Орнейские хроники (джен)

Месяц Костров, 988 ЭС Альто-Альби*, крепость Квилиан

Карта долины Венаско пестрела пометками: крестиками, треугольниками и стрелками, отмечающими проходы через горы. Долина, ограниченная хребтами Монт-Арьег с севера и Эстийским с юго-запада, зазубренным клином врезалась между графством Ветанг и землями пирров. Впрочем, автономия графства после восшествия на престол Лодо осталась лишь на пергаменте договора. Инар Ветангский затворился в родовом замке, однако Оденара мало волновала судьба прежде всевластного графа, но весьма — то, что за последний год в четырех приграничных городках Ветанга были размещены части галейской армии. Галейский посланник в Альби, граф Моруа продолжал рассыпаться в витиеватых заверениях о нерушимой дружбе и самых благих намерениях короля Лодо, но принчепс не питал никаких иллюзий. Оденару ситуация напоминала события почти пятнадцатилетней давности, предшествующих вторжению галейцев в Ноорн, и ему все сложнее удавалось придерживаться дипломатических рамок при встречах с Моруа. Кроме того, после многолетнего затишья усилились воинственные настроения среди пирров. Весьма относительного затишья, но все-таки угон овец или похищения вздумавших прогуляется, куда не следует, девиц не шли ни в какое сравнение с участившимся проникновением в долины Альто-Альби разбойничьих шаек и грабежом деревень и купеческих караванов, а особенно — с нападением на Аржуан в прошлом месяце. Он нашел на карте черный треугольник, обозначающий копи. Пять лиг к югу от крепости Квилиан, запирающей путь в долину. Далека дорога. Как же передвижение довольно крупного отряда осталось незамеченным ни дозорными, ни кем-то из местных? Этим утром Оденар приехал в крепость, чтобы на разобраться на месте. Он поднял взгляд на коменданта, майора Тоне:

— Вы уверены, что в последней вылазке принимали участие галейские солдаты?

Грузный, багровый от жары Тоне повертел головой, слово пытаясь ослабить тугой шейный платок и пробасил:

— Выживший рудокоп слышал, как они разговаривали на общем. И откуда у пирров мушкеты?

— Охрана копей усилена?

— Так точно, сьер полковник.

— А это что? — Оденар указал на обведенные красным названия деревень на западе Венаско

— Об этом я хотел с вами поговорить. Здесь население подозревается в симпатии к горцам — почти все с ними в родстве. Долина лишь в прошлом веке отошла к Альби, и границ толком не было, пока не нашли селитру. Уверен, враги просочились возле Гуардена, — толстый палец коменданта ткнул в один из крестиков, затем в соседний, — или Мартеска. Надо выжечь разбойничьи гнезда!

Оденар покачал головой:

— Не самая удачная идея, сьер Тоне. Этим мы не добавим любви к себе, и отвратим тех, кто до сих пор был лоялен.

На круглом потном лице Тоне отразилось внутренее несогласие, но он смолчал. Оденар посмотрел на рисунки, обозначающие пиррские кланы по ту сторону границы: сокол, ласка, горный кот. С которым же из них сговорились галейцы? В любом случае, это весьма тревожный знак.

— Я хочу взглянуть на окрестности со стены, — сказал Оденар.

— Конечно, месьер.

Они вышли во двор. Стоящий возле крыльца в ожидании командира сержант экскорта вытянулся и коснулся рукой шляпы.

— Бестье, скоро выезжаем.

— Сьер Оденар, раньше вечернего гонга вы до Карды не доберетесь, — вставил комендант. — Не откажите ли мне честь отобедать? Распоряжусь накормить ваших людей.

Раймон посмотрел на солнце. Полдень давно миновал, а он и солдаты с рассвета в седле. Наверняка, у майора не сухари да солонина в погребе и на столе.

— Благодарю, сьер Тоне. Не откажусь.

Бестье так и расцвел: перспектива дороги на голодный желудок явно его печалила. Он быстрым шагом отправился к навесу, под которым рядовые коротали время, играя в кости.

— Сюда, прошу, — Тоне махнул в сторону ступеней, ведущих на западную стену.

Позади послышался звук бьющейся посуды.

— Ослеп?! — возглас сержанта заставил Раймона обернуться.

Бестье держал за плечо мальчишку лет двенадцати. На брусчатке двора, в растекающейся луже молока валялись осколки глиняного кувшина. Сержант замахнулся, намереваясь отвесить оплеуху, но подросток, вопреки ожиданию, не сжался в страхе, а гибко уклонился от увесистого кулака.

— Паршивец!

— Сержант, оставить, — велел Оденар.

— Так несется, зенки задрав, сьер полковник...

Оденар заинтересованно оглядел взлохмаченного мальчишку, исподлобья зыркающего темными глазами. Почти сошедший синяк на левой скуле, пара старых шрамов на предплечьях. Одежда, не по росту и ветхая, но на удивление чистая.

— Сьер Оденар, приношу свои извинения, это досадное недоразумение, — сухо проговорил Тоне. — А ты сгинь, Хотс.

— Погодите, сьер Тоне, — Оденар обратился к «досадному недоразумению»: — Ты пирр?

— Не-а... Прозвали так. Хотс по-нашему Волчок, грят мамка с дикарем путалась, а токмо брешут. Отец у меня самому принчепсу служил...

— Не мели, — прервал его Тоне и добавил, заметив вопрос во взгляде полковника: — Волчок значит приблудный. Он полукровка, из деревни, что внизу. По доброте душевной позволил ему молоко в крепость носить.

Оденар перехватил взгляд Хотса, устремленный на висевший у него на груди медальон — ощеренную волчью голову — и усмехнулся:

— Как по мне, храброму зверю нанесено оскорбление, Хотс.

— Простите, добрые сьеры, не нарошно я...

Порывшись в кармане, Оденар кинул мальчишке медяк. Тот недоверчиво улыбнулся и в мгновение ока спрятал монету за щеку.

— Смотри в следующий раз, куда бежишь. Пойдемте, майор.

Квилиан, строительство которой завершилось всего двадцать лет назад, представляла из себя почти правильный пятиугольник с угловыми башнями. Крепость занимала господствующее положение на холме. У подножия лепились друг к другу домишки — видимо, та деревня, оттуда родом Хост. С востока холм омывался бурными водами реки Арьег. Со скалистым Монт-Арьегом крепость соединял единственный на десяток лиг мост; тот берег выглядел необжитым: острые гранитные пики возносились на головокружительную высоту, перемежаясь с осыпями и расщелинами, из которых сбегали белые нитки горных потоков. Более пологие склоны Эста заросли лесом; среди темной зелени виднелись серые островки деревень, вырубки и ярко-желтые поля. И лишь на Пике Ането, самой высокой горе хребта лежали вечные снега. Скорее всего, враги прошли через потаенные тропы этой стороны. Как и предполагал комендант, у них есть поддержка местных жителей.

— Вон Мартеск, — показал Тоне на большое селение в четверти лиги к западу.

— Я пришлю подкрепление, — Оденар поднес к глазам подзорную трубу. — Устройте постоянные посты здесь и здесь, — указал он на две возвышенности Эстийского хребта: — Пусть держат запас хвороста, чтобы подать сигнал.

— Эх, еще бы оружия, — вздохнул Тоне. — Видел у ваших солдат карабины, сьер полковник, — не то, что с фитилем маяться…

— Будет и оружие. Десяток новых мушкетов, но только для лучших стрелков.

— Благодарю, — просиял комендант.

— Кстати, вы сказали — сжечь деревни. А я предлагаю — изыскать пути договорится с вождями пирров, по крайней мере, соседних с нами кланов.

Комендант скептически пожал плечами:

— Для них мы все — завоеватели. От века не было, чтобы договаривались, только Альдаберту Великому удалось перемирие заключить в девятьсот пятидесятом...

— Договорились однажды — договоримся и впредь. Очевидно, что эмиссары Лодо уже добились многого и нашли себе союзников, в том числе — на нашей земле. Вызовите к себе старост деревень, узнайте настроение. Возможно, найдется толковый торговец, и тех, кто постоянно ездят через Пиррей.

Раймон убрал трубу в футляр и задумчиво потер указательным пальцем висок. До них доходили сведения о пиррейских прорицателях и колдунах при галейском дворе, но военный союз с кланами — весьма неприятное открытие. Следует как можно скорее обсудить это с месьером Эрнаном, придется ехать в столицу. Тоне слишком прямолинеен и категоричен, вряд ли он справится с подбором нужных людей. И... свадьба, Тьма раздери его и чадолюбивого джинерского дука! Совсем из головы вылетело. Оденар нахмурился и сжал губы. Только молодой жены ему не хватало! И кто — избалованная девчонка, привыкшая совсем к другой жизни, чем та, что может он предложить. Он с трудом представлял себя обремененным супружескими узами. Но раз уж дал согласие, что проку сожалеть. Пусть ее. Будет жить в его доме в Талассе, а у него других забот полно.

Комендант Тоне изо всех сил старался угодить с обедом. Пирог из зайчатины, сыры, еще теплый хлеб с деревенским маслом и доброе пиво — незамысловатая, но сытная и вкусная еда несколько примирила Раймона с текущими неприятностями и грядущими изменениями в его жизни. Солнце клонилось к западу, когда обед завершился. Оденар вышел из дома коменданта. Конюх держал под уздцы гнедого жеребца, солдаты уже сидели в седлах. Однако обычно предупредительного до назойливости сержанта не было видно. Раздраженно хлопнув по бедру перчатками для верховой езды, Оденар оглядел двор. Забухали сапоги и из-за угла комендатуры вылетел Бестье, на ходу оправляя мундир:

— Виноват, сьер полковник! По нужде отлучился, живот прихватило...

— Жрецы советуют быть умеренее в пище, сержант, — бросил Раймон, садясь в седло. — И они правы. А то как бы враги не застали тебя со спущенными штанами.

Среди солдат послышались смешки, однако быстро смолкшие, едва полковник поднял руку — знак начала движения.

— Милость Странника в пути, сьер Оденар, — попрощался стоящий на пороге Тоне.

— И остающимся, майор. Ждите гонца и дополнительные силы.

Караульные открыли ворота и небольшой отряд выехал из крепости. Дорога вилась вдоль берега Арьега, а где-то через пол лиги свернула в лес. Оденар пустил коня размашистой рысью, торопясь до темноты успеть вернуться в Карду. Державшийся рядом сержант вдруг натянул поводья, переводя свою кобылу на шаг. Оденар тоже придержал коня и удивленно оглянулся: Бестье повернул лошадь, загораживая дорогу остальным.

— Сержант, в чем дело?

На лице у того проступила странная смесь страха и торжества. Внезапно раздался протяжный громкий треск и сразу две ели — впереди и позади, в паре туазов, начали валится на дорогу, отделяя Оденара от отряда. Испуганные кони вскидывались на дыбы, сбрасывая солдат.

Раймон выдернул из седельной кобуры пистолет и развернул жеребца. Из кустарника с гудением ударили арбалетные болты, пронзительно заржали лошади. Сквозь переплетение ветвей он увидел, как сержант выстрелил из карабина в одного из солдат и схватился на саблях с другим. Предатель!

— Бестье! — прорычал Оденар, нажимая на спусковой крючок. — Тварь продажная!

Сержант дернулся и осел. В этот миг гнедой с визгом взвился свечой, и тут же обжигающе резануло правое плечо. Раймон левой рукой выхватил второй пистолет и едва успел высвободить ноги из стремян, как конь рухнул на землю. Он глянул на метательный нож с черной рукоятью, торчащий из плеча. Новый набег? Или галейцы таки начали войну?

Впрочем, враги, кем бы они ни были, не спешили являть себя, лишь сухо щелкали выстрелы, да вспарывали воздух болты и крики обрывались хрипами, там, за упавшей елью. Оденар шагнул к завалу. С ним творилось Тьма знает что. Рука перестала слушаться, от раны огненной волной растекалась боль. В невесть откуда взявшемся тумане деревья кружились в тошнотворным хороводе. Шатаясь, он водил стволом пистолета перед собой:

— Покажись!

— Отчего бы и нет. Побеседуем, Ноонрский Волк! — прозвучал незнакомый голос. Из тумана выступила темная фигура, но различить лицо он уже не смог. Затем все исчезло.

* Высокогорная область западе и северозападе Альби, примыкающая к Пиррею