Тлеющие осколки разбитых надежд (гет)

* * *

Шесть дней князь Андрей пробыл в Москве на съёмной квартире. Очень тяжело далось ему это время. Он будто медленно сходил с ума от сильного чувства вины, давящего одиночества и дикого желания просто сгинуть в небытие. Андрей совсем не спал, ночами, словно загнанный зверь, нервно ходил по комнате из угла в угол, открывал окно и от невыносимой духоты бессмысленно вдыхал морозный обжигающий лёгкие воздух, хватал снег с карниза и злостно сжимал его в своих маленьких ладонях, а когда становилось нестерпимо, до дрожи во всём теле, холодно, вновь закрывал окно, после ложился на кровать, утыкаясь лицом в подушку, и долго ворочался с боку на бок, то укрываясь одеялом, то отбрасывая его подальше, а как только чуть-чуть начинал засыпать, в ужасе, вскакивал — все эти действия повторялись каждую ночь, до самого утра. Днём, пытаясь отвлечься, князь, в одиночестве, часами гулял по заснеженному городу и заходил в трактир, где выпивал немного вина, но и всё это не помогало… Что-либо постоянно напоминало ему о жене и об его поступке, а также беспокоили мысли, как ей сейчас горько и больно от всего этого. Князь Андрей очень хотел видеть Дарью и чувствовал перед ней ужасную вину, какую чувствовал перед Лизой после её смерти, но ежели тогда князь Андрей не мог уже ничего сделать, то сейчас он ещё мог всё исправить. Гордость не позволяла, оттого он ни на секунду не переставал терзаться.

В один день ему доставили письмо от сына Николая, которое его попросила написать княгиня:

«Здравствуйте, ​Отецъ​. Очень прошу пріѣхать Васъ въ Лысые горы, точно двадцать перваго числа сего мѣсяца, весьма срочно, но не ранѣе и не ​позднѣе​ этого дня.

Вашъ сынъ Николай Болконской»

Князь Андрей приехал в Лысые горы двадцать первого декабря, как и просил его сын. Он вошёл в дом и, даже не снимая шинель, прошёл в главную комнату, где, на удивление, его встретила сестра.

— Здравствуй, Андрюша, с днём рождения, mon cheré, — произнесла графиня Марья, мягко улыбнувшись, и подошла к брату.

— Здравствуй, Маша. Спасибо, — князь Андрей нежно поцеловал руку сестры. Он был очень рад её видеть. — Что ты здесь делаешь? — только и успел произнести князь, как тут же увидел Пьера.

— Это Darie позвала нас всех, на твой день рождения.

— Здравствуй, André, поздравляю тебя, — Безухов пожал его руку.

Князь Андрей был очень удивлён происходящему, на душе стало как-то приятнее, тем более от того, что это именно Дарья позвала их.

«Значит, она не держит на меня зла?» — пронеслось в его голове.

Сейчас же откуда-то выбежала его единственная дочь — Катя, которая была так похожа на его жену.

— С днём рождения вас, папенька! — взвизгнула она и, подбежав к отцу, обняла его.

— Спасибо, доченька, — мягко ответил Болконский и погладил её по голове.

К нему подошла крестьянка Софья, поклонилась и произнесла:

— Андрей Николаевич, княгиня ждёт вас в вашей комнате.

Князь стремительно направился туда. Ему было уже без разницы на свою гордость, он просто очень хотел видеть её, больше ничего ему не было нужно. Князь Андрей вошёл, хотя скорее вбежал, в комнату. Дарья, что стояла посреди неё спиной к двери, сразу же повернулась к нему. Она была в красном закрытом платье, поверх которого на её плечи была накинута пуховая шаль.

Князь Андрей, с волнением, сглотнув, замер, ибо отчего-то растерялся и ещё сколько-то секунд глядел на неё. Тут же в его душе появился какой-то порыв чувств, с которым Андрей не совладал, он быстро подошёл к княгине и, прижав к себе, крепко обнял её.

— Даша, милая Дашенька, прости меня, пожалуйста, за всё. Я был не прав, — произнёс князь Андрей, с любовью, целуя её в макушку. — Я ушёл… Ушёл с государственной службы навсегда.

— Андрей… Я, конечно, прощаю тебя, я просто очень за тебя боялась. Ах! Милый мой, Андрей, — тихо, чуть хрипло, ответила Дарья. Она крепко обхватила его спину, сжав руками шинель, и уткнулась лицом в его левое плечо.

— Твой, Дарьюшка. Душа моя, моя Дашенька! — говорил князь Андрей, поглаживая её по спине и сильнее прижимая к своей груди, по которой от волнения металось его измученное сердце.

— Твоя, Андрюша, твоя! Твоя княгинюшка с крестьянским именем… Только твоя, — княгиня резко замолчала и ещё сильнее сжала его шинель. Князь почувствовал, как её тело начинает содрогаться от плача, а его плечо становится мокрым от её слёз.

Князь Андрей никогда не плакал, но сейчас слёзы навернулись ему на глаза, он даже не сдержался и не пытался этого делать, и слезинки из его ясных серо-голубых глаз стали медленно капать на плечо жены. Князю Андрею стало так легко, будто тяжёлый камень упал с его души. Тёплые руки княгини Дарьи, с любовью, обнимали его, князь забывал обо всём от её нежных прикосновений, которые чувствовал даже через свою толстую шинель и её перчатки. Она плакала, и он плакал, а отчего плакали — они и сами не знали и знать не хотели.

— Извините, ежели я помешал вам, — в комнату вошёл девятнадцатилетний Николай в военном мундире капитана. Ростом он был чуть выше своего отца, черты его лица были такими же сухими, красивыми и определёнными как у князя Андрея. Цвет его глаз за эти годы не изменился, а оставался таким же серо-голубым. — Батюшка, мне нужно с вами поговорить, — продолжил он, но, увидев родителей в таком состоянии, пришёл в растерянность. — Видно, я не вовремя…

— Я выйду, не буду мешать вам, — Дарья, достав платок и быстро стерев им слёзы, с покрасневших глаз, нехотя выпустила мужа из объятий и направилась к двери, но он перехватил её за руку.

— Пущай Дарья Алексеевна останется здесь, у нас нет секретов, — Андрей отпустил её, осторожно стёр слёзы со своего лица, взял сына под руку, подвёл его к окну и произнёс, уже менее твёрдым тоном: — Я тебя слушаю, сынок.

— Для начала поздравляю вас с праздником, батюшка.

— Благодарю. Но я не думаю, что ты сейчас пришёл только ради этого.

— У меня весть: я намерен жениться.

Князь Андрей усмехнулся.

— Неужели на ней? Так скоро?.. — он, видно, знал, кто была «она».

— Да, на дочери Михаила Алексеевича — княжне Анастасии. Я знаю, многие скажут, что она моя кузина, но ведь и вы, и маменька, и я, и Михаил Алексеевич знаем, что нет, мать ведь мне неродная, я помню это. Да, я очень люблю её, как родную, но то, что мы неродные по крови, здесь наоборот на руку. Скажете, слишком скоро, так мы уже год близко знакомы и любим друг друга, я ждал, пока ей исполнится шестнадцать.

— Хм… — князь глубоко задумался. Он снял перчатку с правой руки и, облокотившись на подоконник, сложил пальцы в замок. Князь Андрей глядел в окно и анализировал слова сына. Простояв так несколько минут, он наконец заговорил: — Что ж, ежели ты правда искренне любишь её, а она тебя, то, разумеется, женись. Я препятствий никаких не вижу.

— Можно я прямо сейчас поеду в Бологое — просить её руки?

— Не нужно никуда ехать, Николушка, — вмешалась княгиня. Отец и сын, с неким удивлением, обернулись на неё.

— Настенька, войди, — мягко, несмотря на естественную грубость и низость тона голоса, произнесла она. В такие моменты её голос становился мягким и приятным.

Дверь отворилась, и в комнату вошла шестнадцатилетняя княжна — Анастасия Михайловна Кибакова — дочь князя Михаила и племянница княгини Дарьи. До чего же она была красива, гораздо красивее своей матери тем, что в ней была утончённость и естественность, и также красивее своей тётушки, на которую была очень похожа. Княжна Анастасия была выше Дарьи, но ниже Эмилии, фигура у неё была полностью тётушкина. На лицо княжна была чем-то похожа на Дарью: у неё были такие же тонкие губы, маленький вздёрнутый носик и большие глаза, но цветом они были словно ясное голубое небо, коих не было ни у кого, из её ближних родственников. Волосы у Анастасии были светло-русого оттенка, как у её отца — князя Михаила. Платье на ней было бордово-коричневого цвета.

— Nasié?.. — с изумлением, произнёс Николай.

— Nicolas… Не ожидала увидеть вас, — не менее удивлённо, проговорила Анастасия, голос её был тонкий, высокий и приятный, как у Эмилии, но по-русски, в отличие от матери, она говорила весьма хорошо.

Николенька обернулся на мать и удивлённо сказал:

— Но как же это? Вы обо всём знали, матушка?

— Ежели Андрей Николаевич знал, оттуда и я знаю, — княгиня чуть улыбнулась.

— Завтра утром можете вместе ехать в Бологое, мы благословляем вас, — произнёс князь Андрей, взглянув на жену, на что она ответила:

— Благословляем, поезжайте завтра.

Николай и Анастасия, с уважением, поклонились и поспешно вышли из комнаты, закрыв за собой дверь.

Андрей, сдёрнув вторую перчатку и убрав их обе в карман шинели, снял уже саму шинель, ибо ему стало жарко, и положил её на спинку стула. Он повернулся к Дарье и взглянул в её бездонные тёмно-карие глаза, в которые был влюблён с первого дня знакомства с ней и по сей день утопал в их глубине.

— Марья сказала мне, что это ты позвала её и Пьера, — произнёс он.

— Да, это я их позвала, ведь хотела сделать тебе приятное.

Княгиня тоже сняла со своих рук красные кружевные перчатки, такого же цвета, как её платье, и положила их на стол, а после подошла к князю Андрею ближе и крепко сжала его тёплую руку.

— С днём рождения, Андрюшенька, — с большой любовью, произнесла она поздравление, а в особенности его имя.

— Спасибо тебе, Даша. Мне очень… — князь Андрей не успел договорить, княгиня Дарья, закрыв глаза, осторожно коснулась своими разгорячёнными губами его прохладных губ, накрыв их лёгким поцелуем, который окончательно заставил Болконского забыть обо всём.

— Маменька! Папенька! Зачем вы здесь одни стоите? Вас все уже ждут! — по-детски, пронзительно взвизгнул пятилетний Алёша, который, распахнув дверь настежь, только что вбежал в комнату. Он остановился и, с любопытством, глядел на родителей, своими серо-голубыми, как у отца, глазами; сам он был больше похож на мать, хотя волосы были тоже как у князя Андрея.

Андрей и Дарья удивлённо уставились на сына, пытаясь не показать своего явного замешательства.

— Сынок, выйди, пожалуйста, и закрой дверь, а всем скажи, что мы придём через пять минут, — спокойно произнёс князь, при этом нервно хватаясь за руку Дарьи.

— Алёша, так вот ты где! Тётушка Marie Николаевна обыскалась тебя, — из коридора выскочил одиннадцатилетний Михаил, что был наоборот сильно похож на отца, но с глазами и волосами матери. — Маменька, папенька, а вы когда же придёте?

— Через пять минут, Миша. Так ведь, Алёшенька? — княгиня перевела взгляд на младшего сына.

— Всё так, маменька, — мальчик, широко улыбаясь, гордо кивнул.

— Раз так, пойдём и скажем. Пойдём, пойдём! — Мишенька взял брата за руку и вывел из комнаты, закрыв за собою дверь.

— Ах, у нас прекрасные дети — все четверо.

— Несомненно, — чуть улыбнувшись, ответил князь Андрей. — Я недавно вспомнил, как мы с тобою познакомились. Я так не хотел идти на тот вечер тогда и сколько ещё потом, в мыслях, ругал Пьера. Правда потом говорил ему «спасибо», ведь, не пойди я тогда… — князь Андрей сделал паузу и продолжил, мягче и тише: — Ко мне бы не пристала одинокая дама, которая позднее стала для меня самым родным человеком и моей женою. И что-то я нашёл в тебе ведь, но как ни пытался понять все эти годы, что именно, так и не нашёл ответа…

— А сколько ж я ругала своего кузена, ещё и на том вечере на меня так пристально глядел один человек, который позднее стал моим мужем… От судьбы ведь не уйдёшь, — княгиня Дарья погладила мужа по щеке. — Я и сама тогда не заметила, как полюбила тебя, а отчего — уж и не знаю.

— Я так скучал по тебе. Давай немного побудем наедине, — устало произнёс Андрей, он сильно вымотался за эти дни, что физически, что душевно, и единственное, что ему было нужно — это побыть наедине с женою, просто постоять с нею в обнимку и помолчать.

— Я тоже очень скучала. Только вот, у нас есть всего пять минут на это, — Дарья чуть улыбнулась.

— Предостаточно, — князь Андрей вновь крепко обнял княгиню, а она, уложив голову ему на грудь, обняла его в ответ. Князь чуть наклонил голову ближе к ней и тихо молвил: — Завтра целый день проведём вместе, вдвоём.

— Я только за. Моё любимое Солнце…

— Моя милая Луна, — он нежно погладил её по голове. — Сыграешь для меня? — князь, хоть и весьма устал, был очень счастлив сейчас. Дарья была также счастлива.

— Конечно, милый, — она выпустила его из объятий и, подойдя к фортепиано, села за него. Сейчас же её тонкие пальцы взмыли по клавишам, и раздалась прекрасная мелодия. Княгиня Дарья играла великолепно, и Андрей это знал, но играла она редко, чаще всего лично для него.

Тонкая и нежная музыка наполняла комнату, Дарья играла, можно сказать, на одном дыхании, а князь, с восхищением, глядел на то, как её пальцы, быстро и мерно, перебирают клавиши и, с наслаждением, слушал эту чудесную живую мелодию, которую его любимая жена играла для него. Только для него единственного.

Всё пошло как положено и предопределено Богом. Князь Андрей и княгиня Дарья счастливо жили вместе, а их отцы — Алексей Кибаков и Николай Болконский, которые когда-то были лучшими друзьями и мечтали их поженить, глядели на них с небес и тоже были счастливы, души их нашли вечный покой, в вечной любви своих детей.