Тропой волка (гет)

Следующие два года для Лили Эванс стали сущим кошмаром. Каждый месяц она страдала от беспокойства о юном Люпине. В начале третьего курса Джеймс Поттер и Сириус Блэк стали членами гриффиндорской сборной по квиддичу. И без того популярные парни теперь были абсолютными школьными знаменитостями. Их обожали все: учителя, студенты. Четверо мародёров всегда были вместе: часто ссорились, но быстро мирились, всегда помогали друг другу выбраться из переделок.

Это стало новой головной болью для Лили. Она не могла спокойно смотреть, как девушки влюблённым взглядом провожают Римуса.

А ему на самом деле никто был не нужен кроме Лили. Но он не говорил ей, потому что считал, что она достойна хорошего и заботливого парня, а не чудовища, которое каждый месяц выходит на охоту.

Ему тогда мигом полегчало, а Лили наоборот. Дело было в том, что Джеймс сначала пригласил её на свидание в Хогсмид, а после отказа начал настойчиво её добиваться. Теперь восклицание «Эванс!» часто слетало с его языка. Всевозможными способами он старался завоевать её внимание, а ей не хотелось. Для неё он был таким же самовлюбленным и заносчивым мальчишкой. Римус улыбался, уткнувшись в книгу, когда слышал очередное звонкое «нет» в гостиной Гриффиндора, но очень хотел, чтобы она сказала ему «да», ведь он не мог пожелать ей ничего лучше, чем его собственный лучший друг. Да, у того были проблемы с манерами, воспитанием и поведением, но она не знала, каким он был внутри. И Римус надеялся, что она узнает.

— Поверить не могу, что в начале первого курса я хотела узнать что-то о нём, — фыркнула Лили, прерывая его размышления.

— По-моему, за вами очень весело наблюдать, — улыбнулся юный Люпин.

Она несильно ударила его по плечу, после чего оглянулась.

— О нет, — измученно протянула она. — Только не это!

Перепрыгнув через спинку дивана, рядом приземлился недавно упоминавшийся ею Джеймс Поттер. Сириус устроился на полу у его ног, Питер опустился в кресло.

— Эванс, — жалобно промычал Джеймс.

— Лили, соглашайся уже, — простонал Блэк. — Он нам все уши уже прожужжал про тебя, надоело.

— Спасибо, Бродяга, — буркнул Поттер.

— Да ладно тебе, Сохатый. Скажи, Хвост?

— Я в ваши распри вмешиваться не собираюсь, — откликнулся тот. — Вон, спросите у Лунатика, он умный.

— Да чего тут спрашивать? — рассердился Джеймс.

Лили беспомощно заглянула в серо-зелёные глаза юного Люпина, а он только хитро прищурился: ведь она сама прекрасно понимала, что если мародёры начали спорить, их уже не остановить. Но ему и вправду вся ситуация казалась до невозможности забавной. Она знала. Она видела веселые огоньки в его взгляде. Она с упреком смотрела на него, а он продолжал улыбаться, потому что думал сейчас о том, что у него есть такие замечательные друзья и подруга, с которыми всегда весело. Ей, на самом деле, тоже было неплохо: она любила проводить с ними время, хоть Джеймс часто надоедал ей.

Лили Эванс писала в тетрадях не его имя, рисовала сердечки, думая не о нём, не о нём вспоминала, когда было одиноко. И снились ей глаза не миндального цвета, а серо-зелёные, не чёрные волосы, а цвета пшеницы.

Лили Эванс тринадцать, четырнадцать, пятнадцать. Вторая половина пятого курса. А ничего не изменилось. Она по-прежнему отказывает Джеймсу Поттеру, по-прежнему рисует в тетради и думает о Римусе Люпине. Она всё такая же девочка, которая забирает огненно-рыжие волосы в тугой пучок, старается больше времени проводить за книгами, покупает в Хогсмиде большие цветные леденцы на палочке, радуется первому снегу и не хочет взрослеть.

Но взрослеть приходилось. Из-за мародёров, которые часто попадали в переделки и не всегда могли сами из них выбраться. Из-за Римуса, который мучился каждый месяц, приходил только под утро весь в царапинах и шрамах от того, что нападать было не на кого, и он терзал сам себя. Остальные члены знаменитой четвёрки тоже стали пропадать во время полнолуний. Не могли же они быть в это время с другом, верно? Ведь он терял человеческий разум и мог наброситься на любого из них. Но они возвращались невредимыми, а юный Люпин, казалось, лучше чувствовал и выглядел. А еще и экзамены СОВ. Ежедневная подготовка, возрастающее нервное напряжение.

Наступил день пробных экзаменов. А у Лили в голове были мысли только о мальчиках. Причём не только о мародёрах, а еще и о Северусе и Регулусе Блэке. Последние двое перешли на тёмную сторону, на сторону Волан-де-Морта, и ей пришлось поставить условие Снеггу: либо они постараются вернуть былые отношения, либо он продает душу Тёмному Лорду. Он развернулся и ушёл. Ушёл, перечеркнув их веселое совместное детство, не дав надежды на такое же будущее. Ушёл, низко опустив голову, чтобы никто не понял по глазам, с какой болью он принял это решение. А ей тогда было нетрудно отпустить его, может, из-за того, что ужасно злилась, а может, из-за того, что ей было ещё на кого положиться. Теперь Лили обдумывала всё детально, каждый раз приходя к выводу, что друзьями им всё-таки не быть, и изредка возвращаясь к мысли, что неплохо было бы уделить внимание экзаменационным заданиям. Пусть это и пробный тест, но оценка за него была немаловажной.

* * *

Спустя неделю студентам надоело ждать результатов, и все расслабились, вливаясь в обычный образ жизни.

Лили быстро вошла в гостиную Гриффиндора и на входе столкнулась с юным Люпином.

— Рем, я…

— Прости, Лил, мне нужно к профессору МакГонаголл. Поговорим позже, хорошо?

Она вздохнула и продолжила путь, села на диван рядом с оставшимися мародёрами и постаралась расслабиться.

— Трудный день? — тихо поинтересовался Сириус, чья голова покоилась на коленях у сидящего рядом с гриффиндоркой Поттера.

— Нет, просто устала, — пробормотала та.

— Ой, а мы как устали после тренировки по квиддичу! — пожаловался Джеймс.

— Ты можешь хоть раз не говорить о себе, Сохатый? — проворчал Блэк.

— Извини, — буркнул он. — С чего это ты сегодня такой правильный, а, Бродяга?

— Заткнись, — зарычал Сириус. — Ты знаешь, что хуже оскорбления для меня не придумаешь.

— Ой-ой, нашего пёсика оскорбили! — поддразнил Поттер.

— Олени в битвах не выигрывают, — съязвил тот.

Джеймс вспыхнул, сбросил друга с себя, опрокинув на пол и прыгнув на него. Блэк отчаянно забрыкался и вскоре оказался сверху. Парни втянули в шуточную перепалку и Питера. Они втроём превратились в шумный дерущийся комок… Лили с улыбкой наблюдала за ними. Взрослые, а ведут себя как маленькие. Так похоже на неё…

— Пятый курс, внимание! Соберитесь все у камина! — раздался звучный голос Римуса позади.

Его все слушались — потому что он хорошо учился, был со всеми дружелюбен, все его любили, а может, потому, что Джеймс и Сириус слушались его, и остальные делали так, как они. Тем не менее, студенты выполнили просьбу. Юный Люпин с какими-то бумагами встал напротив и заговорил:

— Как вы помните, мы с вами писали пробный СОВ. На этих листах предметы и оценки, которые были нам выставлены по каждому из них. Профессор МакГонагалл сказала, что довольна большинством из нас. И если бы не пара учеников, которые, можно сказать, не справились с заданиями, наш средний балл был бы высоким.

После этого он начал называть имена и раздавать работы, мельком просматривая все оценки. Он удовлетворенно хмыкнул, называя имена Джеймса и Сириуса, и покачал головой, возвращая листок Питеру. Лили терпеливо ждала, пока очередь дойдет до неё, ведь фамилия «Эванс» стояла последней. Этот листок задержался в руках Люпина дольше всего. Он не мог поверить, что она оказалась одной из тех двух. Ему нехотя пришлось отдать ей работу.

Лили зажмурилась, чтобы убедиться, что это не сон. Это её оценки? Может, здесь ошибка? Руки её задрожали, дыхание перехватило.

Она вскочила и бросилась вон из гостиной.

Поттер недоуменно посмотрел ей вслед, Блэк успокаивающе похлопал его по спине. Люпин шумно выдохнул:

— Пойду за ней.

— Чего так расстраиваться из-за оценок? — раздался ему вслед голос Джеймса.

* * *

В начале апреля уже не так холодно, как зимой. Но ветер пронизывает насквозь так, что хочется укутаться теплым шарфом. Если он, конечно, есть. А у Лили Эванс его, как раз, не было, потому что тогда она не обращала внимание на такие мелочи. По щекам её текли слёзы — обжигающе горячие, горькие. Ей было очень плохо: расстраивалась она главным образом, из-за оценок, но тут и все остальное добавило масла в огонь.

Она стояла на вершине Астрономической Башни, куда часто приходила, когда у нее было плохое настроение. Сейчас все шло наперекосяк, все было ужасно.

— Лил!

Люпин не сводил глаз с точёной фигурки подруги на фоне тёмного неба. Она поспешно повернулась, тугой пучок развалился, и рыжие волосы мягко упали на плечи.

— Ты плачешь, — скорее сказал, чем спросил он. — Лили…

Она снова сильно зажмурилась. Сквозь звон в ушах она все равно услышала:

— Иди ко мне, цветочек.

Лили доверчиво потянулась к нему, робко обняла за шею и уткнулась носом в его плечо, он запустил пальцы в огненно-рыжие локоны, вдохнул их мягкий запах и продолжил гладить её по голове. Она была такой маленькой, хрупкой, беззащитной. Он знал, что она чувствовала себя сейчас одинокой, брошенной и никому не нужной, поэтому прошептал:

— Я с тобой.

Немного затуманенный взгляд больших изумрудных глаз устремился на него. А он, чувствуя, что подруга успокаивается, коснулся её щеки и улыбнулся:

— Глупенькая, не должно ученикам львиного факультета плакать. Ты же гриффиндорка. Значит храбрая и смелая. А таким всё по силам. Всё образуется, точно. С учёбой я помогу тебе, мы позанимаемся, и у тебя получится, хорошо?

— Спасибо, — одними губами произнесла она.

Серо-зелёные глаза светились добротой и лаской.

— Римус. — тихо позвала Эванс, хоть парень и так смотрел на неё.

— М?

Она вздохнула, а потом начала снова:

— Рем, я…

Люпин притянул Лили к себе и поцеловал. Мягко и нежно, чтобы не спугнуть и не оттолкнуть, а потом, не ощутив сопротивления и понимая, что она отвечает, продолжил смелее и настойчивее.

— Рем, я люблю тебя…

— Но, Лил… — возразил он, но увидев на её лице что-то похожее на страх, с улыбкой признался: — И я тебя люблю.

Он хотел сказать, что так нельзя, и что это неправильно, но сейчас ему не претило всё испортить. Ведь на душе стало так легко.

Тонкие пальчики коснулись шрамов на его щеке. Римус поймал их и приложил к губам.

— Это так… странно, — шепнула Лили.

— Более чем, — осторожно сказал он, чтобы не ляпнуть лишнего.

Они вместе спустились, так как Лили уже продрогла на холодном ветру. Приглашающим жестом Римус пропустил её вперед в гостиную Гриффиндора. Щёки Лили затронул едва заметный румянец. Она спохватилась и поспешно собрала волосы в хвост.

— Я написал экзамены лучше, чем отличница Эванс! — звонко рассмеялся Поттер.

— Встань завтра на стол в Большом Зале и крикни это погромче, — проворчал Люпин, опускаясь в кресло.

Сириус мигом оказался у него на коленях и радостно поинтересовался:

— Римми, а как это тебе удалось так быстро успокоить нашу девочку?

Тот мигом вспыхнул, но сдержался и переспросил:

— Нашу?

— Ну да, — невозмутимо подтвердил Блэк. — Мы же все любим её. Что бы мы без неё делали…

Юный Люпин облегченно вздохнул. Конечно, Лили была всем просто хорошей подругой. Всего несколько минут назад он признался ей в своих чувствах, и уже ощущал непреодолимое желание оберегать её. Хотя оно всегда было с ним.

— Вы бы доставали Римуса просьбами дать списать, — вывел его из раздумий звонкий голос Лили, которая указывала на ошибки Питера в эссе по Истории Магии. — И он бы, в конце концов, не выдержал и сбежал от вас.

— Мы бы его не отпустили, — заскулил Сириус, выгибаясь в спине.

— Слезь с меня, — взвыл юный Люпин.

— Бродяга, ты похож на проститутку, — невинно заметил Джеймс.

Друзья рассмеялись, а Блэк в свою очередь набросился на Поттера.

— Сириус, — жалобно позвала Лили, потянув его за рукав. — Ну прекрати. Вы слишком часто дерётесь. Посиди на месте.

— Ладно, — буркнул он, нехотя отпуская шею Джеймса.

Она с ногами взобралась на диван. Блэк, наоборот, спустился на пол, щекоча прядями черных волос оголенные коленки подруги, от чего она тихо хихикнула. Четверо мародёров недоумённо посмотрели на неё.

* * *

Джеймс, Сириус и Питер ушли спать.

Римус по-прежнему сидел в кресле, уткнувшись в книгу, а Лили полулежала на диване, наблюдая за потухающим пламенем в камине. Впервые за много лет ей было по-настоящему хорошо, тепло и уютно.

Юный Люпин понял взгляд и встретился с изумрудными глазами. Он мигом очутился рядом.

— Так не должно быть, — шепнул парень, обняв девушку и наклонившись совсем низко к ее уху.

Он отчетливо понимал, что, идя сейчас против своей воли, отталкивает её от себя и разбивает ей сердце. Но так, правда, не должно быть.

— Я знаю, Рем, — тихо улыбнулась она и чмокнула его в щёчку. — Я знаю.

— Нет, Лил, — мягко возразил тот. — Ты не понимаешь.

— Понимаю, — ответила она. — Ты думаешь, что нам будет плохо вместе потому, что ты оборотень. Ты беспокоишься, что можешь причинить мне боль, боишься не сдержаться и напасть, боишься, что во время полнолуния я окажусь рядом. Так?

— Так, — вздохнул он, прижимая её к себе покрепче. — Я не могу потерять тебя. Не смогу без тебя, Лил, понимаешь?

— Но я буду рядом. Если ты захочешь.

— Слишком рискованно, — отрезал Римус.

— Жизнь скучна без риска, — послышался уверенный, но негромкий голос.

Лили испуганно распахнула глаза и вздрогнула, но Люпин не отпустил её.

— Все нормально, Эванс, — успокоил Сириус. — Римми, что ты делаешь? Она любит тебя, а ты запрещаешь ей.

— Замолчи, — зарычал тот.

— Хорошо. Только не делай глупостей. Не расстраивай её.

— Бродяга, все не так просто, как ты думаешь. Иди. И не говори ничего Джеймсу.

— Он мой лучший друг. Нас четверо мародёров, у нас нет секретов друг от друга. Но я не скажу. Вы сами ему скажете. Если будет, о чем рассказывать… — пробормотал Блэк.

— Спасибо, — тихо поблагодарил Люпин.

— Не задерживайся. Мы не собираемся нарушать славную традицию о том, что засыпаем мы только тогда, когда все четверо в спальне.

— Я скоро буду, — усмехнулся он.

Лили доверчиво уткнулась носом в шею Римуса и придвинулась поближе. Он коснулся губами её лба, потом прошептал:

— Пусть сейчас всё будет так. Как есть.

На ее лице появилась нежная улыбка.

— Мне нравится, когда ты улыбаешься, цветочек.

— Рем?

— М?

— Позанимаешься со мной завтра? — невинно поинтересовалась она.

— Я думал, мне придётся насильно заставлять тебя садиться за уроки.

— Тебе придется терпеливо объяснять и втолковывать мне материал, — лениво протянула девушка.

— С этим я справлюсь, ваше величество, — рассмеялся Римус.

— Высочество, — поправила она и вспомнила, что говорила то же самое в поезде в день их знакомства…