Трудовые будни (джен)

После известия о близости конца их заключения на «Вороне» поднялась некоторая суматоха. Полностью разгуляться безобразию Каз, естественно, не позволил бы, но общая нервозность всё же усилилась. Градус социальной напряжённости, мать его. То, на чём он так любил играть в Кеттердаме, и то, что столь сложно иногда учитывать в масштабах Галактики.

Инеж, как самого вменяемого человека, он отправил разговаривать с Беном. И как опытную мать, пожалуй. Нину, таковой не являвшуюся — к Маттиасу. Может, ещё о чём полезном поговорят. Лучше бы уж скорее, а то ему самому придётся. Уайлена хотел было послать к Джесперу, но тот непривычно хитро ухмыльнулся и попросил его, Каза, блокнот с набросками — пришлось послать к ситхам. В итоге Уайлен технично смылся в неизвестном направлении, бросив-таки Джеспера на капитана.

Каз вздохнул, приготовился к фонтану восторга, который обычно переносил с трудом, и отправился на эш… эстокаду. Однако всё обошлось. Джеспер воспринял новость о скором вызволении с похвальной сдержанностью, только на миг сверкнув злой радостью. Хоть это и настораживало, но срочного выяснения не требовало: уж вряд ли Джес надумал, допустим, принцессу порешить. Так что эту и все прочие странности можно было неторопливо обдумать за генеральной ревизией. Данных, конечно, категорически не хватало — мало ли, что их снаружи ждёт.

* * *

— …таким образом эффект внешнего воздействия полностью нивелируется через перераспределение его концентрации.

Подойдя к бывшей каюте Джеспера, Инеж услышала там посторонний голос. С определёнными ожиданиями она немедля вошла — и, о да, ожидания подтвердились. В каюте помимо Бена находился очередной призрак Силы.

«Санкта Алина, дай мне терпения! Проходной двор какой-то!»

Новенький был благообразен, сед и бородат. Даже джедайская хламида выглядела на нём чуть ли не монашеской рясой в противовес походному плащу отца сенатора Органа, хотя формат одеяний у них был один.

— Доброго дня, господа, — зашла Инеж, подавив внезапный гнев. — Жаль прерывать вашу лекцию, но у меня есть новости для юного господина Соло.

Старик смиренно прикрыл учебник — такой же туманно-прозрачный, как он сам — и всем своим видом изобразил готовность слушать. Инеж это почему-то разозлило больше, чем бесконечное явление незваных гостей.

— Что, и вы тоже не представитесь? — саркастично уточнила она. — На том свете это не принято? Этикета нет, зато библиотека имеется? — кивок на книгу. — И как это вообще работает?

— Оби-Ван Кеноби к вашим услугам, госпожа штурман, раз уж настаиваете, — старик улыбнулся в бороду. — Что же касается книги… Это всего лишь антураж, не более.

Он чуть подкинул учебник в руках, и тот с легким «пф-ф» исчез. Инеж не сомневалась, что можно было обойтись и без этого звука. Позёр. Все джедаи были такими?

— Что вы читали? — нашла она вопрос, подходящий для перевода беседы в более дружелюбное русло.

— Классическая теория полей. Я эту пакость до последней строчки знаю. Занудство страшное, но на ней зиждутся гораздо более интересные и важные вещи. А вы, значит, уже свели знакомство и с Энакином, и с Падме, которые, похоже, не удосужились назваться?

— Видимо, думали о другом, — отмахнулась Инеж, чьё раздражение растаяло так же внезапно, как и появилось: новый гость был говорлив, а это сулило новую информацию, и, если её не обманывало чутье, информация могла оказаться вкусной, как конфетка.

— Признаться, я до сих пор не разобрался, что они тут устроили, — весело заметил Кеноби.

— Зато сам — как вы сказали, Энакин? — похоже, разобрался, — поддержала разговор Инеж, стараясь не выдать лишнего: старик вызывал у неё подозрения. — Однако позвольте мне, как члену экипажа, нескромный вопрос: как у нас на борту оказались вы? Тоже связаны с аномалией?

— Косвенно, — Кеноби качнул головой. — Я учил Энакина, потом Люка, и они с Леей попросили меня найти Бена. Признаться, попасть сюда я исхитрился не сразу, хотя всегда умел разбираться в ловушках.

— Если вы учили Энакина, — выхватила Инеж главное для себя, — то почему вас не было вместе с ним на недавнем совещании? Коль скоро вы действительно понимаете в ловушках, ваше слово оказалось бы не лишним.

— Видите ли, мы с Энакином стараемся не встречаться по личным причинам. Много лет назад я отрубил ему на дуэли руки и ноги, а чуть позднее он завершил наш поединок, лишив меня головы. На том и сочлись, конечно, но, боюсь, даже поблизости от своего внука терпеть он меня не станет.

Признание огорошило Инеж даже не самой информацией, а будничным тоном. Бен, судя по большим и круглым глазам, слышал такое впервые.

— Мама… знает? — осторожно уточнил он.

— Она не хочет ничего знать.

Кеноби, несомненно, огорчало такое отношение, и Инеж могла его понять — как и ясно считала посланный ей сигнал. Но её ли задачей было исправлять именно эту несправедливость? И по силам ли?

* * *

— Знаешь, скоро мы сможем вернуться домой, — деликатно заметила Нина, присаживаясь рядом с медитирующим Маттиасом.

Она прекрасно знала, что он терпеть не может, когда его прерывают, но их общение в последнее время и так напоминало прогулки по минному полю, так что плевать она хотела на медитацию.

— Больше ничего не хочешь мне сказать? — ответил он, не открывая глаз и не меняя позы.

— О чём ты? — Нина похолодела: вот не нужно, не нужно было к нему приходить!

— Ты ведь не собираешься возвращаться в храм на Оссусе. А снаружи нас наверняка будет ждать магистр Скайуокер, — всё тем же похоронным тоном произнёс Маттиас — вопроса в его голосе не было совсем.

Нина знала, что он скучает по Оссусу, и оттого всё более ценила, что Маттиас продолжает оставаться с ними на «Вороне», боясь предположить, чем закончится такое балансирование на сей раз. Однако в свете её нового состояния будущее ещё больше наполнилось неизвестностью. Может быть, если бы он сейчас обрадовался перспективе встречи с учителем, всё стало бы яснее. Нина смогла бы его отпустить и смириться. Но он не радовался.

— А ты? — наконец заставила она себя выдавить.

— За последние годы я имел такую возможность множество раз, но не воспользовался ею. Почему ты думаешь, что сейчас что-то изменилось?

Надо было бы сказать какую-нибудь сентиментальную глупость вроде: «Я рада видеть тебя каждый день», — но Нине плоховато давались такие вещи.

— Ну, ты же не встречался с магистром Скайуокером лично.

— Ты ошибаешься, — Маттиас был спокоен как камень, и это выбивало из колеи. — Мы виделись, и мы говорили.

— И ты скрывал это от меня? — вот в атаке, полной праведного гнева, Нина чувствовала себя комфортно.

— Я не скрывал, — он, кажется, совсем не был задет её возмущением, и оно сдулось, как воздушный шарик. — Не было причины сказать. Он не держит на тебя зла, но был рад убедиться в твоём благополучии.

Это должно было успокоить её, но — нет. Как раз сейчас, когда её благополучие стояло под большим вопросом, Нина точно не хотела встречаться со Скайуокером. Впрочем, корабль большой, да и Каз, каким бы засранцем ни был, никогда её не выдаст — Инеж просто ему не позволит. Мысль о друзьях подействовала умиротворяюще, и Маттиас, кажется, почувствовав в ней перемену, наконец улыбнулся.

— Я ждал, когда ты придёшь, потому что ты перестала ночевать в моей каюте, и мы мало видимся в течение дня. Произошло что-то, чего я не заметил, или ты меня избегаешь?

«Произошло кое-что, чего ты не заметил, и я тебя избегаю», — подумала Нина, но ответила предельно расплывчато:

— Мне нужно было подумать о будущем. Рядом с тобой я совершенно не могу сосредоточиться.

Она попыталась придать своему тону максимум легкомыслия, но не была уверена, насколько преуспела.

— Для меня всё совершенно наоборот, — Маттиас был сегодня странно мягок, даже бережен, и это смущало. — Может, ты не откажешь мне в совете?

— Конечно. Всегда с удовольствием, — Нина накрыла его руки своими, тем не менее про себя молясь, чтобы этот странный разговор поскорее закончился.

— Последнее время мне часто снятся сны, которым я не нахожу отражения в реальности. Огромное дерево, простирающее свои корни даже сквозь ледяное море. Волки, много волков, которые не выглядят для меня угрозой. Огромная крепость из голубоватого мрамора — кажется, почти прозрачного. Там и ты была.

— Да ты романтик, — засмеялась Нина, но натолкнулась на его строгий ожидающий взгляд и решилась: — На самом деле, я знаю, что значат эти сны, потому что мне снились похожие. Но тебе нужно время и важно найти ответ самому. Пожалуйста, не спрашивай меня больше — и других тоже: чужой ответ не принесёт тебе ни правды, ни радости.

— Ты говоришь совсем как магистр Скайуокер, — впервые за день Маттиас, кажется, растерялся. — Ты гораздо больше похожа на него, чем хочешь думать.

— Иди ты, Хельвар! — Нина фыркнула, клюнула его в щеку и попыталась сбежать.

Мальчишество и ругань всегда помогали ей преодолеть неловкость, но сегодня был не тот случай.

— Почему ты всё-таки от меня прячешься? — Маттиас поймал её за руку, и Нина почувствовала, как заливается краской: она ещё не готова была ему сказать, только не сейчас!

— По кочану!

Показала ему язык и выскочила-таки за дверь.

* * *

Инеж привычно скользнула в рубку неслышной тенью, и Каз расправил плечи. Присутствие жены всегда было ему приятно, вне зависимости от расположения её духа. Особенно когда оно сулило новые приключения. Он повернулся в кресле, весь внимание.

— Нам нужен дом, — улыбнулась Инеж, изящно опустившись в соседнее кресло.

— У нас уже есть дом, — возразил Каз, только чтобы поддержать нить беседы, зная, как она не любит вести монолог. — Мы прекрасно достроились рядом с твоими родителями на Татуине, и это весьма удобно, учитывая наши с тобой отлучки в перспективе.

— Нам нужен большой дом, — мягко пояснила Инеж, начиная осторожно раскрывать замысел, и очевидно подготовившись к этому обсуждению заранее. — Такой, чтобы поместились все. И наша команда, и мои родители, и мы с тобой и детьми, и, может быть, пара-тройка гостей иногда — хотя бы чтоб твой брат смог бывать у нас чаще.

— Нам хватит даже на стройку с нуля в любой части Галактики, — ещё один довод — не против, но для выяснения: это просто тоска по Клёпке или сердце Инеж нашло новую цель? — Пожалуй, кроме Корусанта: мне он не нравится. Однако гораздо проще и впредь расширяться на Татуине.

— Может, это и удобная планета, чтобы вести дела, — заметила Инеж тем же тоном, которым он сам когда-то убеждал её, уже глубоко беременную Кьярой, уехать из Кеттердама хотя бы на несколько лет. — Но скверное место, чтобы воспитывать ребёнка. Конечно, в последние десять лет хатты притихли, но не думай, что они не присматриваются к тебе. А они и есть самое настоящее татуинское дерьмо.

Каз усмехнулся. Инеж редко выдавала подобные сравнения — кажется, она всё-таки нервничала. Тем не менее в прошлый раз после её «Нам нужен…» команда наконец-то доукомплектовалась Ниной и Маттиасом, и теперь ему виделась в словах жены рука провидения. Или Великой Силы, если угодно.

— Кроме того, родители не молодеют… Им стало тяжело на Татуине и неспокойно, хотя вслух они говорят совершенно обратное.

— Согласен, достаточно веская причина, — улыбнулся Каз, мысленно уже прикидывая, где бы присмотреть землю, когда они выйдут на связь — или даже готовое здание. — Но мне почему-то кажется, что ты ещё привела не все свои аргументы.

Право слово, не лишать же жену такой приятной малости.

— А ещё у нас Нина беременная, только Маттиасу сознаваться не хочет, — радостно заложила подругу Инеж.

— Знаю, — с напускным раздражением буркнул Каз. — Запру к ситхам в одной каюте и не выпущу, пока не договорятся.

Инеж хихикнула.

— Я хочу очень большой дом. Чтобы мы все могли ужиться, не мешая друг другу и не споря о том, кто и как ведёт хозяйство. И хорошую спокойную планету.

Список вариантов, которые мысленно прикидывал Каз, аккуратно сократился. Одарённым — тем более официально связанным со Скайуокером — безопасно было не везде.

— И ещё… — не то замявшись, не то задумавшись продолжила Инеж. — Пока мы тут сидели, у меня появилась одна мысль.

— Поделишься? — Каз предполагал, что именно она могла придумать, и не то чтобы это нравилось его шестому чувству, однако он уважал понимание Инеж о том, как должно.

— Позже, — она прикусила ноготь. — Сейчас мне не хватает данных.

Когда-то давным-давно это была привычка именно Каза — выдавать строго ту информацию, которая была нужна для дела сейчас, и только в законченном, оформленном виде. Но они действительно слишком много лет прожили вместе.

— Хорошо, — согласился он, подавив душившее его любопытство. — Надеюсь, я угадаю с домом.

— Ты всегда угадываешь, — Инеж тихонько поцеловала мужа в висок, и он зажмурился от удовольствия, как кот на весеннем солнце.

* * *

Вдоволь надышавшись Казом, Инеж вернулась в свою каюту. Мысль, нечаянно закравшаяся во время беседы с Беном Соло и старым Кеноби, разворачивалась всё яснее. И, в общем-то, сводилась к тому же, к чему Инеж пришла и в прошлой жизни: нужно спасать детей.

Таких как Бен, за суетой дней и великих дел забытых собственными родителями. Как Уайлен, Нина и Джеспер, почти до враждебности чуждых собственной семье и обществу, в котором родились. Как Каз или Маттиас, во множестве идеалов ищущих верную цель. Как Скайуокер даже — слишком сильных, чтобы быть в безопасности наедине с самим собой без обучения и поддержки. И многих, многих других.

Прежде чем преподносить свою идею Казу и тем более остальным, Инеж хотелось вернуться в большой мир из того игрушечного пространства, где они были заперты, вдохнуть настоящего воздуха и освежить мысли. И проверить кое-что по базам данных, прикидывая как её проект ляжет на окружающую реальность.

За размышлениями она не заметила, как оказалась уже не одна. Её гостья, как и в прошлые разы, сидела в привычном кресле напротив койки и терпеливо ожидала внимания.

— Госпожа Падме, — склонила голову Инеж, хваля себя за выдержку, не давшую даже вздрогнуть.

— Вижу, вы познакомились с Эни, — та улыбнулась ярче обычного, а Инеж не сразу сообразила, что Эни — сокращение от Энакина; что ж, похоже, действительно супруги.

— Ваш муж объяснил нам некоторые характеристики аномалии. Рада сообщить, что скоро ваш внук вернется к матери, — не то чтобы Инеж считала, что её гостья этого не знает, но, право слово, о чём ещё им было сейчас говорить?

— Я виделась с Беном. Его радость по этому поводу показалась мне… неполной.

Госпожа Падме глядела на Инеж с сомнением и ожиданием, но ответить ей было пока практически нечего.

— Возможно, мы сможем ему помочь. Но решение, о котором я размышляю, требует некоторого времени, информации и обсуждений.

Пожалуй, обтекаемее было просто некуда. Тем не менее ответ призрачную гостью удовлетворил.

— Вы всегда можете обратиться к Энакину и Оби-Вану, если потребуется нечто, выходящее за пределы ваших возможностей или понимания.

Как будто знала, что пришло Инеж в голову и даже ещё не до конца оформилось. Однако…

— А к вам?

Конечно, источников информации у Инеж при наличии Сети под рукой хватало всегда и без советов давно умершей женщины. Но эта оговорка вызывала тревогу.

— Я принадлежу этой аномалии, — с сожалением заметила Падме. — Вероятно, лишь воля Энакина держит меня в той форме, в которой я пребываю сейчас. При жизни я не была одарённой Силой, как другие, чей дух по её воле обрёл продолжение. Это всё Энакин. Я лишь эхо его сожаления за миг до смерти, не более того, и прикована к единственной точке пространства.

— Вероятно, — Инеж с нажимом повторила ключевое слово. — Никто не знает всего о Великой Силе.

Ей отчаянно не хотелось расставаться и столь же сильно — отдавать эту женщину на съедение печали и унынию. Возможно, им стоило задержаться здесь лишние пару дней и поискать какое-нибудь хорошее решение?

— Не вздумайте засесть здесь из-за меня, — хихикнула Падме, словно девчонка. — И нет, я не умею читать мысли, но большую половину жизни связала с политикой, а ваши просто написаны у вас на лице.

— Мы найдем выход, — пообещала Инеж и мысленно добавила, что привлечёт к этому делу сенатора Органа, хочется той или нет. — Каз всегда находит. Он обожает сложные задачки, и он не успокоится.

— О, я прекрасно знаю эту породу мужчин, — рассмеялась Падме, и Инеж как-то вдруг поверила, что всё будет.

Всё действительно будет хорошо.