Дофенизм (джен)

Вопреки ожиданиям, когда часть стены встала на место, с хлопком ударившись о пол, одиночество и пустота не вернулись, словно Шон и Келли никуда не уходили, будто запах духов Шона ещё летал по комнате, а Шарлотта буквально ощущала на себе спокойный взгляд Келли. То было влияние осознания чуда, которое вторглось в её жизнь, даря шанс не на обман, пусть и такой сладкий, а на ценную горькую правду.

Вот и вся её семья — грубоватый вспыльчивый муж и невозмутимая дочка, а Шарлотта словно светлое пятно на их черном фоне выделялась, а как известно, когда смешивают светлое и тёмное, либо первое темнеет, либо второе светлеет, и Шарлотте хотелось бы второй вариант событий, но где-то в глубине души, не признаваясь себе, она понимала — ни один вариант не сбудется, ибо при смешивании светлого и тёмного они взаимно светлеют и темнеют, вместе берут что-то от друг друга и влияют на соперника.

Эпизод с объятиями так и остался не обговоренный. Доктор Инган лишь отмахнулся, пробормотав "узнаете у Норико сегодня". И Шарлотта почувствовала — то будет важная встреча с ней, ибо дело же было не просто в объятиях, а во всем — в безрадостной семье, в словах Ингана "Дэтрик — полная противоположность Эфиума", ну и в объятиях. Шарлотта о многом думала в те полчаса, что у нее были заняты лишь одним гостем — одиночеством, думала о чуде, о Келли, о Шоне и о себе, и от таких размышлений рождалось любопытство: как же выглядел этот Дэтрик за пределами серых стен? Какого цвета его небо, кусочки которого подглядывали в тонкие щели жалюзи? Но другие мысли тревожно шептали, что ничего хорошего не ждет ее за этими жалюзи, белыми стенами и серыми коридорами — только если такой же серый дом. Но эти поганые мысли гнались прочь — она не имела права жалеть саму себя и бояться, одним словом, терять время зря, ибо фактически у нее всё очень даже хорошо, она больше не умирала в выдуманном сне, даже какая-никакая семья была. "Не будь размазней, таких удача не любит", — тут же вспоминались слова Лалы, и Шарлотта улыбалась, улыбалась всем страхам, что жили у нее в голове, а у них там была большая тусовка.

Страх, что она вновь останется одна, а это и был главный страх Шарлотты — одиночество. Страх, с которым она столкнулась в белых стенах, страх, что она так и не наладит отношения с семьей. Но ведь раньше она как-то жила и любила их — значит, сможет вновь! А любовь меняла людей, и Шарлотта планировала сделать всё, чтобы принести в их мир равнодушия эмоции и счастье, ибо это и был ее смысл жизни, который ей дал Эфиум: нести и дарить счастье, добро. Это то, к чему стремился каждый житель Эфиума, то, что всегда было в приоритете, от которого она не собиралась отказываться.

Страх, что она не вспомнит.

Страх, что она не приживется в Дэтрике.

И это была лишь главная троица.

Но отдаваться страхам Шарлотте больше не хотелось, не хотелось падать в пучину отчаяния, иначе как она будет нести счастье, если у самой печаль внутри? И оптимистичность в ответ твердила: не сломать ее ни отчаянию, ни страху, ни одиночеству, пока глядит она на трудности с улыбкой, с простой улыбкой, имеющей огромную силу. И если Шарлотте придётся пройти через Ад, она этому научится, пора же было спускаться с небес на землю. Хотелось верить, что чем быстрее она примет своё положение, полюбит Дэтрик и отпустит Эфиум, тем легче станет её жизнь, но... Как же отпустить самую важную часть в себе? Потеряв Эфиум, она, казалось, потеряет себя, оставшись в полном беспамятстве, в неизвестном мире, совершенно одна...

"Так, ну почему же одна? А как же Келли с Шоном?"

Но разве они семья? Шарлотта старалась увидеть у них хоть что-то общее, отыскать тоненькую ниточку прошлого, что связывала их, самое маленькое доказательство, что в прошлом они любили друг друга, но чертовски мало было времени на это. Шарлотте не хотелось верить в исход, что они так и не сблизятся. В конце концов, возвращение памяти сможет помочь, ибо с ней вернутся и те моменты, которые обычно люди запоминают на всю жизнь — свадьба, рождение дитя, праздники, самый счастливый день в жизни.

Получается, всё сводилось к памяти. Вспомнить Дэтрик, вспомнить себя и семью — вот чего больше всего желала Шарлотта, ибо это решило бы все её проблемы, разрушило бы все страхи. Может, потом стоило походить к доктору Ингану на занятия? Если это ускорит процесс, то Шарлотта согласна на всё.

Но пока это лишь ни на чем не основанные планы — наладить отношения с семьёй, вспомнить, забыть, принять и отпустить, а впереди высокая длинная лестница наверх, и первой ступенью её должны были стать занятия с Норико, что обещала прийти ровно в двенадцать, по словам доктора Ингана. Шарлотта очень не хотела, чтоб она вновь опоздала — не терпелось начать курс "ознакомления" с Дэтриком, чтобы потом попасть домой. По крайней мере, она надеялась, что то место, где жили Шон и Келли, станет ей домом.

Протяжный скрип — ура! Видимо, Норико теперь решила приходить заранее, чтоб уж точно не опаздывать. То и лучше — будет побольше времени поговорить и познакомиться, а второго хотелось очень сильно, надо же всё-таки новых подруг заводить! А первый всем известный лёгкий шаг — перейти на "ты".

— Здравствуйте, Шарлотта. Надеюсь, вам не доставит дискомфорта, что я так рано? — Норико нажала кнопку на своих часах, и стена тут же закрылась, будто опять-таки под их влиянием. Да что ж за чудо часы-то?!

— Привет, да ни в коем случае нет! — Шарлотта лучезарно улыбнулась, чуть ли не подпрыгивая на месте. Ну наконец-то! Наконец-то Норико положила чемоданчик на стул и открыла его, но теперь вместо сиропа и складного стаканчика там лежала ручка, тетрадь, карандаш — вполне обычный, ластик, какие-то зелёные таблетки и очередной экранчик, правда, побольше тех, что висели справа и слева Шарлотты, и от которых к ее рукам тянулись мутновато-прозрачные черви-провода.

— Как ваше самочувствие? Снилось что-нибудь?

— На удивление нет, сегодня впервые спокойно поспала. А твоё как?

— У роботов не бывает плохого самочувствия, — отчеканила Норико, что-то настраивая и нажимая в экранчике. Улыбка на лице Шарлотты стала меньше, но не пропала.

— Робот?.. — шокировано произнесла она, и это слово будто застряло в горле, не желая восприниматься. — Я даже подумать не могла, ведь ты настолько похожа на живую, и красива.

Конечно, роботы в Эфиуме тоже были не уроды, но не так схожи с остальными живыми существами, словно были своей расой с квадратной металлической головой, треугольным телом на одном огромном колесе и двумя парами резиновых рук. Но Норико и верно была красивой, пряталась какая-то особенная загадка красоты в бледных чертах ее лица. А ещё и правда похожей на ведьму — высокая, тощая и с кругами под глазами, зачем они роботу?

Но комплимент Шарлотты остался без должного внимания.

— Я робот новой модели, создана специально для занятия с тяжелобольными пациентами. Вы попадаете под эту категорию, поэтому я тут. — Норико и раньше походила на робота, но когда правда всплыла наверх, Шарлотте стало ещё больше видно все ее схожести с андроидами. Непрерывающаяся, заученная до дыр речь, почти не моргающие глаза, равнодушное и безэмоциональное поведение, собственно, весь этот перечь качеств мог также относиться и к остальным, кого видела Шарлотта, они были очень на нее похожи.

Но если Норико — робот, означало ли это...

— Подождите, а доктор Инган, Шон, Келли — тоже роботы?

Да, теперь-то все сходилось — безэмоциональные, спокойные, чёткие. Это она что, в мире роботов?! Да больше — если она приходится членом семьи Шона и Кели, то она сама робот! Шарлотте показалось, что она и правда чувствует тонкие металлические пластинки, которыми покрыта ее кожа, ощутила, как ток пробегает по ее телу вместе мурашек, и как мозг, слишком ясный, как некий компьютер, фиксирует страшную информацию...

— Нет, что вы. Они люди.

Шарлотта выдохнула, и вместе с этим выдохом ушли все страхи и ощущения, будто она навеки заключена в металл. Даже дышать стало легче от слов Норико, что никогда ещё не были так важны и долгожданны.

— Люди? — Шарлотта никогда не слышала о "людях". Кто это такие?

— Вот мы и подходим к нашему сегодняшнему занятию, — Норико, наконец, отстала от экранчика, тот зажегся белым, и вдруг над ним появился яркий свет, комок света, он рос и растекался, образуя что-то светящееся, по форме такое же плоское и тонкое, как экраны, но не имеющее физической опоры — оно просто состояло из света, излучаемого экраном. Шарлотта не отпрянула и не испугалась, наоборот, ближе придвинулась, с любопытством, приоткрыв рот, рассматривала новое чудо Дэтрика.

— Это голограмма, не буду уходить в физику, но она как 3D телевизор без опоры, может принимать разные формы, цвета и размеры, — поняв заинтересованность Шарлотты, объяснила Норико, проведя по го-ло-грам-ме влево, и та, повиновавшись невесомому прикосновению, начала крутиться вокруг своей оси. — Я управляю ей при помощи часов.

"Да, чувствую, мне нужны эти часы!"

— Вы готовы? Информации будет много и тяжёлой, так что советую вам взять блокнот и записывать самое важное. — Норико протянула блокнот и ручку, Шарлотта молча их приняла.

— Спасибо. — Она покрутила в руках блокнот, в этот раз обычный, привычный ей, но, чего и стоило ожидать, не нашла ничего, за что мог зацепиться глаз — черная обложка, белые листы. Ну ничего, это можно будет потом исправить наклейками и маленькими рисуночки, яркими закладками.

В груди сердце билось быстрее в ожидании. Вот сейчас, сейчас, через пару мгновений она наконец узнает о Дэтрике чуть больше, а может, и не чуть. Недавно появившееся любопытство билось вместе с сердцем. И почему она раньше не задумывалась о Дэтрике? А это всё пустота виновата! Это она отвлекла Шарлотту от поистине важных размышлений, ибо даже самый странный мир был полон тем, о чем можно было думать и мечтать.

— Начнём с истории Дэтрика. Сейчас у нас первое февраля две тысячи восемьсот восемьдесят девятого года. Такое имя город носит уже несколько сотен лет, но до того, восемь столетий назад — давайте без конкретики, всё равно эти точные даты никому не нужны, — это был маленький город с совершенно другим названием. И в прошлом иначе была устроена наша планета под названием Земля. Да, если у вас Эфиум был названием для всего — планеты, единственной страны и города, то у нас есть несколько названий. Первое — это Земля, наша планета. Второе — Дэтрик, наш город. Да-да, город, не мир. А мир... Мир у нас никак не зовётся, ведь он у нас один, зачем же название единичным вещам?

В прошлом устройство мира было другим, были страны, много-много стран с городами. Наш Дэтрик ещё с другим названием тоже был городом одной страны, но в две тысячи сто шестом году начался Период Технологий. Многие науки добились высшей точки своего развития, рождалось огромное множество выдающихся ученых, изобретавших всё больше и больше машин, андроидов, других технологий...

Шарлотта, не отрываясь, смотрела на ещё одно чудо — голограмму. Она то принимала форму головы какого-то там ученого, рядом печатая годы его жизни, то показывала какие-то непонятные сооружения, странные изобретения, в которых мигали огоньки, менялись со скоростью света цифры. Демонстрировались старинные фотографии далекого прошлого — какая-то огромнейшая круглая площадь, заключенная в рамки домов, но не до конца, словно два полукруга стен не сжали полностью, а в центре площади стоял некий обелиск. Прекрасными, яркими рисунками были расписаны стены и потолки незнакомого здания с высокой крышей.

— ...Но развивались не только полезные изобретения, например, новые модели роботов, как я, но и оружие. Оно было усовершенствованным, но постепенно теряло спрос, ибо новые технологии позволяли увеличивать благополучие страны вне зависимости от того, есть ли в ней нефть или золото, богата ли её почва чернозёмом иль нет. Войны теряли смысл, ибо чаще всего они шли из-за ресурсов, которых теперь-то хватало, но продавцы оружия, кому, мягко говоря, не особо было это удобно, нашли способ исправить такое положение — крупные компании поставщиков высококлассного оружия разными путями начинали подрывать отношения меж странами. Такой метод использовался и до Периода Технологий, но именно в две тысячи двести первом это стало настолько популярно, что развивались огромнейшие конфликты. Много отношений было испорчено, начались бесконечные кровопролитные войны...

Шарлотта тихо ойкнула, отвернувшись от голограммы, на которой начались снимки, показывающие всю силу оружия и то, что оставалось от людей после действия этой силы.

Войны, оружие, кровопролитие — эти слова она знала, но так же никогда до конца не понимала, что они значат. Шарлотта не знала, зачем кто-то воюет и пытается захватить другого, если можно жить в дружбе? Зачем нужно несколько стран на одной планете, когда можно стать одной — большой и счастливой? Странным же были этот Дэтрик и Земля!

— ...Ситуация усугублялась. Началась Мировая война, это был ужасный кризис для всего мира, названный Временем Кровавых Наук, ибо эти науки заставили пойти на вынужденные меры: чтобы уменьшить конкуренцию и войны, мир поделили на двадцать пять стран, ставших отдельными государствами, в которых, по идее, не было городов. Вся территория одной страны делилась на какие-то поименованные разделы, конечно, но городами это никто не называл. Наоборот, из-за отсутствия столиц и провинциальных городков термин "страна" ушёл из нашего обихода, вместо этого на Земле появилось двадцать пять городов. Я потом предоставлю вам список, а пока что выведу его на голограмму. Помимо этого, чтобы сократить риск начала новой войны, эти города начали действовать более самостоятельно. Медленно торговля между городами сошла на "нет", а сейчас пересечение границы своего города является нарушением закона, ибо мало ли что вы хотите вывезти или ввезти в город — оружие, наркотики? Города больше не нуждаются во взаимопомощи, у каждого хватает ресурсов, фабрик, полезных ископаемых и еды. Что нельзя добыть, получают другим путём с помощью изобретений...

— Но это же ужасно! — воскликнула Шарлотта, перебив монотонную речь Норико. — А как же изучение новых культур, традиций, народов?

— К тому времени в мире достаточно перемешались народы и традиции. Да и всё есть в интернете, а насколько я знаю, интернет в Эфиуме был. Не такой продвинутый, как у нас, но я уверена, что вы быстро освоите его просторы, всё же мистер Бартон вам обязан помочь.

Вот для чего и нужна семья — чтобы вытаскивать из сложных ситуаций, помогать что-то освоить. Помогать. Взаимно помогать.

— Но интернет — не реальная жизнь, а лишь маленькое изображение через экранчик...

— Шарлотта, поверьте, в нашем мире интернет — реальная жизнь, — чёрные глаза Норико обратились к лицу Шарлотты, и пусть их взгляд был на вид пустой, Шарлотте он показался очень многозначным, будто намекающим на что-то. — Вернёмся к уроку. В целом, по истории мне нечего больше сказать, если хотите узнать что-то ещё, дома можете порыться в интернете.

"Лучше в книгах посмотрю".

— А сейчас я перехожу к людям, к нашему населению и привычкам. После урока я также оставлю вам учебник с более подробной информацией, советую прочитать, а я расскажу в общих чертах.

— Но как же я тогда узнаю обо всём в подробностях? Из учебника только?

— Конечно, нет. Считайте этот урок вводным. Закрепите материл через учебник, а потом пойдут занятия, как в обычной школе, по той же системе — в Эфиуме и Дэтрике они одинаковы.

«Ну хоть в чём-то похожи!»

— Но во всём другом Эфиум полная противоположность Дэтрика.

А нет, рано было радоваться!

Какие знакомые слова! Когда их сказал доктор Инган, они произвели сильный эффект — Шарлотте стало жутко. Но сейчас, когда прошло некое время, ужас пропал, ибо доктор Инган вообще мог преувеличить. Мысль, что она выдумала мир и прожила в нём, до сих пор не могла спокойно впитаться мозгом, он всячески её отвергал, но если Эфиум ещё и совершенно другой, противоположный... Что именно скрывалось под этим словом? И Норико, будто прочитав мысли Шарлотты, с расстановкой, но без эмоций, а лучше бы наоборот, пояснила:

— Если я говорю противоположность — значит, Дэтрик полностью другой. В Эфиуме жило много разных рас — феи, ведьмы, снежные люди, гоблины, драконы, ангелы. В Дэтрике живет лишь одна раса — люди.

Вот это да! А как же им не скучно?

— Они выглядят, как вы, ходят на двух конечностях, имеют две руки, одну пару ушей и глаз и так далее, и не обладают волшебной силой, как ангелы, снежные люди и другие. У нас животные редко живут в домах людей, они все собраны в специальные места — зоопарки, внутри которых бывают лаборатории, но это для крупных зоопарков.

— А зачем там лаборатории?

— Это вам пока рано знать. Люди по характеру такие же противоположные. Запомните самое главное: тут не принято выделяться. Стабильность — залог успеха и богатства, а ей часто мешают эмоции, да и энергию они отбирают. Человек — то, чем вы являетесь — должен быть успешным, стабильным, спокойным, неэмоциональным по нормам Дэтрика, такова их характеристика. Поэтому чувства, эмоции, их проявления тут редкое явление, точнее, такое полностью отсутствуют. Если человек — единственное число слова "люди" — начинает проявлять слишком много эмоций, то это уже первые признаки психологических заболеваний, ибо в ходе долгого периода времени люди привыкли не выражать ничего своим лицом и жестами...

— Подожди, подожди, это как? Как без эмоций? — Шарлотта замахала руками и тут же остановилась, поймав пронзительный чёрный взгляд. — Это же как... Роботы.

— Возможно. Но зато роботы стабильны и сильны — они не ломаются морально. А чувства, эмоции приводят к такому перелому.

— Но я ведь... Я всё чувствую! — закричала Шарлотта. — Я — человек, и я чувствую прямо сейчас плохое волнение, тревогу, непонимание, даже немного злость. Как можно жить, не ощущая ничего?

— А я и не говорила, что люди ничего не ощущают, — строго заметила Норико, — я лишь указала, что люди не показывают эмоций. Возможно, в течение времени эмоции и притупились, но не исчезли, а люди научились их просто игнорировать. И вы научитесь.

— Нет, не научусь! Я... Я не хочу становиться роботом, — она резко перешла на шёпот. Обидеть Норико она не боялась — роботы, черт возьми, не обижаются! Но это и было ее отличием от Норико — она была способна обижаться, радоваться, бояться и ещё много чего. И как бы там эмоции ни давили человека, заставляя его ломаться, как бы плохо и больно ни было, именно чувства и эмоции были двигателем всего человечного и живого.

Проскочила мысль, что впервые Шарлотта не доверяет кому-то, она не верила Норико, ибо совершенно не могло быть того, о чем она рассказывала. Нельзя было скрывать, что чувствуешь, это то же самое, что и перестать быть индивидуальным, выделяться...

Но разве не это ли здесь "не принято"? Странные люди, странный Дэтрик! Ненормальный! Неправильный! Бедные люди! Как же они так жили? Проявляли ли они хоть однажды эмоции, знали ли, какое на вкус счастье? А как же Шарлотте жить среди них?

Она попробовала. Но тут же страх заполнил её всю, заполнил то место, из которого она постаралась выгнать эмоции. И лишь на секунду, когда эмоции исчезли, а страх ещё не успел прийти, Шарлотта, видно, ощутила то, чего пыталась от неё добиться Норико, то состояние, в котором жила это раса — люди, по её словам. Шарлотта ощутила пустоту. Ту самую, которая мучила Шарлотту в первые дни после пробуждения, ту самую, которую потом она ненавидела всем сердцем.

Нет, Шарлотта ни за что не согласится испытать её вновь. И как только люди умудрялись жить с ней? Да и было ли то жизнью? В голове не складывалось понимание, каково это — жить бесцветной массой? Как люди пришли к этому? Зачем им было это так нужно? Она... не понимала. Совершенно. Возможно границы её осознания были слишком узки для Дэтрика, но Шарлотта не могла понять, как можно было выбрать такую жизнь. Она абсолютно не понимала людей.

— Вам придётся. Я думаю, вы сами потом поймете.

Нет, не думаете, ибо именно от эмоций и чувств рождались мысли, без них вы лишь серое тело с чёрной тьмой вместо души и ума. Вы никто. Индивид, но не личность, живой, но не человек, существуете, а не живете. Такого хотели эти люди?! Этого добивались Шон и Келли?! Этого добивалась от нее Норико?!

— Давайте пока не будем спорить на эту тему? Повторю, вы сами всё узнаете и поймете. И справитесь. Вы примете мир, ибо если ваша память вернётся, что весьма вероятно, вам станет легче, узнав, каким человеком вы были до этого.

"Мне уже не нравится быть человеком — они все жестокие и равнодушные, со слов Норико. Самые настоящие лицемеры".

Это было похоже на отвратительный период взросления, когда радуга и пони покидают твою голову, оставаясь лишь воспоминаниями детства, а впереди — взрослая серая и скучная жизнь без эмоций. Это всё описывалось в книгах Эфиума, но что-то подсказывало Шарлотте, что это её мозг выдумал не просто так.

— Как вы уже узнали, у нас не принято обниматься. А также целоваться или по-другому проявлять любовь и чувства. Но это возвращаясь к отсутствию и полному контролю эмоций. Я не буду настаивать на этом контроле.

— Но почему же?

— Потому что, повторяю в третий раз, вы сами того захотите. Неприятно будет быть изгоем. — Шарлотте показалось, что губы Норико растянулись в злорадную усмешку. — Просто запомните — ноль эмоций и их проявлений. Если будет легче, то и вправду представьте, что вы робот.

От этих слов внутри возник холод, рождённый ужасом, и обнял Шарлотту ледяными мерзкими мурашками, которые вмиг захотелось смыть с себя.

— Наше общество делится на две крупные группы — Фиуалты и Инфиори, другими словами — богатые и бедные. Фиуалты живут в лучшей части города, имеют авторитет, часто свой бизнес. Они едят вкуснейшую еду, пользуются лучшими услугами, живут в наикрасивейших домах. Инфиори — бедные, они живут бедно и в худших районах, едят... Да что-нибудь некачественное. Грязные. Их часто нанимают на работу либо Фиуалты, что хотят сэкономить на роботах-мусорщиках и роботах-уборщиках, либо в качестве шутов. Не обращайте на них внимания, они лишь тени...

— Лишь тени?! — Шарлотта хотела крикнуть, но получилось лишь тихим голосом выговорить эти сухие слова. Этого вытерпеть уже было нельзя, слишком жестоко и непозволительно, слишком неправильно. Дэтрик убивал Шарлотту, казалось, он просто разбирал ее по кусочкам, каждый раз отщипывая их раскаленными щипцами жестокости. Что с ним вообще было не так?! — Да, живые существа, которым нужны благоприятные условия для жизни — лишь тени! Пустые места! Но на самом деле пустые места те, у кого отсутствует душа! У кого нет эмоций! А где равенство?!

— Равенство — лишь упрощенная форма справедливости. Умные, талантливые люди, что работают, трудятся, ведут своё дело, заслуживают бóльшего, чем глупые животные, способные лишь на физический труд и ни на что более. Предполагаю, вы сами скоро в этом убедитесь, стоит только вам начать рыть почву вашего богатства.

— Что ты имеешь ввиду? — озадаченно спросила Шарлотта. Сердце глупо забилось, будто предвещая нечто вновь страшное. Она богата... Она — Фиуалт, но почему она чувствует лишь стыд за это перед Инфиори? И что означала фраза Норико "почва её богатства"? Ох, любят тут все эти загадочные предложения!

Не хотелось верить, что ей, Шарлотте, придётся учиться выживать в мире бесчувственных монстров по имени люди, но даже если так, она не отступит. Значит, станет первой, кто будет нести свет. Значит, покажет, каково быть живым и настоящим. О нет, Шарлотта так просто не сдастся и не вступит в ряды пустых и серолицых!

Но в её богатстве не всё так просто — вот ещё одна вещь, в которой Шарлотта была уверена.

— Это не моё дело. — О, как быстро переобулась! — Шарлотта, а вы лучше скажите основное правило общества, в которое вы сейчас попали? — Норико в ожидании ответа посмотрела на Шарлотту.

— Не показывать эмоции, не быть живым, всё ужасно, — со вздохом произнесла Шарлотта. Она никогда не была пессимистом, но как будто сейчас было самое время им стать, в ней не осталось и грамма оптимизма, прежде бушевавшего и побуждавшего идти через Ад с улыбкой. Прошел-то всего первый его круг, а она уже в пессимисты подаётся. "Ну уж нет, не так быстро меня можно сломать железными роботами, страшными фразами и Дэтриком. Мы ещё посмотрим, кто и под чем проломится". И правда, кто же быстрее — она под весом проблем и несправедливости или Дэтрик, что расплавится под огнём её доброты? То был единственный малюсенький огонь, который ещё поддерживал надежду.

— Прекрасно! А как существует город, в котором мы сейчас, и какое у него название?

— Дэтрик, он вообще никак не контактирует с другими городами, как и они с ним.

— Почему?

— Не нуждается в взаимодействии, пытается ограничить количество войн, — Шарлотта чувствовала себя будто на экзамене, только атмосфера тут была похуже, словно на неё давили черные узкие глаза и белые чистые стены. Сколько она помнила, в Эфиуме никогда не было такого — экзамен был нестрашным событием для всех, лишь беседой по поводу ваших знаний с педагогом, а за хороший ответ Шарлотта получала вкусную печеньку, как и остальные, ну разве не хорошая мотивация работать и учиться?

— Поздравляю с завершением первого урока! Напоминаю, что у вас есть тетрадка, в которую вы может записывать всё, что боитесь забыть. Вот вам учебники, можете почитать, чтобы скоротать время. И до встречи завтра в это же время. — Из каких-то потайных глубин чемоданчика появились толстоватые книги, всё в таких же однотонных обложках и со сверкающими белым цветом страницами.

— Угу, пока, — задумчиво попрощалась Шарлотта, даже не заметив, как часть стены традиционно пришла в исходное положение. Она внимательно осмотрела учебники, пару раз пролистала их, убедившись, что картинок в них тоже не встретить, и со вздохом отложила на ближайший столик.

Хотя... Впереди целый день, который ей опять предстоит провести в одиночку, так почему бы и не...

Шарлотта открыла подаренную Норико тетрадь и проверила, пишет ли ручка — писала. И на идеально белых страницах тетради начали появляться синие пузатые буковки с аккуратными завитушками.