Свой выбор (джен)

Гарри лежал в своей новой кровати в спальне мальчиков-первокурсников и рассматривал синий полог в серебристые звездочки. Вчера он уснул почти так же быстро, как и другие ребята, но сегодня проснулся едва ли не с рассветом и никак не мог снова задремать.

— Кажется, теперь так будет каждый день, пока я не освоюсь, — хмыкнул Поттер, не боясь кого-либо разбудить — заглушающие чары он освоил одними из первых, а в будущем планировал нанести на свой полог такую же защиту, какую сделал для себя когда-то в чулане под лестницей.

Раз было время до побудки, то стоило обдумать все то, что мальчик подметил, увидел и услышал за предыдущий день.

Во время распределения Гарри почти не следил за тем, кто пополнил ряды воронят, кроме него самого. Уже за столом осмотрелся, разглядывая небольшую группку детей, разместившихся на лавке рядом и напротив. Всего первокурсников Рейвенкло оказалось девять вместе с Гарри: четыре девочки и пятеро мальчиков. К радости Поттера, за столом воронов на него почти не таращились, лишь вежливо расспрашивали, как и других первокурсников. На этом факультете, похоже, никто не придавал слишком большого значения славе, всех больше волновал характер мальчика, его привычки, заинтересовавшие предметы и уже имевшиеся навыки.

Юный волшебник решил не рассказывать правду, но и откровенно не врал. Он кратко рассказал студентам о жизни с родственниками, о письме, о Хагриде и об августе, который потратил на изучение учебников и купленных дополнительно книг. Эта версия событий не противоречила реальности, позволяя Гарри скрыть все то, что он пока не собирался выдавать хоть кому-то в замке. Дедушка очень настаивал, чтобы внук вел себя предельно осторожно и никому не доверял. Даже друзьям, если такие появятся. В последнем Флимонт Поттер немного сомневался.

— У тебя непростой характер, — пояснил дед, когда мальчик вздернул бровь на подобное заявление. — Я же вижу, что тебе нелегко сближаться с другими. Ты не живешь душой нараспашку, а дети очень чувствительны. Они могут уловить это интуитивно. Да и не такой большой опыт общения изрядно все портит, ты порой говоришь так, что совершенно не располагаешь к себе окружающих.

Гарри слова деда не понравились, но он лишь смиренно покивал. Истина была неприятной, но мальчик не собирался от нее отмахиваться.

— Но это и не плохо, — заверил Флимонт. — Если тебе удастся завести друзей, то их будет очень немного, и доверять и ты им, и они тебе будете безоговорочно.

Гарри очень хотелось, чтобы слова дедушки сбылись. А пока же мальчик просто присматривался к другим первокурсникам, не собираясь записывать в друзья каждого, кого встретил на своем пути. Ближе всего к нему сидели Лайза Турпин и Терри Бут, и именно с ними по большей части Поттер общался весь пир. Ребята оказались приятными и очень дружелюбными. Менди Броклхерст почти все время помалкивала и смущенно краснела, Майкл Корнер разговаривал со старшими студентами, но Гарри не слишком понравилась его манера поджимать губы, если кто-то перебивал первокурсника. Падма Патил то и дело оглядывалась на свою сестру-близняшку, угодившую на Гриффиндор. Остальные же ребята слились для Гарри в общее пятно из лиц и мантий.

Еще труднее оказалось со старшекурсниками. Из множества студентов мальчик сумел запомнить лишь двоих пятикурсников, которые после пира и речи директора отвели детей в башню Рейвенкло.

— Ваши вещи уже в спальнях, — предупредил Роберт Хиллиард, староста. — Все животные, кроме сов, так же в ваших спальнях. Совы — в совятнике. За фамильярами, вашей одеждой и надлежащим видом спален следят домовые эльфы, но желательно и самим поддерживать порядок. Не ленитесь.

— Сегодня просто отправляйтесь спать, — предложила красивая девушка с длинной косой, вторая староста факультета. — Завтра мы вас разбудим. Немного раньше, чем надо, но так только в первый раз. С вами захочет поговорить наш декан, профессор Флитвик. В школе он преподает чары. Он очень добрый и внимательный, всегда вас поддержит и поможет. К нему стоит обращаться, если возникают хоть какие-то проблемы. Наш декан — один из лучших учителей во всей школе, для него важны мы, а не факультет или мнение других учителей, так что на него можно рассчитывать во всем.

Гарри кивал, как и другие, но не собирался безоговорочно следовать совету старост. Сначала он хотел осмотреться и оценить людей, рядом с которыми предстоит жить почти постоянно следующие семь лет. Тем более что пока у мальчика было гораздо больше вопросов, чем ответов, а рядом не было кого-то из родни, чтобы разъяснить юному магу непонятные вещи, не ища в этом выгоды только для себя.

Дедушки и бабушки не пытались разъяснить наследнику все нюансы, единодушно рассудив, что не стоит перегружать Гарри излишней информацией, сделать из него настоящего Поттера они еще успеют.

— И не боитесь? — спросил Гарри, когда ему впервые об этом сказали. — Я ведь ничего толком не знаю.

— Нет, — ответил тогда за всех прадед. — Удивительно, но даже в мире магглов ты вырос куда больше настоящим магом, чем твой родной отец.

— Ты осторожный и недоверчивый, — покивал на эти слова дедушка Флимонт. — Ты и нам не доверяешь полностью, а это означает, что и другим не будешь смотреть в рот. Хватит с тебя пока Кодекса и пары книг по этикету. Это убережет от самых грубых ошибок. А остальное сможешь узнать постепенно. Так даже лучше усвоишь, чем если мы станем запихивать в тебя все те знания, которым других обучают с рождения.

— Ну спасибо! — не очень радостно ответил тогда младший Поттер. — Я пусть и прочитал уже кое-какие книги, но вы хотите бросить меня в воду и посмотреть, что случится, выплыву ли.

— Нет, мы просто видим — у тебя есть то главное, что необходимо любому волшебнику. Значит, все у тебя будет хорошо, — ответила мальчику одна из прабабушек.

— И что же?

— Правильное понимание магии, — сказала Дорея Поттер. — Отношение к ней.

— Видишь ли, — взялся за разъяснения Карлус Поттер, ее супруг, — магия — это не просто сила, которой пользуются маги. Это живая субстанция, пронизывающая все вокруг нас. Маги, которые чтят традиции, гораздо лучше понимают суть магии, больше к ней прислушиваются, живут с ней в гармонии. Иные же воспринимают магию как инструмент. И только. Более того, придя в мир магии, магглорожденные, например, нередко пытаются перекроить наш мир под себя. И некоторые из нас этому потворствуют, разрушая собственную связь с магией. Перестают ее слушать и слышать. А без понимания магии сложно по-настоящему ею пользоваться. Так какой-нибудь магглорожденный может быть от рождения невероятно сильным волшебником, но, пользуясь магией как орудием, он со стороны больше похож на человека с кувалдой, бьющего без разбора по листику пергамента. Или человека, который за столом ест руками, если такое сравнение тебе понятнее. И любой чистокровный, который хоть что-то понимает, видит эту невоспитанность, это бездумное отношение. Никому не нравится «есть» в обществе невеж, когда не так уж сложно осмотреться по сторонам и взять в руки нож с вилкой. Ты же с самого начала был верно настроен, еще до известия о мире магии учился пользоваться собственной силой, контролировать ее и относился не как к чему-то постороннему, а как к части себя. Мы это сразу заметили, а потому уверены в тебе.

Объяснение Гарри понравилось, но он его так и не понял до конца, пока в купе поезда не собралось пятеро совершенно разных первокурсников. Всматриваясь в ребят, Поттер сделал для себя много интересных открытий.

Так он обнаружил, что ауры Рона и Гермионы сияют очень похоже, ярко, почти ослепляющее. Но у девочки все же сильнее, как будто Гермиона была лампочкой, не чувствующей ни собственного света, ни собственного жара. При внимательном изучении Гарри нашел на магическом ядре Уизли странные и неприятные глазу красноватые пятна, решив, что это и есть метка предателя крови, унаследованная Роном.

О предателях крови Гарри вычитал в библиотеке Поттеров после того, как дочитал Кодекс и обнаружил в конце весьма солидный список фамилий с пометками. Юный волшебник не собирался относиться к семье Рона предвзято, искренне считая, что Кодекс лишь предупреждает о нежелательности родства с предателями крови, но не мешает с кем-то подобным общаться или даже дружить.

Хоть внешне и по поведению Невилл и Драко сильно отличались, но их ауры оказались одинаково невнятными, тщательно прикрытыми родовой защитой. После изучения и сравнения с собой, Гарри решил, что оба мальчика находятся в статусе наследников своих семей и довольно неплохо это осознают, не полностью полагаясь только на защитные артефакты.

В Большом зале рассматривать волшебников стало тяжелее, и Поттер смог лишь немного изучить ауры преподавателей и работников Хогвартса. Он мгновенно понял, что завхоз не маг, а вот его кошка — весьма необычный фамильяр с пусть маленьким, но полноценным магическим ядром. Что странная дамочка с безумной прической и в огромных очках по какой-то причине не умеет скрывать ауру и как-то странно реагирует на других, будто видит магию людей даже без тех усилий, которые прикладывает сам Гарри. Что все остальные учителя отлично закрываются, но трое — особенно тщательно.

Одним из них оказался директор, весь пир осматривавший зал сквозь свои очки-половинки. То и дело мальчик ощущал на себе его пристальный взгляд, и в эти моменты голова начинала немного побаливать, будто кто-то пытался просверлить дырку в черепе. При этом сам волшебник весь вечер просидел тщательно укутавшись в множество слоев защиты, от чего его аура поблекла до серовато-белого пятна.

Вторым волшебником был Северус Снейп, от которого Гарри тоже время от времени чувствовал интерес, но ничего более не происходило. Хоть облик декана Слизерина и вызывал некоторое отторжение, но инстинкты Гарри молчали, а им он верил больше, чем кому-либо или чему-либо иному.

Даже когда за столом упомянули, что зельеварение — один из сложнейших предметов, а преподаватель — человек невероятно строгий и требовательный, Гарри не перепугался. Гораздо больше его обеспокоил с виду безобидный учитель защиты от Темных Искусств в восточном наряде и фиолетовом тюрбане. При взгляде на него у Поттера дико разболелась голова. И особенно — шрам. Мальчик даже скривился и прижал руку ко лбу. Этот жест не укрылся от старосты Пенелопы и Северуса Снейпа, как раз в этот миг уставившегося на Гарри с весьма задумчивым видом.

— В чем дело, Гарри? — насторожилась девушка.

— Шрам внезапно заболел, — выдохнул мальчик, не отводя взгляда от учителя в фиолетовом тюрбане. — Кто это?

— Где?

— Сидит спиной, в тюрбане, — коротко пояснил мальчик.

— Это профессор Квиррелл, — ответила староста. — Он будет вести ЗОТИ. У нас каждый год разные преподаватели этой дисциплины.

— Он странный… — выдохнул Гарри и тут же пожалел о сказанном, ведь для объяснения следовало кое в чем признаться. Но на счастье Поттера Пенелопа поняла его по-своему и хмыкнула:

— Это верно. Он раньше вел у нас маггловедение, но потом уехал куда-то… Будто бы в Албанию. Несколько лет путешествовал, а потом вернулся вот таким. Раньше он не заикался, а теперь похож на пугливого зверька. Интересно, как он собирается учить нас защите?

Гарри не сказал бы, что Квиррелл так уж безобиден. Мальчик чувствовал в этом человеке что-то странное и пугающее. Но не мог рассмотреть и понять, что же так настораживает в профессоре — учитель закрывался лишь немногим хуже, чем Северус Снейп или директор.

Перевернувшись на другой бок и выкинув из головы преподавателей, Гарри попытался уснуть, но мысли вновь вернули его в Большой зал. На этот раз к речи директора.

От предков Поттер знал, что Хогвартс не совсем похож на обычную частную школу. Но мальчик совсем не ожидал, что в первый же вечер детям объявят о том, что в школе каждого студента подстерегает опасность. И ладно Запретный лес! Но опасность прямо в стенах Хогвартса? Это казалось и странным, и неправильным. Еще больше мальчика удивило то, что никто такому положению дел не удивился. Учителя вели себя спокойно, а студенты больше походили на малышей, услышавших о чем-то дико интересном.

— Не удивлюсь, если в коридор на третьем этаже устроят целое паломничество, чтобы узнать, что же там такое скрыто, — предрек мальчик. — Такое чувство, что именно на это и был расчет. Уж если хочешь оградить от опасности, то нужно опасность скрыть, а не рассказывать о ней сотням детей!

* * *

Утро для всех первокурсников Рейвенкло началось со встречи с профессором Флитвиком. Гарри чувствовал себя немного разбитым, но слушал очень внимательно, опасаясь пропустить что-то важное.

Маленький профессор оказался жизнерадостным и добрым волшебником, в котором не чувствовалось фальши. Дети почти мгновенно прониклись к нему симпатией. Особенно после того, как оказалось, что он уже знает имена всех своих новых студентов и для него все они одинаково важны. Это особенно порадовало Поттера, уже ощутившего на себе влияние славы во время распределения.

Декан заверил детей, что готов помогать каждому в любом вопросе. Просил первокурсников доверять себе и старостам, всегда задавать вопросы и ничего не бояться.

— Мы все — большая семья, — заверил Флитвик. — Пусть не всегда дружная, но никто из старшекурсников никогда не откажет вам в помощи. А я постараюсь сделать все, чтобы вы чувствовали себя здесь уютно. Я понимаю, что многие из вас впервые уехали из дома. А здесь вам предстоит провести много месяцев вдали от родителей, братьев, сестер, бабушек и дедушек. Я не могу понять чувства каждого из вас по этому поводу, но очень постараюсь помочь освоиться. И вы всегда можете рассказать, если вам тяжело, плохо, что-то болит. Или если вы просто очень сильно скучаете. Вы еще маленькие, это нормально. Все ребята будут помогать и защищать вас. Сейчас Роберт раздаст каждому расписание и карты коридоров, а я провожу вас на завтрак в Большой зал. Всю неделю или кто-то из старост, или из старших учеников будет отводить вас на уроки и помогать найти Большой зал, Библиотеку или Больничное крыло, если будет нужно. Карты вам нужны на всякий случай. Постарайтесь за эту неделю выучить расположение кабинетов. А вечером, после ужина, я к вам еще зайду, и мы немного изменим ваши спальни.

— О! — раздался общий вздох первокурсников.

— Я лично изменю обстановку так, чтобы каждый из вас мог почувствовать себя в школе, как дома. А до этого у вас есть время решить, что вы хотите изменить.

* * *

Первый учебный день оказался невероятно сумбурным и немного странным. Пенелопа и Роберт искренне сочувствовали тем, кто ничего не знал о магии до поступления, а таких больше всего оказалось на Гриффиндоре, о чем своим воронятам старосты сказали в конце завтрака, прежде чем отвести на первый урок. Львятам расписание раздали прямо за столом, и взмыленные первокурсники поспешили обратно в башню своего факультета, чтобы взять нужные учебники. Гарри, наблюдая за метаниями ало-золотых, услышал обрывок разговора светловолосого мальчика с высоким темнокожим первокурсником:

— Я даже учебник не открывал, а у нас уже первое занятие! Что такое вообще эта… Трансфигурация?

В их беседу тут же вклинилась Гермиона, блеснув длинным, но непонятным объяснением. Мальчишки удивленно на нее покосились и устремились прочь из Большого зала.

На счастье воронят, первой парой уроков у них стояла травология вместе с барсуками. Предмет явно не такой загадочный, как трансфигурация. И для начала профессор Спраут собрала детей в большой теплой теплице, где они могли сесть на лавочки и разложить свои книги, пергаменты и перья на пустых столах для рассады.

— Привет, Гарри, — с улыбкой поздоровался Невилл.

Сообразив, что мальчики знакомы, Лайза подвинулась, позволяя хаффлпаффцу вклиниться между воронами.

— Привет, — с ответной улыбкой обратился к новому знакомому Гарри. — Как ты?

Профессор оставила детей на несколько минут, сообщив, что ей нужно кое-что принести, так что первогодки могли спокойно пообщаться.

— Отлично! — неожиданно радостно сообщил Лонгботтом. — Знаешь… Я должен сказать тебе спасибо.

— За что? — удивился Гарри.

— За разговоры в поезде, — ответил Невилл. — Я… Я так переживал. Бабушка мне прожужжала уши, что я не должен посрамить честь семьи, должен быть достоин будущего титула… И, в общем, всячески настаивала, чтобы я выбрал Гриффиндор.

— И ты именно поэтому был такой подавленный, да? — спросил Терри.

Разговаривали дети не шепотом, многие слышали беседу, но Невилла это не смутило. Внимание к себе и к собственным чувствам вызвало у мальчика расположение к дружелюбному вороненку.

— Ага.

— Ты весь трясся в толпе. Я тоже заметила вчера, — с едва слышным акцентом сказала Се Ли — большеглазая девочка-азиатка, имя которой Поттер вспомнил лишь во время завтрака, когда старосты проверяли детей по спискам и расспрашивали о том, как кому спалось на новом месте. Гарри немало удивило то, как ответственно Роберт и Пенелопа относятся к своим обязанностям.

— А как иначе? — ответила тогда девушка на вопрос юного мага. — Быть старостой — большая честь. И большая ответственность. Выше лишь титул старосты школы, но это возможно на седьмом курсе. В будущем все пометки в личном деле сыграют важную роль для достижения желаемого результата. Роберту это не так важно, а вот мне, как полукровке, жизненно необходимо. У меня отец маг, но семья не очень состоятельная. Я не хочу сидеть у них на шее, а потому должна хорошо учиться, добиваться дополнительных бонусов и потом поступить в академию. Но совесть не позволит мне просто воспользоваться ситуацией, я почувствую себя лучше, если буду заслуженно носить доверенный мне титул старосты!

— Да… — выдохнул Лонгботтом, возвращая Гарри к действительности. — Я перетрусил… И перепугался. И после такого к львам? Да уж… гриффиндорец.

— Вчера все волновались, — не согласилась с ним Сьюзен Боунс. — Это ведь не просто распределение, ты еще и оказываешься под градом изучающих взглядов. Жутковато!

Многие из воронов и барсуков согласно покивали, чем вселили в Невилла больше уверенности.

— Но то, что ты говорил в поезде, как объяснял про факультеты… Я вдруг понял, что выбор будущего — это только мое дело. Бабушка, конечно, ожидает от меня очень многого, но это ведь нормально, да?

— Конечно, — согласился Поттер.

— Она вообще очень сильно переживала, потому что меня долго считали сквибом, — признался Лонгботтом, понизив голос и смущенно оглядев остальных. — Я никак не проявлял себя. У меня не было магических выбросов лет до девяти.

— Только поэтому? — фыркнула Падма. — Вообще-то, в комфортной обстановке у юных волшебников всплески — это ненормально. Это говорит вовсе не о силе мага, а о том, что его ядро формируется с какими-то сбоями. Если ребенок окружен заботой и любовью, то магические выбросы не происходят. Или происходят редко.

— Ага, — согласилась Лайза. — В стрессовых ситуациях. Магия защищает нас, когда мы боимся, волнуемся, злимся. До одиннадцати лет ядро не сформировано, поэтому и полноценно колдовать до этого времени нельзя. Ядро может как молчать, так и выплескивать очень много энергии, мы ведь не умеем еще ее контролировать. У меня был всего один всплеск, когда я случайно разбила любимую вазу мамы. Перепугалась так, что чары восстановления вышли сами собой, но криво. И из осколков собралась не ваза, а… какая-то загогулина.

Дети рассмеялись вместе с девочкой.

— А меня специально пытались заставить проявить себя, — признался Невилл. — Мой двоюродный дедушка вечно то подкрадывался ко мне и пугал, то кидался в меня чем-нибудь. А потом и вовсе… схватил и вывесил за окно.

— Ой! — перепугались все девочки разом.

— Это ведь как-то совсем неправильно, — нахмурился Майкл.

— Точно, — согласился Гарри. — Попахивает преступлением.

Дети на него покосились, и мальчик вспомнил, что среди собравшихся в теплице был всего один магглорожденный, Джастин, так что намек Гарри никто не понял.

— В общем, произошел несчастный случай, — продолжил Невилл. — Двоюродный дедушка отвернулся и выпустил мою ногу. Я упал, но не разбился, а отскочил от дорожки в саду, как мячик.

— Ух ты! — выдохнула Се Ли. — Но все равно жестоко. А если бы ты все же был… сквибом?

— На самом деле, — кашлянув, заметила Сьюзен, — Лонгботтомы — древний и уважаемый род. И как у любого такого рода, у них есть большой магический гобелен с семейным древом. Если бы Невилл был сквибом, он бы на нем просто не появился.

— Точно, — согласилась Ханна Аббот. — Родственники Невилла должны были знать, что он маг. Просто от тебя… ждали проявлений магии. Все же ты последний в старшей ветви наследования, у тебя из самых близких родственников только бабушка, а она… уж прости… довольно пожилая леди.

Гарри слушал разговоры детей очень внимательно. Как и другие ребята, особенно полукровки. Это была та часть магического мира, к которой не все имели доступ.

— А сквибы вообще не отражаются на семейных гобеленах? — спросила Менди. Гарри мало что о ней знал, кроме того, что мать девочки была сквибом, о чем студентка без стеснения рассказала утром.

— На самом деле все индивидуально, — пояснила Ханна. — У каждой семьи свои традиции, все же каждый из гобеленов создавался кем-то из основателей рода. Я знаю точно, что у многих сквибы не отражаются. А у некоторых бывают и более жестокие заморочки.

— Например? — уточнил Захария Смит. Его род считался достаточно старинным, но не древним.

— Мне тетя рассказывала о некоторых особенностях, — чуть покраснев, призналась Сьюзен. — Она знает об этом… по долгу службы.

Все тут же вспомнили, кем работает небезызвестная мадам Боунс.

— Она говорила кое-что о Блэках… — запнувшись, прошептала девочка. — Считается, что очень и очень давно эта семья ввела в род какое-то магическое существо, чтобы усилить собственную магию. Это обернулось тем, что некоторые представители этой семьи под воздействием обстоятельств могут… потерять рассудок. Существо было из темных, а потому Блэки стали еще более темной семьей. Им приписывали даже ритуалы некромантии.

На миг все ощутили легкий холодок, пробежавший по затылкам.

— И из-за всего этого теперь на гобелене, если кто-то из отпрысков подвергается черномагическому ритуалу, потом умирает, его отображение меняется на череп.

— Я тоже об этом слышала, — согласилась Ханна. — А у Лестрейнджей на гобелене не отображаются женщины рода. Вместо них там цветы. Красивые, но всего лишь цветы. А в семье продвигается идея, что женщина не может унаследовать титул. Лишь мужчина может продолжить род.

Девочки зафыркали, выражая неодобрение.

— А у нас на гобелене сразу видно, кто сильный маг, а кто слабый, — признался Захария. — Если маг слабый, то его изображение просто окружено ветвями, если сильный, то на ветвях есть цветы.

Гарри вспомнил свой собственный гобелен. Он выглядел очень интересно. Но мальчик это понял лишь теперь.

Основание родового дерева было странным. Будто деревьев на самом деле было два, но они срослись в единое целое. Самые ранние побеги были и серебристо-зелеными, и коричневыми, но чем дальше, тем меньше становилось коричневых отростков. Но виньетка с изображением Гарри была окружена веточками обоих цветов, а еще распустившимися бутонами, похожими на цветы лилии и вишни.

— В общем, я подумал и решил, что стоит больше думать о себе. И выбрать то, что мне подходит, — кашлянув, сказал Поттеру Невилл. — Ты заставил меня поверить, что все факультеты достойны! И я выбрал Хаффлпафф.

— И правильно, — закивала Ханна. — Зачем тебе этот Гриффиндор?

Дети продолжили беседу, из которой Гарри узнал, что утром разговор с детьми провел не только Флитвик, но и Спраут. А еще узнал о том, что барсучата живут близко к кухне, что у них в гостиной полно места и удивительно уютной мебели, а кресла и вовсе похожи на тыковки. А спят ребята не в обычных спальнях, а в отдельных боксах, будто маленьких норках, которые через двери сообщаются с комнатой для занятий. Внутри бокса стоит кровать, есть место для шкафа, тумбочки. А вот полки для книг повешены в общей комнате. Там же есть столы для занятий, собственный камин, мягкие коврики, кресла и гора подушек.

Спраут все не возвращалась, а потом вкатилась в теплицу, ведя беседу со следующим за ней Северусом Снейпом.

— Доброе утро, профессор Снейп! — выдохнул кто-то из детей. И остальные тут же повторили приветствие.

Мрачный профессор с сомнением воззрился на первокурсников, обведя всех тяжелым взглядом черных глаз. Гарри на миг стало неуютно, и он потупился, опустив взгляд на лежавший перед ним учебник.

Преподаватели отошли в дальнюю часть теплицы и продолжили что-то обсуждать, то и дело посматривая на бумажный сверток, который зельевар держал в руках.

— Не боишься оставлять их одних? — уловил Гарри тихий шепот.

— Это же вороны и мои барсучата, — фыркнула преподаватель травологии. — Сам знаешь, что в школе от них меньше всего проблем.

— Да уж… — выдохнул Снейп. — У моих сейчас трансфигурация с грифами. Вся надежда на грозный взгляд нашей кошки.

Профессор Спраут хмыкнула, брюнет кивнул, и они распрощались.

— Ну что, ребятки, начнем урок? — радостно спросила Помона Спраут, подходя к столам с противоположной стороны и осматривая малышей. — Сначала я продиктую вам технику безопасности, потом покажу основной инструментарий, а после будет экскурсия. На первом году мы в основном будем работать в третьей теплице, но я познакомлю вас и с остальными. И какое, как вы думаете, будет первое правило на моих уроках?

Все притихли, но внезапно руку поднял Невилл.

— Да, дорогой?

— Не трогать руками растения, о которых мы ничего не знаем? — предположил мальчик.

— Отличный ответ! Пять баллов Хаффлпафф! Именно. Пусть некоторые из вас что-то и знают, но мы тут будем последовательно знакомиться со всем многообразием растений волшебного мира. Многие из них весьма опасны. На первом курсе мы изучим не ядовитые растения, но некоторые из тех, что войдут в учебный план этого года, довольно подвижны и могут, при неправильном обращении, навредить. Поэтому открывайте конспекты и записывайте правила поведения на уроках.

* * *

В первом учебном году у детей занятия предполагались только до обеда. Влиял и юный возраст студентов, и стресс от разрыва с семьей, и довольно небольшие магические возможности, не позволявшие совмещать в один день сразу два предмета, на которых предполагалось разучивание каких-либо довольно сложных чар.

Правда у детей появлялось много свободного времени, которое следовало как-то занять. Вернувшись после урока истории магии в родную гостиную, Гарри решил ее как следует изучить. Он не успел это сделать ни вчера, ни утром.

Гостиная Рейвенкло представляла собой довольно большую круглую комнату. Напротив входа пылал огромный камин, стены закрывали старинные гобелены, где на бледно-голубом и синем фоне задумчиво взирали в свитки ученые мужи и леди прошлого. Между гобеленами высились шкафы из белого дерева, плотно заставленные книгами.

— Здесь довольно много старинных книг, — объяснил Терри Бут, тоже вернувшийся в гостиную после уроков.

Пока ребят в круглой комнате собралось не так уж много, а многочисленные диваны, кресла, пуфики и подушки всех оттенков синего позволяли устроиться в гостиной довольно большому числу детей и подростков. Даже темно-синий ковер привлекал к себе внимание, навевая мысли о том, с каким комфортом на нем можно улечься перед камином.

— Камин частично подключен к каминной сети, — выдал еще кусочек своих знаний Терри. — В экстренных случаях кто-то из нашей родни может с нами связаться через камин в гостиной. Но мы — нет, хотя старосты могут вызвать через камин декана. Нам же для связи можно использовать только письма.

Гарри удивило то, что студентов настолько ограничили в общении с родными. Его это мало касалось, но для других, наверняка, могло стать болезненным испытанием. И ладно, если у кого-то в школе были братья и сестры, а если остался в Хогвартсе один?

Покачав головой, юный волшебник направился в спальню. Слова Терри напомнили ему о том, что Поттер обещал написать письмо Луне. Да и филина стоило навестить в совятне.

Спальню мальчик тоже едва рассматривал, а потому с любопытством обошел свою кровать и выглянул в высокое стрельчатое окно, которых в спальне было целых три. Из-за обилия проникавшего в спальню света комната казалась воздушной и просторной, а белое дерево кроватей сияло серебром.

— Ого! — опешил Терри, тоже зайдя в спальню. — Это твои полки?

Гарри оглянулся на книжные полки возле своей кровати и быстро кивнул. Ему по-своему повезло. Его кровать стояла крайней справа, так что мальчику достался довольно большой кусок стены, от чего и полки у него были пошире. И сейчас на этих полках почти не осталось места, они даже немного прогнулись под весом привезенных с собой талмудов.

— Ага, — кивнул Поттер, выискивая в тумбочке цветные чернила. — Я привез с собой немного книг.

— Немного? — опешил Бут. — Да у тебя тут больше книг, чем в нашей домашней библиотеке!

— Шутишь?

— Самую малость, — тут же согласился мальчик. — Но это же!.. Не просто какие-то пособия. Тут!..

Он задохнулся, вчитываясь в названия на корешках. Гарри ему не мешал. Он прекрасно знал, что за книги попали на полки. И знал, какие книги остались в чемодане, в специальном отделе, куда не смогли добраться эльфы Хогвартса.

— Я заранее предчувствую проблемы с зельеварением, — объяснил он Буту. — Но просто довольствоваться тем, что есть, не в моих правилах. Вот и подобрал себе кое-что.

— Да уж! Кое-что! — с восторгом заметил вороненок.

— Я не против, чтобы мои книги брали посмотреть, — спокойно сообщил Гарри, — но на них всех стоит клеймо, что они собственность семьи Поттер, так что третьим лицам не передавать, страницы не портить и не пытаться утащить с концами.

— Ага! — радостно покивал Бут, вполне спокойно отнесшийся к предупреждению.

Ставить клеймо Гарри научил дед. Они долго тренировались, прежде чем у мальчика получилась надежная отметка. Чары придумал кто-то из прапрапрадедов, но сам создатель предпочитал дрыхнуть, а не просвещать внука. Справились и без него, благо все в семье умели пользоваться интересными чарами на очень высоком уровне.

Лишь заклеймив все книги, которые купил сам, Гарри расспросил деда подробнее об этих чарах, узнав, что предок просто усовершенствовал разновидность магического клейма артефакторов. Это клеймо позволяло не только наносить на предмет имя создателя, но и создавало что-то вроде постоянно пополняющейся памятки. Артефакты во все времена считались предметами очень полезными и часто очень опасными, а артефакторы были людьми себялюбивыми и гордыми. Пусть физическое клеймо создателя артефакторы тоже ставили, но куда больше они старались над авторскими чарами, которые позволяли избежать судебных тяжб с другими артефакторами, защищали от воровства и не позволяли кому-либо использовать созданный артефакт во зло его создателю или его потомкам.

Для книг прапрапрадед чары изменил так, что теперь любой томик подспудно пытался вернуться к истинному владельцу, если оказывался не в тех руках. Флимонт Поттер искренне не завидовал тем волшебникам, которые рискнули украсть книги семьи. Если Джеймс Поттер не был дураком и не забыл науку предков, то должен был разметить все свои книги. И тот, кто их украл из дома в Годриковой Впадине, сейчас наверняка жалел о проделанном, ведь клеймо не просто мешало открыть книгу, оно должно было обжигать вора от одного прикосновения к корешку. А чтобы снять действие чар, достаточно было самого простого разрешения владельца или представителя семьи.

Писать письмо Луне Гарри отправился в Библиотеку, разумно решив, что может совместить несколько дел: и сочинить послание, и осмотреть владения мадам Пинс, и подучить расположение залов Хогвартса.

Не учел он лишь того, что встретит в Библиотеке кое-кого из знакомых, которые не позволят ему спокойно начать письмо.

— Привет, Гарри! — обрадовалась Гермиона. Девочка устроилась за одним из столов, обложившись со всех сторон книгами.

— Привет. Чем занимаешься?

— Готовлюсь к следующему уроку трансфигурации, — гордо пояснила девочка. — У вас уже был этот предмет?

— Нет.

— Это жутко интересно! — улыбнулась Грейнджер. — Нас будут учить превращать одни предметы в другие. Сегодня уже была практика! Мы учились превращать спички в иголки. И у меня получилось!

— Ты научилась трансфигурировать спичку? — уточнил мальчик.

— Не совсем, — призналась Гермиона. — Но у меня одной к концу урока спичка стала острой с одной стороны. Профессор МакГонагалл была так горда, когда всем демонстрировала мое достижение!

— Подумаешь! — фыркнул Драко, подходя к их столу. — Ничего в этом особенного нет, Грейнджер.

Гарри хихикнул, заметив, что блондин раздосадован успехом гриффиндорки.

— Спички! Это слишком мелко! — заявил мальчик. — Вот будем превращать крыс в кубки!..

— Это материал второго курса, — проявил свою осведомленность Гарри. — И это очень сложно, ведь нужно превратить живое в неживое.

— Ты знаешь, что мы будем учить на втором курсе? — возмутилась Гермиона, таращась на Гарри.

Тот подвинулся так, чтобы Драко мог сесть за стол, и пояснил:

— Я просто заглянул в оглавление учебников разных курсов.

— Ты знаешь… как их… манящие чары! И знаешь учебный план, — выдохнула девочка, как обвинение.

— И что такого? — опешил Поттер.

Грейнджер не ответила, отвела взгляд и уставилась в свои книги.

— А что было у вас? — повернувшись к Гарри, спросил Драко. Он вытащил из сумки какой-то талмуд в темной обложке и со вздохом положил его на стол.

— Травология и история, — ответил Поттер. — Ничего особенного. Профессор Спраут продиктовала конспект по технике безопасности, а потом показала теплицы. А профессор Бинс нудел про восстания…

Вспомнив профессора-призрака, мальчик передернул плечами.

— У нас история завтра, — встряла Гермиона.

— Вместе с нами, опять, — нажаловался Драко. — А вот потом с барсуками первый урок защиты.

— У нас с утра трансфигурация, — ответил Поттер. — А дальше первая лекция по астрономии. Днем. Вводная.

Ребята продолжили обмениваться впечатлениями, пока девочка не заметила, что Гарри принес с собой не только пергаменты, но и разноцветные чернила и ручки.

— Разве нам можно пользоваться ручками? — уточнила Гермиона с сомнением. — В списке были перья!

Малфой фыркнул себе под нос, покосился на Гарри и, растягивая слова, уточнил:

— А кто ходил с тобой за покупками, Грейнджер?

— Профессор МакГонагалл, — тут же отрапортовала девочка и прихлопнула рот ладошкой, заметив суровый взгляд библиотекаря.

— Тогда… ничего удивительного, — снова фыркнув, ответил Драко.

— Почему? — теперь стало интересно и Поттеру. А еще он отметил про себя, что только за ним, похоже, отправили не преподавателя, а лесника.

— Видишь ли, старая кошка не видит дальше своего носа, — понизив голос, ответил Малфой.

— Да что ты такое!.. — тут же вскинулась Гермиона и заслужила еще один строгий взгляд от мадам Пинс.

— Ты этого сейчас не поймешь, Грейнджер, — снисходительно ответил блондин, — но однажды сообразишь. Ты вроде умная. Ваша декан — каменная тетка. Ее волнуют только правила и приличия. Да, она любит студентов своего факультета, как мне говорили, но со своими проблемами ты к ней вряд ли пойдешь.

— Это почему? — удивилась девочка. — Она… хорошая. Строгая, но ей по должности положено.

— Хорошо, — слушая беседу, кивнул Гарри. — Тогда… Гермиона, а ты сама, когда вы покупали все принадлежности, почему не спросила, как быть тебе? Ты ведь всю жизнь писала ручками по обычной бумаге. Когда увидела в списке пергамент и перья… У тебя не возникло мысли рассказать, что ты к такому не привыкла?

— Я сказала, — почти обиделась девочка. — Но профессор уточнила, что всем магглорожденным придется учиться писать на пергаменте, что исключений быть не может.

— Но она не предложила тебе купить что-то более понятное? Что-то ближе к привычному, чтобы ты постепенно освоилась? — повертев в руках перьевую ручку, уточнил Поттер. — И не предложила купить прописи, чтобы подготовиться к началу занятий?

Гермиона немного покраснела и прикусила губу.

— А утром… Вас не привели в Большой зал старосты, ведь так? — глядя на девочку с прищуром, спросил Малфой.

Мисс Грейнджер непонимающе на него воззрилась.

— Я видел, как кое-кто выбежал к столу только перед окончанием завтрака, а на трансфигурации… Этот рыжий увалень опоздал, ввалился после звонка и заявил, что заблудился. Вам не показали аудитории? Не раздали карты?

— Какие карты? — опешила девочка.

— Нам дали, — покивал Драко Гарри и извлек из кармана сложенный кусок пергамента. Гермиона тут же впилась в него жадным взглядом. — А еще с утра была беседа с деканом. Он обещал нам всячески помогать. Нас неделю будут водить на занятия, чтобы помочь выучить расположение классов. А после ужина будем менять внешний вид спален!

— Ого! — воодушевился Драко. — А у нас такого не будет. Наш декан тоже беседу провел… — Мальчик помедлил, явно не желая распространяться о том, что сказал своим змейкам профессор Снейп. — Вчера, перед сном. Но вот спальни у всех одинаковые. Зато они должны быть больше, чем у вас. И живем мы не все вместе, а по трое.

Гермиона явно о чем-то задумалась и хмуро уставилась на свои книги. У Гарри появилась возможность обдумать письмо. Писать его при посторонних мальчик не собирался, но вполне мог для начала разметить лист пергамента.

Пока остальные думали каждый о своем, Гарри несколькими штрихами наметил поля и стал аккуратно расписывать их линиями, листочками и цветами, незаметно вписывая в завитки буквы. Ему было интересно, как почти незнакомая, но будто близкая девочка воспримет эти его украшательства и запрятанный в рисунках посыл. Со стороны же узор казался всего лишь зарослями из фантастических растений.

— Кому это ты писать собрался? — хихикнул Драко, заметив то, чем был занят Поттер.

— Одной солнечной девочке, — не стал скрывать Гарри.

«Хотя ее имя больше напоминает о луне», — про себя добавил мальчик и улыбнулся.

Удивительно, но Драко не стал смеяться над ответом, лишь пару раз моргнул и быстро кивнул, будто сделал для себя пометку.

«Он пытается больше обо мне узнать», — понял Гарри.

В этом не было ничего удивительного. Больше удивляло то, что многие предпочитали делать выводы о Гарри на основе своих представлений о нем или верили в то, что было написано в книгах.

Письмо Гарри дописал перед самым ужином. В совятне он провел не меньше получаса, наглаживая Ветер, скармливая филину угощение и рассказывая последние новости. Глядя, как Ветер уносит его послание, мальчик искренне порадовался, что поменял сову. Белая полярная сова даже в совятне слишком бы выделялась, а уж в небе!.. Каждый бы знал, когда юный мистер Поттер отправляет кому-то письмо.

После ужина, как и обещал, заглянул декан. Начать решено было со спальни мальчиков, чтобы потом не торопить с решениями девочек. Гарри пропустил всех вперед, урвав себе лишние несколько минут на обдумывание.

Спальня воронят и так смотрелась неплохо. Звездное небо на потолке и пологах, мягкие коврики на полу, белое дерево. Даже арки окон и тонкие перемычки, делящие стекло на прямоугольники и ромбики, — белые. Ему ничего не хотелось менять, разве что…

— Профессор, а вы когда-нибудь читали «Властелин Колец»? — спросил мальчик и чуть стушевался, когда маленький профессор взглянул на него.

Но Флитвик не скривился, задорно подмигнул мальчику и уточнил:

— Что же вам вспомнилось из этой истории, Гарри?

— Лориэн, владения прекрасной Галадриэль, — шепотом признался мальчик, а потом, боясь самого себя, стал описывать край эльфов таким, каким видело его воображение восьмилетнего Поттера, впервые погрузившегося в сказочный мир. Слушая его, остальные мальчишки замерли, а маленький профессор кивал и взмахивал палочкой. И вот уже не просто белые столбики поддерживают полог, а сплетенные в причудливые узоры тонкие белые ветки. На пологе появились не только звезды, но и абрисы листьев. И даже полки для книг стали похожи на причудливые изгибы корней и грибов. А лампа над столом из обычного шарика превратилась в сказочный сосуд, похожий на огромную дождевую каплю, свисающую с края листа.

Этой ночью Гарри заснул почти сразу, хотя и казалось ему, что он долго лежал и разглядывал листья на пологе. Чудилось, что они шевелятся и убаюкивают. Свою особую волшебную сетку Поттер сплел в то время, пока другие мальчишки обменивались впечатлениями, так что мог не беспокоиться, что кто-то заметит его действия. Теперь мальчик в любое время мог почитать книгу, не боясь помешать кому-либо ярким светом. Мог шуметь или тренировать чары — его особая сетка глушила звуки. И мог не опасаться нападения — ему никто не помешает, пока полог задернут. Даже если потолок упадет сверху, Гарри ничего не грозит. Проверено на Дадли и дяде Верноне.