Учитель (гет)

«Бедная Полумна», думала Гермиона, глядя на чёрные пузыри в воде унитаза, среди которых плавал флакончик чернил. Только теперь она поняла, каково было её подруге под натиском мелких, но постоянных пакостей от сокурсников. Гермиона находила свои вещи в самых невообразимых местах: галстук на статуе Григория Льстивого (видимо так ей намекали на то, что она подлизывается к учителям); носки на перилах лестницы, ведущей в башню Рейвенкло; любимую заколку, которая одна только и могла справиться с её волосами, в ванной старост.

Что прятали вещи, это ещё ладно, хуже было, когда портили. Так, у её оксфордов удалили каблуки, и, как Гермиона ни пыталась, она не могла восстановить эту часть подошвы (Макгонагалл даже заинтересовалась случаем и забрала оксфорды себе, пообещав вернуть им первоначальный вид); её пергаменты с готовой домашней работой утром все были исписаны по диагонали словом «выскочка» (Гермионе пришлось пропустить завтрак, чтобы успеть переписать все задания на чистовик); а чернила плавали в унитазе туалета на третьем этаже, куда никто не заглядывал.

Что портили вещи это ещё терпимо, к этому можно было привыкнуть, но бойкот, объявленный Сесилией и нехотя поддерживаемый всей группой, доконал бедняжку. Гермиона чувствовала, что находится на грани нервного срыва.

Профессор Снейп приобрёл репутацию строгого, но справедливого учителя. У него не было любимчиков, как у Слагхорна, ко всем факультетам он относился ровно и никого из студентов не выделял. Тем не менее, некоторым гриффиндорцам казалось, что учитель Зельеварения предвзят к их факультету. Это происходило потому, что после своих проделок они часто слышали: «Опять Гриффиндор!», произнесённое сквозь зубы. Северус был в достаточной мере терпелив, но горе было тому, кто принимал его спокойное и невозмутимое отношение за слабость, молниеносная и резкая суровость становилась для провинившегося заслуженным уроком. Очень скоро вся школа усвоила, что профессора Снейпа лучше не злить.

Подъём, завтрак, уроки, обед, уроки, полдник, уроки — ритм школьной жизни захватил Северуса Снейпа настолько, что у того практически не осталось времени на переживания своей виновности перед любимой женщиной. Дамблдор выполнил обещание — Лили была под защитой, и этот факт позволил зельевару сосредоточиться на текущих делах. Лишь иногда, перед сном, в моменты, когда сознание ослабевает хватку и на поверхность выходят наши самые глубокие желания и страхи, Северус впадал в лёгкую меланхолию.

Не без интереса он наблюдал за развитием отношений между Гермионой и её однокурсниками. Он подмечал всё: заплаканное лицо мисс Грейнджер, её страх поднять руку на уроке и вместе с тем в глазах желание ответить на вопрос, насмешки трёх королев школы. Он избегал хвалить её перед классом, чтобы не вызвать ещё большую неприязнь к ней однокурсников, вместе с тем про себя отмечал все её дарования, постепенно проникаясь к ней пониманием и сочувствием, ведь и сам совсем недавно был жертвой травли. Гермиона вызвалась помогать ему в проверке работ первокурсников, в свою очередь Снейп позволил ей брать литературу по Углублённому Зельеварению из его личной библиотеки и использовать кабинет как место для чтения в его отсутствие. По субботам, когда преподаватели и студенты отдыхали в Хогсмиде, он обычно возвращался в замок на час раньше и всегда заставал её в классе, погруженную в дела: тишина, прилежание, внимательность были ее верными спутниками.

Они редко разговаривали друг с другом, а их диалоги не заходили дальше просьб с его стороны:

— Мисс Грейнджер, сможете заодно проверить завтра работы Слизерина? Мне срочно нужно посетить Джея Пепиналавка зелий в Хогсмиде, боюсь не успеть.

— Да, сэр.

Или просьб с её стороны:

— Профессор Снейп, можно мне взять эту книгу с собой? Я не успела дочитать, а очень хочется.

— Да, мисс Грейнджер.

Как-то раз он услышал в кабинете музыку. Гермиона заканчивала проверку контрольных работ, а рядом на полке стоял зачарованный граммофон, на котором кружилась пластинка. Снейп постоял несколько секунд в нерешительной задумчивости.

— Чайковский? — наконец, спросил он.

— Шопен, — улыбнулась она.

Однажды во время обхода Снейп увидел, как Мэри и Бетти во главе с Сесилией обступили Гермиону со всех сторон словно коршуны. Сесилия стояла, уперев руки в боки, и то ли угрожала, то ли выговаривала ей какие-то претензии.

— Что здесь происходит? — строго спросил Снейп.

Все девушки, кроме Сесилии вздрогнули. Она же повернулась и уставилась на профессора как ни в чём ни бывало.

— Ничего, сэр. Мы пытались прояснить некоторые вопросы.

— Прояснили?

— Да, — быстро сказала Сесилия и кивнула двум подружкам. — Идём.

Снейп наблюдал за удаляющимися фигурами гриффиндорок, потом взглянул на заплаканное лицо Гермионы, и внутри него что-то сжалось.

— Мисс Грейнджер, вас проводить до башни?

Она помотала головой и поспешила уйти.

Через несколько дней директор и его заместительница вызвали профессора Снейпа для беседы.

— Говорят, ты совсем запугал учеников, — сказала Минерва Макгонагалл.

— Желает ли директор, чтобы я был более мягок в отношении дисциплины? — обратился Снейп к Дамблдору.

— Твои педагогические методы меня вполне устраивают, — ответил директор. — Наконец-то мы добились стопроцентной посещаемости. На твои уроки ходят даже заядлые прогульщики Чапмэн и Смит. Пожалуйста, продолжай в том же духе. Я вызвал тебя совершенно не по этому поводу. Твой испытательный срок закончен, Северус, и я рад сообщить, что должность профессора Зельеварения теперь твоя. С завтрашнего дня ты будешь получать полное жалованье, как постоянный преподаватель Хогвартса.

— Спасибо, директор Дамблдор, — Снейп дождался, пока тот поставит свою подпись и волшебную печать на трудовом договоре и только после этого заговорил. — Теперь, как полноправный член педагогического коллектива, я хотел бы вынести на обсуждение некоторые проблемы, касающиеся морального духа в Гриффиндоре.

— А что не так с моральным духом в Гриффиндоре? — спросила Макгонагалл.

— Он чрезвычайно упал. Новую ученицу совсем затравили, дошло до бойкота. Накануне видел её в слезах. Верховодит этим безобразием Сесилия Прескотт. Остальные бездумно поддерживают, из стадного чувства. Сами не понимают, как разрушительно это сказывается на всех. Ходят как в воду опущенные. Да будто вы сами не заметили?!

— Как это всё неприятно, — покачала головой Макгонагалл. — Не думала, что мои так меня опозорят.

Снейп хмыкнул.

— Не в первый раз.

— Северус, если ты о том, что происходило между тобой и Джеймсом, то попрошу заметить, что слизеринцы…

— Ладно, ладно, — примирительно выставил перед собой руки Дамблдор. — Не время и не место старое поминать. Спасибо, профессор Снейп, что поделились информацией. Профессор Макгонагалл, я надеюсь, вы примете меры.

Сесилию вызвали к директору в тот же вечер. Сначала она не признавалась. «А я тут при чём? Её просто невзлюбил класс. Она странная. Я же не могу заставить её перестать быть чудачкой». Но Макгонагалл хитростью удалось обязать мисс Прескотт исправить ситуацию.

Гермиону больше не трогали. Но от этого ей не стало радостнее. Миссия затянулась. От отсутствия близкого доверительного общения, невозможности поделиться переживаниями хоть с кем-нибудь кроме Дамблдора, в душе гнездились тоска и одиночество. Чтобы отвлечься и немного себя взбодрить, она взяла в секции маггловской литературы рассказы Вудхауза и теперь хохотала во весь голос, сидя на небольшом подоконнике в коридоре. В таком виде Северус и застал её: раскрасневшуюся, смеющуюся, с книгой в руках. И подумал, что не такая уж она и дурнушка, как ему показалось вначале. Конечно, не писаная красавица, как Сесилия, но это и неплохо. Яркая красота быстро приедается, особенно при скверном характере.

— Отрадно видеть, что чтение доставляет студентам такое удовольствие, — тепло прозвучал его голос.

Гермиона вздрогнула. Только Снейп обладал этой привычкой говорить чуть растягивая гласные, тихо, мягко, так, что звуки проникали в самую глубину, резонировали с рёбрами. И они называют это змеиным шипением! Драгоценный бархат, не иначе! Гермиона вся подобралась, но, не найдясь с ответом, вежливо улыбнулась.

— Что ж, не буду вам мешать.

— Вы не мешаете, — быстро сказала она. Почему-то ей хотелось, чтобы профессор Снейп задержался возле неё подольше.

— И какая книга питает ваш ум сегодня?

Гермиона смутилась.

— Это не пища для ума, скорее лёгкое чтиво для настроения. Но потом, спустя двадцать лет, среди магглов это станет мировой классикой. То есть, я так думаю, — она покраснела ещё сильнее. К чему было произносить длинные речи? Глупость выдала. Сказала бы название и всё.

— Почитайте мне, — неожиданно попросил он.

Гермиона подумала, что ослышалась, но Снейп повторил просьбу и добавил, что ему хочется «заразиться весёлым настроением». Именно так и сказал, затем облокотился о стену. В коридоре редко появлялись ученики, так что оба чувствовали себя вполне комфортно без посторонних глаз. Гермиона набрала в грудь побольше воздуха и начала читать. Вначале голос её подрагивал, но уважительное внимание, с каким слушал её Снейп, прогнало в ней все сомнения, и вот она уже читала громко, увлечённо, с выражением. Её речь прерывалась лишь смехом, притом в первую очередь его.

С этого дня их встречи стали частыми. Они проводили часы, обсуждая литературу, философию, магические теории и тонкости науки зельеварения. Профессор Снейп вполне освоился в новой должности, однако его всё ещё сильно утомляли первые курсы, особенно Гриффиндор. Гермиона иногда давала ему ценные педагогические советы, например такой: «а вы разделите класс на две группы и заставьте соревноваться. Только чтоб не поубивали друг друга. Пока они доказывают, кто лучше, у вас есть время подготовить следующий урок. А в перерыве так вообще вздремнуть сможете». В особо тяжёлые вечера Северус просил Гермиону почитать ему что-нибудь для настроения. Сидя в кресле возле камина он слушал рассказы Джерома К. Джерома, Вудхауза, Шарпа и потирал ноющее предплечье.

Гермиона не скрывала своего восхищения его интеллектом и душевным богатством. Она и раньше знала, что Снейп умный, но, лишь приблизившись к нему достаточно, смогла вкусить истинную радость от общения с кем-то равным, а в некоторых аспектах превосходящим её по уму. Вскоре она поняла, что безнадёжно влюблена.

Однажды они прогуливались вдоль озера. Лёгкий ветерок колыхал локоны Гермионы. Поверхность воды мерцала искрами отражённых солнечных лучей, создавая иллюзию мирного и спокойного момента. Внутри Северус ощущал сильное волнение. Он вдруг остановился и посмотрел спутнице в глаза, ему понадобилось время, чтобы набраться храбрости.

— Гермиона, — его голос звучал тихо и загадочно, как предпоследняя строка рукописи, несущей в себе тайный смысл, — вы очень особенная девушка.

Гермиона задержала дыхание. Он отвернулся, не имея возможности противиться очарованию её глаз, продолжил:

— Я не в силах больше прятать то, что я чувствую к вам, да и не вижу смысла. Вы сообразительная девушка, и, наверное, сами обо всем давно догадались.

Снейп посмотрел в её глаза, ища поддержки. Гермиона еле заметно кивнула, её сердце забилось чаще. Он с досадой почувствовал, что краснеет.

— Вы нравитесь мне. Вы вдохновляете меня быть лучше, чем я есть. С вами я забываю обо всех тревогах. Если бы вы только позволили мне…

— Профессор…

— Пожалуйста, называйте меня Северус, — он мягко улыбнулся. — Я понимаю, что разница в положении, но…

— Северус, я должна уйти.

Его улыбка поблекла.

— Должны уйти? — глупо переспросил он.

— Я скоро уеду, покину Хогвартс, навсегда.

Он ошарашенно смотрел на неё.

— Куда?

— Очень далеко.

Северус застыл, не в состоянии издать звука. «С каждой вашей улыбкой мир приобретает яркие краски», — слова, которые он репетировал для признания, теперь бессмысленно вертелись в его голове. Северус чувствовал себя дураком. Судьба снова посмеялась над ним.

Гермиона подняла руку и тыльной стороной провела по его щеке, это движение было как касание теплых солнечных лучей на холодном утреннем воздухе.

— Вы тоже нравитесь мне, Северус, — призналась она.

Снейп накрыл её руку своей, поцеловал тонкие пальцы, развернул и коснулся губами запястья. Гермиона почувствовала, как её щеки зарделись, а по телу пробежала дрожь. Дыхание стало неровным, происходящее казалось чем-то на грани сна и яви. Ей захотелось остаться в этом моменте навсегда. Однако это было невозможно. Она должна вернуться в своё время, чтобы завершить миссию.

— Не уезжайте, — прошептал Северус, наклонившись к её лицу.

— Я должна.

— Тогда я буду ждать вас здесь, если вы когда-нибудь решите вернуться.

Слова Северуса долго ещё терзали Гермиону после того, как она активировала артефакт и вернулась в своё время. Она сразу же отправилась в Хогвартс, но ей сказали, что профессор Снейп уволился в тот же год. Гермиона обращалась в другие школы и университеты, в аптеки и зельеварческие лаборатории, но всё было напрасно. Его следы стёрло время.

Всё стало иначе. Родители Гарри, Сириус и другие члены Ордена Феникса были живы. Но кое-чего не хватало. Поскольку в этой реальности Гермионе с Гарри и Роном не пришлось преодолевать вместе трудности и выручать друг друга из беды, их отношения можно было назвать скорее приятельством, чем настоящей дружбой. Мир Гермионы разделился на несколько частей. Была жизнь, в которой она пережила много потерь, но и обрела нечто ценное, и была жизнь, в которой все остались живы, но Гермиона лишилась очень важного. А ещё был маленький кусочек жизни, в котором она оставила частичку себя.