Когда тают миражи (гет)

Лукас с разочарованием заглянул в конверт, в котором для него был приготовлен расчет за выступление, но не стал высказывать своих эмоций. За него это сделал Гума.

— Навар-то оказался небольшой! — сетовал барабанщик.

— Заплати организаторам, арендатору, персоналу, налоговой, оставшееся раздели между выступающими группами согласно их рангу, а потом еще между участниками, — с неудовольствием пояснил Берту. — Я даже удивлен, как можно не понимать таких вещей. Нам нужен сольный альбом, но для этого необходимо наработать материал и раскрутиться, как следует, а это занимает время.

Лукас прикидывал в уме, сколько ему еще придется развозить заказы до тех пор, пока они не начнут прилично зарабатывать.

— Кстати, — обратился к нему Берту, — как ты чувствовал себя после вечеринки?

— Ужасно, — честно признался парень.

— Больше так не пей, ты, кажется, не настолько крепок.

— Между прочим, от меня из-за этого чуть жена не ушла, — не сдержался и выразительно посмотрел Лукас на Гуму, тот в ответ лишь сделал удивленное лицо.

— Как это? Из-за одной пьянки?

— Просто она... она мусульманка, у них так не принято.

— Плохо дело, приятель, — присвистнул Селсу.

— Угораздило же тебя, — засмеялся Гума, но тут же замолчал под осуждающим взглядом лидера.

Лукас почувствовал себя неловко. Наверняка о нем и так судачат за спиной, а теперь совсем на смех поднимут, будут называть подкаблучником и слабаком, не умеющим пить. И зачем он только сказал про Жади?

* * *

Ужин, как обычно, состоялся поздно. Лукас обреченно ковырял вилкой опостылевшую фасоль и с грустью вспоминал разнообразные блюда, которые готовила Далва. В то же время он понимал, что его заработка только на фасоль и хватает. Парень горько усмехнулся злой иронии судьбы: когда-то он, не работая, не знал отказа ни в чем, теперь же не разгибает спины и живет как простой работяга, коих в Нитерое предостаточно. Лукас перевел взгляд на жену, также задумавшуюся о чем-то своем, и на душе у него сразу потеплело. В самом деле, как можно променять величайшее счастье в жизни на какие-то там бифштексы? Впрочем, он бы и от бифштексов не отказался.

— Лукас, почему ты так смотришь на меня? — игриво улыбнулась Жади.

— Просто думал, как хорошо, что ты у меня есть.

— А мне показалось, что ты грустный.

— Я? — изобразил удивление Лукас. — Я не грустный, я немного устал. Кстати, я получил сегодня расчет за выступление.

— Да-а? — оживилась Жади.

— Только он, как бы это сказать, скромный, — смутился молодой муж. — Это ведь первый концерт, но будут еще и еще.

Девушка слегка насупилась, услышав про концерты, но все-таки ей хотелось верить, что Лукас образумился. Она перевела тему разговора:

— Я сегодня разговаривала с донной Нилсеей из булочной, и та сказала, что ищет работника. Она предложила мне поработать у нее.

— Вот как? — обрадовался Лукас, который давно уже хотел предложить Жади устроиться на работу, но стеснялся.

— Дорогой, ты бы мне разрешил?

— Конечно! Жади, даже не спрашивай, делай, что посчитаешь нужным.

— И ты не будешь ревновать меня к покупателям? Тебя не смущает, что я буду стоять за прилавком у всех на виду? — немного разочарованно спросила марокканка.

— А почему это должно меня смущать? — не понял Лукас.

— Если бы ты был из Марокко, ты мог бы воспротивиться.

«Слава Богу, что я не из Марокко», — подумал парень.

— Я думаю, работа пойдет тебе на пользу. Тебе будет не так скучно дожидаться меня.

— Лукас, — Жади пересела поближе к мужу и положила голову ему на плечо, — мы с тобой так мало проводим времени вместе.

— Это не навсегда, — Лукас провел ладонью по ее волосам. — Ты же понимаешь, сейчас непростой период, но когда я встану на ноги, все будет совсем иначе.

— Я знаю, но мне так тебя не хватает.

— Послушай, у меня появилась мысль. Что, если я приглашу Далву помочь тебе по хозяйству и что-нибудь приготовить? А мы бы в это время могли куда-нибудь сходить.

— Далву? — переспросила Жади. — Она наверняка будет против, да и твой отец…

— Плевать на отца. Далва не откажет нам, я уверен.

— Мне казалось, она не слишком хорошо ко мне относится, — продолжала отнекиваться Жади, которой идея пришлась не по душе.

— Далва иногда ворчит, но она очень добрая, — убеждал ее Лукас. — Мы с Диогу очень рано остались без матери, и Далва растила нас с пеленок.

Лукас еще рассказывал что-то о своем детстве, но Жади погрузилась в воспоминания о собственной матери. Как бы она отнеслась к браку дочери? Несмотря на то, что Лукас был ее официальным мужем, по законам ислама они приходились друг другу никем, хуже того, любовниками, грешниками. Как раз шел постный месяц Рамадан, а Жади даже ни разу не молилась. Глаза защипало от слез, а разум успокаивали мысли: ничего, когда-нибудь они решат этот вопрос, когда-нибудь…

Лукасу не пришлось долго уговаривать Далву: служанка явилась буквально по первому зову. Она деловито вошла в квартиру и оценивающим взглядом окинула все помещение, начиная с выцветших обоев и заканчивая фикусом на шкафчике.

— Далва! — кинулся к ней Лукас. — Как хорошо, что ты пришла!

— Сынок! — обняла его женщина. — В какую же даль вы забрались, неужели поближе ничего не было?

— Здравствуйте, донна Далва, — робко поздоровалась Жади.

— Здравствуй, Жади, — без особого восторга ответила та. — Ну, показывай, что у вас где лежит.

Молодая жена провела гостью на кухню, мысленно ругая Лукаса за то, что приходится демонстрировать все свои хозяйственные недочеты как на ладони. Далва с видом заправского ревизора заглянула в шкафы и холодильник.

— Святые угодники! Да тут шаром покати. Жади, чем же вы питаетесь?

— Чем Аллах благословил, — коротко сказала марокканка.

— Да-а, не дело это, не дело, — покачала головой Далва. — Так ты и сама истощаешь, и мужа голодом заморишь. А я-то думала, вас с детства учат готовить, вести дом…

Жади чуть не заплакала от возмущения, когда услышала замечание в адрес покойной матери. Она еще могла стерпеть, когда камни в ее огород летели со стороны дядя Али, но чтобы служанка Лукаса смела так высказываться! Девушка чувствовала, что еще чуть-чуть, и она всерьез рассердится, но на кухню зашел Лукас.

— Далва, приготовь нам с Жади, пожалуйста, говяжий пудинг, — попросил он. — Жади, ты будешь в восторге от этого пудинга!

— В восторге, — сквозь ком в горле повторила Жади.

— Конечно, приготовлю, надо же вас откармливать!

— Вот и отлично, а мы пока сходим прогуляться, — потянул за собой жену Лукас.

— Идите, идите, — крикнула им вслед Далва и взялась за тряпку, вознамерившись навести порядок в этом царстве нищеты и хаоса. — Под раковину-то не заглядывает, что ли? Столько грязи. И плита вся в пригаре, Матерь Божья, да что же это такое? Бедный мальчик, говорили мы ему с сеньором Леонидасом, чтобы не женился, не подумав. Да где там, у него ветер в голове. Ох, молодость…