Шёпот огня, шёлка и стали (гет)

Ядовитые испарения стелились над болотами, что раскинули свои трясины и зловонные кочки по всему острову. Тёмное пятно на золотистом теле Асшая, уродливая родинка, стыдливо спрятанная вуалью тумана, безлюдный и бесполезный клочок земли, гниющий в объятиях морских волн.

Мелисандра стояла на чёрном песке и вглядывалась в зловещие движения тёплых белых клубов, словно перед нею было остывающее пожарище.

«Дракон за дракона», — голос Якена Х‘гара звучал в её голове, подобно назойливому гулу колокола, будя в ней отчаяние и страх. Она знала, какого дракона он поручает ей. Невинный ребёнок, что скоро будет зачат под звёздами в зеленеющих травах. Она видела его в огне. И не только она. Не успев появиться на этот свет, он уже обещан Многоликому, но Мелисандра не собиралась марать руки той самой кровью, что текла в венах её принца, как бы Якен Х‘гар ни старался повесить на неё это задание.

Он обманул её, заставив поклясться дважды. «Дракон за дракона»...

Впервые за долгое время Мелисандра улыбнулась, а потом, раздевшись догола, двинулась вперёд, в туман, в самое сердце асшайских болот.

* * *

Они оказались прекрасными, как только морская вода смыла с них слои грязи. Тяжёлые, словно каменные, они покоились на песке перед Мелисандрой, поблёскивая влагой в первых лучах солнца. Она осторожно провела пальцами по их шероховатой поверхности. Одно было красным, второе — зелёным, а третье так и осталось чёрным, словно тысячелетняя тина не смылась с его скорлупы.

«Какое из них предназначено Визерису?» — подумала Мелисандра, и каким-то образом в тот же миг поняла, что это будет зелёное.

* * *

Ночь была снежной и холодной, но Мелисандра никогда не мёрзла. Тонкое покрывало скомкалось на краю её размётанной постели, длинные огненные волосы космами свисали почти до самого пола.

Мелисандра видела тревожный сон. Поминутно вздрагивая всем телом, она всхлипывала и мычала, словно во рту у неё был кляп.

Огонь на жаровне превратился в злобно краснеющие угли, что с шипением пожирали редкие снежинки, которые залетали в комнату сквозь полураскрытое окно.

Визерис в её сне ревел от боли, и лицо его сияло золотом, плавилось и пузырилось, наливалось кровью и вдруг превращалось в устрашающую морду дракона, изрыгающую облака пламени. Мелисандра чувствовала этот огонь, словно на самом деле горела в нём, пекущим пеплом рассыпалась в никуда, не в силах кричать, объятая смертельным ужасом, словно давний кошмар покинул плен минувших лет и ворвался в эту зимнюю ночь, чтобы покончить с принцессой Летнего замка.

«Ты ведь не хочешь разбудить дракона?» — ревел голос из пламени, и громоподобное эхо оглушающе разрывалось в голове Мелисандры. — «Разбудить дракона… разбудить дракона… убить дракона… убить дракона…»

Когти жуткого сновидения наконец выпустили свою жертву, и, вскрикнув, Мелисандра проснулась. Слабый стук в дверь тут же раздался в гулкой тишине, и когда Мелисандра закуталась в покрывало и отворила, на пороге её ждал маленький свёрток.

Развернув грубую холщовую ткань, она обнаружила небольшую бутылку, запечатанную чёрным воском, и бумажный свиток.

«Дракон за дракона — таков был уговор, и хоть красная жрица выполнила его по-своему, человек считает эту часть заказа выполненной. Многоликий получит своё в другое время — стремительно близится час магии крови и теней. Человек помнит и о своём обещании. Он сохранил жизнь Визераса. Но не Визерису — в этом жрица может убедиться, взглянув на содержимое бутылки, к которой приложено это послание. В крови таится сама жизнь, и пускай сия маленькая хитрость не печалит красную жрицу сверх меры — так было угодно Многоликому. И хотя дни Визериса окончены, кровь Таргариенов будет править этим миром. Человек хочет напомнить, что красной жрице поручено ещё одно задание, для выполнения которого она стремится на Драконий камень. Пускай ничто не остановит её на этом пути. Валар дохаэрис».

Сколько бы лет ты не жил, боль всегда свежа, когда бьёт в самое сердце. Счастье может приесться и стать обыденностью, но боль никогда не утрачивает своих чар. Заливаясь слезами, Мелисандра крошила горячие угли в ладонях, но больно было лишь в груди.

* * *

Он не был похож на Визериса, не был похож на Дункана. Он был странным сочетанием их обоих. Если аромат — душа цветка, то он был душой рода Таргариенов. Его чёрные глаза были проницательны и надменны, и Мелисандра видела в них бездну, в жутких глубинах которой плескались безумие и непредсказуемость. Белые, как раскалённое серебро, волосы жёсткими волнами спускались по его гладкой спине, и Мелисандра могла часами играть с ними, наслаждаясь каждым прикосновением к своему самому прекрасному творению.

Было нелегко создать его, было нестерпимо больно когда он разорвал её чрево изнутри, когда горькие настои и тёмные заклинания заставили кровь брызгать из её сосков, чтобы накормить колдовское дитя-тень.

Он никогда не был ребёнком, впрочем. Едва родившись, он был крупнее своей матери, и с каждым днём его плоть становилась всё более осязаемой. Капля крови Визериса, чаша крови Мелисандры — такой была его пища в те долгие недели, что красная жрица провела с ним в пещере, похороненной под снегами. Истощённая и слабая, она ела сырое мороженое мясо, содранное с мёртвых костей в лесу и принесённое тенью. Напоенная целебными эликсирами она впадала то в глубокий он, то в буйство, во времена которого забывала, кто она и кто этот черноглазый обнажённый мужчина рядом с ней, и когда воспоминания кусочками возвращались, это не рождало в ней ни стыда, ни отвращения. Он не был ей сыном, не был возлюбленным. Целуя его, она целовала своё прошлое.

Они покинули север, и, переступив через ненависть, Мелисандра решила выполнить заказ на Драконьем камне, полученный от Якена Х‘гара. Ради Визериса, ради его несчастного ветреного сердечка, ради короны его матери, навсегда потерянной в сокровищницах чёрно-белого дома.

Станнис оказался до смешного самовлюблённым простаком. Фальшивый Азор Ахай со своим фальшивым мечом и занудными речами позволил вести себя к гибели такой изящной и естественной, что храм Многоликого задолжал Мелисандре глубокий поклон.

Станнис мало заботил её однако. Больше волнений приносил ей Морвеш — тень. Стоило ему на несколько дней отказаться от крови Визериса, его тело утрачивало былую плотность, что доводило Мелисандру до панического ужаса. Становилось очевидным, что ему нужна кровь Таргариена, иначе он исчезнет, словно его никогда и не было, а этого Мелисандра не могла допустить. Бутылка с кровью Визериса медленно, но неумолимо пустела, и ко времени, когда со Станнисом было покончено, у Мелисандры появился план.

Огонь танцевал, и он поведал ей о маленькой волчице, яростной и кровавой, в чьё чёрное сердечко влюбится Якен Х’гар.