Огнецвет, или Повесть о волшебном цветке (джен)

Под сводами зарослей синелиста, широкие, похожие на пальмовые, листья которого снизу были вполне обычного зелёного цвета царил густой полумрак. Тяжёлый, насыщенный метановыми и аммиачными испарениями болот, на которых росли синелисты, он давил, мешал дышать…

— Я сейчас упаду! — призналась Алиса.

— Наденьте маски. Иначе живыми до конца рощи не дойдёте. И идите за мной, след в след. Здесь болото, — строго предупредила Юма.

Ребятам казалось, что душным зарослям, погружённым в туманный тёмно-зелёный полумрак не будет конца. Вязкая, похожая на иссиня-чёрную смолу почва не давала идти. И хотя дышалось в кислородной маске легко, воздух казался таким плотным, что хотелось не идти, а плыть сквозь него. Жара под сводами рощи была невыносимой. Пот заливал глаза, ноги, казалось, наливались свинцом после каждого шага. Иногда заросли подступали к тропе и тогда сквозь них приходилось прорубаться. Бластер резал гибкие ветви лиан и воздушные корни синелистов, свисающие из-под тёмно-зелёных крон, наполняя воздух, и так мутный, подсвеченный редкими косыми лучами солнца, с трудом проникающими сквозь густую листву, едким серо-жёлтым дымом.

— Их, наверное, лучше рубить, а не жечь, — предположила Лу.

Тан пожал плечами и, вытащив мачете, изо всех сил рубанул по корню. Но увы, на гибком волокнистом корне осталась только небольшая вмятина.

— Как видишь… — прокомментировал он результат.

Из-под ног порой выскакивали юркие жёлтые ящерки или тонкие зеленовато-оранжевые, похожие на червей змеи. В мутных зелёных лужах копошились всевозможные насекомые, многоножки…

— Фу, какая гадость! — поморщилась Зуи.

— Мама! — раздался вдруг отчаянный вопль Алисы.

— Держись, Алиска, — Лу резко вскинув бластер, пальнула в толстую коричневую змею, скользнувшую возле Алисиной ноги.

— Местные племена называют его «цветок смерти», — Юма показала на видневшееся вдалеке, копошащееся в трясине скопище коричневых змей, на поверку оказавшихся щупальцами гигантского полипа, наподобие земной гидры. — Смотрите под ноги.

Алиса хотела было что-то ответить, но, скривившись от охватившего её отвращения и будучи не в силах сдержать сжавший желудок спазм, отвернулась, торопливо стаскивая маску.

Казалось прошла целая вечность, когда Пашка, шедший впереди вслед за Юмой, почувствовал начало подъёма. Юма оглянулась и улыбнулась, увидев радость и облегчение, засветившиеся в мутных и красных от усталости глазах мальчика.

— Почти пришли, осталось совсем чуть-чуть, — ободряюще кивнула она Пашке.

Шедшая вслед за ним Зуйка уже с трудом соображала, куда идёт и зачем… Она просто брела, переставляя ноги вслед за мальчишкой. Казалось сердце сейчас выскочит из груди… Зуйка заметила впереди крупный камень и направилась к нему. Внезапно в глазах у неё помутилось, к горлу подступил комок…

— Зуйка, тебе плохо? — Пашка подхватил пошатнувшуюся девочку.

— Очень… жарко… — с трудом пробормотала Зуйка, сдерживая тошноту.

— Потерпи, совсем чуть-чуть осталось, — Пашка показал на видневшийся чуть выше по тропе просвет, и, поддерживая девочку под плечи, помог ей дойти до валуна.

— Спасибо, Пашка, — поблагодарила Зуи, присев на камень.

Юма приоткрыла кран на дыхательном аппарате девочки, и Зуи почувствовала, как в лицо ударила прохладная воздушная струя, от которой сразу стало легче.

— Подыши глубоко, — посоветовала Юма и проделала туже манипуляцию с аппаратами остальных ребят.

Наконец каменистый подъём закончился и отряд вышел на широкую террасу над синелистовой рощей. Как же хорошо было вдохнуть свежий, прохладный ветер дувший с гор! Хотелось не просто вдыхать, а пить этот воздух большими жадными глотками!

Отдышавшись и отдохнув, отряд продолжил подъём. Склоны постепенно лишались растительности и покрылись черным вулканическим шлаком.

— И давно здесь было извержение? — спросила Луана.

— Давно, примерно тысячу лет назад. Вулканический взрыв, — ответил Тан.

Солнце уже опускалась к горизонту, когда ребята поднялись на последний перед долиной огнецвета перевал. Здесь уже была скудная растительность и шлак перемешивался с серой сухой почвой.

— Сколько их было, перевалов? Пять? Семь или восемь? Я уже сбилась, — подумала вслух Юлька. За грядой, на которую поднялись ребята начиналось уже погрузившееся в вечерние сумерки плато. За ним виднелся спуск в широкую долину. В долине было уже совсем темно, и ребята так и не смогли разглядеть, что было там, внизу.

Вдруг Юльке показалось, что она услышала знакомой фырканье. Сердце девочки радостно забилось. «Неужели они вернулись, наши форгары?!» Ей даже почудилось, что в кустах ниже по склону мелькнуло что-то бурое. Но звуков больше не повторялось, а в зарослях кустов лишь виднелся поднимающийся ночной туман. «Показалось», — печально вздохнула девочка. На душе вдруг стало гадко и горько.

— Если вы есть, духи Медалона, верните нам наших друзей! Я не хочу такого подарка, слышите?! Возьмите свой огнецвет обратно, а нам верните наших форгаров!! — поддавшись какому-то неожиданному импульсу закричала Юлька. — Прошу вас! Пожалуйста!

Духи не ответили, лишь эхо долго повторяло Юлькин крик. Но… Может это было только совпадением, а может и вправду духи услышали ребят, но по плато неожиданно пролетел тёплый и какой-то ласковый порыв ветра, растрепавший волосы ребят. Как будто кто-то невидимый беззвучно шепнул: «Не переживайте, всё будет хорошо!» …

— Тарги говорят, что нельзя отказываться от подарка духов, иначе ты их обидишь, — Юма обняла Юльку.

Ещё через пару минут ребята уже шагали по плато, постепенно покрывающемуся ночным сумраком.

— Вот и пришли, — сказала Юма. — Здесь и заночуем.

— Огнецвет растёт здесь?! — с удивлением произнёс Пашка.

— Да. Вот он, — просто сказала Юма и показала рукой.

Ребята оглянулись и увидели среди высокой травы плато небольшой, даже невзрачный кустик с овальными светло-зелёными мясистыми листьями, собранными в мутовки по четыре листка. На кустике ребята заметили большие тёмно-зелёные с розоватой верхушкой бутоны.

— Здесь зимой очень сухо и в это время огнецвет спит, сбросив листву и даже часть побегов. А сейчас наступила весна и он стремится впитать как можно больше влаги пока стоят весенние туманы и, хотя и жаркое, но влажное лето. Поэтому и цветёт этот цветок очень редко, примерно раз в пять лет. А распускается обычно ночью и на рассвете. Самая целебная сила у него во время цветения, тогда и становится огнецвет могучим цветком жизни. -

Юма закончила небольшую лекцию и села на траву.

— А сейчас? — спросила Алиса почему-то шепотом.

— А сейчас он будет распускаться, — Юма показала на набухшие розовые бутоны.

Ребята, затаив дыхание смотрели как медленно распустился розовый бутон, превратившись в большой алый, похожий на маковый, цветок, источавший удивительный, ни с чем не сравнимый аромат.

Юма осторожно выкопала кустик и пересадила в контейнер.

— Вот это и есть наша мечта… — всё также шепотом произнесла Алис. — Мы столько шли за ним и вот он…

Юлька осторожно взяла из рук Алисы кассету с пересаженным кустиком и вдруг, поддавшись какому-то странному чувству, стала напевать:

— Есть на свете цветок, алый, алый,

Яркий пламенный, будто заря,

Самый солнечный и небывалый,

Он мечтою зовётся не зря.

Юльке вдруг показалось, что в сгущающейся ночной темноте цветок стал наливаться ярким алым светом…

— Тебе не кажется, он и вправду светится, потому что опыляют его ночные насекомые, — Юма поднесла к цветку руку, и ребята заметили, что она слегка осветилась нежно-розоватым отсветом.

— Юлька сколько там было перевалов? — неожиданно спросила Алиса.

— Где?

— В песне.

— Семь.

— И мы прошли, если считать все гряды и увалы, которые мы перевалили, тоже семь, — констатировала Алиса.

— А ведь и правда, — ответила Юлька. — И ветра свежий глоток за последним, седьмым… —

— А вот и мудрая змея и те, кого она превратила в камень, — Пашка показал на причудливо источенные ветром камни, видневшиеся по краям плато и возвышавшийся над ними большой утёс, напоминающий капюшон кобры.