Through a Mirror, Darkly (гет)

Бессердечная принцесса

Этой ночью у меня не было снов о Голосе. Возможно, причина заключалась в том, что, засыпая, я думала о Рауле. Не знаю, чего было больше: облегчения или разочарования. Я решила остановиться на облегчении и вышла из квартиры, встречая ясный день с улыбкой.

Кроме того, сегодня я собиралась рассказать Голосу об индийских легендах, в особенности о «Бессердечной принцессе». Правда, я еще не решила, как можно поднять эту тему. «Ангел, вот удивительная история, которую тебе следует прочесть. — И о чем же она? — О, знаешь, об ужасно уродливом Принце, который влюбился в прекрасную Принцессу, и его отец предложил ему спрятаться на целый год перед тем, как показаться Принцессе. Интересно, правда? — И что же случается дальше? — Э-э, ну, она подкупает слугу, чтобы тот показал ей своего хозяина, и после, в абсолютном ужасе от внешности Принца, сбегает к своему отцу». Да, это определенно поможет мне решить проблему.

Проклятье! Возможно, я смогу убедить его «посидеть» рядом на диване, пока я бы почитала ему «легенды». Конечно, я не начну сразу с «Бессердечной принцессы», но со временем. Проклятье! Почему он просто не может выйти и действительно сесть рядом со мной? Я хорошо представляла себе его внешность благодаря рассказам балерин. Он вполне мог довериться мне. Я бы не стала с криком убегать. Ведь он же верил в мое уважение и привязанность? И все же, и все же…

* * *

Занятие прошло очень хорошо. У меня получилось отрешиться от переживаний и для разнообразия действительно сконцентрироваться на уроке. Мой учитель явно был доволен и даже иногда хвалил меня, заставляя меня каждый раз вспыхивать от удовольствия. Я нечасто удостаивалась его похвалы, только тогда, когда я и правда этого заслуживала. И потому, когда он в конце урока сказал: «Ты сегодня хорошо поработала», я знала, что действительно была на высоте.

— Спасибо, Ангел.

— Это была заслуженная похвала. Полагаю, ты все-таки поговорила с матушкой Валериус? Все прошло хорошо?

— Это было весьма… познавательно, — призналась, слегка поморщившись.

— Что ж, хорошо. Во всяком случае, это помогло тебе. Впрочем, лучше расскажи, как ты провела вечер.

— Ну, — я сидела, как и обычно, на краю дивана, — мой вечер не был слишком интересным. Я пришла домой и поговорила с матушкой, а затем пораньше легла спать.

— Полагаю, это было связано между собой, — предположил Голос. Сейчас он, казалось, исходил из своего обычного места у другого края дивана.

— Вы правы. Но посмотрите, что я нашла! — я вытащила небольшой томик из сумки. — Это сборник индийских сказаний. Вы бы хотели, чтобы я прочитала некоторые из них?

— То, что доставит удовольствие тебе, также доставит удовольствие и мне, — произнес Голос довольно уныло, и я, не зная, что мне следует на это ответить, просто раскрыла книгу и начала читать. «Петля судьбы» и затем «Кто купит мое манго?».

— Интересно, какие эти фрукты по вкусу?

— Сочные, — ответил Голос отстраненно, — и сладкие.

— Вы когда-нибудь их пробовали?

— Уже очень давно.

— Неудивительно, что книга напоминает мне о вас. Вы бывали в Индии?

— Я несколько лет провел на Востоке. Эти годы сложно назвать счастливыми,— и он замолчал.

— Мне жаль, — мягко проговорила.

— Это все в прошлом.

Как же я ненавидела, когда его голос звучал настолько грустно.

— Я бы хотела, чтобы вы вышли и присоединились ко мне, — задумчиво произнесла.

— Простите, что? — неужели в его голосе послышалось беспокойство?

— Присоединитесь ко мне! — я похлопала диван рядом с собой. — Выходите и посидите со мной, — и тишина. — Или вы планируете прятаться целый год, как Куса?

— Как Куса? — повторил он.

— Бедный уродливый принц Куса, — я раскрыла книгу на нужной странице и начала читать:

— Отец, как такая прекрасная принцесса отреагирует, когда увидит, насколько я отвратителен? Без сомнения она тотчас убежит от меня.

— Не бойся, сын мой, — отвечал Король, — ибо я восстановлю древний обычай нашего рода, который защитит тебя. Этот обычай не разрешает невесте смотреть на лицо своего мужа до прошествия года со дня свадьбы. А потому, я предлагаю тебе встречаться на протяжении этого года с ней только в темных помещениях.

— Но как это поможет мне? — с сомнением произнес Куса. — Я все еще буду уродливым, когда Принцесса увидит меня.

— Это не будет иметь значения, — ответил Король. — За этот год она научится любить тебя и, когда наконец увидит, ты больше не будешь уродлив в ее глазах.

Я замолчала, и когда Голос не ответил, мягко повторила свой вопрос:

— Так вы планируете ждать целый год перед тем, как я увижу вас?

— Ты никогда меня не увидишь, — прошептал он грустно.

Мое сердце защемило от сострадания. Слезы собрались в уголках глаз, когда я спросила, еще тише:

— Так Жозеф Буке прав? О том, как вы выглядите? — и снова молчание, такое долгое, что я уже подумала, что он ушел, а затем тихий выдох: «Да».

Повисла тишина, такая плотная, что казалось, будто она никогда не закончится. А потом он мягко спросил:

— Та легенда, как она заканчивается?

Я улыбнулась.

— Посмотри на меня, Пабхавати, я все также уродлив, как и во время нашей первой встречи.

Пабхавати внимательно вгляделась в его лицо, но вместо презрения и отвращения, которые ожидал увидеть Куса в ее глазах, в них отразилась только нежность.

— Конечно же ты изменился, потому что более не кажешься мне уродливым.

Но это Пабхавати изменилась. Она научилась видеть вместо уродства Кусы его доброту и смелость. И она стала хорошей, любящей женой человеку, которого однажды так жестоко обидела.

Мне показалось, что я услышала сдержанный всхлип.

— Эта легенда называется «Бессердечная принцесса», — сказала, аккуратно закрывая книгу, и положила ее на столик. — Прочитайте ее, если хотите.

Он ничего не ответил и я, прошептав на прощание: «До завтра», вышла из артистической.

Так что насчет Пабхавати?

Следующие несколько занятий были какими-то странными. Судя по всему, Голос решил сделать вид, что ничего не произошло. Не уверена, что я чувствовала из-за этого: разочарование или благодарность. Впрочем, Голос стал еще больше стараться вести себя со мной, как посланный отцом ангел-хранитель, и эта его отстраненность причиняла мне боль. Впрочем, я не знала, как это можно изменить, а потому просто играла по его правилам, надеясь, что раньше или позже он снова начнет доверять мне.

Раулю удалось поговорить со мной после одного из вечерних представлений. Тогда я зашла за кулисы и была временно ослеплена после ярко освещенной сцены, когда почувствовала, как кто-то схватил меня за руку и незнакомый голос приказал: «Пошли со мной, Кристина».

Конечно же, я испугалась и начала вырываться, но мужчина только оттащил меня с дороги: «Господи, Кристина. Это всего лишь я».

И действительно, когда мои глаза приспособились к темноте, я узналась своего друга детства.

— Рауль! — я раздраженно стряхнула его руку.

— А кого ты ожидала увидеть?

— Я не ожидала никого, кто бы схватил меня в темноте за руку, — резко ответила.

— Ой, да ладно. Было не так уж и темно, и, когда я увидел, что ты снова собираешься пройти мимо, я не смог удержаться. Ты меня избегала!

Всего два предложения, но как же он меня раздражает!

— Я не хотела с тобой разговаривать.

— Не хотела? Или тебе не разрешили?

— О чем ты?

— О твоем учителя. Это ведь он не разрешает тебе встречаться со мной?

Внезапно я почувствовала слабость:

— Какой учитель?

— Не притворяйся, Кристина. Твою артистическую сложно назвать звукоизолированной. Кто он? Какой-то прекрасный тенор?

— А что, если и да? Какое право ты имеешь допрашивать меня? И вообще, почему ты подслушивал под моей дверью?

— Потому что я люблю тебя, — несчастно ответил Рауль, — я так скучал по тебе последние четыре года. Я так хотел тебя найти, но ты переехала, и я только сейчас случайно столкнулся с тобой.

— В этом нет моей вины, Рауль.

— Я думал… надеялся, что ты, зная мое имя, найдешь меня, — я промолчала. — Как же я ненавидел тот вечер, что мы провели вместе. Ты была такой красивой, такой желанной, а я знал, что никогда не смогу взять тебя в жены…

— Я тоже ненавидела тот вечер, Рауль, — проговорила мягко, — потому что я никогда не хотела стать твоей женой.

Он непонимающе уставился на меня:

— Мне казалось, что я был тебе дорог.

— Рауль, ты был. Ты был мне старшим братом тем замечательным летом. И я любила тебя как брата. Мы оба знаем, что между нами не может быть ничего большего.

— Я сделаю из тебя честную женщину, невзирая на мнение семьи.

— Они откажутся от тебя, если ты сделаешь что-то настолько глупое, — я резко ответила. Разве он не понимает?

— Мне это не важно! Я откажусь от всего: имени, богатства и положения ради тебя! Самая жалкая лачуга станет раем, если там будешь ты!

— Красивые слова. Но с чего ты взял, что я захочу жить в лачуге? У меня своя жизнь здесь, Рауль. Почему ты думаешь, что я захочу уйти?

— Тебе больше не придется выступать!

— Не придется? Но я люблю выступать. Пение — это моя жизнь. Без него я не буду счастлива. Опера — это моя мечта!

— Но ты сможешь петь, — отчаянно прошептал Рауль, — ты же знаешь, что я люблю слушать твое пение.

— Мне жаль, Рауль.

— Значит, — Рауль зло усмехнулся, — вот как твой учитель сказал тебе вести себя со своим другом, — проклятье, я думала, что он уже забыл о Голосе. — Честный человек позволил бы тебе иметь поклонников. Каковы его намерения? Кто он? Откуда он?

Я замерла:

— Соблюдай приличия, Рауль.

— И не собираюсь! Кто этот человек, который заходит и уходит в твою артистическую, не пользуясь дверью? — он уже был в ярости.

— Он — Ангел, Рауль. Побойся божественного гнева!

— Ангел, Кристина? Я думаю, кто-то пользуется твоей наивностью.

— Неужели ты считаешь меня настолько глупой?

— Это не твоя вина. Я знаю, как музыка влияет на тебя. Позволь мне помочь, пожалуйста!

— Рауль, — сказала я снова, на этот раз тверже, — меня не нужно спасать, — и, сказав это, позорно сбежала.

Следующие несколько часов я провела в страхе, что Рауль снова попытается утащить меня в какой-нибудь темный угол, чтобы «спасти». В его характере было бы схватить меня и, погрузив в карету, отвести в забытый миром уголок, если он сочтет это необходимым, чтобы защитить меня от себя самой и моего "злобного учителя".

На этот раз, правда, счастье повернулась ко мне лицом, потому что виконт прекратил ходить за мной по пятам, и, хотя я пару раз видела его вдалеке, он больше не подходил. Я надеялась, что наконец смогла объяснить ему. Я также молилась о том, чтобы Голос не заметил его преследования. Я ужасно боялась, что он может превратно понять наши отношения с виконтом и оставит меня. Но Голос был повсюду и, конечно же, он знал.

— Кто это молодой человек, которого ты избегаешь? — спросил он после урока каким-то преувеличенно безразличным тоном. — Кто-то, о ком мне следует знать?

— Никто, — я ответила, а затем добавила: — он был моим другом детства.

— Предполагается, что люди с радостью встречают своих старых друзей, а не избегают их.

— Он был другом детства. Если бы он им остался, я и правда была бы рада его увидеть. Но, боюсь, его намерения в отношении меня изменились.

— Неужели?

— Да, и не в лучшую сторону, — я вздохнула, — я поговорила с ним. Надеюсь, на этом все закончится.

— Неужели ты не хочешь, чтобы красивый молодой аристократ бегал за тобой? Это противоречит моему опыту с девушками из Оперы. Подумай о возможностях, которые ты бы получила!

Он ревновал? Я не была уверена. Но если бы он ревновал, то это значило бы, что я действительно важна для него. Могла ли я надеяться? В любом случае, я ответила очень дерзко (потому что я никогда не посмела бы разговаривать с настоящим ангелом таким тоном):

— Как будто я хочу, чтобы он бегал за мной! Он бы запер меня в каком-нибудь доме, как постельную игрушку, и я была бы вынуждена раздвигать перед ним ноги, когда у него возникало бы желание зайти ко мне после посещения клубов!

— Возможно, он все же сделал бы из тебя честную женщину, — произнес Голос задумчиво.

Это было практически облегчением для меня высказать все, что я думаю:

— И что тогда? Даже если предположить, что его семья разрешит ему жениться на оперный певичке, при этом не отказавшись от него и не выставив без гроша на улицу, вы думаете, что он разрешил бы мне продолжать выступать здесь? Вы думаете, что я хочу провести всю свою жизнь, исполняя только для кота или какого-нибудь испорченного джентльменишки? — эта мысль привела меня в такое негодование, что я практически не могла говорить, — я никогда не покину Оперу. Это то, о чем всегда мечтала. Он мне не нужен!

Я удивила даже саму себя решимостью, прозвучавшей в моем голосе. Удивила ли также и его? Возможно, мне удалось его убедить, потому что только прошептал:

— Со временем ты могла бы полюбить его.

— А что насчет Пабхавати?

— Пабхавати? — непонимающе переспросил Голос.

— Год замужества позволил ей заглянуть за внешность своего мужа. Как ты думаешь, что бы я увидела после года замужества с ним?

Последовало молчание, а затем он только сказал:

— Дай мне знать, если он еще раз побеспокоит тебя, — и тема была закрыта.