Проклятое дитя (джен)

Следующий за эпичным знакомством день был единогласно объявлен выходным, ибо все участники спонтанного, но, несомненно, запомнившегося надолго застолья были абсолютно неработоспособны. К слову, запомнилось-то оно в большей степени соседям, чем непосредственным участникам, но для её величества Истории это несущественно, правда?

Команда праздношатающихся балбесов потихоньку приходила в себя, лениво копаясь в глубинах безнадёжно повреждённой памяти. Общими усилиями картина, представлявшая всю глубину падения нравов, была окончательно проявлена и отпечатана — как в мозгах, так и на скверной фотобумаге. Да-да, компромат был зафиксирован документально, что привело в состояние шока обитателей "нехорошей квартиры". Пёс Здоровяк даром хлеб не ела, и её отчёт для вышестоящего начальства был прекрасен и ужасен одновременно. Расшалившийся давеча Прапор мог смело начинать малевать себе мишень на лбу.

После короткой беготни, сопровождающейся бессвязными возгласами, потрясанием кулачками и робких попыток изъять и уничтожить фотографии Орден успокоился, похмелился… и радостно перевернул страницу своей бурной жизни.

До вечера спевшиеся (и спившиеся, разумеется) орденцы гоняли чаи, обсуждая светские новости. Наглым образом лишили Фобоса любимых игрушек, "прихватизировав" компьютер — для просмотра комедий.

Выходной получился отличный, а кто в этом сомневался, пусть первый бросит… всякую надежду получить назад компьютер.

* * *

Лишь на третий день Творец создал сушу и море… То есть соизволил предоставить фронт работ новым орденцам:

— У тебя, Эрато, наравне с Ветреной и Сорвиголовой будет самая грязная работа: приводить в божеский вид другой мой фанфик, который я притащил с фикбука, — вещал он, хмуря жиденькие бровки.

— Вечно ты всякую заразу в дом тащишь! — страдальчески поморщилась Куратор, памятуя о предыдущем шедевре Фобоса — в изначальном виде.

— И ничего не заразу! — забухтел уязвлённый Творец. — Если вы хотите знать, там море информации, заслуживающей абсолютного доверия. Уж я-то точно знаю — консультировался кое-где.

— Коммуниздил в Вики, очевидно, — пробормотала себе под нос Селена.

— Мы собрались для тестирования Гугла? — Ветреная откровенно зевала.

— Ах да, кстати! Я вам сейчас дам доступ к моему творчеству, чур, особо не пугаться! — царственно махнул рукой Творец.

Новоиспечённые беты смиренно собрались на работу — как на праздник, не нюхавшие ещё любимого стиля Фобоса: "высоко сижу, далеко гляжу, а в чём дело, вам и не скажу".

Вагонетка с работницами плавно скрылась в темноте забоя, и лишь красные огоньки традиционных сигарет ещё долго отмечали её путь.

Творец, не изменяя себе, потёр ручки и танцующим шагом направился к любимому компьютеру. Но его блаженство было вскоре прервано самым грубым образом.

Первой из шахты вернулась Селена.

— Фобос, что это? Ты что за косноязычный кошмар понаписал? Сам-то хоть это читал? Три, лишь три абзаца — и я уже матерюсь! — лужёная, ровно как у портовых грузчиков, глотка беты исторгала звук такой силы, что на кухне зазвенела посуда.

Опешивший Фобос понял, что его сейчас будут бить. Больно. Поэтому он предпочёл тихонько скрыться под столом. Через пару минут из-под скатерти показалась подрагивающая ручонка — и выключила комп.

— Меня разбудил твой ор! — влетела в гостиную Сорвиголова. — Теперь-то всё тихо?

— Я прекратила материться, потому что прекратила читать, — фыркнула Селена. — Всё, я на больничном! — и гордо прошествовала к дивану, устроившись там с невозможно страдальческим видом.

Достаточно быстро вернулись и остальные труженики, так как их орудия труда были безнадёжно затуплены. С лязгом и громыханием свалив кайла в кучу, девушки отправились отмываться от продуктов жизнедеятельности, в которые они вляпались с размаху, едва вступив на необозримые просторы фобосова словоблудия. Что интересно, ни Прапора, ни Кота Учёного до сих пор не наблюдалось.

— М-да, сегодня обоих мужичков упороло не по-детски — ничего не слышат, — глубокомысленно заметила Селена.

— Пусть поспят, — Эрато была само благодушие.

— Здесь это не помогает, — снисходительно отозвалась Куратор. — Долго тишина не продлится, зуб даю.

Внутреннее чутьё Куратора не подводило ни разу. Ещё через полчаса в том же чате бушевал ураган.

— И как тебе слог Творца? — подмигнула Ветреной Селена.

— Высокопаре-е-ен! — протянула с насмешкой та.

— Его бы чуть покороче сделать… — авторитетно заявила Куратор, — и сразу станет намного легче, поверьте.

— Хихикс, Творца покороче? — оживилась Безумная Эрато. — Смертельный номер, девочки. Берётся Творец — одна штука, двуручная пила — одна штука, и мы имеем в результате двух маленьких милых Фобосов. Каждой твари по паре… Тьфу, то есть каждой паре по твари.

— На что тогда жалуемся? — Сорвиголова окончательно проснулась при слове "пила", вероятно, с восторгом представляя в мыслях подобный поворот сюжета.

— На нелитературщину, доктор, — отозвалась Куратор, рассеянно щёлкая ножницами над стопкой листов, исписанных нервным почерком Фобоса.

— Мне-таки нужен психиатр, — с надрывом простонала Ветреная.

— Любому хорошему хирургу рано или поздно нужен психиатр, — успокоила Селена, — а уж хорошей бете со стажем — обязательно.

— По-моему, мы обсуждаем, кому из орденцев первому будем носить передачки в ближайшее отделение психлечебницы?

— Мы разгадываем тайное послание, зашифрованное в прологе!

— О-о-о, а если мы его расшифруем, нас, несчастных, постигнет участь индейцев майя и настанет конец света.

Слова постепенно сливались в невнятный гул…

Еле продравший глаза великий комби… администратор Ордена Избранных, прислонясь к дверному косяку, тщетно пытался понять, что творится. Женская часть коллектива пугливыми ланями металась по гостиной, потрясая распечатками, и с маниакально-безумным блеском в глазах пыталась что-то доказать друг другу.

— Что… — голос Прапора предательски сорвался. Острое чувство дежавю сжимало сердце — ещё свежи были воспоминания о прошлом таком переполохе, когда вероломный Фобос чуть было не устроил небольшой ядерный Армагеддон, так не вовремя рванув рубильник отправки фанфика на рассмотрение. Но тут Прапор с облегчением вспомнил, что этот фик уже прошёл редактуру, украдкой вытер пот со лба и откашлялся: — Что происходит? — уже более твёрдо повторил он.

— Разбор пролога, естественно, — воинственно тряхнула чёлкой Эрато.

— Примерно час, с матом и ором, — прилежно доложила Ветреная. — Но следы с потолка мы уже убрали.

— Фобос, женщины от тебя кричат. Это успех, я считаю, — восхищённо ахнул Прапор, озираясь по сторонам в поисках означенного Фобоса и потихоньку прикидывая, не придётся ли ему спешно прятать труп.

Творец с облегчением выбрался из-под стола, где забаррикадировался, словно в японской капсуле, предназначенной, чтобы пережить землетрясение. Впрочем, ни одна импортная техника не смогла бы долго противостоять катаклизму, носящему гордое имя "разъярённая российская женщина" — да к тому же представленному в пяти экземплярах — и отборных, нужно заметить, экземплярах. В общем, и стол, и Фобос уцелели чудом.

— Тут я, — смущённо проворчал Фобос, изо всех сил пытаясь придать себе вид чрезвычайно занятого человека, который попросту не услышал бурного обсуждения. То, что от криков пару минут назад уже не только звенела посуда, но и оконные стёкла опасно выгибались наружу, в расчёт им явно не принималось.

— А ты рассчитывал мирно отсидеться за батареей? — Прапор изумлённо поднял бровь, изо всех сил стараясь удержаться от смеха — уж больно потешно выглядел Фобос.

— Я вообще не рассчитывал ни на что, потому что не предполагал, что ты мне сделаешь такую подлянку, — буркнул хмурый Творец.

— Ты по поводу установившегося матриархата... ну, это было предсказуемо, — беззаботно пожал плечами Прапор и, не выдержав, всё же рухнул на диван, трясясь от беззвучного смеха.

— Я всегда говорю, что это судьба твоя! Умереть преждевременно от истеричного ржача, — мстительно прищурился Фобос.

— Нет, я ещё слишком молод, нет! — Прапор смахнул выступившие от хохота слёзы. — Правда, если так всё и будет продолжаться, то в мире станет на восьмерых человек меньше. И причина смерти будет — "захлебнулись смехом".

— Я о чём и толкую. И, видимо, только с Эрато я нашёл общий язык.

— Ты-ы-ы? Со мной? — изумлённая до предела Безумная Эрато спешно намалевала на полу пентаграмму и с победоносным видом спряталась внутри неё.

Беседа внезапно зашла в тупик. Хотя, скорее всего, она и пребывала там с самого начала. Подозрительно быстро успокоившиеся женщины дружно накрывали стол к обеду.

Они прекрасно понимали, что Фобос дошёл до ручки в своём наплевательском отношении к благородному искусству фикрайтера, для чего, собственно, и слаженно разыграли это небольшое, но эффектное представление. Шоковая терапия должна была ему помочь — пусть лицом к лицу столкнётся со своими тараканами и, может быть, на сотый раз до Творца дойдёт, что это не мир крезанулся и не ценит его, а просто он порой ведёт себя как мудак.

— Всё, можете лепить на Фобоса пластыри, — распорядился повеселевший Прапор, моментально смекнув, в чём тут фишка, и откровенно восхищаясь актёрскими талантами Ордена. — Вот кому в этой жизни повезло — так это Творцу, — с сожалением прибавил он. Тут пыхтишь, стараешься, и ведь всё сам, сам... А ему как выигрыш в лотерею выпал: пришли замечательные девушки, — администратор многозначительно подвигал бровями, — и тебе в юмор, и как пожелаешь. Редко какое произведение может похвастаться таким количеством работающих над ним людей! Я уверен, ты ещё ни разу не пожалела, что связалась с нашим цирком дю Солей. В хорошем смысле слова, — и Прапор нежно припал к ручке заулыбавшейся Эрато.

Фобос пробурчал всё ещё ворчливо, но на глазах раздуваясь от гордости:

— Ну вот, совсем другое дело, теперь можно и потрудиться. А то грызёте меня так, — он стрельнул глазами в сторону Ветреной и Эрато, — будто я вам обеим в самый последний момент отказал в интимной близости!

— Нам обеим отказал? Думаешь, тебе бы удалось? — изумлению Эрато не было предела. От неожиданности она даже вышла за пределы пентаграммы.

— М-да, стоило мне только заикнуться о предстоящей работе, и все тут же не при делах. Вот так всегда... Похоже, только я один тут думаю о будущем нашей организации. — Фобос привычно пустил в ход свой излюбленный приём — безудержное красноречие. Покосившись на Прапора, он продолжил: — Тем более что ни я, ни ты ответственности не несём за наших бет! Наоборот, это они должны с трепетом относиться к своим обязанностям и отвечать за качество готового произведения. А в нашем Ордене сложилось крайне странное женское общество. Получается, что беты бродят тут сами по себе и никакого уважения не выказывают. Причём присоединились-то они к нам на добровольной основе! — с надрывом закончил Фобос.

— Зато мы тебя и твой бред почему-то терпим! И брали кота в мешке, да, — возмущённо фыркнула Ветреная.

— Коты в мешках — это плохо. Знаете, как в мешках неудобно? — раздался растерянный голос. — И что, собственно, случилось? Я что-то пропустил?

Обернувшись к дверям, благородное собрание обнаружило смущённо переминавшегося с ноги на ногу Учёного Кота. Следовало ли говорить, что в руках его была неизменная книга? На этот раз, судя по обложке, какая-то космоопера.

— Как услышишь стук да гром, не пугайся, это наша лягушонка в коробчонке… То есть наш Котик в танке едет, — театрально раскланялся Прапор, подметая пыль пышными перьями воображаемой шляпы. — Отца-основателя мы воспитывать изволим да ругаемся легонько — как же без этого. Святое же дело! Можно сказать, пока ты не поругался с Фобосом, ты не вступил в Орден как следует.

— Зачем воспитывать? — снова не понял Учёный Кот. — Вы же все адекватные люди, фикрайтеры!

Как выяснилось позднее, слова простодушного Кота оказались пророческими.

* * *

Внимательный читатель наверняка помнит, что план захвата мира Фобосом состоял из двух частей.

Вторая часть плана Творца тоже почти ничем не отличалась от идеи товарища Бендера, только Бендер хотел изобразить эпичное полотно "Большевики пишут письмо Чемберлену" по популярной картине художника Репина "Запорожцы пишут письмо султану", а Фобос страстно возжелал артера, который снабдил бы его творение красочной обложкой и к тому же проиллюстрировал особо интересные сцены.

Этим соображением Фобос тотчас же поделился с Прапором.

Творец был суетлив и деятелен, словно ему подпалили пятки. Насторожившийся координатор явственно чуял запах жареного и даже горелого. Обречённый на заклание артер ещё оставался в счастливом неведении, что вокруг него планомерно нарезает круги рыба-прилипала.

— План, как ни странно, есть, — возбуждённо кудахтал Фобос. — Мы его начнём обрабатывать со всех сторон. Не присасываясь, как пиявка, но кружа вокруг него, убеждая в мысли о том, что вообще, "оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королём". Постепенно сужая круг, мы сумеем добиться от него согласия. Короче, неважно как, неважно зачем! Главное — действовать!

Девочки, заболтайте его! Шантажируйте, неважно чем. Наобещайте ему горы золотые или кучу печенек. Любые средства будут уместны!

Улыбку до ушей, побольше мёда в голос — и вперёд, проявлять чудеса дипломатии!

— О, политинформация началась. Это надолго... Отчего теперь-то он возбудился? — шёпотом поинтересовалась вошедшая в гостиную Ветреная.

— Артера-универсала хочет, — просветил Прапор. — А разве такого можно найти?

— Можно! Я вон сам себе автор, соавтор и бета! — голос Фобоса неуклонно приближался к ультразвуку.

Куратор привычно поморщилась:

— Ага, сам себе бета, аж пять человек бетит... набетиться не могут, забетились уже.

— Нужно всеми правдами и неправдами заставить его пойти к нам в добровольном порядке, — выдохнул Творец и, наконец, замолчал.

Ветреная, получив первое самостоятельное задание и бумажку с адресом вожделенного чудо-артера, отбыла для исполнения. Растроганный такой исполнительностью Фобос и не заметил, что члены Ордена тихонько обменялись какими-то сложенными листочками. Это были ставки на предстоящий исход текущей гениальной идеи отца-Основателя, причём ставили не на результат — тут и так всё было понятно, а на время начала скандала.

Оказалось, что действительность превзошла самые смелые ожидания: гром грянул буквально через пять минут.

Кто бы мог подумать, что Ветреная умеет так орать?

— Фобос, ты очень нехороший человек. Пакостливый ты котёнок! Псинка истеричная! Зачем просить нас уговорить человека на сотрудничество, когда сам ему строчишь? — приближалась она к дрожащему Творцу. — Естественно, он был зол и послал меня куда подальше. Предупреждать же нужно. Это подстава, родной. Больше не проси тебе помочь! Я убилась об монитор, так и запишите. Простите за возмущение.

— За что простить? Это Творец резвится в своей классической манере, — пожала плечами Сорвиголова.

— Пожалуй, ещё ни одного демиурга так не пинали, — почесал затылок шокированный Прапор.

— А что, собственно, мы знаем о демиургах?

— Только то, что я рассказывал!

— А, тогда пинки — результат включившегося инстинкта самосохранения, — о невозмутимости Сорвиголовы не зря ходили легенды. — Мир должен продолжать жить.

Фобос тихо заскулил.

— Снимите юношу с табуретки, отнимите у него мыло и выдайте соску, наконец. Может, тогда уймётся, — распорядилась Безумная Эрато. — Смотри на меня, родной. Ты виноват. Ты пока ещё ничем не заслужил прощения и хорошего отношения. Так заслужи, а не рыдай тут театрально, мы, в конце концов, не Шекспира ставим!

— А ещё у нас есть пять агрессивных личностей и плачущая груша для битья. Бойцовский клуб получается, а не Орден, — поддакнул Прапор.

Раздался треск. Куратор с недоумением посмотрела на обломки ручки и, покраснев, спрятала их в карман.

— Невыносимое дитя,— только и смогла она прошептать.

Поиски иллюстратора решено было отложить до лучших времён.