Птица на ветру (гет)

Асторию Милли узнает каким-то шестым чувством, еще прежде, чем та откидывает с лица капюшон; все так естественно и предсказуемо, будто бы сценарий этой игры был уже многократно прочитан ею и без особых усилий воспроизводился по памяти. На Астории обычная мантия, практически неотличимая от новинок из коллекции мадам Малкин, правда, платье под ним немного более закрытое и старомодное, нежели привыкли носить лондонские модницы. Астория заметно повзрослела, хотя читается это скорее по глазам, нежели по чертам лица; она все так же красива и невозмутима, и, конечно, явно не удивлена присутствию Винса, будто бы Стоунхендж каждый день принимал духов, сотворенных магией полуразрушенного замка.

— Хеспер здесь нет, — растерянно произнесла Миллисент вместо приветствия и приняла руку Астории, помогающей ей подняться. — А где же дольмены?

Астория рассмеялась, и вдруг Миллисент стало по-настоящему страшно. Было в голосе юной мисс Гринграсс нечто несвойственное ему ранее, чуждое, будто звучал он из глубины колодца.

— Ты удостоилась чести перейти на другую сторону, и все, что тебя интересует, это дольмены? Если ты пришла, чтобы провести ритуал, ты их увидишь, это я могу гарантировать.

— Ты ждала меня здесь, — констатировала Миллисент. — Ты знала, что я приду. Эбигейл передала тебе?

— Мама? — удивленно склонила голову набок Астория. — Мы давно не виделись. По крайней мере, для нее прошло несколько месяцев. Разве я не говорила тебе, что не получаю писем? Для почтовых сов меня больше не существует, да им и не преодолеть грани, возведенной ши, даже магически выведенным породам.

Милли снова вспомнила о Хеспер и заклятии, под которым та провела много лет. Интересно, если Эсти сдержит данное слово и вернется в изменившуюся до неузнаваемости Англию, будет ли она говорить о близких и друзьях с такой же небрежностью, отдающей горечью, как и леди Гэмп, — ведь за прошедшие годы они должны будут стать для нее совершенно посторонними людьми?

— Я думала, мир ши существует только в сказках, — вслух Милли сказала совсем другое. — Это место ведь не может быть Авалоном?

— Авалон ты увидишь, когда умрешь, — меланхолично пообещала Астория. — Самый ничтожный уголок во вселенной имеет другую сторону, это намного выше и древнее магии. Ши не покажутся тебе, ведь ты не жрица и никогда не сможешь ею стать. Хеспер, к примеру, не дозволено даже гулять по этому лесу, хотя она и одна из проводниц. Связь между мирами не может быть разрушена, иначе магия навсегда покинет ваши земли, и мы останемся единственными и последними ее хранителями.

Миллисент вдруг заметила, что под неспешный рассказ Астории уходила в лес все дальше. Винсент не отставал от нее ни на шаг; во владениях ши он, коренастый и широкоскулый, больше походил на полтергейста.

— Я не знала, где тебя искать наверняка, — заключила Астория. — Но незапланированных гостей почувствовать довольно таки просто. Если бы ты не поспешила, Хеспер не понадобилась бы магия, чтобы переправить тебя к нам. Надеюсь, она быстро оправится.

— Это было опасно? — насторожилась Милли. — Она ведь могла все мне объяснить! Мы несколько дней бесцельно бродили по лесу. Хеспер слишком многое недоговаривала. Эсти, столько всего произошло! Судья рассказал мне о путешествиях во времени... эти знаки у меня на руке... и кольца у Анны Тикнесс и у самой Хеспер! Твоя сестра собирается обручиться с Драко Малфоем. Анна... она хочет уничтожить Стоунхендж. И еще, — она помедлила, — моя мама... ты единственная, кто знает правду, я чувствовала, что обязана найти тебя.

— Почему?

Простой вопрос Астории поставил Милли в тупик.

— Почему что?

— Почему ты решила, что я стану помогать тебе в чем бы то ни было? — пожала плечами Астория. — Наш договор был предельно ясен. Ты живешь в доме Гринграссов под моим именем, пока это отвечает интересам отца. Он рассчитывается с тобой по итогам сделки. В условия не входило мое участие в поисках твоей матери.

Среди редких деревьев клубился сизый туман, и Миллисент вдруг почувствовала, что она тонет в этом пластилиновом облаке, что воздух, которым дышат ши, непригоден для ее легких, и что высшие силы, некогда задумавшие появление на свет дочери Ирмы Крэбб и неизвестного мага по фамилии Булстроуд, сотворили ее заведомо несочетаемой со всем, к чему имели отношение Гринграссы. Сейчас Астория холодно ухмыльнется и исчезнет, а эта вселенная выплюнет ее вон, как бутылка шампанского под давлением выталкивает пробку вместе с пеной и искрящимися брызгами. И тогда ей совершенно некуда будет пойти.

— В записке, что ты передала мне в магазине мистера Борджина было сказано, чтобы я не верила твоему отцу, — вспомнила она о своем последнем аргументе. — И если он только и делал, что постоянно лгал мне, одна ты можешь помочь распутать этот клубок. Я больше не могу пить оборотное зелье, не могу жить под опекой призрака и не знать, куда меня приведет завтрашний день. Эсти, я прошу тебя.

— О какой записке ты толкуешь? — приподняла бровь Астория, и бездна разверзлась под ногами Миллисент. — С какой стати мне приходить к Борджину? Я всю жизнь его терпеть не могла.

— Ты приглашала меня на встречу, — растерянно пробормотала Милли. — Это было еще до ареста Пенелопы. Принесла мистеру Борджину птицу на ветру... подарок на день рождения. Какой-то следящий артефакт, как я поняла. Ну ты ведь не могла забыть?

— Не могла, — серьезно покачала головой Астория, — потому что меня, увы, там не было, — она хмыкнула. — Впервые я увидела тебя дома, когда отец представил нас друг другу. Что же, видно, это все проделки временной петли. Да и подарочек на день рождения — очередная сказка, никто мне артефактов не дарил, тем более таких, от которых я пожелала бы избавиться. За объяснениями тебе бы следовало обращаться к судье. Я не провидица и не могу знать будущего.

— Зато я могу, — тихо проговорила Милли. — И в этом будущем карга Оливия — твоя хорошая приятельница, а твоя бабушка, леди Грин, — доверенное лицо Темного Лорда, которая поможет мне вернуться в Хогвартс. Понятия, правда, не имею, зачем. Догадываюсь, что все это как-то связано с отделом тайн и с временной петлей, о которой ты вспомнила.

Кажется, их дорога сквозь лес заканчивалась: вдалеке вырисовывались очертание невысокого здания и горной полосы у линии горизонта. Милли поняла, чего больше всего не хватает ей на этой стороне, — слепящего, обжигающего, живительного солнечного света.

— Незнание извиняет тебя, — возможно, это в темном лесу Астория выглядела такой болезненно бледной, — но леди Эстер Грин много лет, как мертва. И поскольку некромантия не входит в число моих талантов, да и попросту противоречит идее баланса между мирами, придется поведать тебе, кто еще использовал это имя. В свое оправдание скажу, что тогда эта мысль показалась мне хорошей шуткой. И хорошим алиби.

— Ты? — изумилась Миллисент. — Ты называлась именем своей бабушки в прошлом?

— И в прошлом куда более отдаленном, чем ты можешь себе представить, — довольно улыбнулась Астория. — Эсти меня называть придумал папа, я всегда считала, что так он сокращает имя, данное мне при рождении. Много позднее выяснилось, что он всего лишь помнил случай, когда его мать находилась в двух местах одновременно. Так что его неприязнь к Геллерту Гринделвальду была совершенно искренней и оправданной. Это было частью моего обучения и моего испытания.

Миллисент автоматически провела по руке девушки.

— Так что, полагаю, — весело заключила Астория, — настоящей Эстер Грин никогда не существовало в окружении Волдеморта. Не вздрагивай, это всего лишь вымышленное имя, к тому же, не имеющее здесь ни малейшего значения. Только человек может представлять угрозу.

— Разве Темный Лорд не был человеком? — с опаской проговорила Миллисент. Еще несколько часов назад она скорее откусила бы собственный язык, нежели задала вслух подобный вопрос.

Астория весело сверкнула глазами.

— Если я еще не растеряла представлений о жизни вне Стоунхенджа, такому... деятелю твое определение показалось бы в высшей степени бестактным. А если верить твоим видениям, очень скоро я смогу лично проверить эту гипотезу. Думаю, он был человеком. Когда-то точно был. Но сейчас это не должно тебя волновать.

Миллисент резко остановилась, когда перед ней выросли тяжелые бронзовые ворота, но Астория лишь безразлично махнула рукой, проходя сквозь изгородь, как сквозь наведенную иллюзию. Девушка осторожно последовала за ней, ожидая предсказуемого холодного прикосновения металлических прутьев, но несколько шагов спустя перед ней уже развернулась усыпанная белым гравием дорожка. Мысль о том, что в мире ши она не более, чем бесплотный призрак, в котором едва теплится жизнь, не прибавила ей оптимизма.

— Почему здесь совсем нет людей? — потерянно спросила она. — Ты ведь не единственная жрица. Кто-то встречал тебя по эту сторону.

— А ты ожидала делегацию, составленную из местных жителей, жаждущих поделиться своими секретами? — не удержалась от ехидства Астория. — Хороший гость не интересуется грязным бельем хозяев дома. К тебе и без того отнеслись достаточно любезно, позволив остаться. Последний наш гость из мира людей провел здесь не более двадцати минут, беседуя со своим наставником, а после благополучно вернулся домой приводить в порядок незавершенные дела.

Миллисент благоразумно решила проигнорировать замечание спутницы.

— Какой красивый дом, — вместо этого заметила она. — Чем-то напоминает ваш, только возле вашего не было леса.

— Этот особняк — ровесник нашему, да и строили их одни и те же мастера, — улыбнулась Астория. — Драко Малфой никогда не приглашал тебя в гости? Я помню, Дафне как-то летом присылали портключ.

— Это же не может быть дом Драко Малфоя? — захлопала глазами Милли. — То есть... я хотела сказать... Как это возможно?

— Ты так невнимательна, — посетовала Астория. — Я ведь уже говорила, у всего на свете имеется другая сторона. Нам повезло, что до ближайшей достаточно материальной проекции не пришлось обойти половину Британии, — наткнувшись на абсолютно пустой взгляд Милли, она вздохнула и пояснила: — Грань между мирами особенно тонка вблизи могущественных артефактов или зданий, потребляющих магическую энергию. Взять, например, Хогвартс или любое древнее поместье или замок. Хеспер могла бы перевести тебя прямо у нас дома, на озере, но тогда не получилось бы сохранить твое путешествие в тайне от отца. Хотя я уже и не уверена в степени его осведомленности...

Милли согласно кивала, почти не прислушиваясь к словам Астории: мэнор завораживал своей зловещей внушительностью и мрачной роскошью. По огромной гостиной с полыхающим камином и каменным полом, усыпанным битым хрусталем, гуляло эхо, вместо множества поколений Малфоев из золоченых рам на Милли смотрели черные провалы, а брошенный на спинку кресла шелковый шарф с пятнами засохшей крови вновь наполнил девушку таким животным ужасом, что она резко повернулась к своей провожатой, боясь, что та оставит ее одну в этом страшном доме. Астория сидела в кресле, обхватив плечи руками, и размышляла о чем-то с невеселой улыбкой на лице. Милли некстати подумалось, что атмосфера этого особняка подходила младшей дочери судьи Гринграсса куда больше, чем надменной и жестокой Дафне.

— Забавно, что мы оказались рядом именно с Малфой-мэнором, — сказала она, только чтобы нарушить тишину. — Суд над Малфоями должен был состояться сегодня. Возможно, мистер Малфой сюда никогда больше не вернется. Твой отец рассчитывал добиться пожизненного заключения. Интересно, там кто-нибудь чувствует, что мы сейчас здесь?

Астория вздрогнула, собираясь с мыслями, и, медленно поднявшись, прошлась по гостиной, проводя рукой по стенам и мебели. Остановившись возле окровавленного платка, она с кривоватой ухмылкой вдруг завязала его узлом.

— Такие вещи всегда чувствуешь, Миллисент, — ответила она. — Древние ши это предвидели, когда связали два мира невидимыми узами. Каждый, хоть раз переступивший грань, намеренно или случайно, никогда не остается прежним. Это подтвердила бы тебе Пенелопа, если бы ты расспросила ее о встрече с василиском. Или Билли Борджин, заинтересуйся ты его Исчезательными шкафами. Драко Малфой ведь тоже своего рода специалист по этой части.

Миллисент вспомнила о настоятельных советах Винсента и поежилась.

— А кто был тем человеком, что приходил сюда встретиться с наставником?

— Гарри Поттер, — спокойно ответила Астория. — Это случилось во время битвы за Хогвартс. Едва ли он осознавал, где находится. Кроме того, он какое-то время действительно был мертв. Альбус очень хотел его увидеть.

— Альбус? — задохнулась от изумления Милли. — Директор Дамблдор? Он тоже здесь?

— Он был здесь, какое-то время, — мягко улыбнулась Астория. — Иногда якори, все еще связывающие нас с вашей повседневной суетой, недостаточно могущественны, чтобы превратить свободный дух в призрака, но они же не позволяют ему лететь дальше, в бесконечность. В некотором роде, эта встреча была нужнее Альбусу, чем Поттеру. Вот Волдеморт уже никогда не сможет продолжить свой путь.

— Он здесь? — ужаснулась Милли. — Темный Лорд тоже здесь?

— Он не в том состоянии, чтобы кому-то навредить, — успокоила ее Астория. — И ты не захочешь его увидеть, поверь мне.

Отчего-то Миллисент совсем не тянуло с ней поспорить.

— Ты, наверняка, голодна, — спохватилась Эсти. — Здесь несложно раздобыть обед, магия таких поместий обычно ориентирована на чрезвычайные случаи жизни без эльфов. Их, конечно, можно и позвать, большой сложности нет, но ни к чему тревожить грань без лишней надобности.

— Так вы получаете все из мира людей? Еда, одежда — это все извне? Здесь ничего не производят сами? Не могу поверить, что мир древних ши на поверку всего лишь паразитирует на магах и магглах!

— Мы много даем взамен, — нисколько не удивилась вопросам Астория. — Без ши не было бы вашей магии. Ты же не так глупа, чтобы верить объяснениям болванов из отдела тайн, вроде этой бездарности Тикнесс? Они так смешны в своих потугах найти рациональное объяснение тому, чем они отличаются от обычных людей. Пишут исследовательские работы о видоизмененных хромосомах, особом составе крови, биоэнергетических полях, переводят пергамент и чернила исключительно в угоду впитанным с младенчества неверным представлениям, противопоставляющим их магглам. Ты ведь уже слышала о том, что твои предки могли повелевать гоблинами? По правде сказать, это гоблины правили твоими предками. Для любого маггла эти создания — не более чем уродливые приматы, вырядившиеся в человеческое платье. Да и что касается магии... у каждого она своя. Знаешь, мой отец всегда говорил, что для настоящих непростительных вовсе не нужна волшебная палочка. Достаточно лишь искреннего желания причинить боль. Искреннего желания убить. Проклятия магглов намного тлетворнее, если те знают свои истинную силу.

— Об этом мне говорил Винс, — растерянно прошептала Миллисент. Астория кивнула.

— Ты имеешь в виду этот сгусток энергии у твоей головы? Знаешь, ты бы могла его отпустить, если бы захотела. Это не привидение, иначе я бы видела его так же ясно, как и ты. Впрочем, возможно, ты не хочешь, чтобы он уходил.

— Ты ошибаешься, — запротестовала Милли. — С Винсентом все намного сложнее. Пока что он не может уйти.

Астория снова странно улыбнулась.

— Что же, даже нынешнее состояние твоего кузена, не оставляющего тебя ни на минуту — достойная плата за те крохи, что нам дает ваш мир. Для существования ши необходим внешний источник, вы же в обмен получаете сказку, каждый свою. Сказать по правде, Миллисент, чистоты крови не существует. Не существует в том смысле, который вкладывал в него Волдеморт. Я, как и ты, выросла, свято веря в то, что магглы недостойны даже дышать пылью под нашими ногами, и это истинная правда, вот только объяснение кроется в воспитании, в психологии, в каких угодно общественных теориях, но только не в магии. Ты когда-нибудь задумывалась, почему волшебники еще не исчезли с лица земли, как бы их не истребляли? Почему в совершенно обычных семьях вдруг рождаются дети, для которых волшебная палочка — не бесполезный кусок дерева, а могущественная сила? Магия сама выбирает своих носителей, это цена ее существования и воплощения во внешнем мире, а кровь здесь не играет никакой роли. Почти никакой.

Милли завороженно кивала, не замечая даже, что на стоящем перед ней низком столике сами собой возникли блюда с ароматными кушаньями. Астория едва слышно вздохнула и взяла с тарелки булочку.

— Я могла бы рассказывать о ши часами, но время не ждет. Ты пока что ни на дюйм не приблизилась к цели своего путешествия, и не смогла даже объяснить ее мне. Весь этот вздор, что ты несла о своей матери, Анне Тикнесс и каких-то кольцах порядочно меня запутал. Я хочу, чтобы ты рассказала мне все, с самого начала, включая наши встречи и разговоры. Никогда не знаешь, кто на самом деле стоит перед тобой в данный момент, даже если узнаешь его лицо. Люди слишком быстро меняются.

— Цель моего путешествия — хроноворот, — убежденно заявила Миллисент. — Я должна вернуться в прошлое, как минимум, в 1996 год, и ты, если опираться на мои сны, тоже.

— Ши не нужны хроновороты, чтобы путешествовать во времени, — улыбка Астории немного померкла. — Я в этих целях использовала ритуал. И если ты имеешь в виду именно такой случай... — она нахмурилась.

— Винсент мне рассказывал, что эта птица, которую ты принесла... вернее, принесешь в магазин Борджина, — символ большой мудрости, — веско заявила Милли. — Я знаю, что ты обязательно придумаешь, что делать дальше. А моя история будет долгой...