It’s my life  (гет)

Тебя любить мне очень сложно,

А не любить еще сложней…

Тебя забыть мне невозможно –

Так только сердцу лишь больней….

Мечтаю быть с тобою рядом, -

Но страшно сказку потерять…

Облито сердце сладким ядом, -

Но не боюсь я умирать….

Когда-нибудь, на небе, снова

Мы встретимся, но не сейчас…

И с губ моих сорвется слово,

И этим словом будет страсть…

Маленькие настольные часики показывали семь часов вечера, когда Драко открыл старый семейный альбом, который ему дала миссис Грейнджер. На первой же страничке красовалась маленькая кучерявая девочка, которой был примерно год от роду. Неправда, что все дети в этом возрасте очень похожи друг на друга, Гермиону легко можно было отличить от остальных по огромному количеству веснушек, которые буквально заполонили милое личико, а так же по большим карим глазам, в которых уже тогда легко читалось любопытство и жажда знания. На следующей фотографии была запечатлена зареванная трёхлетняя девочка, которую заботливо обнимали родители. К сожаленью, на маггловских фотографиях люди не двигались, поэтому было непонятно, что заставило её плакать, но то, с какой нежностью на неё смотрели мама и папа, говорило о многом. Миссис Грейнджер сказала, что её муж уехал на неделю в командировку на какую-то конференцию дантистов, но, не смотря на его отсутствие, Драко был уверен, что этой семье магглов может позавидовать не один чистокровный волшебник, потому что только в результате большой и безграничной любви на свет могло появиться такое чудо, как Гермиона. Была в этом альбоме и колдография, на которой весело смеялись одиннадцатилетние Гермиона, Гарри и Рон. Нахмурившись, Драко закрыл альбом. Ему не хотелось вспоминать о том, что любимая девушка является лучшей подругой врага. Но врага ли? Их перепалки с Поттером уже давно превратились в привычку, а сейчас у них даже появилась общая цель — победить в этой войне. Но всё же, Драко был не готов прямо сейчас просто пожать руку Злотому Мальчику, снова предложить ему свою дружбу.

Чтобы хоть как то отвлечься, он начал с любопытством изучать каждую деталь комнаты Гермионы. О том, что это именно её комната, говорил большой книжный шкаф, большую часть которого занимала магическая литература. На столе в легком беспорядке лежали письменные принадлежности, а неподалёку от них — мазь, которая в течение двух дней залечила его раны. Внимание Малфоя сосредоточилось вокруг этой самой мази. Он мало что знал о маггловской медицине, но был уверен, что она уступает магической в скорости лечения, поэтому подверг сомнению слова Гермионы о том, что девушка не принимала участия в спасении его жизни.

— Помочь вам нанести мазь? — услышал он голос Джейн Грейнджер за своей спиной.

— Спасибо, но вы и так слишком много для меня сделали, — отрицательно покачал головой Драко.

Миссис Грейнджер в очередной раз восхитилась манерами своего гостя. Она была искренне рада, что у дочки появился такой друг, но единственное, чего она не понимала — почему Гермиона никогда о нём не говорила.

— Скажите, Драко, вы, наверное, недавно перешли в Хогвартс? Ведь Гермиона часто мне рассказывает о своих друзьях, Гарри и Роне, о многих однокурсниках, и, даже, о каком-то несносном Малфое, но о вас ни разу не упоминала.

«Интересно, стала бы эта женщина мне помогать, если бы знала, что я и есть тот самый «несносный Малфой», который не один год оскорблял и унижал её дочь?»

Ответ легко можно прочесть в её доброжелательных глазах — стала бы. У них это на роду написано — помощь всем, кто нуждается, даже если и не заслуживает этого, примером может послужить случай с МакЛагеном.

— Нет, я с первого курса там учусь. Просто раньше мы с Гермионой не очень ладили, — максимально правдоподобно ответил он.

— Что же, это всё объясняет. Но меня беспокоит ещё кое-что… Дело в том, что вы находитесь здесь уже два дня, и, должно быть, ваши родители сильно разволновались по поводу вашего исчезновения. Вы не желаете сообщить им своё местонахождение?

Драко в замешательстве смотрел на миссис Грейнджер. Он не хотел говорить ей, что его родители презирают таких, как она. Разумеется, он мог сказать, что сирота, но отчего-то врать ей он тоже не хотел.

— В гостиной находится телефон, там же и клетка с совой, которую мы очень редко используем для связи с Гермионой. Как только надумаете, они в вашем полном распоряжении.

Вот за что Малфой проникся уважением к этой чуткой женщине. За те два дня, которые Джейн Грейнджер лечила его раны, она, проявив тактичность, ни разу не спросила о причине их возникновения. Так же, как и сейчас, она не стала требовать каких либо объяснений, хотя имела на это полное право. Раздался звонок в дверь, и миссис Грейнджер беспечно вышла встречать незваного гостя в то время, как Малфой рефлекторно схватился за палочку. Жизнь научила его быть стратегом, и сейчас он не упускал возможности того, что Тёмный Лорд пошлёт кого-нибудь из Пожирателей найти его тело. Страшно представить что будет, если их поиски приведут сюда, в маггловскую часть Лондона.

Однако сейчас Волан-де-Морт был слишком озадачен восстановлением своего могущества, и по ту сторону двери послышался звонкий голос Гермионы. Облегчённо вздохнув, Драко опустил палочку, при этом его нервное напряжение было разбито в клочья волной теплоты, которая прошла по всему телу, как только он услышал ЕЁ голос. Всё-таки вернулась, как и обещала. Значит, спасла его не просто из чувства жалости, за этим стоит нечто другое… По-детски улыбаясь своим мыслям, он вернулся в свою комнату, точнее в её комнату, что сейчас было не столь важно, и ждал, пока она сама захочет навестить «несносного Малфоя».

Гермиона разговаривала с матерью, втайне обижаясь на то, что ОН даже не вышел её встретить, но вскоре эта мысль лишь заставила усмехнуться.

«Это же Малфой! Всё тот же невыносимый Малфой», — подумала она, отправляясь к себе в комнату.

— Привет.

— Привет, — ответил он, надеясь, что нотки детской радости не были слышны в его голосе.

— Как себя чувствуешь?

— Уже лучше, благодаря той мази, которую ты сделала.

Гермиона даже не стала отрицать, что действительно солгала относительно своей непричастности к его выздоровлению, просто кивнула, так же надеясь, что он не увидит неимоверную радость в её глазах. Повисла неловкая пауза, которую Драко не намерен был затягивать. Он и сам удивился тому, как успел соскучиться по этой гриффиндорке за каких-то два дня, но ей этого демонстрировать не хотел.

— Что там в школе? — Как бы, между прочим, спросил Малфой.

— Всё по-старому. Вот только… по тебе траур объявили.

— Траур? — скептически переспросил Драко. — А я думал, Золотой Мальчик устроит праздник в честь этого события. Я бы на его месте танцевал ламбаду на учительском столе.

— Не сомневаюсь, — раздраженно фыркнула девушка и направилась к выходу из комнаты.

«И чем я только думала? Неужели всерьёз надеялась изменить Малфоя. Это эгоистичного, самовлюблённого, заносчивого…»

Поток её мыслей остановила рука, которая легла на девичье плечо, и окончательно заставила выбросить все мысли из головы вторая, нежно обвивавшая талию девушки. Драко вовсе не планировал так быстро её отпускать, он подошел со спины и обнял девушку, одновременно нежно и властно, трепетно и страстно, вдыхая сладкий запах её волос и наслаждаясь манящей близостью.

— Не злись. Я же пошутил.

Гермиона со злостью посмотрела на него, впрочем, злость эта была скорее на саму себя. Он даже не извинился, это ведь не по-Малфоевски, а она уже растаяла от нежных прикосновений, от теплого дыхания, которое буквально обжигало нежную девичью кожу.

— Я уже говорил, что ты прекрасна, когда сердишься? — с блеском в глазах спросил Драко.

— А я уже говорила, что ещё никогда в жизни не встречала человека, которому бы так легко удавалось вывести меня из себя?

В ответ на это Малфой с присущей ему наглостью усмехнулся.

— Я рад, что вызываю у тебя особые чувства, которые ты не испытываешь ни к кому другому.

— Я от такой радости когда-нибудь тебя прибью.

— Что за садистские замашки у представительницы львиного факультета? — Заливаясь смехом, спросил он.

— Смейся, смейся! Я тебе такое устрою, что и «Авада» покажется детской шалостью.

Малфой наиграно нахмурил брови и сделал вид, будто обдумывает какое-то важное предложение.

— Хм…. Ну, если леди этого так хочет, то я исполню любой ваш каприз и буду мужественно терпеть все пытки, но сначала… — медленно растягивая слова, Драко постепенно приближался всё ближе и ближе к девичьему лицу, сфокусировав взгляд на приоткрытых губах.

Гермиона невольно прикрыла глаза и немного подалась вперёд, на встречу к нему, к тому райскому наслаждению, которое обещал подарить ласковый взгляд серых глаз. Но поцелуя так и не последовало. Как только послышался звук приближающихся к комнате шагов, влюблённые отстранились друг от друга.

— Дочка, звонила миссис Кельвинсон, у неё сын заболел, просила приехать в больницу, подменить её, — сказала миссис Грейнджер, попутно застёгивая пальто и надевая шарф. — Ужин на плите, разогреешь его сама, а то я не успеваю.

— Конечно, мамочка. Надеюсь, Терри быстро пойдёт на поправку.

Девушка отправилась провожать маму и, как только за ней

захлопнулась дверь, почувствовала странный запах, доносящийся из кухни.

«Не может быть» — пронеслось в её голове.

Тем не менее, чутьё не обмануло гриффиндорку, Драко Малфой решил лично позаботиться о том, чтобы его однокурсница не осталась голодной.

— Мерлин, что я вижу? — Притворно ужаснулась она.

— Моргана знает, как это называется, но пахнет превосходно, — сказал Драко, отодвигая стул для девушки.

— Признавайся, ты туда что-то подсыпал?

— Конечно, любовное зелье. Кушай.

«Я им уже сыта» — подумала Гермиона, глядя в омут его прекрасных серых глаз.

Сделав несколько глотков, она, засмущавшись, начала водить вилкой по тарелке. Гермионе было нелегко находится под пристальным взглядом Драко, который пытался изучить всё её повадки с такой жадностью, будто хотел наверстать все те годы, которые были безнадёжно упущены на никому ненужные ссоры и обиды.

— А ты почему не ешь? — Не выдержала она.

— Мы с миссис Грейнджер уже поужинали, — ответил он, затем задумчиво перевёл взгляд на семейную фотографию и продолжил. — Хороший она человек, хоть и маггла. Врач, как и твой отец?

— Да, они познакомились ещё в университете, а после выпускного вечера поженились, — сказала Гермиона, отодвигая от себя тарелку.

— Значит, они учились, как и мы, вместе? — Драко немного приблизился к девушке.

— Да, но я не понимаю, к чему ты ведёшь, — растерянно смотрела она на него.

— Просто подумал, что, возможно, у тебя это наследственное — встретить свою судьбу во время учёбы.

— Свою судьбу? — недоумевая, переспросила она.

— Свою судьбу, — у самых её губ повторил Драко.

Гермиона чувствовала себя парящей где-то в облаках. Все мысли сводились только к Драко, все мечты и желания были только о нём. Он занял важнейшее место в ее жизни, заставляя мечтать раствориться в его объятьях, забыть о войне, о проблемах, обо всём, кроме него. Краем сознания, которое находилось где-то далеко за гранью реальности, она едва заметила, как оказалась в собственной спальне, как упали на пол кофта и джинсы. Минутой позже в результате её несмелых движений там же оказалась и его одежда. Гермиона чувствовала ритм его сердца, и понимала, что оно стучало в один такт с её собственным. Два сердца таких разных, но дорогих друг другу людей, в один голос кричали: «Я перестану любить тебя только тогда, когда слепой художник нарисует звук лепестка алой розы, падающего на мраморный пол хрустального замка, которого нет...».

— Я люблю тебя, — впервые в жизни прошептал он.

Всё ещё тяжело дыша, она смотрела прямо перед собой и видела обнаженного ангела, который подарил ей рай на земле. Гермионе хотелось высказать всё, о чем не просто говорило, а кричало её трепещущее сердце, но мысли спутались, воздуха не хватало, слова казались лишними в этот момент. Её душа всегда была открыта для любви к родителям, друзьям, знаниям, но о ТАКОЙ любви она только мечтала. И сейчас, глядя на Драко, поняла, что получила гораздо больше, чем рисовала в своем воображении когда-то.

— Я знаю, — робко прошептала в ответ Гермиона. — Поэтому это и…

— Нет, — прервал её он. — Это произошло потому, что ты меня тоже любишь.

Смущенно заливаясь краской, она почувствовала себя студенткой, которой подсказывают правильный ответ на экзамене.

— Мне стыдно признаться, но ты прав.

Малфой нахально изогнул бровь.

— Стыдно признаться? — Ехидно начал говорить он, прокладывая дорожку из поцелуев вниз живота. — Гермиона Грейнджер… самая примерная студентка… — непроизвольный стон вырвался из её груди. — После такого вам ещё бывает стыдно?

Гермиона ничего не ответила, лишь сильнее прижалась к нему и с жадностью отвечала на ласки…

* * *

Черный ворон пролетел мимо мужчины в маске Пожирателя Смерти, возвращая последнего из тревожных воспоминаний к реальности. Люциус Малфой стоял посреди проклятого леса, который стал постоянным местом собраний Упивающихся. На той самой поляне, где ещё трое суток назад истекал кровью его собственный сын, через несколько минут должно было состояться массовое посвящение в Пожиратели Смерти. Поскольку Волан-де-Морту срочно необходимы новые приспешники, прямо сейчас около двадцати человек, одетые в маски и чёрные мантии, нервно расхаживали по поляне, ожидая прибытия своего будущего повелителя.

Крэбб и Гойл вели себя непринуждённо, а вот Снейп явно чувствовал подвох, только не мог понять, в чём он заключается. Покидая Хогвартс, декан Слизерина заметил, что никто из его студентов не выходил за пределы школы, отсюда возникает вопрос — кто же эти люди в масках? Было бы вполне логично предположить, что Темный Лорд призовёт к себе детей погибших Пожирателей, которые не только будут беспрекословно служить ему, но и захотят отомстить за смерть родителей всему магическому сообществу. Однако в последнее время жизнь Северуса Снейпа вышла из привычной колеи: магглорождённые стали спасать чистокровных, аристократы идут на смерть ради грязнокровок, а Пожиратели убивают друг друга, забывая о своей клятве в верности Волан-де-Морту. Взглянув на уверенного в себе Малфоя–старшего, Снейп вспомнил о том, что так и не сообщил ему новость о Драко. Решив сказать это после посвящения в упивающиеся смертью, он даже не предполагал, что всего несколько слов могли бы в корне изменить исход предстоящей битвы.

Посреди поляны возникло неяркое сияние, из которого появился Волан-де-Морт со своей вечной спутницей Нагини. Оглядев присутствующих, он заметил некую напряженность, витающую в атмосфере, но списал это на обычное волнение перед принятием Метки.

— Сегодня великий день для вас, дети мои, — властно заговорил он. — Скоро весь мир будет стоять перед нами на коленях, а мы будем править им на своё усмотрение. Знаю, вы ждали этого момента ещё с рождения, и вот, ваше время пришло.

По лесу эхом раздался ободрительно-восторженный гул. Все волшебники пытались показать величественному магу свою эйфорию и радость, невзирая на то, что их лица были надежно скрыты от его глаз.

«Хорошо играют», — подумал Люциус, глядя на замаскированных авроров.

— Поклонись передо мной, покажи мне свою верность, и я щедро вознагражу тебя, — обратился Волан-де-Морт к стоящему ближе всех к нему волшебнику.

Человек, который казался чуть меньше других собравшихся, незамедлительно подошел к Темному Лорду и стал перед ним на колени. Его сообщники пытались унять своё беспокойство от Лорда, однако оно не скрылось от глаз Нагини, которая ещё с самого начала почувствовала в воздухе нечто зловещее. Змея медленно проползала между людьми, которые в любую секунду были готовы броситься в бой.

— Я одарю тебя могущественной силой, которой владею сам, которая способна разрушить всё живое. Никто и никогда не сможет остановить её до тех пор, пока твоя преданность не пошатнётся, и я не решу отнять её.

На руку неизвестного волшебника засветил луч волшебной палочки, вселяя в его тело неведомое могущество. Внезапно Волан-де-Морт почувствовал странную слабость, будто силы покидают его, плавно переходя в другое тело. Что-то пошло не так в привычной для него процедуре дарования Метки. Обычно он всегда одарял своих подчинённых определённым количеством негативной энергии, которая помогала тотчас и без раздумий убивать, но сейчас эта энергия развеивалась по ветру, не достигая конечной цели. Вместо неё в тело юного Пожирателя попадала жизненная сила Волан-де-Морта, тем самым делая последнего с каждой секундой слабее. Не желая ослабевать ещё сильнее, он прекратил посвящение в Упивающиеся смертью. В это время на руке, которая так и осталась немеченой, выступило несколько капель крови. При виде этой картины Темного Лорда охватило странное чувство дежавю, ни минуты не медля, он подошел и сорвал маску с волшебника.

— Ты?! — Яростно спросил он, не отрывая глаз от шрама, который собственноручно сотворил много лет назад.

— Я! — со злостью подтвердил Гарри Поттер.

В следующую секунду произошло сразу несколько событий: Крэбб и Гойл были незамедлительно схвачены и связанны, Снейп, воспользовавшись всеобщим замешательством, укрылся от посторонних глаз, а Гарри успел выбить из рук Тёмного Лорда волшебную палочку.

— Пора прекратить этот маскарад, — сказал Хмури, срывая с себя маску Пожирателя.

Следом за ним также поступили и другие авроры, направляя свои палочки на одного единственного мага. Однако Волан-де-Морт лишь рассмеялся, когда его со всех сторон окружили волшебники, преграждая пути к отступлению.

— И что вы собираетесь делать дальше? Наслать на меня сглаз? Глупцы! Черную магию может одолеть только чёрная магия. Кто из вас ею обучен? Кто посмеет выступить против меня?

— Я посмею, — сказав это, поднял свою палочку Люциус, о котором во время схватки все как-то позабыли.

Глаза Темного Лорда залились ненавистью, он был уверен в преданности этого человека, был уверен, что даже смерть сына не пошатнёт его веру в повелителя, которой раньше так дорожил старший Малфой.

— Изменник должен умереть. — По-змеиному прошипел он.

Нагини стремительно поползла в сторону Люциуса, однако в нескольких сантиметрах от него была остановлена убивающим заклинанием одного из авроров. И это придало решимости Люциусу раз и навсегда превратить в легенду имя Том Марволо Реддл.

Прекрасно осознавая безысходность своего положения, Лорд не захотел уходить из жизни так просто. Его душа жаждала мести за измену. Весьма удачно для этого Гарри Поттер отвлёкся на мёртвую змею. Призвав свою волшебную палочку и направляя её на Гарри, он произнёс всего два слова:

— Авада Кедавра.