Пироман (гет)

Грампианские горы. Поттер-Мэнор. Ритуальный зал.

Сириус Блэк, он же Бродяга, он же один из самых разыскиваемых преступников Магической Британии, стоял посреди слабоосвещённого подвала и с нетерпением ожидал своей участи. Он окинул взглядом своего нового знакомого и хмыкнул. От вида эльфа, склонившегося над древним фолиантом, любому стало бы не по себе. В неярком свете алтаря Тринадцатый выглядел пугающе. Красный зрачок хаотично метался из стороны в сторону, пытаясь вырваться из глазницы, расписанное рунами застывшее лицо больше походило на диковинную маску, а руки, держащие книгу, то и дело подрагивали. Переворачивая страницу, эльф многозначительно хмыкнул.

И, хоть Сириус был морально готов, с каждым таким «Хм…» дышать становилось всё труднее. Сомнения стали проникать в голову, подобно скверне. «А вдруг что-то пойдёт не так? Вдруг он и правда взорвётся? Вдруг этот ритуал не поможет Гарри?» Сириус крепко сжал кулаки и попытался взять себя в руки.

«Так, я спокоен, всё пройдёт хорошо, Гарри поправится и… И, что дальше, собственно?»

Его крестник столкнулся со смертельной опасностью в самом безопасном месте Британии. И не в первый раз. Сириус знал о том, что творилось в Хогвартсе всё это время. Смерть преподавателя, нападения на учеников, дементоры, поставленные для охраны школы. И в эпицентре всего этого хаоса находился мальчишка, ещё зелёный, неопытный мальчишка, который сам со всем этим справился. Не Дамблдор, авроры или преподаватели, а простой ученик, по сути такой же ребёнок, как и миллионы других.

«Из этого вытекает, что школа уже давно не так безопасна, как все думают. Стоит ли Гарри туда возвращаться? Сложный вопрос. Да и какую альтернативу может предложить беглый преступник? Пока я вне закона, я ничего не могу решить. Официально опекуны — Дурсли, а я по факту никто и звать меня никак. Что же делать?»

— Всё готово, господин Бродяга, можно начинать, — промолвил эльф и захлопнул книгу.

Глянул он на Сириуса, как учёный на подопытную мышь. Тот нервно сглотнул.

— И что от меня требуется?

— Всё очень просто: господин всего лишь должен коснуться вон того камня-концентратора в нужный момент.

По выражению лица Тринадцатого было видно, что на самом деле это не так просто, как кажется. Взглянув на ярко-красный искрящийся камень, Сириус насторожился.

— А это не опасно?

— Нет, что вы, это не опасно, а очень опасно. Секундная заминка и господина Бродягу вместе с Тринадцатым ровным слоем размажет по стенам. Но Тринадцатый предполагает, что всё пройдёт удачно.

— Предполагает он, — с нескрываемым раздражением в голосе бросил Сириус. — В любом случае, мне терять нечего.

Сириус собрал волю в кулак и очистил разум. Умение управлять своими эмоциями не раз выручало его в Азкабане, выручит и сейчас. Он тряхнул головой, отгоняя все сомнения, и шагнул к алтарю. Рунические цепочки на полу тут же вспыхнули и замигали ядовито-зелёным светом. Сириус продолжил своё движение, шаг за шагом, игнорируя назойливое свечение. С каждым шагом свет, исходящий от символов на полу, менял свой окрас. Вскоре руны мигали всеми цветами радуги, сливаясь в невыносимую рябь. Несмотря на это, Сириус шёл, понурив голову, как смертник на эшафот. В это время Тринадцатый завывал и выкрикивал фразы, похоже, не имевшие отношения ни к английскому, ни к латыни. Всё это действо сопровождалось странным шипением, издаваемым концентратором. Будто десятки змей были заточены в пылающем камне.

Когда Сириус уже было решил, что сегодняшний день его ничем не удивит, магическое ядро особняка наградило его адской болью. Конечно, защиту никто не выключил, естественно, никто не предупредил Сириуса, и особняк не пожалел на него те крохи магии, что у него остались. Сириус стиснул зубы, упал на колени и зарычал. Боль шла от ладоней и волной разносилась по всему телу, пульсируя в висках, выворачивая суставы, заставляя глаза слезиться. Завывания Тринадцатого стали ещё более громкими и ещё менее мелодичными. Сириус полз вперёд, скользя кровоточащими ладонями по гладкому камню. Каждое движение вызывало новые вспышки боли, его глаза видели лишь расплывчатые очертания алтаря, но он продолжал ползти, слыша стук крови в висках и нарастающее шипение, доносящееся из камня-концентратора.

В момент, когда Сириусу показалось, что боль достигла своего пика, всё заволокло непроглядным туманом. Боль стала отступать, на смену ей пришла усталость. Сириус с большим трудом поднялся на ноги и, тяжело вздохнув, зашагал вперёд. Тринадцатого не было слышно, испещрённый рунами пол погряз под плотным покрывалом тумана, алтарь тоже скрылся из виду. Какое-то время Сириус просто шёл, стараясь не думать о происходящем, чтобы не вызвать панику. Верный ли он выбрал путь? Он не знал. Сириус даже не был уверен в том, что он вообще движется. Туман был настолько густым, что полностью скрыл его стопы.

Затем Сириус принял решение хоть чем-то занять мозг и начал считать шаги. «Один, два, три…» Когда количество шагов перевалило за сотню, туман стал потихоньку отступать. Вот из-под белой пелены вынырнули какие-то диковинные цветы, а вдалеке показались широкие кроны деревьев. Спустя ещё пару шагов Сириус уверенно мог сказать, где именно он находится. Его окружал густой сосновый лес, а шёл он не по каменному полу, а по влажной от росы земле. Впереди виднелся какой-то свет, и Сириус немного ускорился, в надежде найти ответы у его источника.

То, что Сириус увидел, повергло его в шок. Посреди небольшой поляны стоял деревянный крест, а к кресту был привязан человек. Детальное рассмотрение прояснило одну деталь — человек был не привязан, а прибит гвоздями. Маленькие, далеко посаженные глаза, тонкие тёмно-русые волосы, большие передние зубы. Этим человеком был Питер Петтигрю.

Сириус моргнул, затем снова моргнул и ничего не изменилось. Петтигрю так и висел в метре над землёй и кричал.

— Бродяга, добей меня! Ты ведь этого хочешь, ты ведь этого ждал все эти годы. Нож в сердце — и готово.

Сириус тут же помчался к кресту. Его глаза налились кровью, дыхание стало невероятно горячим, кулаки сжались с неимоверной силой, на его предплечьях проступили линии вен. Рядом с распятым Петтигрю стоял стол, а на столе лежали нож и пассатижи. Сириус схватил нож.

— В сердце? Нет, это слишком быстро, не такого я ждал, — в предвкушении сказал Сириус, подходя ближе к своей жертве. — Начнём с пальцев, потом я сниму с тебя скальп, а дальше…

Его прервал тихий стон, раздался он из-за креста.

— А дальше я вспорю твоё брюхо, ты мне за всё ответишь, крысёныш.

Из-за креста вновь застонали, но Сириус не обратил на это внимания, он уже готовился вогнать лезвие ножа под ноготь большого пальца Петтигрю.

— Сириус, помоги! — позвал измученный мальчишечий голос из-за креста.

Сириус тут же его узнал — это был Гарри. Злость как рукой сняло, он бросил нож и, подбежав к столу, схватил пассатижи. Как он и ожидал, к другой стороне креста был прибит его крестник. Вид у него был измученный, на худом лице отчётливо проступали скулы, бледная кожа казалась прозрачной.

— Гарри, не бойся, я сейчас, я быстро.

Сириус быстро выдернул гвозди из стоп Гарри, потом он встал на цыпочки, вытянулся в струну и принялся освобождать ладони. Вцепиться в глубоко загнанные гвозди, находящиеся в добрых двух метрах над землёй, было довольно тяжело. Пассатижи соскакивали со шляпки гвоздя, при этом сам гвоздь дёргался, ещё сильнее травмируя руку. Гарри лишь стонал от боли, стиснув зубы, по его щекам катились слёзы.

— Вот и всё, всё уже хорошо, — прошептал Сириус, подхватив крестника на руки и крепко его обняв.

В глаза ударил кроваво-алый свет, и Сириус обнаружил себя стоящим на четвереньках у алтаря. Свет исходил от его ладоней. Мгновение — и его ослепило огненной вспышкой.

«Видимо это и был сигнал», — подумал Сириус. Собравшись с силами, он совершил резкий выпад и коснулся руками холодной поверхности камня. В его голове прогремел низкий, пугающий своей мощью, голос:

— Ты поставил жизнь крестника выше мести, ты достоин стать наставником Гарри Поттера — сына Джеймса Поттера, внука Флимонта Поттера.

Голова будто взорвалась изнутри, и всё погрузилось во тьму.

* * *

Вначале были лишь тьма, всепоглощающая пустота и ничего более. Время текло медленно, как тягучий кисель. Трудно было сказать, сколько он пробыл здесь, может час, а может и целую вечность. Вдруг сквозь непроглядный мрак стали просачиваться смутные образы. Тесная комнатка, в которой, чёрт знает как, поместилась кровать, серые, увешанные паутиной стены и дверь, нещадно испещрённая следами ногтей. Внезапно тонкий лучик света рассеял темноту, как оказалось, всё это время на потёртом матрасе лежал мальчишка лет десяти. Он осветил карманным фонариком свою обитель, луч мазнул по лицу, на его бледных щеках блестели слёзы. «Да это же я», — догадался Гарри, вглядываясь в такие знакомые зелёные глаза.

Вспышка, и картинка сменилась — всё тот же худощавый мальчишка стоит возле террариума с огромной змеёй и что-то шепчет, в его взгляде читается любопытство. Секунда — и крупный не по годам мальчуган отталкивает маленького Гарри и прислоняется лицом к прозрачной стенке террариума, в надежде что-то разглядеть. Пухляш ещё сильнее налегает на стекло и… Оно исчезает, будто бы его там и не было. Тот Гарри, лежащий на полу, радостно хохочет. Вспышка, и он за руку с Хагридом идёт по Косому переулку. Вспышка, и вот он мчится прямиком в стену между платформами девять и десять. Вспышка, вспышка, вспышка… Вся его короткая жизнь проносится перед глазами со скоростью Хогвартс-экспресса.

«Неужели это конец? Да, видимо, я умер».

Картинки сменялись всё быстрее, сливаясь в неразборчивую кашу.

«Что будет дальше? Как это переживут они? Волдеморт возродился, а никто даже не в курсе. Почему всё так не вовремя?! По крайней мере, Седрик получил шанс выжить, значит, всё уже не зря. Надеюсь, Рон не натворит глупостей. Гермиона, наверное, будет долго плакать. Не на людях, конечно, а тайком, ведь она сильная. Какая же это глупость! Что плохого в том, чтобы показаться слабой? Тем более, слёзы идут ей…»

Изображение плыло, мешая собраться с мыслями, голоса и прочие звуки давно слились в невыносимый белый шум.

«Хватит!» — мысленно вскрикнул Гарри.

В лицо полыхнуло огнём. Гарри поспешил зажмуриться, но не смог. Он попытался подняться на ноги, но тело не слушалось его. Он попытался закричать, но сквозь сомкнутые губы не вырвалось ни звука. Перед его застывшим взором открывался вид на кроваво-красное небо, полуразрушенные, покрытые снегом здания и стоящего, нет, парящего, посреди всего этого человека. Человек парил спиной к Гарри, так что он мог разглядеть лишь бритый затылок и чёрный похоронный костюм. Человек казался лишним среди окружающего хаоса.

Гарри внимательнее вгляделся в жуткий пейзаж и наконец заметил знакомые черты. Из-под снежных сугробов тут и там проглядывали красные двухэтажные автобусы, а вдалеке поблескивал циферблатом покосившийся Биг-Бен. Человек повернулся к нему и оглушительно расхохотался. Бледное, покрытое шрамами от ожогов лицо исказилось в безумной гримасе. Гарри стало не по себе, но больше всего его пугали неподвижные чёрные омуты глаз.

Внезапно он замолк, и окружающая картинка сменилась. Перед Гарри открылся вид на разрушенный, припорошенный снегом замок. Одна из башен, проиграв битву с гравитацией, лежала на заснеженной земле. Всюду разбросаны обломки каменных стен, осколки стекла и какие-то груды тряпья. Вот из одной груды торчит рука, а рядом с ней на земле, отдельно от тела, лежит голова. Тонкие, застывшие навеки черты лица, длинные светлые волосы. Гарри, не в силах смотреть на всё это, перевёл взгляд. Помимо замка виднелось замёрзшее озеро и укрытый снежным покрывалом лес. Это был Хогвартс.

Картинка вновь сменилась. Теперь он видел прихожую чьего-то дома. На светлом паркете, в луже крови лежала молодая женщина, а рядом с ней — девочка лет пяти. Обе стеклянными глазами смотрели в потолок. В груди женщины торчал огромный осколок льда, горло девочки украшал глубокий порез, от уха до уха. Над ними склонился всё тот же мужчина в похоронном костюме, он плакал.

Картинка сменилась вновь. Теперь Гарри видел узкий коридор, в конце которого располагалась высокая светящаяся арка. Спиной к арке двигался человек в чёрной мантии, его лицо было скрыто под капюшоном, а его пурпурного цвета ладони были покрыты ледяной коркой. Коридор время от времени озаряли голубые и ярко-огненные вспышки. Если первые были работой рук человека в мантии, то вторые были вызваны кем-то, кто пока не попал в поле зрения Гарри. Всё это время Гарри просто висел над потолком, лишенный способности двигаться, единственное, что ему оставалось — это наблюдать. Вот показался и второй участник действа. Им оказался уже знакомый бритоголовый мужчина в похоронном костюме. Он метал в своего оппонента огненные шары и пытался дотянуться до него огненными плетьми. Человек в мантии принимал все атаки на ледяной щит и неумолимо приближался к арке.

А потом коридор начал рушиться, паутины трещин поползли по стенам, обломки потолка падали вниз, грозя сражающимся переломами и сотрясениями. Тот, в чёрной мантии, резко развернулся и стремглав помчался к арке, бритоголовый устремился за ним. Они нырнули в арку почти одновременно. Раздался щелчок, и Гарри разомкнул веки, в глаза ударили лучи тёплого летнего солнца.