It’s my life  (гет)

Три года спустя.

Начальник отдела Связей с магглами уверенно шагала в сторону кабинета Стефана Клуди. Этот французишка довёл её до точки кипения и сейчас услышит всё, что она о нём думает. Каждый, кто хоть немного был знаком с этой двадцатилетней англичанкой, стремился поскорей уйти с ее пути, понимая, что в таком состоянии её лучше не трогать. Когда Гермиону впервые представили парижскому филиалу этого отдела, сотрудники не восприняли всерьёз семнадцатилетнюю магглорождённую девушку в качестве своего нового начальника, но уже спустя несколько месяцев она заставила всех и каждого уважать себя. Её умение трезво оценивать ситуацию, принимать только обдуманные и правильные решения привели к тому, что весь отдел работал как часики, в то время, как другие — только начинали реабилитироваться после войны с Волан-де-Мортом. Не успело пройти и полтора года под её успешным руководством, как к девушке начали обращаться за помощью начальники таких же филиалов в других странах. Разумеется, она помогала им, давала ценные советы, в результате чего заслужила признание многих волшебников, которые видели в ней исключительно профессионала своего дела, не принимая во внимание маггловские корни. Однако, надо отметить, что успех дался ей очень нелегко, так как нередко Гермионе приходилось засиживаться допоздна, брать работу на дом и доделывать проекты на выходных. Последний раз, когда она по настоящему отдыхала — была поездка в Нору на свадьбу школьных друзей — Гарри и Джинни. Но даже там она не смогла расслабиться и чувствовала себя очень неуютно, глядя на счастливых молодоженов. А недавно пришло приглашение ещё и на свадьбу Рона с Луной. Но всё это сейчас отошло на второй план, поскольку у филиала назревают очень серьезные проблемы. На днях его приватизировал один иностранец, и новый владелец решил открыть на его территории частное предприятие, что подразумевает увольнение нескольких тысяч людей. О себе Гермиона даже не думала, ведь уже успела зарекомендовать себя с лучшей стороны, и её частенько переманивали на руководящие должности в другие места, а вот своих сотрудников, которые за это время стали почти семьей, она в обиду не даст.

Подобно урагану, девушка без стука ворвалась в кабинет мистера Клуди, не заметив при этом мужчину, который расположился в кресле позади неё.

— Стефан! Как это всё называется? Почему мне не сообщили о приватизации? И вообще, какого обвислого Мерлина вы это допустили?

Француз сильно растерялся и даже на несколько секунд лишился дара речи, увидев перед собой разъяренную девушку. Он судорожно глотал воздух, переводя взгляд то на неё, то на мужчину у неё за спиной.

— Мадемуазель Грейнджер… мадемуазель, — пытался он вразумить её, но Гермиона продолжала наступать.

— Даже не думайте меня успокаивать! Едва ли ваши слова чем-то помогут людям, которые уже завтра останутся без работы. Я требую аудиенции с новым владельцем! Он просто не имеет права так поступать!

— Вы ошибаетесь, мисс, — раздался за спиной до боли знакомый голос. — Согласно условиям договора я имею полное право распоряжаться вашим филиалом на свое усмотрение.

— Мистер Малфой? Но вы же…

— Должен сейчас сидеть в Азкабане? — закончил за неё Люциус. — Амнистия, моя дорогая, амнистия. Мистер Клуди, вы не могли бы ненадолго нас оставить? Мисс Грейнджер просила аудиенцию, думаю, я смогу удовлетворить её просьбу прямо сейчас.

Бросая неуверенные взгляды на Гермиону, Стефан покинул кабинет. И, как только за ним закрылась дверь, Люциус оценивающе посмотрел на одну из самых прекрасных девушек в мире. Нет, она не превратилась в королеву красоты за эти три года, по сути дела, она почти не изменилась: конечно, немного повзрослела, стала более женственной, однако, она осталась всё той же Гермионой Грейнджер — девушкой с кудрявыми волосами, веснушками на лице и большими карими глазами. Но не внешность говорит о красоте человека, и, будучи истинным ценителем прекрасного, Люциус отчетливо это понимал. Настоящая красота скрывается глубоко внутри человека, и не каждому дано её разглядеть.

— Итак. Вам наверняка известно, что в отделе работают четыре тысячи человек, у каждого из них есть семьи…

Малфой совершенно ее не слушал. Каждый год, проведённый в Азкабане, казался ему целой вечностью, но за эти три вечности, мало что изменилось. Гермиона по-прежнему, в первую очередь заботилась о других, забывая о себе, что и решил использовать против неё Люциус.

— Мисс, мы с вами — деловые люди. К чему эти душещипательные речи? Вы сами прекрасно понимаете, что ваш отдел не приносит никакого дохода… впрочем, у меня есть несколько других идей, и я мог бы оставить этот филиал. Но лишь при условии, что вы покинете занимаемую должность и в течение двух дней уедете из Франции.

Его слова, словно пощечина, больно ударили Гермиону. Казалось, что столько усилий было потрачено впустую, ведь оставались ещё маги, которые любой ценой хотят указать магглорождённым на их место, как бы Гермиона ни пыталась доказать их равенство. Было видно, что Люциусу вовсе не нужен отдел, который так славился удачным руководством Гермионы.

«Купить целый филиал, только чтобы уволить меня…. Какое же презрение нужно испытывать, чтобы пойти на такое?»

Между тем, Малфой абсолютно спокойно достал лист пергамента и протянул его Гермионе.

— Вот условия нашей сделки.

Девушка, молча, взяла пергамент и чуть не упала от удивления. Несколько раз перечитав его, она в полном недоумении обратилась к собеседнику:

— Это, что, шутка? — спросила она, держа в руках брачный договор и билет в Англию.

— Я похож на клоуна?

Гермиона ещё раз перечитала договор. Разумеется, подписывать такой документ должны обе стороны, и она даже не была уверена в своей, не говоря уже о той, другой. Но кто сказал, что в жизни нет места сказке? Особенно, в жизни волшебницы.

— Если вы оставите на работе моих сотрудников, то я приму ваши условия и уеду из Франции, а насчёт этого, — указала она на брачный договор, — мне нужно сначала посоветоваться с женихом.

Люциус одобрительно кивнул.

— С вами приятно иметь дело, мисс Грейнджер.

— Главное, чтобы это дело не оказалось какой-нибудь аферой.

— Главное, чтобы это дело оказалось плодотворным, — с ухмылкой сказал он, выходя из кабинета.

* * *

«В начале нового учебного года весь Хогвартс, традиционно, собрался в Большом зале. Первокурсники с замиранием смотрели на распределяющую шляпу, ожидая, когда она выберет для каждого из них факультет, который будет максимально раскрывать их способности.

— Дик Уайтер, — громко произнесла Минерва МакГонагалл.

Одиннадцатилетний мальчик вышел вперёд и почувствовал, как на его голову надели волшебную шляпу. Только вот, процесс распределения его совсем не волновал. Дик бегло осматривал студентов Хогвартса. Драко прекрасно понимал, что в толпе старшекурсников он ищет глазами загадочную «миссис Гвинею», и опускал глаза на пустую тарелку каждый раз, когда мальчик вопросительно переводил взгляд на слизеринского старосту.

— Гриффиндор! — заголосила шляпа.

Драко едва заметно усмехнулся — почему-то, он ни на йоту в этом сомневался».

В следующий миг он захлопнул выпускной альбом, прогоняя непрошеные воспоминания. Младший Малфой очень не любил вспоминать свой последний год обучения в школе чародейства и волшебства, поскольку этот год дался ему особенно тяжело. Ведь, помимо выпускных экзаменов, на его плечи свалился семейный бизнес, который был на грани крушения. Все счета были заморожены, партнеры отказывались сотрудничать после скандала, который устроила пресса. Единственное, что ему оставалось, — это несколько маленьких фирм, которые приносили небольшой, но стабильный доход. Драко не принял помощь Пэнси и отказался от женитьбы на ней, к тому же, родители девушки воспротивились отдавать дочку за нищего аристократа. Но, не проблемы с бизнесом стали основной причиной неприязни к седьмому курсу. Просто, для Драко это был первый год без НЕЁ. Порой он нарочно засиживался с документами до глубокой ночи, пытался занять себя работой, чтобы только не думать о ней. Наверное, именно благодаря этому, ему и удалось вернуть семье былой авторитет и славу одного из богатейших старинных родов. В скором времени Люциуса выпустили по амнистии, и он принялся во всём помогать сыну. Их отношения с Драко оставались очень натянутыми, старший Малфой осознал свою вину и несколько раз пытался поговорить с сыном, но последний всегда ссылался на неотложные дела и уходил, не желая затрагивать данную тему.

В комнату к Драко постучался домовой эльф и доложил о том, что еда подана, и родители его уже ждут за столом. Через несколько минут он спустился в гостиную и, как всегда, поцеловав Нарциссу, сел за стол. При этом он не заметил, что на столе, за которым обычно сидело три человека, стояло четыре прибора.

— Драко, нам давно пора поговорить, — обратился к нему Люциус. — В последнее время мы сильно отдалились друг от

друга.

— В последнее время? — скептически бросил он.

Парню было, что сказать отцу, о его манере общения с детьми, но он не стал этого делать, поймав на себе осуждающий взгляд матери. Нарцисса любила мужа и была искренне рада его желанию исправиться, поэтому всячески поддерживала любые попытки наладить отношения с сыном.

— Неважно когда это произошло. Я хочу исправить свои ошибки. И у меня для тебя есть подарок.

— Отец, перестань! Мне уже давно не пять лет. Неужели ты действительно думаешь, что сможешь всё исправить, подарив красивую дорогую безделушку?

— Пожалуй, она действительно очень красива, какой-то неординарной, запоминающейся красотой, и обошлась мне довольно-таки недешево. А вот по поводу безделушки — ты ошибаешься. Знал бы ты, на какой обман мне пришлось пойти, чтобы оторвать её от дел. Впрочем, будет лучше, если она сама тебе всё расскажет.

После этих слов он встал и открыл дверь гостиной, приглашая гостью войти. Вилка со звоном выпала из рук Драко, когда перед ним предстала девушка, которую он больше всего на свете мечтал забыть, чтобы унять ноющее сердце, и, чем сильнее он этого хотел, тем чаще сознание рисовало в памяти её светлый образ, тем сильнее он любил её. Он встал со стола, но так и остался стоять на месте, ошеломлённо глядя на Гермиону. Люциус ожидал от сына немного иной реакции, поэтому решил немного подтолкнуть его.

— Ты так и будешь стоять, как статуя? Между прочим, у мисс Грейнджер полно альтернативных предложений работы, поэтому тебе придётся хорошенько постараться, чтобы уговорить её работать именно на нас. Она хороший специалист и…

Дальше говорить не имело смысла, поскольку Драко сорвался с места и уже через секунду закружил девушку в своих объятиях. Она посмотрела в любимые глаза и хотела уже попросить прощение, объяснить свой поступок, но не успела этого сделать, так как он решил представить девушку матери.

— Мама, познакомься, это — моя Гермиона, — сказал он, лучезарно улыбаясь.

Нарцисса сдержанно поприветствовала гостью и с интересом наблюдала за тем, как сын с особым трепетом усадил её за стол возле себя и взял за руку. Этот жест напомнил миссис Малфой о девушке, которая присутствовала вместе с Драко на похоронах.

«Это — моя Гермиона», — мысленно повторила она и усмехнулась, глядя на то, как впервые за три года Драко улыбался.

Люциус завёл беседу о том, что намерен просить Гермиону возглавить одну компанию, до которой у них с сыном просто не доходили руки из-за постоянной занятости другими проектами. По её просьбе, он не стал говорить Драко о брачном договоре, так как девушка совсем не планировала в ближайшее время выходить замуж. Младший Малфой во время разговора постоянно держал любимую за руку, словно боялся, что она снова исчезнет. Впрочем, на этот раз он был уверен, что не допустит этого, даже если придётся связать их руки.

Полгода спустя.

Гермиона не только согласилась возглавлять компанию, но и не смогла устоять перед просьбой Нарциссы погостить в Малфой — Мэноре. Одним весенним вечером они с Драко вернулись со свадьбы Рональда Уизли и Луны, теперь тоже Уизли. Как ни странно, Малфоя все восприняли как жениха своей лучшей подруги, а после пятого выпитого стакана огневиски — как школьного, нет, всё ещё не друга, но уже — приятеля. Это событие навело последнего на мысль, которую уже несколько месяцев упорно избегала Гермиона. Мысль об их свадьбе.

Помогая девушке снять украшения, он прокладывал дорожку из поцелуев по её шее. Гермиона с удовольствием принимала поцелуи, затем она развернулась и, с особой жадностью, впилась в губы парня. Драко тут же проник в её рот языком и принялся поглаживать руками открытые участки спины. Девушка начала расстегивать пуговицы на его рубашке, медленно, одну за другой. Когда она добралась до его штанов, Драко перехватил её руку.

— Только после свадьбы, — невнятно пробормотал он у самых её губ.

— Что?

— Я сказал, что, как истинный джентльмен, я не буду спать с девушкой, которая не согласна выйти за меня замуж.

Гермиона даже покраснела от злости, что заставило Драко только сильнее усмехнуться.

— Истинный джентльмен?! — сказала она, снимая с парня расстёгнутую рубашку. — А то, что было у меня дома, ты как назовешь?

— А это была всего лишь репетиция первой брачной ночи, — с невинным выражением лица ответил он.

— Ах, репетиция?! Я тебе сейчас такую репетицию устрою! — гневно крикнула Гермиона и толкнула его на кровать.

— Гермиона Грейнджер, что вы себе позволяете?

— Малфой!

— Что, Малфой?

— Гермиона Малфой!

Больше девушка ничего сказать не успела, поскольку Драко увлёк её за собой на кровать и закрыл рот поцелуем.

А на письменном столе в это время лежало, так и не открытое, прощальное письмо, в котором была написана только одна фраза «Ты — лучшее, что было в моей жизни»…