Почти достойная замена (джен)

Замерших недалеко от порога воинов Фут (они наверняка слышали все происходящее в зале, отчего-то не решаясь вмешаться без приказа) Эйприл почти не замечает. Даже оружие в их руках уже не вызывает никаких эмоций. Чаша потрясений на сегодняшний день исчерпана, ей хочется лишь добраться до укромного уголка и затаиться там… на неделю, не меньше. Однако открытой оказывается лишь та комната, в которой девочка столкнулась с Караи. Спросить помощи Эйприл не решается и, поколебавшись, устраивается там, в дальнем уголке, прикрыв глаза и не находя сил даже рассмотреть как следует обстановку. После неприятного инцидента тишина должна казаться благословением небес. Должна бы… Отчего же не кажется?

Теперь, после выяснения отношений с истинной хозяйкой, комната еще больше кажется Эйприл чужой. Ощущение, что стены и потолок давят на нее, словно выталкивая прочь непрошенную гостью, не проходит. А может быть, и не в комнате дело… Эйприл не понимает, да и, честно говоря, не слишком пытается понять. В мыслях и чувствах и так полная путаница, усложнять все еще больше — неблагодарное и пустое дело.

Промучившись некоторое время и так и не обретя душевного равновесия, девочка выходит в коридор. Вроде бы, на этот раз никто не велел ей оставаться в комнате, не запрещал перемещаться по коридорам… как и до последней попытки побега. Не так давно это показалось бы неслыханной щедростью и великодушием. Теперь же она уже привыкла. Все как-то по-другому. Все…

Какое все же огромное и неуютное это здание! В его коридорах и переходах Эйприл чувствует себя муравьем в доме великана. Нет, привыкнуть к этому склепу решительно невозможно. Как Караи могла постоянно жить здесь? Может, оттого и сбежала?

Сегодня в огромном здании как-то пустынно. Большинство светильников потушено, ввиду ночного времени или еще по какой причине, в воздухе витает еле уловимый, но все же ощутимый запах газа. Кажется, или постепенно он становится сильнее? Эйприл не знает, настороженно оглядываясь по сторонам, подсознательно ожидая новой неприятной встречи. С каждым шагом, с каждым поворотом — все увереннее…

Но нет. Пройдя уже немало коридоров и несколько лестничных клеток, девочка не встречает никого. Абсолютно… Почти звенящая тишина кажется какой-то нехорошей, недоброй. Эйприл бывала здесь и раньше — правда, в основном днем — и то и дело встречала кого-то. В основном, уже привычных солдат Фут, не обращающих на нее внимания. Пару раз (правда, уже довольно давно) пересеклась с «доктором» Бакстером Стокманом. Примерно столько же — с мутантами, и последние встречи были наиболее неприятными.

Поежившись, девочка выбрасывает из головы воспоминание о «незабвенной» встрече в подвале (которая едва не стоила ей жизни) с Острозубом, или как там его зовут?.. Догпаундом. Язык сломаешь, пока выговоришь. Вот уж с кем меньше всего хотелось бы увидеться еще раз. Вряд ли он решится напасть после памятной взбучки от хозяина (а ввиду открывшейся «самоволки» — тем паче). И все же…

Мысли Эйприл невольно возвращаются к самому хозяину. Почему Шредер тогда вступился за нее? Она ведь и вправду пыталась сбежать. И не позволил выпасть из окна. Девочке на какой-то момент даже показалось, что невольный «спасатель» даже испугался за нее — хотя это, конечно, уже перебор. А уж то, что произошло сегодня — и вовсе за рамками всяческого понимания. Какая в ней ценность? Заложница? Самая вероятная версия. Но почему тогда ее не держат взаперти, как поначалу? Почему теперь ей дано и дозволено гораздо больше? Вопросы, на которые нет ответа. Странные факты не укладываются в голове и не могут менять отношения к захватчику. Жестокому и беспощадному тюремщику… или уже нет? Как теперь его называть?

Тут все мысли сразу же разлетаются, словно вспугнутые птицы с дерева, при виде одной-единственной вещи. Дверь…

* * *

Конечно, за прошедшие недели она видела много дверей. Большинство из них отличается изрядной крепостью и почти неотличимо друг от друга. Трудно догадаться, что скрывается за очередной. Но почему-то, даже никогда не видя его своими глазами, Эйприл не сомневается, что там выход на улицу. На свободу. Она просто ощущает это каким-то шестым чувством. Возле двери никого нет. И она немного приоткрыта. Совсем чуть-чуть.

«Ловушка», — самая первая мысль, которая приходит на ум. Чего еще ожидать в логове врага? После стольких безуспешных попыток побега в удачу верится слабо — точнее, если быть честной, не верится вообще. Однажды Эйприл едва не попалась на эту удочку. Но упускать такой шанс, чтобы не раз потом пожалеть об этом, она просто не может.

Медленно, крадучись, шаг за шагом Эйприл приближается к заветной двери. Ноги ступают почти бесшумно — наука мастера Сплинтера, взгляд настороженно мечется от одной тени к другой. Не может быть, чтобы этот выход никто не охранял. Такого везения просто не бывает. И все же…

Десять шагов… семь шагов… пять… Девочка уже отчетливо чувствует прохладное дуновение ветерка на своей щеке, ласковое, обнадеживающее, совсем не похожее на промозглый сквозняк подземелья. Как давно ей этого не хватало! Остается совсем чуть-чуть — и тут внимание Эйприл привлекает еще одна дверь. Тоже приоткрытая. И тусклый свет, пробивающийся в щель.

Ну конечно, все не может быть столь просто. Спасительный выход так близко, но сначала нужно проверить, нет ли ловушки здесь, по соседству. Эйприл осторожно приближается к боковой двери, заглядывает вовнутрь — и застывает на месте, моментально позабыв о своих планах. Вообще обо всем.

* * *

Это совсем незнакомая комната, не виденная прежде (сколько их еще таких здесь?) Маленькая и неожиданно уютная, она неуловимо напоминает жилище мастера Сплинтера. Неудивительно… Тусклый полусвет не заметного с порога светильника лишь обрисовывает контуры отдельных предметов, не давая рассмотреть их отчетливо. Взгляд Эйприл привлекает высокая темная фигура в дальнем конце комнаты, напротив маленького столика или подставки… на коленях? Девочка недоуменно смаргивает, но видение не исчезает. Фигура так неподвижна, что кажется неживой. Она загораживает светильник и выглядит лишь черным силуэтом на его фоне. Отдельные черты неразличимы, и, тем не менее, не узнать человека невозможно. Похоже, тайное опасение сбывается…

Эйприл испуганно замирает на пороге, затаив дыхание, не зная, что делать дальше. Проходит минута, другая… Шредер не оборачивается. Похоже, он вообще не заметил ее присутствия. Значит, еще не поздно незаметно ускользнуть. Удобный случай. Но Эйприл медлит, словно чего-то ожидая. Странное тревожное чувство не покидает ее, и девочка настороженно озирается, ища его причину.

Тут ее взгляд приковывает металлический отблеск, едва различимый за спиной недавнего тюремщика. Это может быть что угодно, но почему-то не верится, что это ложка или какая-то другая мирная утварь. Почему? — непонятно, но упорно не верится.

Нехорошее предчувствие заставляет Эйприл подойти ближе. Проклятое любопытство однажды погубит ее, возможно, уже сегодня. Но не сейчас. Сейчас же… она тихо приближается по касательной и уже на полпути различает неизвестный предмет. То, что она ожидала — и опасалась увидеть. Оружие. Меч. Пара изящной и смертоносной катаны, более короткий — но от этого не менее опасный.

До сих пор Эйприл не видела никакого оружия — но это, конечно, не значит, что его здесь нет. Но зачем — сейчас?.. Растревоженное сознание тут же подбрасывает ряд самых разнообразных вариантов, один хуже другого, но ни один из них не подтверждается. Шредер слишком неподвижен для немедленной атаки, слишком сосредоточен — на чем?.. Отрешенный вид и взгляд, обращенный в пустоту, словно в никуда — все это выглядит как-то страшновато.

И впервые Эйприл не видит на нем брони. Никакой — лишь рубаху без рукавов, распахнутую на груди. В таком непривычном виде ниндзя трудно узнать. Может, оттого вечный противник, стремительный, неуязвимый, смертоносный, кажется сейчас таким… беззащитным. Эйприл неожиданно осознает, что перед ней не бездушное непробиваемое чудовище (каким она, как и друзья, привыкла его считать. И не совсем необоснованно, кстати), а живой человек, которого так же можно ранить и даже убить. Причем не только оружием…

Странные несуразные мысли. Но они никак не желают оставлять ее. Почему? То ли из-за опасного положения оружия, почти касающегося лезвием незащищенного тела, то ли от странного поведения, пробуждающего в душе смутные, но весьма нехорошие ассоциации…

«Когда ты умрешь, то окажешь миру большое благодеяние. И мне…» — отчетливо слышит Эйприл голос Караи, гневный и презрительный. Настолько четко, что вздрагивает и нервно оглядывается. Конечно же, никого нет — но в то же время эта короткая фраза ставит все на свои места. Лучше бы не ставила… Нет, этого просто не может быть. Она наверняка ошибается. Неужели Шредер все же решился исполнить последнее желание этой капризной испорченной девчонки?.. своей дочери…

Осознание приходит запоздало, когда ноги сами собой несут Эйприл к бывшему противнику. Навстречу неизбежной судьбе…

* * *

Позднее Эйприл вспомнит этот момент и запоздало удивится себе, своему внезапному порыву. Почему она не поддалась искушению сбежать и оставить все как есть? Ведь возможность была — и момент колебания тоже был, неслабый? Почему? Какое дело ей до тюремщика (много он о ней думал, когда запирал в подвале?) до его переживаний и намерений? Тем более, такого — решающего все ее проблемы. И не только ее. Эйприл не знала тогда и не знает сейчас. В одном девочка уверена точно: доведись заново пережить этот вечер, она поступила бы точно так же.

Ближе и ближе, без раздумий о возможном (даже более чем вероятном) безрассудстве. Непрошенные сомнения скользят по краю сознания, не задерживаясь надолго. Может, и к лучшему. Стоит остановиться — и она не найдет в себе сил и мужества повторно сдвинуться с места. Ноги кажутся чужими. Эйприл с видимым трудом отрывает их от пола, но не останавливается. Не может остановиться. Еще чуть-чуть…

Странно, что Шредер до сих пор ее не заметил. Но это дает шанс на успех. Ошибка обнаруживается моментально. Уже подойдя почти вплотную, девочка заносит руку над смертоносным оружием в отчаянной попытке перехватить — и в этот момент ниндзя резко отталкивает ее. Лишь отчаянным усилием, сделав несколько поспешных спотыкающихся шагов в сторону, она удерживается на ногах.

— Глупая девчонка! — даже не поднимая головы, Эйприл всем телом ощущает захлестывающие волны его гнева. — Ты хочешь остаться без пальцев?

Девочка отчаянно мотает головой и, собрав в кулак остатки мужества, снова делает шаг навстречу. Еще один…

— Нет… не делай этого, — наконец с видимым усилием произносит она, вновь подойдя почти вплотную — иначе ее слабый голос просто не будет услышан. А так есть шанс…

Есть ли?.. Очередное неуловимое движение (все же недостаточно сильное, чтобы быть ударом) на этот раз сшибает ее с ног и окончательно сбивает дыхание. Медленно перевернувшись на четвереньки, Эйприл судорожно хватает ртом воздух, не в силах вымолвить ни слова.

— Уходи отсюда, — бросает Шредер, не оборачиваясь.

— Нет, — наконец сипло произносит она, поднимаясь, с каким-то почти хмельным отчаянным вдохновением. Самоубийственным… Ну и пусть. Больше одного раза не умирают.

Шредер поворачивается к ней. Эйприл невольно втягивает голову в плечи, словно пытаясь стать меньше. Но не отступает.

— Уходи немедленно! — на этот раз в голосе отчетливо звучит угроза. — Ты не должна здесь быть.

Эйприл и рада бы послушаться — но ноги словно приросли к месту. Да и не только они, душу словно сковала свинцовая тяжесть, придавив ее к земле. Она не может уйти, чем бы ей это ни грозило. Может лишь одно… Не успев ужаснуться собственной дерзости, девочка делает шаткий неуверенный шаг вперед — и судорожно хватает Шредера за руку, за запястье более чем в два раза шире собственного. Совсем как тогда, в подвале, еще до конца не веря в спасение из цепких лап мутанта. Тогда ее отчаянный жест спас жизнь ее мучителя, хотя тот наверняка не оценил этого. Может, и сейчас…

Резко согнувшись, рука подтаскивает ее ближе. Округлившимися от страха глазами Эйприл смотрит на Шредера, выдерживает его взгляд, горящий неистовым огнем, почти безумный. Но все же не такой безжизненный, как минуту назад.

— Не надо… пожалуйста, — повторяет она тише, почти умоляюще, даже не пытаясь разнять рук. Бесполезно — да и отступать уже поздно.

— Как будто кому-то есть до этого дело, — бросает Шредер, отворачиваясь. Но руку освободить не пытается. Хотя для этого и не требуется много сил. С надеждой Эйприл отмечает это про себя и робко возражает:

— Неправда. Есть, — и, поймав немного ошарашенный взгляд, продолжает с отчаянной решимостью. — Мне…

Повисшая минута молчания кажется бесконечной. С опаской Эйприл косится на ниндзя. Впервые она видит его лицо так близко. Вроде бы, оно должно казаться страшным: обезображенное следами старых ожогов и шрамом на левой стороне лица, изогнувшим губы в вечной кривой усмешке, — тем более сейчас, в момент гнева. Но такая мысль даже вскользь не касается сознания. Страшно, что Шредер вновь оттолкнет ее, до дрожи в коленях боязно новой грубости — но сильнее всего Эйприл боится, что не сможет его остановить.

Наконец Шредер тяжело выдыхает и расслабляет руку. Она безвольно ложится на столик, всего в нескольких дюймах от смертоносного оружия. Но все же в стороне.

— Иди, — произносит он с видимым усилием. — Ничего не бойся.

Эйприл недоверчиво смотрит на него. Но в тоне голоса что-то неуловимо изменилось — и она осторожно ослабляет судорожную хватку, а потом и вовсе убирает руки. Лишь теперь девочка чувствует неудержимую дрожь во всем теле: запоздалая реакция на пережитый стресс. Губы прыгают, колени предательски подгибаются. Ну, вот, осталось только заплакать… Эйприл почти до крови прикусывает губу, пытаясь сдержаться. Неожиданно Шредер поворачивается к ней и накрывает ладонью ее маленькую дрожащую ладошку.

— Все нормально. Иди, — голос звучит тише и как-то мягче, кажется почти неузнаваемым. Слов почти не разобрать, но Эйприл безошибочно угадывает их смысл. Покорно кивнув, она направляется к выходу. Странно, но нервная дрожь проходит. Страх и напряжение словно куда-то испарились. Бесследно. На душе удивительно спокойно. Она все же успела. И это главное.