Кубик Рубика (джен)

Роудс считал, что Старк свихнулся, но в целом идею одобрял. Ту, что про старика Саурона.

Своего нового физиотерапевта — нет, потому что та сверкала идеальным бюстом третьего размера, потрясающе длинными ногами и очень, очень умелыми руками. Он был бы рад обнаружить, что некоторые физиологические и вполне ожидаемые реакции всё ещё были ему доступны, но не тогда, когда очаровательная и в меру суровая доктор Джоан Брукс массировала ему ступни. Вот совсем. Особым тактом она, ко всему прочему, не отличалась, и когда неоспоримое свидетельство его определённого довольства от проводимых процедур разве что не махнуло американским флагом, весело улыбнулась.

— Глядите-ка, полковник Роудс: у него настроение куда лучше вашего!

Старка Джеймс в тот момент ненавидел. На следующий же день попросил прекратить это издевательство и вернуть миссис Джеффри. Старушка делала массаж ничуть не хуже и ни капли не возбуждала, ходить при помощи экзоскелета с каждым днём становилось всё проще и проще, а Тони почти согласился на разработку нового костюма — благостное расположение духа не покидало Роуди добрую неделю, а потом приехала его сестра, и всё покатилось коту под хвост.

— Энтони! Эдвард! Старк!

Он как раз делал третий круг по залу. По лицу, спине и ногам градом катился пот, майка неприятно липла к коже, хотелось пить, жрать и спать. Стоило звонкому голосу эхом прокатится по аскетично обставленному залу Базы, Тони выронил из рук планшет, а Роуди неловко поскользнулся на луже собственного пота и шлёпнулся на свой и без того многострадальный зад. Выглядел при этом максимально воинственно и жалко, и когда Старк тут же подскочил, чтобы помочь, с силой зарядил тому кулаком по коленке. Сдавленное «ой» прозвучало почти обиженно, но ураган по имени Анджела Роудс приближался неумолимо. Времени на бегство оставалось не так уж и много, и Джеймс искренне надеялся, что Тони не бросит его здесь одного.

Хотя он бы понял. По-человечески понял.

— Какого хера ты ни черта не сказал?

Сквернословие — дурная привычка, передавалась в семье Роудсов исключительно по женской линии. Энджи смотрела на Тони так, словно вот-вот планировала пойти на него в рукопашную, и положение срочно нужно было спасать, потому что взгляд у Старка становился страшным. Не злым, нет, самоуничижительным, а Роуди только-только начал вытравливать из него чувство вины хотя бы за свои ноги. Он убивал на это по несколько часов в день — младшая Роудс грозила испортить всё за несколько секунд, и вот уж чего-чего, а этого Джеймс допустить не мог. Усталость напополам с раздражением распирали грудную клетку изнутри, и месяцами зревшая злость на собственную беспомощность готовилась вот-вот выплеснуться наружу.

Он схватился за безвольно повисшую руку Тони и усилием воли поднялся.

— Энджи, попридержи…

— Заткнись, — рявкнула она и толкнула Старка в плечо. — Я, чёрт возьми, была бы на твоей стороне!

Роудс, смешно клацнув зубами, захлопнул рот, а Тони нелепо моргнул и вмиг перестал выглядеть несчастным. Взгляд его посветлел, и выглядел он при этом как нашкодивший мальчишка, которого поймали на горячем и теперь отчитывали вроде бы и по всей строгости, но не совсем серьёзно.

— Брось, Энджи, мы взрослые люди, и ты вообще не обязана принимать чью-либо сторону. Вы подруги: вам вовсе не обязательно переставать ими быть из-за меня.

— Обязательно. — Анджела по-детски надулась и скрестила руки на груди.

— Ты знаешь, что нет.

— Я бы не пригласила Пеппер, если бы знала.

— А она бы не пришла, зная, что я тоже буду у вас дома. Энджи, ну. Перестань сейчас же, нам на троих почти полторы сотни лет — это глупо.

Роудс понимал всё меньше и меньше, а когда до него дошло, стало совсем обидно. Он бы не был рад ссоре, но родная сестра могла бы и обратить на него внимание. Ну так, хотя бы номинально, потому что посему выходило, что она мило пригласила Тони и Пеппер на семейный ужин, а он о нём не знал. Знал бы, предотвратил бы катастрофу, но речь сейчас шла не о том.

— «О, братишка, ты тоже тут!» — встрял он в разговор и два очень разных карих взгляда вмиг обратились к нему. — «Как жизнь? Давно не виделись, соскучилась смертельно, давай я тебя обниму!»

Улыбка на губах Тони стоила этой несчастной клоунады. Анджела тихонько фыркнула, звонко чмокнула его в щёку, как и десятки лет назад, провожая его на службу, и дерьмовый мир за окном тут же показался чуть лучше. Не то чтобы совсем лучше: скорбные морщинки вокруг губ Тони всё никак не хотели разглаживаться, но Роудсу почему-то хотелось верить, что вот это — катящаяся к чертям жизнь, а они втроём орут друг на друга из-за пустяков — вот это хороший знак. Это и…

— …теория тантрического секса, а?

— Тони, фу.

Роудс мотнул головой, отгоняя от себя дурацкие (стариковские, сказал бы Тони) мысли и прислонился к шведской стенке. Энджи рассказывала о последней своей выставке, Тони смотрел на него. Возможно, в этом был весь смысл: мир катился к ебеням, ноги не ходили без каркаса из углепластика, Тони смеялся над вставшим на физиотерапевта членом, а Роудс стискивал зубы и каждый день делал на один шаг больше. Дурацкая привычка повторять за Старком, но он так образцово-показательно поднимался из очередной лужи, отряхивался и взлетал ещё выше, что глупо было не попробовать так же.

Роудс ведь тоже умел.

— Всё хорошо? — негромко спросил Тони, когда за Энджи закрылась дверь.

— Блестяще.

— Я серьёзно.

Глаза Тони суетно бегали по его лицу в поисках малейшего признака дискомфорта, и такое пристальное, концентрированное внимание немного смущало. Роудс дёрнул плечом и решительно отправился на четвёртый, последний на сегодня круг.

— Я тоже.

Тони нерешительно переступил с ноги на ногу и снова опустился на маты. Несколько мгновений последил за неспешно шагающим Джеймсом и вернулся к расчётам. Время бежало вперёд, они оба становились старше, на коже прибавлялось морщин, а в волосах — седины. Они когда-нибудь состарятся окончательно, затем конечно же умрут, потому что не бывает иначе, но до тех пор, пока Роудс вот так боролся за свою правду и свой мир, а вокруг Тони синими голограммами мелькало будущее — до тех пор у них всё было хорошо.

И не просто хорошо — блестяще.