Цветочная история (гет)

Но как бы мы с леди Фицпатрик не вздорили, она ни на шаг не отступала от своей главной цели этой осени — представить меня ко двору. Ей стоило множества трудов добиться от меня должного почтения ко всей той знати, что наводняла дворец во время приема и вне его. Мисс Кропп помимо бесполезных занятий географией (я превосходно была знакома с ней) и набивания меня манерами, присущим барышням моего положения, дала мне прекрасный экскурс во все хитросплетения дворовых родословных и связанных с ними интриг.

Несколько неожиданно для себя я обнаружила, что являюсь выгодной партией. Это во многом прояснило излишний интерес ко мне и моей теплице. Как дочь заслуженной леди и потомственного джентельмена, и как наследница состояния своего отца (тут и вспомнилось проданное годы назад поместье), я могла претендовать на таких достопочтенных господ, как внуки камердинера короля.

Камердинер короля и вовсе оказалась крайне загадочная должность, значения которой мне не удалось сразу уловить. Сэр Тельман, получивший свой титул по рождению, должен был занять место деда по отношению к принцу Эдгару — они были сокурсниками большого университета, вместе изучали политологию, экономику и право, поскольку им предстояло провести вместе долгие годы, а сэру Тельману еще и быть верным тайным советником. Кто имел доступ в спальню короля, кто подсказывал тонкие политические веяния на внешнем театре международных отношений через гардероб, кто был верным партнером в вечерних беседах кулуаров короля — граф Тельман сейчас и его внук, сэр Тельман, в будущем. Короли испокон веков держали ближайших советников рядом с собой в казалось бы незначительных должностях.

Это меня достаточно поразило, чтобы я решила для себя больше не сталкиваться с этим господином и не заводить с ним таких же любезных разговоров, как в первый раз — это могло слишком дорого мне обойтись в будущем. Я только надеялась, что он примет меня за провинциальную чудачку и не оставит в сердце обиду, а еще лучше оставит меня вовсе без внимания.

Впрочем мисс Кропп поспешила меня успокоить — он был обручен уже долгие годы и старался не покидать стен университета, если только не находясь в путешествии со своим патроном. Так что мне едва ли посчастливится еще когда-нибудь встретиться с ним.

К сожалению, ни мисс Кропп, ни мне в тот момент было совсем неизвестно, что весной и принц и сэр Тельман выпустились из стен университета и готовились занять надлежащие им места в обществе. Старый король Эдмунд собирался переложить часть своих забот на плечи отпрыска, а принц намеревался искать себе достойную супругу.

Леди Фицпатрик приходилась не только нам дальней родственницей, но и относилась к побочной ветви королевского родословного древа.

Едва мисс Кропп мне все это рассказала, я испытала ужас и даже совершила попытку ночного бегства. К несчастью, меня поймали и посадили под замок до конца сезона. Теперь мне позволялось выходить только вместе с леди Фицпатрик и только по особенным случаям.

Летний сезон закончился, и в столицу постепенно возвращались благородные семейства, так что начался период бесконечных визитов, от которых я устала в первый же вечер. Меня представили князю Батур и его семи дочерям. Матушка Батур — необъятная женщина, заедающая каждую свою беременность, оглядела меня со всех сторон и величественно заявила, что одобряет выбор леди Фицпатрик в выборе наследника. О наследстве леди Фицпатрик я тоже не знала и велела себе быть обходительнее с моей наперстницей.

Я никогда не имела сестру и никогда не испытывала желания ее иметь, а потому семь девочек Батур стали для меня страшным испытанием. С самыми старшими еще был интерес побеседовать — они весьма неплохо разбирались в искусстве и обладали большой коллекцией работ известных мастеров, чтобы в полной мере просвятить и меня. Младшие же, допущенные только к семейным посиделкам (включающим до пятидесяти человек!), казались существами из других миров: они все время скакали и предлагали всем свои услуги лакеев, раз за разом принося мне то розетку с вареньем, то бокал вина.

Я запомнила тот вечер как круговерть лиц и еще большую круговерть впечатлений. Вино несильно ударило в голову, отчего я смеялась больше, чем мне свойственно, но смогла удержать себя в руках и до самого конца не ответила ни на одну из колкостей от любой из леди, присутствующих на вечере. Они будто все сговорились донимать меня.

По приезду домой леди Фицпатрик задержала меня в гостиной и властно сказала:

— Не смейте возомнить о себе невесть что, я еще не приняла окончательное решение, и мои деньги вполне могут найти куда более разумное применение — например, для пансиона отвергнутых детей.

Я присела в реверансе и удалилась, не проронив ни слова.

Главным же выводом того визита для меня стало: если я продолжу в таком количестве поедать варенье на приемах, то к концу сезона превращусь в леди Батур и в теплицы просто не влезу.

* * *

Следующим по важности был прием у королевы в малой гостиной. Прием предназначался для избранных. Я еще не была представлена и ожидала с мучительным беспокойством, когда же это наконец произойдет.

На тот прием я ехала с отчаянно колотящимся сердцем, но едва я пересекла порог малой гостиной, для меня многое отошло на задний план.

Королева была страстной любительницей цветов и коллекционировала самые интересные и изящные образчики со всего света. Малая гостинная была вовсе не мала размером, но в ней просто не было места для людей — от высокого потолка, украшенного фреской, и до края пышного ромельского ковра зала была заставлена кадками, горшками и подвесными кашпо с яркой зеленью.

Леди Фицпатрик крепко ухватила меня за подол и не выпустила, когда ноги сами понесли меня к цветам. Мне не терпелось осмотреть каждый листок, с досадой я поняла, что не знаю, где раздобыть бумагу и чепрнила, чтобы зарисовать некоторые особенно интересные виды.

Нежные изгибы чашечек, причудливые соцветия, яркие головки и пышная листва всех разрезов — такого праздника для меня давно не было, ведь библиотеку я не посещала уже больше нескольких недель.

— Держите себя в руках, Готель, — сурово прошептала леди Фицпатрик. — Вы превращаетесь в слона в посудной лавке для всего общества. Вы позорите мое честное имя.

Это немного отрезвило меня, я поглубже стпрятала свою страсть, хотя вспыхнувшие щеки было сложно спрятать, и степенно последовала за леди.

Та небольшая часть гостиной, что оставалась гостиной была обставлена с расчетом на не более две дюжины человек: несколько резных кушеток, обитых кремовым шелком, пара кресел возле камина и фортепиано. Сама я никогда не играла, но на приеме Батур смогла оценить прелесть этого инструмента и даже немного пожалеть, что в свое времня батюшка не приобрел для меня такого. Возможно, тогда меня ждала жизнь не травницы, а пианистки — бессмысленная и безденежная.

Королева была небольшого росточка и радостно встречала каждого гостя лично.

Едва мы с леди Фицпатрик вошли, нас объявили и королева протянула руки нам навстречу, словно старым и очень добрым друзьям. Я давно не видела такой радушности и на глаза даже набежали быстрые слезы, но я умело их спрятала — дом леди Фитцаптрик меня многому научил.

— Моя дорогая Наннита, — королева ласково нам улыбнулась, пожала леди Фицпатрик руку и подождала нашего реверанса. — Представь, пожалуйста, меня твоей протеже.

— Это та самая травница и моя племянница мисс Шер, — ответила леди Фицпатрик и, клянусь, никогда прежде я не слышала в ее голосе столько меда.

— Для вас Готель, — подала я голос и заслужила недовольный взгляд леди Фицпатрик. Королева рассмеялась, будто колокольчики прозвенели, и указала нам на несколько стульев в углу комнаты. Мисс Кропп учила меня читать такие знаки, но я и сама их отлично различала — наше место было в углу и едва ли нас когда-нибудь подвинут. Я вздохнула про себя, но даже с некоторой радостью приняла эту новость, теперь мне ничем не угрожала близость к великородным особам.

— Теперь вы позволите мне осмотреть коллекцию королевы, — шепотом осведомилась я у наперстницы. Та недовольно поджала губы.

— Дождитесь официальной экскурсии, а затем, если вам так не терпится, можете заняться своим милым увлечением.

— Мое милое увлечение выстелило мне путь в гостиную ее величества, — тихо ответила я и больше не произнесла ни слова до конца официальной части. Я мило улыбалась и кивала знакомым барышням, которых набралось едва пара человек. Мне предстояло создать еще множество полезных связей, как наставляла меня леди Фицпатрик, но сейчас я бы предпочла общество мисс Кропп всем этим надушенным старым девам и застенчиво тупящим глазки барышням.

Впрочем одна особа привлекла мое внимание — это была высокая женщина с горделивой посадкой головы и платьем, скрывающим все, вплоть до тонких изящных кистей. Светлые волосы она зачесала в строгий узел на затылке, а прозрачные зеленые глаза прятались за пенсне. Она была настоящей красавицей, загнавшей себя в невероятные тиски. Едва ли я когда-нибудь предпочла своим беспорядочным кудрям убранные волосы, если бы не приличия, я бы и вовсе щеголяла ими. Незнакомку объявили как леди Антарь. Её имя мне что-то напомнило, внутри зазвучало узнавание, но я так и не смогла выловить из памяти, кем же являлась эта леди.

Когда гостиная наполнилась, королева прозвонила в колокольчик и появился лакей с тяжелым альбомом. Его было не разглядеть с моего места, но в этом не было нужды, королева сама поднялась.

— Мои дорогие гостьи, в этом году моя коллекция еще расширилась. Надеюсь, вы простите мне мою слабость, но я не могу не представить вам моих питомцев, — она хлопнула в ладоши и из зарослей показался первый горшок на подвижном столике. Я вытянула шею, надеясь не пропустить ни слова, а королева распахнула свой альбом и мелодично принялась читать свойства и особенности растения. Оно казалось неказистым — толстые волокнистые листья, украшенные колючками разложились со всех сторон от горшка, но обладало поистине чудодейственными свойствами: оно помогало при простудах, ранах и даже кожа от него становилась мягче. Я оставила себе внутреннюю пометку, что обязана подобное раздобыть для собственной теплицы, но затем ее величество назвала стоимость растения и я тут же отказалась от мысли когда-либо разводить его.

Представление растений заняло порядочно времени, но для меня они прошли чудесными минутами. Я чувствовала в ее величестве родственную душу — того, кто ради наши прекрасных и полезных зеленых друзей готов пойти на многое. Королева обещала устроить благотворительный аукцион и позволить любому желающему купить, что ему вздумается.

— Ваш батюшка знал о таком и предоставил к вашему распоряжению сумму для подобных трат, но сейчас извольте вести себя приличнее, — прошипела на ухо леди Фицпатрик.

— Какую сумму? — уточнила я шепотом.

Мне хватало на парочку из коллекции ее величества. Голова тут же закружилась от возможностей, я могла выбрать всё, что мне понравится. В пределах двух штук, конечно.

Едва представление закончилось, подали закуски. Нам позволили пройтись по залу и снова внимательнее осмотреть экспонаты. Я с неприязнью заметила, как несколько барышень втихоря отломили несколько веточек и спрятали за корсажем. Потому-то я и не пускала никого в свои теплицы.

Возле одного из кашпо ко мне подошла леди Антарь, она по-мужски протянула мне руку, и я с удовольствием ее пожала.

— Мисс Шер, полагаю, — у нее был низкий, почти грудной голос. — Мисс Антарь. Нас не познакомили, но я уже успела услышать о вас.

И тут меня пронзило воспоминание. Леди Антарь представили королю в один год с моей покойной матушкой. Она была великим математиком, неофициальным советником по экономике и страстным астрономом. Чистая математика увлекала её много больше, чем светская жизнь, но король приставил её к главным вычислениям страны и она была вынуждена оставить свои теоретические изыскания. Еще спустя несколько лет после нашего с ней знакомства, она соорудила автоматические счеты, позволяющие официальному советнику по экономике вести любые расчеты без её участия, а сама удалилась на университетскую кафедру, где и провела остаток жизни. На мой взгляд, со стороны короля было ужасным упущением не женить эту прекрасную леди на одном из своих графьев ради наследования такого превосходного ума и продолжения математического рода Антарь. Самые прекрасные цветы мы всегда рассаживаем, чтобы их цветения распространились, но отчего-то с людьми такого не происходит.

— Надеюсь, что вы услышали что-то приятное, — ответила я.

— В основном, что ваши манеры также необузданы, как ваши кудри.

— К сожалению, это упущение не смогли исправить труды леди Фицпатрик, — улыбнулась я.

— Не нужно переживать, в мою первую зиму при дворе я не знала, какая из вилок для салата, а какая для устриц, — мне нравилась ее простота и прямота. В ней не чувствовалась искуственность всех родовитых барышень, с которыми мне уже довелось познакомиться, внутренне она навсегда осталась талантливой простолюдинкой, которой удалось всего добиться своим умом и упорным трудом. Годы при дворе наделили ее уверенностью и выученной статью, гордость же всегда была присуща неординарным людям. Я бы назвала её гордой. Она вызывала во мне восхищение как любое проявление искусства природы.

Мы продолжили беседовать, она поделилась своим увлечением и я не могла не поразиться ее превосходной памяти и знаниям.

— Вам стоит побывать на кафедре ботаники, — посоветовала она мне на последок. Я вежливо улыбнулась, но ответила только реверансом. Я была уверена, что это место малому может меня научить.

С леди Антарь мы разошлись довольные друг другом и явными приятельницами.

После ужина и кофе я почувстовала усталость и желала исключительно поскорее вернуться домой и лечь в постель. Леди Фицпатрик к концу приема становилась особенно невыносима и я не знала, куда деться, только бы она поскорее оставила меня в покое. Но тут, по счастью, одна из дам села за фортепьяно, и леди Фицпатрик пришлось спуститься до едкого шепота, который я уже умело пропускала мимо ушей.

Я тихонько позевывала в кулак и осознавала, что мне несмотря на невероятно интересный вечер, мне предстоит еще множество куда менее интересных. Моя светская жизнь только началась.

* * *

После недели нескончаемых визитов я поняла, что у меня совсем не осталось сил.

То мы куда-то ездили, то к нам постоянно приезжала знать различного вида и масштаба. С кем-то леди Фицпатрик едва здоровалась, с кем-то вела оживленные беседы, перед кем-то изливалась соловьем. Я по-большей части служила ее безмолвной спутницей. Подобных интересных собеседников, вроде леди Антарь, мне больше не встречалось, а любезничать со всеми у меня не было охоты, потому я предпочитала просиживать вечера в различных библиотеках, прячась от того, что называется светской жизнью.

Мы катались на различные выставки, побывали в театре, но во всем чувствовалась нервозность, нам предстояло еще самое страшное испытание — королевский осенний бал, намеченный на конец октября.

Я провела в столице уже месяц и не чувствовала, что получила хоть какое-то удовольствие от этого времени. С куда большим наслаждением я бы провела эти дни в своей глуши со своими грядками. Именно это я и сказала на вопрос одного из новых знакомцев, щеголеватого молодого человека, о том как мне в столице.

После этого за мной закрепилась слава острой на язычок и дерзкой девицы. Про мою невоспитанность все меньше вспоминали, списывая это на характер и милые причуды, свойственные людям моего положения и моих богатств.

Никаких богатств у меня не было, но охота на мою руку началась. Видимо, людская молва опять преувеличила то, о чем слышала только краем уха.

Мне стали приходить открытки и цветы, меня зазывали на все ужины подряд, даже леди Фицпатрик выглядела довольной, хотя и не преминула сообщить мне, что я не должна зазнаваться, ведь моей заслуги в признании обществом никакой нет, всё исключительно благодаря счастливой случайности и княгине Батур, разнесшей повсюду слухи о моей красоте и уме.

Последнее меня смутило, но я только пожала плечами, чтобы скрыть собственную неловкость.

Кажется, это уверило леди Фицпатрик еще больше в моем дурном нраве, но я не стала с ней спорить. К тому времени я уже изрядно устала и надеялась только, что это совсем скоро закончится.

Впрочем, как и во всех подобрных историях, моя ничем не уступает в банальности — безобразие, начавшееся вокруг меня еще долго не кончалось.