О дворцовом заговоре (джен)

Хаурун ждал Толю в своей комнате, нетерпеливо листал свод законов при свете единственной свечи; вопрошающе взглянул на вошедшего. Толя вытащил из кармана связку ключей, глаза Хауруна жадно блеснули:

— Это они! А хранитель?

— Спит как сурок. Служанка оставляет ужин у него под дверью. Я бухнул в вино весь пузырёк. Дверь открыл ножом. А теперь, — голос Толи стал тише и напряжённее, — собирайтесь, ваше величество, караулы сняты…

Хаурун бросил законы на стол, замахнул чёлку назад.

— Я готов. Стой. — Вытащил из-за кровати шпагу. — Теперь готов.

— Наденьте плащ, — посоветовал Толя, но Хаурун презрительно фыркнул:

— Я не вор и не буду красться и прятаться в собственном дворце! Я король или кто?

— Король, — согласился Толя, понимая, что он накручивает себя перед опасным делом: знает, что их могут убить, если государственный переворот сам поплывёт в руки. — Пора, пойдёмте.

По объятому сном дворцу король пробирался на удивление бесшумно.

— Не отставай, менестрель…

Дверь в архив оказалась тяжёлой двустворчатой дверью, обитой железом, и с тремя замками.

— Посвети, — приказал король, доставая ключи.

— Не этот ключ, побольше. Нет, другой, — подсказывал Толя; Хаурун, стараясь не звенеть, перебирал связку. Менестрель то и дело оглядывался: коридор был тупиковым, но никаких шагов пока не слышалось. Наконец король потянул дверь на себя.

В архиве было прохладно. Толя поднял фонарь повыше и огляделся. Тяжёлые дубовые шкафы с ящиками стояли по стенам, такие же в три ряда посередине. Висели зачем-то и зеркала.

— Как же мы его найдём?! — ахнул менестрель.

— Спокойно. — Хаурун подошёл к первому шкафу. — Свети. «Земельные постановления». Я знаю дату. Каждый ящик подписан, нужно только искать.

Они переходили от шкафа к шкафу, и встревоженному Толе казалось, что прошёл уже целый час, что караулы уже заступили, что…

— Вот он! — Хаурун выдвинул ящик, стал рыться в бумагах, но Толя с первого взгляда понял, что постановления там нет.

— Нет, — убитым голосом подтвердил король.

— Оно может быть где угодно, — Толя обвёл фонарём помещение, блики заиграли на резьбе шкафов.

Хаурун бросился открывать каждый ящик, остановился, обернулся к Толе.

— Менестрель, я не хочу, чтобы она умерла. Я не хочу убить её. Если можешь, помоги мне. Прошу тебя.

Толя медленно выдохнул, сливаясь со стенами, окружающими его, чувствуя их холод, чувствуя, как память о событиях вливается в него. Потом пошёл наугад, ткнул в одно из зеркал:

— Здесь что-то есть. Не знаю, как сказать…

Опытный в дворцовых делах король ощупал раму, чем-то щёлкнул, зеркало отъехало в сторону, открыв крохотную квадратную дверцу в стене.

— Ключ!

Подошёл лишь последний, самый маленький; открыв, Хаурун сунул руку внутрь углубления, вытащил обитую бархатом шкатулку.

— Там его нет, — шепнул Толя. Но и в его сердце закралась на мгновение безумная надежда.

Внутри шкатулки лежал тонкий серебряный обруч, украшенный мелкими красными камешками, с четырьмя шипами, выходящими из одного места и образующими четыре луча звезды.

— Ваше величество, это же…

— Это корона, — спокойно подтвердил Хаурун, вынимая обруч из углубления. — Подержи шкатулку. — Осторожно надел, повернулся к зеркалу, рубины завораживающе блеснули в свете фонаря, короткий нижний луч звезды лёг на переносицу, длинный верхний вознёсся надо лбом. Залюбовавшись, Толя даже забыл, зачем сюда пришёл.

— Здорово, правда? Я девятый король, что надевает её… — Хаурун не отрывал взгляда от зеркала, и Толя вдруг подумал, что покрасоваться во всём царственном величии ему довелось разве что в день коронации, в вечер которого ему жёстко и просто разъяснили его положение. — Что, мне идёт? — лукаво улыбнулся король.

— Очень, — искренне сказал менестрель. Хаурун действительно шикарно смотрелся: встрёпанный, с румянцем волнения на щеках, со сказочно красивым обручем, охватывающим лоб.

— На, примерь, — предложил он вдруг.

— Кто, я?! — отшатнулся менестрель.

— Ну да, ты. Надевай, разрешаю!

Толя не без робости повиновался, взглянул в зеркало.

— Тебе тоже ничего, — после долгого созерцания сказал Хаурун. — Эх, менестрель, будь я собой, пожаловал бы я тебе Червонные пашни и короновал бы тебя как герцога…

Толя оглянулся на бесконечные шкафы.

— Но мы не нашли его…

— Я вижу, — горько подтвердил Хаурун. — Поэтому я вернусь сюда завтра…

— Нет! — воскликнул менестрель. Помолчал. — Его здесь нет, я чувствую. Давайте положим корону на место и пойдём отсюда. Время позднее. Мы сделали всё, что могли.

— Да, — необычайно тихо ответил Хаурун. — Но вот только корону я им не отдам. Не хочу, чтобы величайшую драгоценность страны разломали и переплавили, когда кому-то не хватит денег… Мне есть где её спрятать. Закрывай тайник, менестрель, и пойдём.

— Ваша воля.

Шкатулку с короной Толя спрятал себе под плащ. Они вышли из архива, и едва за ними закрылась дверь королевской комнаты, как пробило три часа ночи и под сводами залов раздались приглушённые коврами шаги стражников.