научила меня плавать!

Нэнья, помоги!

Тихое бульканье смеха и водяная нимфа подхватила меня под руки и потянула к свету...

— Я точно прикончу старика! Кто же так учит? — слышался рядом взбешённый шёпот под стук сердца.

Приятная прохлада влажного полотенца приглушала жар, смывала пот с лица, шеи груди. Всё снова мутное, неясное. Только тёмный силуэт рядом на фоне тусклого света.

— Спи, Рэн. Сколько раз повторять? Только, пожалуйста, дыши, не задерживай дыхание. У тебя есть духи, если уж не веришь в мою тьму. Так что не бойся, они уж точно тебя не оставят.

И влажное полотенце под стон облегчения опять легло на лоб.

Духи. Мои духи со мной. Но они так слабы.

Тёмный лес, пропитанный смертью. Овраг с кругом камней в мой маленький рост. Узнавание укололо разум, но я не могла вспомнить, откуда мне известно это место. Символы горели, привлекали внимание. А рядом потрескивал огонь костра. Передо мной сидел старик и гладил сидящего на его колене белоснежного орла Юки — духа хлада. Учитель мне что-то рассказывал, но сердце так громко стучало, что я ничего не слышала. Лишь знала, что он, как и прежде, мной недоволен. Я опять что-то сделала не так. Но я ведь дала клятву, почему он злится?

Холодно… Юки закружил надо мной. От взмаха его крыльев вокруг меня вихрем закрутилась метель. Потрясающая красота, но как же холодно.

«Точно убью. Тьма может укрыть тебя. Она поглотит холод».

Тьма — зло.

«Глупости! Всё зависит от того, в чьих руках стихия. Свет ведь тоже опасен».

Но не было даже сил ответить, лишь вспомнила, как обжёг кожу светляк Тики. Может, учитель ошибался?

— Ещё как, — проворчал голос надо мной, и я невольно опять потянулась к холодной руке на щеке. — Тьма, жар не спадает.

— Но нужно же что-то делать! — послышался мальчишеский голосок.

— Что, Шин? Я убийца, а не целитель!

Шин…

Это ведь мой брат.

Залитая солнцем гостиная нашего дома. Я в растерянности стояла на пороге. Уж больно мама нервничала, всё поглядывала на папу. А отец-то как ярко улыбался!

— Ты её пугаешь, Натали.

Мама криво улыбнулась папе и посмотрела на меня.

— Рейна, у тебя скоро будет братик или сестричка!

От новости зашумело в голове. Слёзы выступили на глазах. Неужели... Неужели я больше не буду одна! Взвизгнув от радости, я кинулась к родителям с объятиями.

— Брат...

— Я здесь! Рэн, потерпи, мы что-нибудь придумаем!

Белая палата родильного дома. Счастливо улыбающаяся мама, а на руках… Внутри меня всё подрагивало, я никак не могла решиться и подойти. Магия ледяным потоком скатилась с макушки, подарила знание, что как только увижу брата — это изменит всё. Перед глазами мелькали видения…

— Брат...

— Рэн? Я здесь! Здесь!

— Ведьма в забытье, у неё лихорадка. Едва ли она понимает, что ты перед ней.

...Но пусть! Я никогда не боялась судьбы. Ведь откуда-то знала: в отличие от других людей, я бросила ей вызов уже лишь тем, что родилась и живу. Мы ещё поспорим.

Серые глазёнки глядели на меня. Магия пела, тянулась к брату и переплеталась с его силами. Создавала крепчайшие узы. Я заворожено смотрела на малыша и не замечала взглядов удивлённых родителей.

— Мы решили назвать его Эдгар, в честь основателя, — негромко сказал папа, будто боялся нарушить видимое между нами переплетение магии.

— Шин.

— Я здесь, Рэн! Что мне сделать? Рэн, только не оставляй меня!

— Успокойся, шкет.

— Но…

— Шин. Его имя Шин. Сияющий. Истинный. Назовите Шином.

В глазах родителей растерянность. Но как им объяснить, что я видела — это его имя. Как и Эдгар. Но имя Эдгар лишит его свободы от судьбы. Только Шин будет сам идти, оставит прошлое в прошлом. Как... Как объяснить увиденное? Мама, папа... Поверьте. Имя Шин — его судьба. Новая судьба. Судьба не гнаться за мной, а идти рядом.

— Но я же… и есть Шин, — послышался растерянный голос мальчика, разрушивший картину с моими родными.

— Назовите...

— Тш-ш, — прохладная ладонь вновь погладила меня по щеке. — Обязательно, Рэн. Твоего брата будут звать Шин Эдгар Лионнуар.

— Да! Я Шин Эдгар. Всё именно так! И я обязательно стану сильнее и защищу тебя в следующий раз. Я не буду тебе обузой! — послышалось шмыганье.

— Шкет, иди-ка сбегай за водой. Мне не хватало здесь ещё твоих слёз.

Мой маленький братик... защитит. Защита...

Дыхание сбилось, я хотела схватиться за горло, но руки непослушны. Даже это малейшее движение принесло боль, и я взвыла. Мне что-то говорили, опять ничего не слышала. Только видела перед собой глаза.

Фиолетовые глаза. Страшные. Будто лучистая синева, окрашенная кровью.

— Это действительно ты, какой неприятный сюрприз, — улыбался маг в чёрном плаще.

Родители ранены, истекали кровью. Они не могли его остановить, страшный маг их просто смёл. Папа ещё пытался что-то сделать, но меня парализовало от ужаса. Один лишь взмах руки чудовища, а кости отца были сломаны. Но надо было что-то делать! В доме маленький Шин! Если это чудовище узнает о нём... Мой братик. Чудовищу нужна я? Нужен заклинатель? Моя магия? Но если я пойду, то совсем необязательно, что он пощадит мою семью.

Поддаваясь порыву, я клятвой сковала магию, ведь тогда перестану быть магом! Я уже буду ему не нужна! Никогда больше не воспользуюсь силами, иначе потеряю магию! Не буду я заклинателем для этого чудовища!

— В этот раз я тебя не упущу…

«Ведьма, это прошлое, не бойся. Этого мага рядом с тобой сейчас нет. Рядом с Шином тоже».

Вместе с мужским голосом раздался крик Юки, и метель укрыла меня от взгляда страшного мага. Пришёл учитель, чтобы спасти нас. Но я опять его разочаровала.

«Вы... в безопасности», — неуверенно сказал голос.

Безопасность. Но мы не были в безопасности. Я запечатала магию. Папа лежал в больнице. Мама не отпускала нас с Шином от себя. Учитель исчез. Мы жили в страхе, что маг вернётся.

Но какое облегчение захватило нас, когда мы услышали радостную новость о выписке отца. Все вместе поехали за ним. Управляя машиной, мама петляла по городу и, довольно улыбаясь, выехала на трассу.

На коробке передач появился рунный круг. Тело мамы прошили ленты черно-болотного цвета. Полосы энергии опутали её тело, скрутили руки.

Неуправляемая машина на скорости пробила ограждение и вылетела с трассы. Всё было слишком быстро. Сминаемый металл. Разбитые стёкла. Крики боли. Плач Шина. Тело сдавило. Ноги — сгусток боли.

Только одна мысль билась в голове: «Брат. Защитить». Скованная клятвой магия вырвалась, разрывая и уничтожая ядро магии, прошла огнём по телу, но искривила пространство, сформировала кокон защитного барьера вокруг брата.

«Тш-ш, не плачь. Тебе нельзя так переживать. Успокойся».

— Ма-ма, — непослушными холодеющими губами, прошептала я, упираясь головой в щит возле кричащего брата. — Мама…

— Прости, я пло-хая мать, — донёсся хриплый булькающий голос. — А ты... умни-чка. Защити-ла… брата, — она всхлипнула.

— Мама? — с трудом, через боль, смогла вытолкнуть я из себя, не видя ничего вокруг, кроме сияния барьера.

— Он… не получит тебя. Не будь я Лион-ну-ар, — едва слышно срывающимся голосом прошептала мама. — Забери мою ду-шу, Грех. Защи-ти моих детей... и их души. Укрой их в тен-ни…

Сквозь изломанный металл полился серебристый свет, впитавшийся в моё тело. Меня укрыла прохладная тень, забравшая боль. Шин затих, убаюканный тьмой.

— Что это? Мама? Мама! — всхлипнула я, не сдерживая слёз. — Мама, ответь! Мама!

Не в силах что-либо сделать я завыла в голос, ведь чувствовала холод забравшей её смерти. В груди разливалась пустота. Голову пронзило обжигающим холодом. Ледяной поток пробежал по телу и вышел из меня. Послышался звук битого стекла…

— Рэн! Рэн, успокойся! Всё хорошо. Тише. Да очнись ты! Ты же пространство рвёшь, Рэн!

Голос настойчиво тянул из глубин озера, в котором, как оказалось, я плавала. Сопротивляться ему не было сил, словно крепкая рука сжала моё запястье и потянула к поверхности.

Поморщившись, я приоткрыла глаза. Вокруг сумеречно, лишь где-то в стороне горел ночник. Но в глазах всё расплывалось и было такое неясное. Как же хреново. Что со мной случилось? Тело тяжёлое… И зубы стучали. Лихорадило? Руки… руки прямо горели. Чёрт, как мне плохо…

— Молодец, успокаивайся.

Как маленького ребёнка меня гладили по голове.

— Я передумал, не засыпай. Твой разум взбаламучен. Тебе только хуже становится.

В тусклом свете я плохо видела, но этот голос...

— Кху-рхо? — смогла лишь выдохнуть непослушными губами.

— Надо же, наконец, вспомнила кто я.

Стараясь не делать резких движений даже глазами, я немного проморгалась, восстанавливая зрение. Выглядел Куро тоже неважно. Страшный ожог на шее, ровно там, где обычно возникал ошейник от цепей. Куртка пропиталась кровью. Ещё и левый рукав болтался.

Облизнув сухие губы, я попыталась спросить, что случилось, но из меня вырвалось лишь что-то сиплое.

— Говори мысленно, не напрягай обожжённое горло, — посоветовал кот. — Я тебя услышу.

«Что с рукой?»

Закатив глаза, он шлёпнул себя по лбу.

— Ты неисправима.

«Что случилось?»

— Младший братец расплатился за оторванную руку, — Куро раздражённо глянул на меня. — Ну и цена сохранения сил Беззакония. Довольна?

«Мы столкнулись с Цубаки?» — игнорируя его недовольные нотки, спросила я. Только моё внимание принадлежало уже моим рукам, затянутым в противоожоговые повязки и бинты с запахом какой-то химии. Интересно, откуда такое богатство взялось?

— Ты не помнишь? — кот настороженно смотрел на меня.

Трудный вопрос, ведь не понимаю, что должна помнить. В голове какая-то мешанина, даже мысли трудно собрать. Почему-то припомнила, как Куро на меня ругался в раздевалке, но тут же видела Лихта за роялем. Пытаясь вспомнить, что было до этого, в голове вылез побег с базы С3. А после… оборотень. Оборотень, укусивший меня за предплечье.

Вот только от этого усилия навалилась такая тяжесть и, кажется, я опять начала соскальзывать во тьму.

— Нет, так не пойдёт, — Куро легонько щёлкнул меня по носу. — Не спи.

Да, он прав. Пока нельзя. Надо держаться. Ему нужна кровь.

— Ты слишком слаба, чтобы я её пил. На тебе и живого места нет.

«Только моя кровь всё равно остаётся кровью мага. Тебе это нужно».

Кот долго не отвечал. Но кровать неожиданно задвигалась… Вернее, тень подо мной, бережно приподняла мне спину.

— Чх-то тх-ы… — удивлённо прохрипела я, когда Куро наклонился к моему лицу. От прилившей крови к голове мне аж дурно стало, перед глазами поплыло.

Фыркнув, кот осторожно убрал мои волосы, склонился к шее и, словно издеваясь, прошептал на ухо:

— Говорю же, на тебе живого места не найти. И не дёргайся, сама предложила.

По чувствительной коже шеи прошлось дыхание кота, вызывая лёгкую дрожь. Но я даже не заметила, как Куро прокусил её, столь осторожно он сделал это. Взвилась цепь между нами.

Но Тьма! Это… Это слишком!

Сервамп чуть отстранился, и осторожно провёл пальцами по коже шеи, откидывая мешающие ему мои волосы. И вновь прикоснулся на этот раз губами к шее, собирая оставшиеся капли крови. От этого внутри поднялась волна неловкости, вымывая напрочь какие-то иные чувства и мысли. А уж звуки и ощущения чужих губ на коже…

Бездна! Это слишком смущающе!

Куро замер, а потом по связи от него донеслось веселье и предвкушение.

— Теперь именно так и буду пить твою кровь. Может, тогда у тебя даже мысль поить меня ею исчезнет, — ехидно прошептал он на ухо, вызывая очередную дрожь предательского тела.

Только у меня не осталось сил, чтобы даже просто ответить. Лишь могла уложить голову на его плечо. Меня опять затрясло. Минута такого… волнения выпила всю энергию. Даже зубы застучали с новой силой.

— Я бы дал тебе ещё настойку от жара, но док говорил, что много нельзя. Эти средства токсичны. Хотя, по его словам, оно самое эффективное из того, что у него есть. Но… — тяжело вздохнув, Куро подтянул одеяло и закутал меня в него. — Рэн, мне не нравятся твои симптомы. Всё это так похоже на яд. Даже твоя кровь изменила вкус. Но док своими устройствами ничего странного не нашёл, а химия смертных уже не должна влиять. Что может тебя отравлять? Рэн, подумай. Я не понимаю, с чем бороться.

Удержаться в сознании так сложно. Не осталось сил объяснять. Но яд… мог быть лишь один. Вернее, не яд, а вирус.

«Ликан-тропия».

— Что это та… — Куро оборвал себя. — Погоди, ты об оборотнях? Ну, о тех, что из легенд? Я думал, что в зале были химеры.

«Укус. Слабость… появилась сразу».

— Фигово, — пробормотал кот под нос.

«Ку, я не справлюсь… Не осталось сил».

— У тебя, может, и нет сил, — его ладонь успокаивающе погладила мою спину. — Но ты дала мне кровь, теперь эти силы появились у меня. Не забывай, Рэн, желание — ключ. Мы справимся.

В груди поднялась горечь. Так о многом хотелось сказать Куро, но я ещё никогда не была настолько бессильна, не могла бороться с вязкой мутью, из-за которой мысли разбегались, в которой и сама тонула. С тоской, сдавливающей сердце, мне только и удалось выдохнуть с хрипом:

— Прох-хсти.

А Куро вздрогнул.

Но вытолкнутое слово забрало последние силы. Гулкая тишина сомкнулась надо мной. Исчезло ощущение тела и боли. Было так хорошо. Я просто стала исчезать. Это не падение во тьму, а какое-то растворение, несущее покой.