Свой выбор (джен)

— Я узнал о том, что являюсь волшебником, несколько месяцев назад, директор, — напомнил мальчик. — У меня не было времени полюбить или нет какой-либо магический спорт.

Все планы Альбуса летели в трубу. Про себя он скрипел зубами, но в мимике это никак не отражалось — директор давно научился удерживать маску. И лишь взгляд мог его выдать, но очки-половинки надежно скрывали истинные эмоции, делая взгляд доброжелательным и лукавым.

Все шло совсем не так, как хотелось бы Дамблдору. Он собирался угостить мальчика чашечкой чая с парой капель нужных ему зелий, а после подкорректировать поведение Поттера легким внушением. И если Северуса еще можно было как-то выставить из кабинета, то Филиуса — нет. Осознанно или нет, но Поттер, вызвав декана, фактически попросил у того защиты. И если Альбус хотя бы попытается споить мальчику что-то сильнодействующее, активируется клятва декана, ведь согласно полному Уставу декан должен защищать подопечных от любой серьезной опасности и от любых действий, если те вызывают опасения в глазах самого студента.

Так декан мог схлопотать откат за бездействие даже из-за того, что какой-нибудь студент побоится принять прописанное зелье и скажет о том главе факультета, но ученика заставят выпить против воли. Да, откат будет минимальным, почти незаметным, но декан почувствует легкий отток магии, как напоминание о клятве Хогвартсу.

Клятва декана накладывала обязательства сродни тем, что нес глава Рода, только намного мощнее. Сама Магия не даст скрыть происходящее, а Альбусу совсем не хотелось оказаться пойманным с поличным. Он нередко и прежде подливал студентам зелья, но ни у кого не было доказательств, ведь без отдельной просьбы студента это оставалось незамеченным, ведь не несло серьезной опасности для жизни и здоровья.

Когда-то, еще будучи студентом, юным и любопытствующим, Альбус прочел Устав Хогвартса. Не выжимку из него, хранящуюся сейчас в Библиотеке, а полный Устав (тот в годы учебы Дамблдора был доступен любому посетителю). Тогда вычитанные из него сведения и уточнения, найденные в старых изданиях «Истории Хогвартса», показались гриффиндорцу лишь занимательными.

Только позже, уже познакомившись с Геллертом, Дамблдор вспомнил об этом и даже озвучил другу, как возможный путь для достижения желаемого. Гриндевальд идею оценил, но назвал ее слишком долгосрочной, ему же хотелось получить власть как можно скорее, а не через десятки лет.

Разругавшись с Геллертом и отправившись преподавать в Хогвартс, Альбус вновь вспомнил о своей задумке и приступил к ее реализации.

Будучи обаятельным преподавателем, Дамблдор довольно быстро расположил к себе студентов всех курсов. Уже тогда он ввел моду на чаепития, во время которых осторожно выспрашивал то одно, то другое, делая все, чтобы ни один из студентов не воспринял вопросы как допрос. Так преподаватель трансфигурации и выяснил, что никто из студентов или родителей студентов уже и не помнит, в чем заключается разница между деканами и директором. Даже директор Диппет об этом не знал.

Было лишь делом техники, чтобы молодому и трудолюбивому преподавателю доверили редакцию очередного издания «Истории Хогвартса». За несколько лет Альбус умело отредактировал книгу так, что у поступающих пропала хоть какая-то возможность узнать правду. Устав же Дамблдор изъял в тот самый день, когда стал деканом Гриффиндора. Сразу после того, как не без раздражения принес клятву декана.

Следующие несколько лет пришлось быть очень осторожным в своих словах и поступках. И все из-за этой клятвы! Как же радовался Альбус, когда пересел в директорское кресло и смог сбросить с себя однажды данные обеты.

А следующие годы молодой директор потратил на то, чтобы вымарать из памяти волшебников тот факт, что должность директора в Хогвартсе существовала не с основания. И что должность эта не подкрепляется клятвами и обетами, как деканская.

Изначально школой руководили Основатели. Когда Слизерин покинул ее, оставшиеся трое придумали специальную клятву для деканов, чтобы человек, занявший это место, чувствовал свою ответственность перед студентами и школой. Но в то время и многие столетия после Хогвартс по сути представлял собой четыре школы, собранные внутри одного замка. Хоть некоторые предметы и пересекались, но в целом последователи каждого из Основателей изучали разное направление волшебства.

Но постепенно поступающих в Хогвартс студентов стало меньше. Войны, охота на ведьм, противостояние между волшебниками и многое другое привело к тому, что к моменту подписания Статута о секретности волшебников стало гораздо меньше, чем прежде. И у многих из них не прослеживалась так явно, как у предков, направленность магии. Тогда же решили усреднить программу для всех факультетов, оставив выбор предметов на усмотрение учащихся. И тогда же начались споры между деканами. Должность директора учредили через год после того, как очередной конфликт едва не закончился гибелью одного из глав факультетов.

Исходя из тех изменений, которые внесли в Устав, должность директора была ниже деканской, но в случае споров именно мнение директора становилось решающим. На директора же возлагались решения всех организационных вопросов, но ему запрещалось вмешиваться в учебный процесс. Так еще сотню лет назад нанимать и переназначать преподавателей могли лишь деканы. Достаточно было согласия троих. Деканы же решали, какие предметы должны быть в программе, а какие стоит изменить или убрать. И всю ответственность за студентов своего факультета несли именно деканы. Директор не имел к этому никакого отношения.

Дамблдор все изменил. Пользуясь всеобщей забывчивостью, он без каких-либо последствий для себя перекраивал учебные планы, убирал предметы, продвигал решения в Визенгамоте по поводу Хогвартса. И не получал откатов за свои действия.

Но пока Альбусу не удалось избавиться от клятвы декана, сделав ее лишь словами на пергаменте, не подкрепленными магией. За многие годы директор хорошенько изучил границы дозволенного, и хоть нынешние деканы и не могли ему как-то противостоять — у Флитвика не было веса в обществе из-за происхождения, Помона слыла немного сумасшедшей, Минерва верила Альбусу больше, чем себе, а Северус был повязан Обетами — директор не собирался действовать опрометчиво.

— Как же так, мой мальчик? — подавив злость, мягко пожурил Гарри Дамблдор. — Я в твоем возрасте влюбился в этот спорт сразу же, как только узнал. И мечтал играть за свой факультет с того момента, как сел первый раз на метлу. Ты любишь летать, Гарри?

— Я пока не решил, — ответил Поттер, рассеянно рассматривая многочисленные книги, артефакты и безделушки на полках стеллажей и шкафов. — Школьные метлы не вызывают доверия. Да и странно… Я рос с обычными людьми, а у них метла — инвентарь для уборки, а не для перемещения в пространстве.

Альбус улыбнулся, хотя ответ мальчика ему не понравился.

— Что ж… Я уверен, ты еще полюбишь и летать, и квиддич. Твой отец был выдающимся спортсменом. Если бы не обстоятельства, он, уверен, выбрал бы стезю профессионального игрока!

Дамблдор говорил воодушевленно, но его слова не произвели впечатления на мальчика. Мысленно директор скрипнул зубами и продолжил:

— Так ты решил поехать домой на каникулы? Мы все были уверены, что ты захочешь остаться.

— Почему же? — с удивлением уточнил мальчик. — Я никому не говорил, что хочу провести праздники в школе. Да и я давно не видел родственников. Мне прежде не приходилось уезжать из дома так надолго.

Дамблдор смотрел внимательно, но не уличил Поттера во лжи.

— И тебе не хотелось бы увидеть, как отмечают праздники волшебники? — настаивал директор.

— Нет, — покачал головой Гарри. — Если бы в Хогвартсе отмечали по всем традициям Йоль, я бы подумал. Это было бы интересно с точки зрения традиций. Но Рождество…

Поттер покачал головой.

— Очень жаль, — с притворным сожалением произнес Альбус. — Из первого курса мало кто остается. Рональду будет одиноко.

— У него ведь большая семья, — припомнил мальчик. — Почему он не отмечает с родными?

— Его родители едут навестить старшего сына в другую страну, — пояснил Поттеру Флитвик. — Если не ошибаюсь, они берут с собой только младшую дочь.

У Альбуса были планы на каникулы Гарри, но уговорить мальчика остаться, видимо, не выйдет. Подавив новый приступ раздражения, директор сказал:

— Что ж… Жаль, что ты уезжаешь, мой мальчик. Ты многое упускаешь.

Раздался тихий смешок, и Дамблдор едва удержался от злого взгляда в сторону зельевара.

— Пей чай, — вместо этого предложил Альбус.

— Спасибо, но мне не хочется, — с вежливой улыбкой ответил Поттер и вновь перевел взгляд на полки.

— Тебе нравится моя коллекция, мальчик мой? — забросил удочку директор, заметив этот взгляд.

— Очень, — искренне согласился Гарри, соскочил с кресла и отправился бродить вдоль шкафов. Это было не очень вежливо, но простительно для ребенка.

— Мне тоже нравится, — сказал Дамблдор, быстро обдумывая дальнейший разговор. Он очень хотел поговорить с мальчиком по поводу ключа от сейфа, но при деканах эту тему поднимать было нельзя. Профессора просто поднимут директора на смех, если он попытается убедить Поттера, что его ключ будет в большей сохранности у Дамблдора. Учись Гарри на Гриффиндоре и будь его деканом Минерва, разговор прошел бы без проблем, но среди воронов слишком много полукровок и чистокровных, имеющих собственные сейфы и готовых просветить Поттера о законах магического мира по этому поводу. — Знаешь, я собирал ее многие годы. И чего только не отыскал. Редкие книги, даже очень опасные, удивительные вещицы… У меня даже есть коллекция волшебных палочек из разных стран. А кое-какие мне завещали. Среди них есть удивительные экземпляры!

— О! — выдохнул Гарри, явно впечатленный. Он как раз рассматривал широкую бархатную подушку, на которой покоились палочки. Одна из них была настолько кривой, что едва не сворачивалась в кольцо, а другая очертаниями походила на вытянувшуюся в струну змею с красными и черными чешуйками.

— Ты доволен своей палочкой, мой мальчик? — мягко спросил директор. — Я много лет дружу с Гарриком Олливандером. Он рассказал мне, что тебе подошли сразу две палочки.

Поттер неопределенно пожал плечами.

— Могу я взглянуть на твою палочку, Гарри? — спросил директор.

Мальчик оглянулся и удивленно уточнил:

— Зачем?

— Как я понял со слов моего дорогого друга, другая палочка выбрала тебя первой, — пояснил Дамблдор. — Но ты остановил свой выбор на второй. Уверен, что она тебе подходит?

— Более чем, — немного нахмурившись, ответил Поттер.

— Ну… ты сам сказал, что узнал о волшебном мире совсем недавно. Не думаешь, что мы, старшие маги, знаем чуть больше. И можем посоветовать то, что для тебя лучше? — добродушно пожурил студента Альбус.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, — вмешался Филиус. — Я прекрасно вижу на занятиях, что палочка Гарри прекрасно ему подходит.

Директор в открытую скрипнул зубами. Вмешательство Флитвика испортило пусть довольно грубоватую, но все же попытку Альбуса переиграть происходящее в свою пользу.

— А та… я не уверен, что она мне подходит, — добавил Поттер. — Я могу ею пользоваться, но она… странная. Да и направленность магии… Та палочка предназначена совсем для другого.

— Для чего же? — улыбаясь снаружи и закипая внутри, спросил Альбус.

— Она предназначена для боевого мага, — немного подумав, ответил мальчик. — Подойдет тому, кому предстоит много сражаться. Аврору в будущем, например.

— Вот как? — улыбнулся Дамблдор. — А ты разве не хочешь стать аврором? Твой отец выбрал эту стезю.

— Нет, — без раздумий ответил Поттер. — Это не мое. Я хочу стать артефактором!

— О! — воскликнул Флитвик. — Многие представители твоей семьи, Гарри, были артефакторами. И у твоего отца был талант в этой области. Мне до сих пор жаль, что он бросил развивать свои способности.

Альбус едва не клацнул зубами. Разговор вновь ушел в сторону от нужной темы. Ничего не выходило.

Когда мальчик выбрал другой факультет, не повелся на уловки и не попался в расставленные для него ловушки, Дамблдор не переживал. Он верил, что еще сможет направить мальчика по верному пути. Но теперь, познакомившись с ним поближе, внезапно понял, что все будет гораздо сложнее, чем представлялось. Особенно раздражало то, что мальчик не смотрел директору в рот и не робел перед ним.

«Ну, ничего, — решил директор. — У меня еще есть время!»

На днях Альбус планировал наведаться в банк и повлиять на гоблинов, чтобы те поскорее закончили с проверкой Фонда Мальчика-Который-Выжил. У Дамблдора уже закончились имеющиеся средства, а новые мантии, которые он планировал прикупить к Рождеству, стоили весьма прилично. Да и по прошлым заказам его подгоняли с оплатой. И никого не впечатляло имя Великого и Светлого Волшебника.