Убийцы королей (гет)

До станции метро Нахоко долетела на одном дыхании. Поцелуй Микото обжигал ей губы, чувство стыда гнало её, подобно стае взбесившихся псов, ненависть к самой себе и своей робости жгли ей сердце. Теперь ей действительно хотелось стать тузом, сильным и могущественным, способным не просто отвергнуть ухаживания похотливого короля, но и дать ему звонкую пощёчину. А что? Почему бы и не начать говорить людям «нет» после обретения сил? Сайти Мачи и Номура Кейко, став тузами, практически подмяли под себя всю школу, и теперь даже учителям приходится мириться с их скверными повадками, а ведь раньше обе были тихими и спокойными девочками. Власть так портит людей. Нахоко хотела, чтобы однажды она и её испортила.

До поезда оставалось десять минут. В такой поздний час на станции практически не было людей, и из-за этого Нахоко чувствовала себя одновременно и некомфортно, и расслабленно. Давку в метро она ненавидела, потому как всегда находились извращенцы, норовящие зажать девушку в углу и облапать, но и абсолютное безлюдие её отталкивало. Лучше бы на станции был хоть кто-нибудь, кто внушил бы ей ложное спокойствие.

— Ха? — услышала она знакомый голос. — Этот идиот Суо даже не догадался тебя проводить?

Нахоко вздрогнула и обернулась.

— К… Кагуцу-сан.

— Не ждала? — он хищнически улыбнулся. — Я тоже не думал, что мы сегодня встретимся. Выследить ученицу Мотидзуки — та ещё морока, у твоей школы уровней защиты, как у Пентагона.

Подойдя, он опустил руку на плечо девушки, низко склонился к её уху и прошептал:

— В короткой юбке ты мне нравилась больше.

Нахоко смотрела в сторону, крепко вцепившись пальцами в свою сумку, молясь всем известным ей богам о том, чтобы поезд пришёл как можно быстрее.

— Эй, — обиженно протянул Генджи. — Суо тебя так запугал, что ты спряталась в панцирь, черепашка? Что он делал? Приставал? Лапал? Это так похоже на такого безвкусного ребёнка, как он.

Говоря это, он неотрывно смотрел в бледное, как мел, лицо Нахоко, накручивая на пальцы её вьющиеся волосы. В обычной ситуации подобная невинность оттолкнула бы его и удерживала на расстоянии, но сейчас он имеет дело со своей потенциальной убийцей, и осознание этого факта рождало в нём желание. Ничто так не возбуждает, как смертельная опасность, и нет чувства приятнее, чем адреналиновый экстаз. Хмыкнув, Генджи несильно ущипнул Нахоко за щёку.

— Эй, я с тобой разговариваю.

— Н-ну… приставал, — выдавила из себя Нахоко. — Л-лапал, как в-вы и сказали.

— Та-а-ак…

— И поцеловал, — тише произнесла она, почувствовав приливший к лицу жар. — Это всё.

— Хм. И даже не расспросил про школу? К примеру, для чего вы носите ошейники?

— Ну, в них находится нервно-паралитический яд.

— Угу, для чего он?

— Для предотвращения побегов и чрезвычайных ситу…

Нахоко не договорила. В какой-то момент она поняла, что Генджи её не слушает и просто стоит рядом, задумчиво глядя на её губы. Нет. Только не опять. Ей хватило нервных потрясений и с Микото. Сжав губы в линию, она попыталась сделать шаг назад, но мужчина сильной рукой крепче прижал её к себе.

— Почему бы нам не стереть его поцелуй с твоих губ, м? Тебе понравится быть со взрослым мужчиной, а не с мальчиком.

Зажмурившись, Нахоко упёрлась кулаками в его грудь, напрягла все оставшиеся силы…

… и ощутила непроницаемый барьер между собой и мужчиной.

Закатив глаза, Генджи постучал пальцами по барьеру, но тот не издал ни звука. Это было не проявление сил Нахоко — её сила вообще была направлена на абсолютное разрушение — это больше было похоже на возможности серебряного короля.

— Думаю, на этом встречи с двумя королями можно прекратить, Сугавара.

По лестнице, громко стуча каблуками ботинок, спускался директор. В этот раз он не был похож на полубезумного учёного, продавшего душу своему эксперименту — он светился силой, и свет, исходивший от его волос, кожи, одежды, был прекрасен, словно свет божества.

— Матсумото-сама…

— Я должен извиниться перед тобой, Сугавара. Когда я говорил с королями о сотрудничестве, я просил их относиться к тебе с пониманием… а не как к куску мяса.

Он поднял в руке мобильный Нахоко и, подойдя, передал его ей. На мгновение их пальцы соприкоснулись. Рука Они была холодна, как лёд.

— Не задавай вопросов, — спокойно проговорил он, глядя в удивлённое лицо девушки. — Поезд прибывает. Иди домой.

Гул оглушил её. Сев в один из вагонов, Нахоко обеспокоенно выглянула в окно. Серебряный барьер никуда не исчезал, впрочем, Генджи и не собирался его уничтожать. Он видел перед собой занятного противника, так что сейчас все его мысли были сосредоточены на сражении и кровопролитии. Нахоко содрогнулась от его ощутимой жажды крови.

Проводив девушку взглядом, Они равнодушно посмотрел на Генджи, и барьер, разделявший их, рассеялся.

— Так ты — серебряный король? — дерзко хмыкнув, произнёс Генджи. Пламя, поднимаясь от его ног, окутало его, устремилось ввысь, становясь тяжелее и жарче, и от этой мощи, казалось, загудел воздух. — Всегда мечтал потягаться силой с бессмертным.

— Ты будешь удивлён, — равнодушно произнёс Они. — Нет. Я не серебряный.

Бой закончился, едва начавшись. Лишь секунду Генджи ощущал своё превосходство, а после его силы окутал плотный туман, сквозь который на него обрушились с потолка молнии, пламя, лёд. Он был не готов к такой атаке — ни один король не был бы готов! Его Дамоклов Меч исчез в небе. Тяжело дыша от многочисленных ран, Генджи рухнул на колени. Они окинул его равнодушным взглядом.

— Я расскажу, кто я, — размеренно, терпеливо произнёс он, — только после того, как заслужишь прощение моей ученицы и станешь проявлять к ней уважение. Последнее касается всех королей.

* * *

Утро для Нахоко было глухим. Глухим в том плане, что её покинули чувства стыда, страха, раздражения — не осталось ничего, кроме глухой, душащей пустоты и желания стать как можно сильнее. Злоба на себя и осознание собственной беспомощности с головой накрыли её, лишив чувства вкуса и холода. В столовой завтракала Нахоко без какого-либо аппетита, на улицу вышла, одевшись в слишком лёгкое платье, и в своей комнате в общежитии, видимо, оставила все тетради.

— Сугавара-сан, — у входа в кампус к ней обратилась одна из нулл, мешая пройти. — Президент студсовета вызывает тебя. О, — она заглянула в окно данных, появившееся над её наручными часами. — Твой уровень Вайсманна держится на очень высокой отметке уже больше восьми часов. Ты не заболела?

— Всё в порядке. Уже иду.

Президентом студсовета за блестящую успеваемость и недавнее становление алмазным тузом стала Сайти Мачи. Нахоко не была знакома с ней лично, но часто видела её в деле — как она организовывала мероприятия в Мотидзуки, как оказывала помощь студентам и как принимала участие в школьной жизни. Она казалась спокойной, очень сдержанной молодой женщиной с подавляющей силой воли. Мачи могла за себя постоять, могла поставить на место кого угодно, могла отстаивать свою волю, и в этом Нахоко ей в какой-то степени завидовала.

Студенческий совет проводил собрания в большом конференц-зале в одном из учебных корпусов. Постучавшись, Нахоко вошла.

— Вы звали, Сайти-сан?

Мачи сидела во главе прямоугольного стола. Это была девушка, одетая, как и всякая нулла — в алый пиджак поверх белой рубашки и чёрной юбки. У Мачи длинные белоснежные волосы, яркие голубые глаза, в которых сияет блеск знаний и силы туза, она довольно высокая и сильная для девушки. Лишь приглядевшись к ней можно сказать, что она японка — её выдаёт миндалевидный разрез глаз.

В её основную задачу входило в случае необходимости убить человека на дирижабле. Возможно ли это — убить бессмертного? Наверное, да, если ты сам бессмертен.

— Да, Сугавара-сан. Проходи, садись.

— У меня занятия, Сайти-сан.

— Наш разговор гораздо важнее того, что ты и так знаешь, — Мачи нажала на кнопку, и перед её лицом открылось в пространстве окно голографического экрана. На нём была фотография Нахоко и шёл снизу вверх непрерывный поток данных. — У тебя отличная успеваемость. Мы бы даже приняли тебя в студенческий совет, но у тебя проявляется предрасположенность к силе третьего туза.

— О чём вы хотели поговорить? — Нахоко села по левую руку от Мачи.

— Как ты уже знаешь, для школы очень важно обзавестись новыми убийцами королей, — вздохнула Мачи. — И что будущее таких, как ты и я, предопределено. Мы будем вечно военно-обязанными, в какую бы точку земного шара ни попали.

Нахоко не ответила. Обо всех тонкостях обучения в Мотидзуки их предупреждали заранее, и с ними лично она соглашалась. Престиж школы стоил любых жертв, с этим соглашались и ученицы, и родители, и учителя.

— Я скучно начала разговор. Может, сразимся, Сугавара-сан? Мне не так часто разрешено призывать Дамоклов Меч.

Мачи улыбнулась в ответ на настороженный взгляд Нахоко.

— Не волнуйся, я не буду атаковать. Ты увидишь, как работает наша сила, и твой мозг начнёт мыслить не так, как у обычных учениц. Изменится восприятие мира, появится чувство долга и ощущение могущества. Что скажешь?

— Вы меня только за этим позвали?

— Да. Это не приказ директора. Это личная инициатива.

Нахоко какое-то время смотрела в глаза Мачи, пытаясь сообразить, шутит она или нет.

— Ладно, — Нахоко низко склонила голову. — Может быть, это и будет полезным.

Мачи пошла впереди. Тузы, как заметила Нахоко, даже двигаются несколько иначе, нежели обычные люди: их движениям свойственна едва уловимая грациозность, как будто бы они не просто ходят, а плавно танцуют. То, что тузы и короли отличаются от обычных людей, Нахоко уже поняла, и в глубине души этот факт её раздражал. Раздражала школа, держащая здесь учениц, как заложников, раздражали бесконечные потери контроля над силой, раздражал груз свалившейся на неё ответственности. Если король выйдет из себя — его убьёт туз, а если туз выйдет из себя? Вопросы, на которые директор ни за что не даст ответа, каждый раз останавливали Нахоко, не позволяли перейти ту самую незримую грань, где кончалась она и начиналась сила.

— Волнуешься? — Мачи с улыбкой скосила на неё взгляд. — Не стоит переживать. Наши силы гораздо страннее, чем у королей, но благодаря им чувствуешь себя частью мира. Вот скажи мне, Нахоко-тян, что управляет всем миром? Что он из себя представляет? Что ждёт его в будущем?

— Разрушение, — коротко и ёмко ответила Нахоко. Она посмотрела на свою раскрытую ладонь и сжала кулак, от чего он покрылся едва заметным бордовым свечением. — И пустота, у которой нет границ. Ну а правят им сильные.

— Какая интересная теория, — глядя на неё, спокойно улыбнулась Мачи. — Я же верю, что миром правит разум. Надо же… если подумать, наши взгляды диаметрально противоположны. А знаешь, что это значит?

— Что?

Хитро улыбнувшись, Мачи подошла ближе.

— Что, будь я мужчиной, ты бы стала моей, и я бы смог изменить твои взгляды, — она выглядела спокойной и уверенной в себе, вглядываясь в удивлённое лицо Нахоко. — Но что мешает мне сделать это, будучи женщиной? Станем любовниками на одну ночь? Я приглашаю тебя к себе в комнату.

Нахоко стиснула зубы от сдерживаемой злобы. Мачи протянула к ней руку и тут же отдёрнула её, скривившись от боли. По её бледной руке с кончиков пальцев текли тонкие струйки алой крови. Улыбнувшись, Мачи провела по ней языком, слизывая.

— Ты становишься сильнее, — проговорила она. — Похоже, директор ошибается, и цель твоей силы — не нападение, а защита. Или же… ты просто хочешь причинять боль?

— Я… не хочу всего этого, — Нахоко отвела взгляд в сторону, хмурясь. — Я вообще не хочу быть тузом. Что если я сойду с ума? Что если мой Дамоклов Меч рухнет? Почему все люди в мире не могут быть такими, как мы?

Мачи отняла палец от губ, неотрывно глядя на Нахоко.

— А ты философ. Другие убийцы королей не задаются такими глубокими вопросами. Что ж, если для тебя это важно, то не стоит волноваться. Ни один король не заботится о таких вещах, а их целых девять штук, и как-то они умудряются выживать со своими силами.

— Должен же хоть кто-то проявлять ответственность…

— Что ж, это похвально, — Мачи вышла вместе с Нахоко в пустой в этот час парк, который плавно переходил в песчаный пляж. — Какое неподходящее место для сражения, не правда ли? Слишком красивое.

Действительно. Утреннее солнце сияло в спокойных волнах океана, у линии горизонта проплывал одинокий белоснежный корабль, яркая голубизна неба резала глаза. Мачи вдохнула полной грудью солёный воздух и подняла руку вверх.

— Не хочу сражаться! Хочу изнасиловать тебя прямо на этом пляже!

— Сайти-сан!

— Что? Я же алмазный туз, — она игриво улыбнулась, подойдя ближе. — Мне всё можно.

С той же игривой улыбкой Мачи закрыла глаза, и весь мир, начиная от школы, заканчивая далёким кораблём, будто бы покрылся тонким слоем углеродного стекла. Листья на деревьях продолжали шевелиться, волны продолжали омывать берег — всё двигалось под этим тонким, но невероятно прочным стеклом и ярко переливалось алмазными отблесками в луча солнца. Исчезли только звуки — Нахоко поняла это только после того, как услышала шумный вздох Мачи. Он подняла голову и увидела нависший над ними грозный, тяжёлый, несущий за собой смерть и хаос Дамоклов Меч.

— А ты не под моим воздействием, — задумчиво заметила Мачи.

Нахоко оглядела себя. Действительно, она не покрылась слоем углеродного стекла, но от её кожи исходила едва заметная алая аура. Понятно. Это была слабая атака туза, разрушить её можно даже бессознательно.

— Смотри, Нахоко-тян, мой разум един с этим миром, — улыбаясь, она расправила руки в стороны и запрыгнула на невидимый порог в воздухе. — Всё, чего бы я ни пожелала, воплощается.

И Нахоко смотрела. Смотрела, как из песка на пляже бьют гейзеры углеродной воды, смотрела, как из волн вырываются в небо алмазные снежинки, смотрела, как в парке вырастает лабиринт из прозрачных стен. Под Дамокловым Мечом Мачи была богом, без него — дьяволом, полным греха. Она сделала ещё шаг в воздухе и с улыбкой протянула Нахоко руку. Когда её ноги оторвались от земли, Нахоко перестала дышать.

— Не бойся, — Мачи с улыбкой сжала её руку и притянула к себе. — Сейчас наши сердца бьются в одном ритме. Наверное, тебе некомфортно, ибо моё сердце сейчас бьётся очень часто.

— Да прекрати…

— О, я сейчас не пристаю к тебе, — она хитро улыбнулась. — Я ощутила в небе дирижабль с одним-единственным пассажиром.

— Серебряный король? Но ведь полёты над школой запрещены.

— Угу, — Мачи хихикнула. — Император и премьер-министр даже создали специальный закон, оберегающий нас от вторжений с воздуха. Как тебе такое? Первый из королей нарушает закон, не должны ли мы его остановить?

— Хотите с ним переговорить?

— Хочу сбить его. Меня выводит из себя, что я не могу посмотреть в глаза тому, кто заставляет нас страдать.

Нахоко видела голубые глаза Мачи и поразилась тому, насколько тяжёлый у неё взгляд. Нет больше ни показного веселья, ни дружелюбия, ни спокойствия — лишь холодная, разрушительная ненависть среди алмазных искр.

— А теперь ввысь! — весело смеясь, Мачи подхватила Нахоко за талию и увлекла за собой, словно в танце. — К звёздам!

Крик, сорвавшийся с губ Нахоко, утонул в воздухе и алмазном мире. Ветер бил в лицо, трепал лёгкое платье, слепил глаза, но Мачи летела легко и стремительно, точно была рождена для воздуха, а не для земли. И она улыбалась.

— А вот и он. Царство Небесное, — воскликнула Мачи, когда перед двумя миниатюрными девушкам предстал во всей красе гигантский металлический дирижабль. — Где же его слабое место?.. А НАПЛЕВАТЬ ГДЕ!

Звонкий смех, сорвавшийся с её губ, был полным веселья, детским и невинным. Звонкий смех, срывающийся с губ молодой девушки, вообще не должен нести за собой ужасных последствий. И под этот звонкий смех, под его переливчатый звук, так похожий на птичье пение, в дирижабле, где-то глубоко в его недрах взорвался алмазного цвета вулкан. Брызги прозрачной лавы, вырвавшись из стального корпуса, били в чистое небо и тут же падали, тяжёлые, словно слёзы. Нахоко смотрела на картину творящегося разрушения. Смотрела и ничего не могла сделать.

— Не сдохнет, — произнесла Мачи, вернув звуки в этот мир. — Не позволю.

Дирижабль падал долго, и чем ближе был к земле, тем всё больше разваливался. ОН упал не на территорию школы, он тяжело рухнул на лесистую местность, оставив среди деревьев полосу взрытой земли. Мачи смотрела на это зрелище, не отрывая глаз, а после, будто бы вспомнив о Нахоко, улыбнулась ей.

— Впрочем, ты не зря боишься безумия. Все мы в этой школе немного сумасшедшие.