Среди руин цветут деревья (джен)

1

На миг Эвьен попросту застыла. Вихрь мыслей сбил её с толку, лишь усилием воли женщина сдержалась — губы изогнулись в натянутой улыбке.

— О чём вы? Принцу Эвардо тринадцать лет.

Разумеется, Эвьен знает. О том, что в жёны юному принцу ещё Эволдо выбрал Орин Нао, не слышал разве что глухой. Но такой участи для сына королева не хотела. Не только потому, что Орин была моложе самой королевы всего на семь лет, — по многим причинам. Да и Эволдо, обещая советнику, что однажды принц обвенчается с Орин, королеву не спросил. А Эвьен — мать, она не могла допустить подобного.

Эвьен надеялась, что изобразить непонимание у неё получилось достаточно убедительно. Потому что не было никаких сомнений в том, что губернатор округа имел в виду именно Орин. Эвьен хотелось рассмеяться ему в лицо. Неужели кто-то в Эв до сих пор уверен, что Эвьен, оставшись одна — свободная — благословит столь абсурдный брак? Если так, то в самое ближайшее время она сделает всё, чтобы разрушить любые следы этой уверенности. Пока Эвьен жива, Орин Нао корону не наденет. К тому же королева надеялась, что сумеет обезопасить сына даже тогда, когда сама отправится на небеса.

— Тринадцать лет — подходящий возраст для брака, — Ксефалай пожал плечами. — Тем более если этого требуют нужды королевства. Избранница Его величества Эвардо может быть богата. А в нынешней ситуации — так просто обязана быть.

— Вы забываете, речь идёт о новой королеве. Вы хотите сказать, что Его величество Эвардо должен жениться на золоте?

Именно это он и хочет сказать. И Эвьен не так уж протестует — наоборот, она сама так считает. Должна же от новой королевы быть хоть какая-то польза. Если бы только речь не шла об Орин Нао. И пусть имя наследницы не прозвучит сегодня ни разу, но и Эвьен, и Ксефалай знают, что под избранницей принца Эвардо подразумевается именно она.

— Именно так, моя королева. Эвна разрушена, у государства нет армии. Долг принца Эвардо — бороться за благополучие страны.

— Я не спорю… — Эвьен изображает задумчивость, кивает. — Мне следует посоветоваться с сыном. Я не могу против его воли подбирать ему невесту.

— Разумеется.

Губернатор округа коротко поклонился, Эвьен вновь натянуто улыбнулась. Он действует от лица Ореса, королева угадывает это без труда. Ей стоит огромных усилий сдерживаться, не выдав ни единого признака той ярости, что клокочет сейчас внутри. Орес и его свита, больше никто. Разграбленная страна в руинах — их вина, личная вина королевского советника, и теперь, потеряв основной инструмент своего влияния на страну, Орес ищет новый путь. Эвьен сжала кулаки. Никогда — и пусть Корона Мира упадет в ущелье Рох — никогда принц Эвардо не станет марионеткой Ореса Нао.

— Благодарю вас за верность, — королева протянула руку, Ксефалай церемонно прикоснулся губами к её пальцам. — Можете идти.

Оставшись одна, Эвьен не сразу осознала, что мечется по кабинету покойного мужа, словно загнанный в клетку зверь. Если Орес надеется, что, выдав дочь за мальчугана-короля, вновь сможет взять в руки управление страной, то он заблуждается. Уяснить всю глубину его власти Эвьен ещё не успела, но даже первоначального впечатления ей хватило, чтобы понять: если позволить ему действовать в том же духе, свободе королевы очень скоро придет конец. Рухнет то, на что Эвьен надеялась, проводив мужа в могилу.

Абсурдность ситуации состояла также в том, что брак с Орин был наиболее простым и — с точки зрения благополучия Эв — единственным, пожалуй, верным решением. Классический союз происхождения и золота. Пышная жизнерадостная Орин — богатейшая наследница Эвны, да и, кто знает, не всей ли страны Эв? Само её имя ассоциировалось в столице с поистине гномьим богатством. И это притом, что родством с гномами всю жизнь попрекали Эвьен! Будь среди предков Орин хотя бы подозрение на подземный народец — и какая благодатная была бы пища для слухов. К великому разочарованию Эвьен, королевский советник и его дочь гномов в родне не имели.

Но золото, пусть слитки уже не помещаются в подвалах, не делает человека благородным. И Орес Нао так и оставался безродным мещанином, на которого знатные, но подчас голодные эвийские дворяне, щеголявшие единственным костюмом несколько лет, могли себе позволить смотреть свысока. И каждый из них втайне мечтал заполучить в невестки прекрасную Орин. Брак с этой женщиной мог позволить юному королю решить проблемы разрушенной столицы, набрать новую армию и разогнать свору феодалов, что чувствовали за собой могущество в борьбе за престол. Вот только Орин — женская ипостась Ореса, у неё его характер и его воля, и как ни старалась Эвьен, но представить наследницу бессловесным приложением к золоту не получалось. Да даже если не учитывать Орин как личность… Орес в добром здравии, он никуда не девается и через дочь получит влияние на короля. Эвьен казалось, что, отринув их план, она вывернулась из клетки. Но боги, каких усилий ей стоило не сдаться блеску золота, что разом решало все её проблемы!.. Орин не сядет на трон, Орес никогда не вернется в Эвну. Эвьен может забыть о заполненных слитками подвалах.

Королева в бессильной злости стукнула кулаком по столу. Свободу она не отдаст, даже если последующие годы страны Эв пройдут в нищете. Что касается Ореса Нао, то уже за одну войну в Анардаху его следует принародно вздернуть на виселице. Эвьен тяжело вздохнула. Золото его дочери. Корона её сына. Этот союз мог удовлетворить потребности их обоих.

Поток визитеров наконец закончился. Королева вышла из кабинета покойного короля и отправилась к старшему сыну. Она непременно навестит и остальных детей, но Эвардо, король, сейчас важнее прочих. Как оказалось, мальчик её ждал. Едва завидев Эвьен, он вскочил, порывисто поклонился.

— Матушка!..

— Доброе утро, Эвардо, — королева подошла, легко коснулась пальцами его макушки. — Как вам спалось?

— Плохо, — мальчик чуть покраснел. — Я не могу привыкнуть, что мы снова в Эвне. Эвна — чужая.

— Эвна наша, сын мой. Вы не должны допускать мысли о том, что королевство, любой его регион может стать для вас чужим. Вы — повелитель этой земли, Эвардо, вы наследник и законный король. Сегодня же я распоряжусь по поводу вашей коронации.

— Мы поедем в Эвейят, матушка?

Когда похоронная процессия короля Эвахо выдвинулась в прежнюю столицу, Эвардо ещё не было на свете. Мальчик представлял Эвейят лишь по рассказам взрослых, да ещё Эвроуз, единственной из детей королевской четы, что были тогда в сознательном возрасте, чтобы что-то запомнить.

— Присядем, Ваше величество.

Эвьен заметила, как вздрогнул мальчик от этого обращения. Привыкнет, у него нет выбора, он король по династической книге, благословением своей матери — король. Эвардо взял мать за руку, подвел к креслу, подождал, пока королева сядет и расправит юбку, и лишь тогда устроился напротив.

— Эвардо, благодаря вероломству вашего отца мы не видели королевство целый год. Потом нам расскажут в деталях, но в связи с вашей коронацией одно вам следует знать точно. Эвейята больше нет. Над ним раскололся перевал, и город захлестнул песок пустыни. Вы будете короноваться в Эвне.

— Но, матушка… — мальчик запнулся, не решаясь продолжать. Эвьен подалась вперед, ободряюще взяла его за руку. — Все короли Эв выходили из Эвейята. Это дурной знак, да?

Да. Это крайне плохое предзнаменование. Эвьен печально покачала головой.

— Ваше величество, сын мой, вы — законный король своей страны. В том, что вы взойдете на трон не в Эвейяте, нет никакого дурного знака. Так распорядились силы природы, так вышло, это вина не ваша и не ваших противников. Мы не можем ничего изменить. Поэтому прошу вас отнестись подобающе. Эвна примет вас так же, как принял бы Эвейят.

— Хорошо, матушка.

Эвьен отпустила его руку, откинулась на спинку кресла.

— Матушка, а… что произошло с принцессой Лангвидэр? — зная заранее, что вопрос разозлит королеву, мальчик втянул голову в плечи.

Эвьен же, к собственному удивлению, отреагировала достаточно спокойно. Что бы ни произошло с Лангвидэр, но её теперь нет во дворце. Как Ореса нет в Эвне. Незаконная власть смутного времени, Эвьен постарается, чтобы о них не осталось даже упоминания. Династия не прерывалась. Эвьен непременно выяснит, что произошло с женщиной с островов, но лишь для того, чтобы окончательно убедиться: Лангвидэр им больше не угрожает. И будь навеки проклят Его величество Эволдо, что поднял безродную чужеземку до эвийской принцессы и поставил рядом с собой.

— Когда я точно узнаю, обязательно вам сообщу, — пообещала королева. — Пока мне известно только то, что Лангвидэр исчезла из дворца. Её перемещениями занимался Ксефалай, но он не знает. Подозреваю, она ему просто надоела.

— Но, матушка… за что её все настолько не любят? — юному королю кузина Лангвидэр, блондинка с необычными тёмными глазами, казалась невероятно красивой. А ещё несчастной. Она не то что не была эвийкой — она даже родилась не на материке. Чары цветущей Эвны не трогали принцессу Лангвидэр. То, что за год чужеземка могла стать причиной всех нынешних бед королевства Эв, не укладывалось в голове мальчика. Эвьен, однако, была иного мнения.

— Ваше величество, сын мой, вы не можете не понимать, что, сделав её равной нам, ваш отец по сути толкнул страну в пропасть. Когда мы оказались у гномов, именно принцесса Лангвидэр заняла ваше место. Она не знала ни экономики страны, ни наших обычаев, ни взаимоотношений в совете министров. Чужой человек на троне королевства может привести свой народ только к катастрофе. У Лангвидэр это получилось. Её стараниями именно вас, сын мой, теперь проклинают крестьяне, у которых не хватает ни запасов зерна, ни денег заплатить налоги. Те, у кого сгорели дома в Эвне, те, чьи дети и мужья сгинули в Анардаху. Это делала принцесса Лангвидэр, но расплачиваться будете вы.

Это делал Орес Нао. Но святые небеса, как же Эвьен ненавидела женщину с островов. В глазах наследников, в глазах всей страны именно Лангвидэр будет автором тех безумных идей, что воплощались в королевстве весь год. Естественно, Орес будет осужден как государственный преступник. Но для юного короля он — исполнитель, вынужденный подчиняться принцессе, Орес не мог поступить иначе. Ни к кому за всю свою жизнь Эвьен не испытывала столь непреодолимой ненависти. Лишь вторжение гномов помешало ей расправиться с Лангвидэр ещё тогда — окончательно, не позволить ей остаться в живых. В том, что принцессе это удалось, Эвьен винила лишь стечение обстоятельств.

— Я постараюсь быть хорошим королем, — твердо пообещал мальчик. Эвьен кивнула.

— У вас получится. Однажды в памяти людей сотрутся ваш отец и Лангвидэр, и тогда на улицах начнут прославлять вас. Теперь, Эвардо, нам нужно обсудить дела.

— Я слушаю, матушка.

— Позже вы можете потребовать подробного отчета о состоянии дел в казне. Более того, вы, как король, обязаны это сделать. Но пока, чтобы не терять время, выслушайте меня. Правление принцессы Лангвидэр стало для Эв катастрофой. Я не знаю, куда исчезла эта женщина, но у меня ощущение, что она исчезла вместе со всей казной. У нас нет денег, Эвардо. Даже с учетом того, что не придется тратиться на путешествие в Эвейят, здесь, в Эвне, у нас не хватит золота на церемонию. И это — лишь первая из тех проблем, что связаны с пустой казной. Вы видели, что произошло с Эвной? Город нужно восстанавливать, причём половину — буквально из руин, от многих домов остались обгорелые стены.

— А казна округа? — растерянно спросил мальчик. Эвьен покачала головой.

— Была. До недавнего времени. Ксефалай спустил её всю на строительство оборонительных сооружений и на частичное восстановление города. Если бы не это, наша столица выглядела бы ещё хуже. Мы не можем рассчитывать на казну округа, Ваше величество.

— Оборонительных сооружений? — Эвардо переставал что-либо понимать. — Но от кого? От Ринкитинка?

— Не так страшен Ринкитинк, как наш совет министров. Вы в курсе, Эвардо, что лидеры провинций уже в городе? Я советовала бы вам завтра с ними встретиться.

— И что мне им сказать, матушка?

Несмотря на то, что принц Эвардо часто присутствовал на переговорах отца с главами провинций, самому мальчику с ними общаться не доводилось никогда. Каждый из регионов Эв был отдельной, отличающейся от остальных системой со своей магией, своими порядками, золотом, запасы которого зависели лишь от успешности правителя, и войском, которое существовало отдельно от армии королевства Эв и которым никто из феодалов делиться не любил. Своё они держали при себе. Более того, каждому из них было недостаточно имеющихся владений, и испокон веков главы регионов вели то затихающую, то вновь обостряющуюся борьбу за эвийский престол. Успешнее всех в этом деле оказались джинксландцы, три столетия назад подобравшиеся к короне опасно близко. Как вести себя с советом министров, Эвардо, к своему смущению, не знал. Он король, он может обвести подданных грозным взглядом, но они в ответ даже не начнут смеяться — просто каждый из них меньше чем за час поднимет в атаку гвардию, и тогда королевской семье придется туго. Эволдо был не лучшим королем, но его провинциальные феодалы хотя бы слушались. При Эволдо они ещё не успели почувствовать близость власти.

— Я буду рядом с вами. Вместе, Эвардо, мы постараемся убедить уважаемых господ, что династия в стране Эв не меняется. Вы — единственный законный король по династической книге. Ещё один вопрос, который я хотела с вами обговорить, Эвардо… И он логично вытекает из первого. Золота нам с вами никто не даст. А без него мы ничего не стоим. Вам нужно вступить в брак, Ваше величество. Если невеста будет достаточно богата, то проблему казны на первое время мы решим. Собранных налогов не хватает. К тому же от провинций нам сейчас ждать нечего.

Эвардо не удивился: король для благополучия страны должен быть готов ко всему. Тем не менее, мальчик выглядел озадаченным.

— Но на ком, матушка?

Год назад, ещё при жизни отца, юный Эвардо никогда бы не задал этот вопрос. К тому, что однажды ему придется пойти под венец с Орин Нао, принца готовили с детства. Орин всегда казалась страшно взрослой. Выходит, когда он вырастет, она станет совсем старой. Самым ярким воспоминанием о ней было то, что Орин любила розы. Розы и хрусталь. А ещё — искреннее непонимание: Эвроуз утверждала, что Орес отказывает всем, кто осмеливается посвататься к его дочери. Неужели Орин так хочет выйти замуж за королевского сына? Она ведь совсем взрослая. Старая. На тот момент Орин было чуть больше двадцати.

О том, что Орин покинула Эвну, мальчик уже знал. Да и идея выдать её за принца принадлежала, в общем-то, исключительно Эволдо, вряд ли Эвьен оставит этот брак в силе. Но если не Орин, то кто?

— Мы подумаем, Эвардо. У многих из нашего совета министров есть дочери. Золото — это одно, но ваш союз должен также дать стране наследника. В ближайшие дни я постараюсь найти вам невесту, Ваше величество.

— А Орин? Что будет с ней?

— Неужели вам интересно? — королева удивленно изогнула бровь. — Что ж, если хотите знать… Они в Кенцане, Орес и его дочь. Не думаю, что они когда-то вернутся в Эвну, потому что здесь ничего хорошего их ждать не будет, я лично об этом позабочусь. Все, кто виновен в постигшей страну катастрофе, должны понести наказание. Вы ведь знаете, что по приказу принцессы Лангвидэр Орес отправил всю армию в Анардаху? Оттуда почти никто не вернулся.

В полномочия королевского советника руководство армией не входило. Однако Эвардо был слишком юн, чтобы задуматься над подобным несоответствием. Мальчик лишь пораженно распахнул глаза. В их отсутствие в стране происходило что-то страшное.

— Поэтому в ближайшее время, возможно, одновременно с коронацией вы, Эвардо, вступите в брак. Это ваш долг как короля.

Оставив мальчика обдумывать новость, Эвьен вышла из комнаты и отправилась на первый этаж. Здесь, в дальнем уединенном крыле, выходящем окнами в сад, когда-то жила привезенная с островов пленница. Эвьен не знала, что нужно ей в тихих пустынных комнатах, но словно невидимая сила всё равно вела её сюда.

В комнатах принцессы царила тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев за окном. Тёмная густая листва давала полумрак, хотя над городом сияло полуденное солнце. Эвьен прошла большую приемную, заглянула в спальню. Она не знала, что ищет. Возможно, ничего определенного, но почему-то сейчас ей хотелось понять, как целый год жила здесь эта женщина. Найти её, вернуть в Эвну. Стереть любое упоминание о ней. Эвьен не сомневалась, что тело бывшей принцессы в скором времени примут воды городской канализации. Если бы не Меремах, не Эволдо с его глупой страстью, не было бы чужеземки на эвийском троне. Не было бы катастрофы, что постигла Эв в год правления принцессы Лангвидэр.

Эвьен миновала спальню и открыла дверь в будуар. Первым, что моментально бросилось в глаза, были бесчисленные зеркала. Зеркальные стены и потолок, огромный трельяж перед туалетным столиком. Неужели принцесса Лангвидэр была настолько помешана на своей красоте, что разместила зеркала на любых доступных поверхностях? Эвьен пренебрежительно хмыкнула. За исключением столика, стула на гнутых ножках перед ним и пары кресел, мебели в комнате больше не было. Эвьен с некоторым удивлением отметила, что не помнит, какой эта часть дворца была до Лангвидэр. Вдоль одной из стен рядами тянулись высокие ящики с дверцами. Тридцать штук. Королева пожала плечами, потянула ручку одного из них: заперто. Она попыталась открыть и другие, но все ящики оказались закрыты. Эвьен отступила на шаг, недовольно нахмурилась: как хоть что-то в этом дворце может быть заперто от неё, королевы? Однако ничего не поделаешь, если она хочет открыть ящики, ей придется вызвать мастера. Эвьен задумалась. Вряд ли принцесса хранила здесь что-то ценное — возможно, драгоценности, подаренные ещё королем Эволдо. Или какие-то мелочи, что были ей дороги. Нет особой необходимости вскрывать ящики, проще немедленно приказать вывезти их на свалку. Придя к такому выводу, Эвьен вышла из будуара и направилась к дверям. Гораздо важнее сейчас найти саму принцессу. И тогда Эвьен доходчиво объяснит ей, насколько опасно отнимать власть у законной королевы Эв. С каким наслаждением уже к вечеру Эвьен созовет во дворец надежных людей… Не было года в гномьем плену, не было незаконного правления принцессы Лангвидэр: после смерти короля Эволдо на трон взошёл его старший сын.

Ящики вывезли из дворца под вечер. Однако в связи с творящейся в Эвне неразберихой их отправили не на городскую свалку, отходы на которой сжигали в конце каждого дня, а почему-то на побережье, где с началом затеянной Оресом стройки складировали строительный мусор. Солнце ещё не скрылось за горизонтом, когда тридцать ящиков принцессы Лангвидэр заняли свое место среди опилок, досок и кирпичей. Весть о ящиках мигом разнеслась по окраинному кварталу, и посмотреть на диковину потянулись любопытные горожане. Высокие коробки из полированного дерева выгодно выделялись на фоне мусора, и в скором времени их число уменьшилось вполовину: запасливые мещане относили ящики домой, намереваясь приспособить под что-нибудь полезное. Одна беда — закрыты, но никто из новых хозяев не сомневался, что сломать нехитрые замки будет делом нескольких минут.

* * *

Глава Кенцаны, Кадах Алу Амеди, выехал в Эвну в смятенных чувствах. Когда несколько недель назад к нему во дворец явился человек из личной охраны Ореса Нао, привёз несколько слитков золота и просьбу не вмешиваться в дела советника на кенцанской земле, Амеди с готовностью согласился: если так пойдет и дальше, за дополнительную плату он глаза закроет и отвернется. И о том, чем всё это время занимался Орес в своем изгнании, кенцанский лидер, надо отдать ему должное, не имел ни малейшего понятия. Разве что долетали в провинцию слухи о том, что за голову Ореса Нао королева объявила неслыханную награду. Но в реальность этих слухов Кадах Алу не очень верил: все главы регионов прекрасно знали, что в королевской казне гуляет ветер.

Однако уже перед самым отъездом столицу, где намечался очередной виток борьбы за трон, во дворец Кадаха Алу явился ещё один посланец. Этот привез искреннюю благодарность Ореса за приют на кенцанской земле, заверения в вечной дружбе и практически явное предложение к сотрудничеству, подкрепленное к тому же ещё полудюжиной крупных слитков. Приятная тяжесть блестящих жёлтых брусков положила конец любым возможным сомнениям: золота в регионах никогда не бывает много. Если Орес платежеспособен, грех желать лучшего союзника.

Правда, посвятить Кадаха Алу в свои планы Орес почему-то забыл. Однако золото дожидалось своего нового владельца во дворце, никаких спешных действий от главы Кенцаны не требовалось, впереди вырисовывалась Эвна, последний, беспомощный оплот королевской власти. Кадах Алу Амеди ехал в столицу бороться за престол.

Орес поехал бы и сам, но новости последних дней не радовали. Королева Эвьен решительно отказалась от любезного предложения о браке сына с Орин, перекрывая и советнику, и его дочери путь к эвийскому трону. Орин, едва узнав об этом, пришла в ярость. Орес, пусть и старался не показывать досады, был уверен, что, попадись ему в пределах досягаемости Эвьен, он задушит её собственными руками. Но Эвьен оставалась в Эвне — более того, объявила советника покойного короля государственным преступником и пообещала повесить.

Нет никаких сомнений, в Кенцане Её величество их не достанет. Но её отказ женить юного короля на богатейшей наследнице Эвны тянул за собой воз непредвиденных проблем. И пусть Орес привык просчитывать все возможные неприятности, но такого развития событий он надеялся избежать. Потому что Эвардо был вариантом беспроигрышным, а Орин едва ли не в рождения принца считалась его невестой. Пару дней, погруженный в раздумья, Орес не впускал к себе даже дочь. На третий день, никого ни о чём не предупреждая, вызвал в Кенцану Ксефалая.

Орин, мучимая типично женским любопытством, подслушивала под дверью. Тем сложнее ей, когда её наконец позвали, было сделать вид, что она просто шла мимо. Ксефалай к тому времени уже уехал. Советник в одиночестве стоял на балконе, Орин неслышно возникла за его спиной — поборов озорное желание прижаться, закрыть ему ладонями глаза, просто подошла.

— Нас не пустят обратно в Эвну, Орин, — вместо приветствия буднично заметил советник. — А королева отказывается от нашей с вами идеи выдать вас за принца Эвардо.

— За короля Эвардо, — мягко поправила Орин.

— Да ну какой он король, забудьте… по этому поводу, кстати, у меня есть одно предположение, если Амеди его подтвердит, это будет интересно. Но сейчас не об этом. У нас с вами, Орин, есть то, чего нет у Эвьен, — золото. А значит, мы имеем преимущество в выборе союзников.

— Союзников для чего? — поинтересовалась наследница. Она всё ещё не могла простить Эвьен нежелание допустить её, Орин, к королевскому трону.

— Для раздела страны Эв.

Повисло молчание. Он произнес это настолько обыденно, что женщина опешила. Что-то подобное уже было год назад: они упустили одну провинцию и едва не потеряли ещё три. Но тогда именно Орес руководил подавлением восстания в Гаялете и Вей-Вамаре. А теперь он предлагает повторить уже отыгранный сценарий? Орин растерянно заморгала.

— Что вы имеете в виду?

— Подумайте, Орин. Через законного короля мы действовать не можем. Ни вы — стать королевой, ни я — вернуться в город. Значит, на Эвардо мы больше не рассчитываем. Если не король, то кто?

— Главы регионов? — неуверенно предположила наследница. Орес кивнул.

— Да. И в этом случае то, что они никогда не могут договориться, сыграет нам на руку. Если мы сумеем собрать хотя бы троих вокруг себя, мы получим силу куда большую, чем та, которой может распоряжаться Эвьен. Мы получим королевство в границах Эв.

— У королевства должен быть король, — тихо напомнила женщина.

— У нас будет король. Кто именно — пока не знаю, но будет точно. И тогда вы станете королевой.

— Вы не думаете, что к тому моменту я уже буду старухой? — Орин криво усмехнулась. Орес пожал плечами: об этом он не подумал. Да и не был возраст дочери так уж важен. У них есть золото, посредством которого они могут управлять наиболее вероятными союзниками. Предусмотрительность мещанина, поднявшегося на вершину власти, уже не раз выручала советника покойного короля.

* * *

К тому, что однажды он станет королем, юного Эвардо готовили с детства. Мальчик не однажды присутствовал на проводимых отцом заседаниях совета министров, видел, как склоняются перед королевской властью главы одиннадцати регионов. Какой бы мощью ни обладали провинции страны Эв… пока существует материк, они будут подчиняться королю. В детской, которую принц Эвардо делил с братом Эвробом, на стене висела огромная карта страны. От побережья на запад сменяли друг друга равнины, холмы и реки, на западе начинались предгорья. Округ Эвна, Анардаху, Гаялет, остров Элбоу, Кенцана, Ромьераланд, Шессава, Вей-Вамаре, Роше Ри по обоим берегам Ржавой реки, Ри Эвейят и Карсалья. Именно в таком составе в памяти мальчика запечатлелись его владения.

Его величество Эвардо чувствовал себя на троне крайне неуютно. Эвийскую корону на голову мальчика возложили накануне — по приказу Эвьен и в страшной спешке. Королева не хотела ждать — боялась, что недовольные их возвращением главы регионов сумеют помешать. Последние дни Эвна была просто наводнена стянутыми сюда отрядами провинциальных войск. Однако сейчас, невольно отмечая направленные на сына взгляды, королева чувствовала, что ситуация не улучшилась.

За год поменялось многое. Вместо почивших от старости лидеров Ромьераланда и Шессавы встали их сыновья. В Роше Ри — вдова прошлого правителя, что не перенёс смерти дочери и тоже вскоре сошел в могилу. Помимо Эвьен и рошерийки, женщин в зале больше не было. Огару из Гаялета, переживший разделение своей земли, вернулся теперь как наместник части Ромьераланда. От Ри Эвейят — ещё молодой, лет сорока, человек с военной выправкой. Имени его Эвьен не знала. Разве что в столице, Кенцане и Вей-Вамаре всё по-прежнему.

— Приветствую моих подданных, — все усилия юный король расходовал лишь на то, чтобы заставить голос не дрожать. — Страна Эв изменилась за этот год. Но теперь мы с матушкой вернулись и планируем восстановить прежний порядок.

Тяжелые неподвижные взгляды. Эвьен напрягается.

— Ваше высочество отсутствовал слишком долго, — буднично бросает Урту Вамаре. — Традиции страны Эв стёрлись из вашей памяти.

Эвьен видит, как моментально загораются злым детским румянцем щёки её сына. Он король. Он этого не понимает, но чувствует.

— Что вы имеете в виду? — задиристо выкрикнул Эвардо. Словно легкий ветер, пронесся среди глав регионов едва слышный шёпот. Они ненавидят друг друга и никогда не объединятся, но перед ними ребенок, что отобрал у каждого из них его личную эвийскую корону.

— Законный король Эв принимает власть в Эвейяте, — негромко подала голос рошерийская вдова. У каждого из них на языке крутилось именно это. — Если король не ездил в Эвейят — это не законный король. Ваше высочество не является нашим повелителем.

Эвьен стиснула кулаки. Если бы ярость могла убивать, провинции королевства Эв остались бы без лидеров. Королева на миг закрыла глаза, глубоко вздохнула. Эвардо слишком молод, чтобы разговаривать с ними на равных. Он и сам понимает, что вчерашняя получасовая церемония — жалкий фарс по сравнению с эвейятскими торжествами.

— Вы несете чушь, — резко ответила Эвьен, глаза её угрожающе сверкнули. — Даже мне и моему сыну, которые провели в плену у гномов целый год, известно, что над Эвейятом раскололся перевал. Города больше нет.

— Разрушение Эвейята делает невозможным соблюдение традиций, — снова вступил Вамаре. — Совет министров полагает, что в таком случае пришло время менять традиции. По династической книге, без посвящения в Эвейяте, принц Эвардо не является законным королем. Вашему величеству стоит с этим смириться. В противном случае никто из нас не гарантирует мирного развития событий.

Под окнами дворца — их войска. Главы регионов свергнут мальчугана-короля, а потом, словно крысы, перегрызутся у подножия трона. Эвьен чувствует, как сердце стучит в груди тяжелым камнем. Это не конец, не может быть концом.

— Вы понимаете, что не признавать своего короля — преступление? — шипит Эвьен, медленно переводит взгляд по девяти лицам. — Эвейята больше нет, выполнение традиции невозможно!

— Вы сами всё сказали, Ваше величество, — охотно кивает Огару из Гаялета. Феодал без земли, милостью Ромьераландских властей наместник на своей бывшей территории. Почему Орес, никогда не останавливавшийся на полпути, не приказал его убить? Когда Эволдо, желая вписать женщину с островов в династическую книгу, собирал совет министров, здесь, в тронном зале, главы регионов сидели, дрожа от страха, а во дворце среди вооруженной охраны было не протолкнуться. Теперь ситуация изменилась, и уже гвардейцы всех девяти правителей сторожат подступы к дворцу. Эвьен едва не трясло от бессильной ярости.

— Принц Эвардо является законным наследником своего отца, однако без обряда в Эвейяте он не может править страной Эв, — подвел итог Кадах Алу Амеди. — Вашему величеству стоит принять это и либо вступить в борьбу за престол наравне с нами, либо отказаться от прав на королевство.

— Матушка… — беспомощно оглянулся Эвардо. Потом, видимо, сочтя наилучшим выходом, завопил:

— Стража!

Эвьен успокаивающе взяла его за руку. Все остальные лишь переглянулись. Убрать мальчика, единственного законного наследника, и продолжить то, что начато год назад. Его может поддержать народ, и тогда ситуация осложнится. На крик мальчика двери распахнулись, и в зал ворвался отряд городской полиции. Ксефалай поднялся со своего места.

— Подумайте хорошо, господа. Принц Эвардо, в отличие от всех вас, является законным наследником. Ваше величество, — он обернулся к Эвьен, — клянусь, что все силы округа Эвна поддержат короля Эвардо. Если господа не желают, чтобы их выносили отсюда по частям, я настоятельно прошу покинуть дворец и забрать от его стен своих людей. Все, кто продолжит настаивать на необходимости эвейятского обряда, в скором времени могут пожалеть, что придерживались подобной позиции.

Эвьен царственно кивнула, Ксефалай отдал честь и махнул своим солдатам. Чтобы обеспечить численное превосходство городской полиции, ему, заручившись одобрением Ореса Нао, пришлось отобрать у кенцанского лидера больше половины личной охраны последнего. Кадах Алу Амеди, завороженный блеском оставленного дома золота, охотно уступил своих людей в отряд сторонников королевы.

Они никогда не договорятся. Даже сейчас, выступая против короля Эвардо, каждый в совете министров продолжал действовать в одиночку. Они разнесут Эвну, не оставив от неё камня на камне, они будут сражаться друг против друга. Именно это давало королеве надежду, что шанс у неё всё-таки есть.

Вскочила рошерийка. Чтобы вызвать оставленную у ворот гвардию, ей нужно было как минимум добраться до окна. Путь к окнам, однако, преграждали мечи солдат городской полиции, а вдова ещё не была готова расставаться с жизнью столь бездарно.

— Из-за вашей проклятой династии… — она ткнула пальцем в сторону мальчика. — В вашей Эвне убили мою дочь. Твой прапрадед уехал из Эвейята, потому что боялся его. Вы все боитесь старого города, вы построили Эвну, чтобы окончательно перенести сюда власть над страной Эв. Но без Эвейята ты не король, дитя. Нет старого города — нет королевства.

Остальные смотрели на происходящее без подобного мистицизма, однако эта идея продолжала витать в воздухе. Они нашли предлог, чтобы объявить короля незаконным. Останься старая столица на прежнем месте — и они изобрели бы что-то ещё. Дорого бы Эвьен дала за возможность приказать их казнить. Но сейчас она сама должна благодарить небо за шанс остаться в живых. Год обошёлся им дорого.

Совет министров не признáет короля. Эвьен знала регионы и их феодалов слишком давно, чтобы этого не понимать. Они привыкли к мысли, что на троне — незаконная принцесса, при которой у них развязаны руки. С возвращением короля из прежней династии они не смирятся — слишком поздно.

Закат не принес успокоения встревоженному городу. Эвна, золотистая в солнечных лучах, шелестела листвой, над океаном собиралась гроза. Мутная фиолетовая вода волнами хлестала побережье. Этому городу чуть больше сотни лет. Он моложе большинства провинциальных столиц, он вырос на востоке, глядя на океан Нонестика, и никогда не должен был узнать беду. Эвна — томная, ленивая, утопающая в цветах замена Эвейяту, старому городу, средоточию мощи королевства. Если бы не низкий перевал в Короне Мира, Эвны бы не было. Эвна не имеет права выбирать новых королей.

Уже оставшись одна, Эвьен никак не могла успокоиться. Она, королева, оказалась сейчас беспомощнее любого из провинциальных феодалов. Год отсутствия оборачивался для неё катастрофой. Кого в этом винить, Эвьен не знала. Покойного мужа с его идиотским желанием вписать Лангвидэр в династическую книгу? Меремаха, который привез на материк эту женщину? Меремах в могиле. Саму Лангвидэр, гномов, джинксландцев? Против кого бы ни оборачивался сейчас гнев королевы, помочь ей это не могло. Чтобы решать государственные проблемы, у Эвьен не было главного — золота. Поднимать налоги? В нынешнем своем положении она лишь спровоцирует бунт. Начинать правление с поднятия налогов означает лишить сына народной симпатии. Но золото взять негде. Эвьен могла бы убедить Эвардо подписать отречение от престола в обмен на безбедную жизнь семьи, и это было бы наиболее разумным выходом. Но слишком долго она шла к свободе, чтобы добровольно от неё отказаться. Даже если Эвардо, поставив трон на руинах, будет править пустотой.

Эвьен закрыла глаза. Ей, королеве, ясно дали понять, что её владения стремительно сокращаются. Ри Эвейят, средоточие материковой магии, управляется непонятно кем, его нынешний глава — ставленник Ореса, и здесь на лояльность рассчитывать не приходится. Роше Ри, остров Элбоу, несуществующий Гаялет… клочки воображаемой карты затемнялись пятнами. Эвьен и опомниться не успела, как от страны Эв остался лишь округ Эвна да пустая земля Анардаху. Устланная трупами земля. Остальные или отделятся, как в своё время Карсалья, или продолжат скалиться на эвийский трон.

Орин была бы самым простым решением. Обманчиво простым, красиво замаскированной ловушкой. Орин — эвийское золото, за год преумноженное до невообразимых величин. Но с ней её отец, да и сама она уже давно не дитя. Брак с дочерью советника — медвежий капкан для Эвардо. К тому же это будет означать, что с Ореса Нао сняты все обвинения. От которых ему, по большому счету, и так ни горячо ни холодно: находясь в Кенцане, он может над ними разве что посмеяться.

Эвьен в задумчивости мерила шагами комнату. Заплаканное личико королевы Озмы всплыло в памяти как-то само собой. Озма из Оз, девочка на троне соседнего королевства. Опасаясь слишком увлечься новой надеждой, Эвьен принялась анализировать возникшую идею. Девочка управляема, по-детски прямолинейна и благородна. Опасное оружие в чужих руках. Если суметь привлечь её на свою сторону… Королева зажмурилась и вновь открыла глаза. Одна проблема: уже есть человек, который управляет этим оружием. Озмой кто-то руководит, не нужно обладать сверхъестественным чутьем, чтобы это понять. А Эвьен отнюдь не была уверена, что им удастся договориться.

Озма привезет приданое. Они сумеют восстановить Эвну и вооружить армию — хотя бы частично. А когда дети достигнут надлежащего возраста, Озма родит наследника. Оказавшись со всех сторон окруженной врагами, Эвьен начинала сомневаться в собственных детях. Эвроб всегда был на стороне отца, и даже отослав его служить на границу, она не может быть уверена, что сын не плетет заговор с целью захвата трона. В прежних границах Эвьен королевство не удержит. Значит, нужно менять подход, не пытаться объединять правителей огромной территории — в нынешней ситуации гораздо удобнее стравливать их между собой. Но сначала… сначала Озма.

Эвьен подошла к открытому окну, прислушалась. Из города доносилась пальба. Девять регионов, девять человек… они не могут не начать выяснять отношения. А она больше не может их удерживать. Высунувшись в коридор, Эвьен велела позвать сына. После недавнего общения с подданными мальчик был бледен и совсем не по-королевски напуган, однако Эвьен собиралась сообщить неплохие новости.

— Ваше величество, Эвардо, это только начало. Представьте, ваш отец умудрялся держать их всех под каблуком. Уверена, у вас получится не хуже. Вы помните, о чём мы с вами говорили? Что вам, исходя из нужд королевства, следует в ближайшее время вступить в брак.

— Я помню, матушка. Но если не Орин… то кто?

Ему совсем не хотелось связывать свою жизнь с дочерью советника. Орин всегда была безупречно вежлива — и вместе с тем мальчик не мог отделаться от мысли, что она смеётся над ним.

— Забудьте про Орин, — отмахнулась королева. — Если нам удастся поправить наши дела, в ближайшее время их обоих привезут из Кенцаны на суд. Почему, вы думаете, в казне пусто настолько, что мы не можем даже устроить праздник в вашу честь? И почему у нас нет ни армии, ни охраны, а дворец защищает городская полиция? Государственные преступники должны получать по заслугам, сын мой. Измена своему королю — страшное преступление. Эвардо, что вы думаете про королеву Озму? — резко сменила тему Эвьен. Мальчик на миг опешил.

— Она… храбрая, — неуверенно выдавил он. — Она нас спасла.

— Кроме того, она правит страной Оз. Вам это о чём-нибудь говорит?

Эвардо кивнул. Географию он любил, но учитель его придерживался мнения, что остальные земли материка следует изучать лишь в связи с собственным королевством.

— Оз окружена Мертвой пустыней, — уверенно заявил мальчик. — Это большая страна, на её территории находится Джинксланд. А из Джинксланда пришли джинксландцы.

Королева скривилась: нашёл время вспоминать про джинксландцев. Ещё одна, впрочем, не такая срочная проблема: Эвьен не оставляла мысли, что однажды вновь попробует склонить Ферсаха Кенейя если не вернуться, то хотя бы организовать подобие союза. Если бы не глупость Эволдо…

— Страна Оз — огромная территория. Она не измучена войнами, в отличие от нас, и вполне благополучна. Там живут счастливые люди. Эвардо, сын мой, я думаю, королева Озма может стать вам прекрасной женой. Она молода, благородна, она правит богатой страной. С её помощью мы разберемся с нашим советом министров и вернем вам полноценную власть. Никто не осмелится говорить, что без эвейятского обряда вы не король.

Эвардо кивнул. Хуже всего было то, что он и сам понимал: Эвна не выбирает новых королей. Сейчас мальчику казалось, он отдал бы всё на свете лишь за то, чтобы эвейятский перевал оставался на своём месте.

— Но, матушка…

Озма мила, и с ней интересно. Было бы, возможно, если бы девочка не оказалась настолько подавлена смертью своих животных. А ещё она была родом из далекой, совершенно чужой страны. Эвардо вопросительно взглянул на мать.

— А если она откажется?

— Тогда будем думать дальше. У нас нет выбора, Ваше величество. Сейчас нам стоит в ближайшее время написать Озме и пригласить её ещё раз посетить страну Эв. Мы обязаны ей, Эвардо. Так что, думаю, будет естественно, если мы её пригласим. А дальше… думаю, вы найдете с ней общий язык. Во всяком случае, я была бы этому очень рада.

Мальчик кивнул несколько неуверенно. Он, конечно, давно знал, что в один прекрасный момент ему придется жениться, и скорее всего не по любви, а по чистому расчёту — да и какая любовь с Орин, рядом с которой он совсем дитя? Но и так, как предлагает мать, — тоже не слишком весело. Эвардо казалось, что вокруг них с матерью медленно сжимаются кольцом стены какой-то темницы. Нужно бежать — а бежать некуда. Как отреагирует Озма, увидев полуразрушенную столицу, в которой хозяйничает совет министров? Мальчик даже не был уверен, что у него получится организовать гостье прогулку по Эвне.

— Матушка, я доверяю вам. Поступайте, как считаете нужным. Я сделаю всё возможное, чтобы королева Озма согласилась.

Эвьен молча поцеловала сына в макушку. После чего вышла, оставив его одного, и отправилась диктовать письмо королеве Озме. Девочка благородна и управляема, это страшное сочетание, но именно оно позволило ей освободить из подземного плена королевскую семью. Если удастся направить Озму согласно плану, девочке вообще не будет цены. Если удастся. Эвьен хотелось верить.

Разумеется, она может отказаться. Или, что ещё более важно, может отказаться тот, кто ею руководит. Но если Эвьен не попытается, она никогда себе этого не простит. Над океаном прорвалась гроза, раскаты грома и шипение воды заглушали доносившуюся из города канонаду. Будет удивительно, если эта ночь обойдется без смертей. Однако Эвьен не может, как раньше, приказать главам провинций убираться к гномам. И Эвна — их, не её, королеве сейчас подчиняется разве что дворец. Оставалось надеяться, что из всех девяти хотя бы Ксефалай не поддастся общему безумию. Если благодаря ему король сможет удержать хотя бы Эвну, это уже станет большим достижением.

Дракон с посланием для королевы Озмы вылетел из Эвны глубокой ночью. Примерно в то же время ещё один дракон, появившийся со стороны Кенцаны, пересек столицу и приземлился во дворе дома Ксефалая. Спустя примерно час крылатый посланец отправился обратно. На полпути над столицей его настигла стрела, пущенная по приказу Урту Вамаре, и дракон с пробитым горлом рухнул вниз. Низкие тучи расстелились над городом, из них сыпал мелкий дождь. В темноте затихшей Эвны между гвардией Урту Вамаре и городской полицией завязался бой за убитого дракона и привязанное к его шее письмо. Орес в своей кенцанской резиденции ответа в это утро так и не дождался.

2

Эвьен надеялась, что город успокоится. Однако уже спустя пару дней, когда остатки надежды испарились, как утренний туман, и стало ясно, что над жизнями королевы и её детей нависла нешуточная опасность, Её величество собрала немногочисленных слуг и приказала готовиться к отъезду. Эвьен была не настолько глупа, чтобы не понимать: в противном случае все они могут стать жертвами бушующей столицы. Ксефалай докладывал, что в городской полиции не хватает людей, и едва согласился выделить королеве охрану. С возвращения Эвьен с детьми не прошло и недели, а они вновь вынуждены покидать Эвну. Впервые за всю историю новой столицы король оказывался фактически изгнан прочь. Юные принцессы дрожали от страха, Эвардо старался держаться мужественно, однако и он — всего лишь ребенок. А Эвьен кипела от бессильной ярости.

Они переехали в летний домик на побережье, неподалеку от границы бывшего Гаялета. То, что королевская семья именовала летним домиком, представляло собой небольшой двухэтажный особняк в долине, отделенной от океана лишь лесом. Это место оборудовал для своей супруги ещё покойный король Эвахо. Оглядываясь на Эвну, королева отчетливо понимала, что при любом развитии событий от города останутся руины. Эвийский престол словно притягивал разрушения. Иногда она начинала думать, что не такой уж плохой идеей было бы женить сына на Орин — во всяком случае, так Эвьен смогла бы удержать столицу под контролем. А там, кто знает… Неуязвимых людей нет. И даже Орин, что с детства приучена окружать себя защитой, — даже ей можно подсыпать яд. Ведь испокон веку же мерли короли не хуже мух. Но теперь уже гордость не позволяла Эвьен склоняться перед Оресом Нао, которого она лично приказала привезти в Эвну и повесить. А вестей от Озмы всё ещё не было.

Новости сюда не доходили. Эвьен посылала слуг в город, дабы хоть как-то быть в курсе событий. Именно так она узнала, что Кенцана и Ри Эвейят объединяются под началом Кадаха Амеди, более того, что войско двух провинций движется в сторону Анардаху для сражения с армией Ринкитинка. Надеясь опередить эту встречу, Эвьен послала на границу с Анардаху гонца и велела отправить в Гилгад наспех купленного на рынке в Ромьераланде почтового голубя. И птица, и всадник несли одно и то же послание, где Эвьен обвиняла совет министров в предательстве и просила помощи Его величества Ринкитинка в возвращении эвийского престола законному королю. В письме в Ринкитинк содержались также строки, адресованные лорду Унхеве: если правитель Анардаху сумеет собрать новое войско в помощь своей королеве, она отдаст ему столько земли, сколько это войско сумеет удержать. Эвьен пока не знала, что лорд Унхева умер в гилгадском дворце, не дожив совсем немного до того момента, когда его внук во главе ринкитинкских отрядов встанет на границе Анардаху и округа Эвны.

Эвьен не привыкла думать, что выхода нет. Она терпела мужа восемнадцать лет лишь потому, что однажды это должно было закончиться. Однако сейчас, бросаясь на любые шансы восстановить прежний порядок, она чувствовала себя в западне.

Ответ королевы Озмы Эвьен привез лично Ксефалай. Королеве хотелось верить, что губернатор округа по-прежнему верен законной династии, однако это было бы слишком хорошо, чтобы оставаться правдой. Долгие годы возглавляя Эвну, Ксефалай не меньше остальных стремился заполучить корону. Однако, оказавшись с ним лицом к лицу, Эвьен ни единым движением не выдала своих сомнений. Она — единственная законная королева Эв, ей следует держаться подобающе.

— Какие новости в городе? — осведомилась женщина, жестом предлагая ему сесть. Ксефалай выглядит хуже, чем во время последней их встречи. У Эвьен даже мелькнула мысль, что он серьезно болен. Королева пока не знает, что в окутанном песчаными ветрами Эвейяте навсегда осталась его жена.

— Новости неутешительные, моя королева. Северо-западные земли повторяют путь Карсальи, в Кенцане объявили о создании нового государства. Кадах Амеди теперь именуется князем Кенцаны и Ри Эвейята. Остальные делят Эвну. Армия Ринкитинка стоит под столицей.

— А вы? Ксефалай, гномы вас возьми, вы позволяете делить свою землю?!

— У меня, моя королева, нет столько людей, чтобы воевать на несколько фронтов. Народ бежит из города, в основном в Ромьераланд.

Ей не хочется жертвовать собственной гордостью. Но если бы она оставила в силе предполагаемый брак Орин с юным королем… Если бы у неё, Эвьен, было золото, она смогла бы справиться с армией крыс у подножия своего трона. Она бы смогла. Как можно безразличнее Эвьен спрашивает:

— А господин советник с дочерью? Продолжают мечтать о нашей короне?

— Нет, моя королева. Орин выходит замуж за Кадаха Амеди.

Орин Нао тридцать один год. В её возрасте знатные эвийки уже готовятся сватать собственных детей. Других объяснений, кроме наиболее очевидного (советник ждал, пока повзрослеет Эвардо), королеве в голову не приходило. Зато теперь становилось понятно, кто спонсирует кенцанскую кампанию. Эвьен сжала пальцами виски. Если к Кенцане и Ри Эвейяту удастся присоединить хотя бы одну провинцию, этот союз легко раскидает грызущихся у трона феодалов.

Она всё-таки наденет корону. Дочь человека, который заслуживает смертной казни. И ловушка, подготовленная для Эвьен, захлопнется. Королева едва не рассмеялась.

— Но народ? Неужели все так быстро забыли своего короля?

— Народ устал от принцессы Лангвидэр, Ваше величество. Они считают, что династия должна смениться. К тому же многие твердят о проклятии.

Эвьен удивленно изогнула бровь.

— Говорят, из дворца на свалку привезли ящики. Те, кто брал их в дом и открывал, находили там отрубленные головы. Люди напуганы, моя королева. Полагаю, в Эвне они напуганы куда сильнее, чем в каком-нибудь Роше Ри.

Королева застыла, судорожно хватая ртом воздух.

— Откуда во дворце могли взяться отрубленные головы? Вы не думали про городского сумасшедшего, который мог совершить столько убийств… сколько было ящиков?

— Думаю, десятка два. Возможно, больше.

О том, что конкретно содержалось в этих ящиках, Ксефалай знал давно. Сначала по рассказам Ореса, потом полюбопытствовал сам. Если принцесса желает развлекаться подобным образом — её право. Однако королеве совершенно не обязательно знать, чтó хранила в тридцати ящиках очаровательная племянница короля Эволдо.

— Я действительно приказывала выбросить несколько десятков ящиков, но в то, что там находились отрубленные головы, не верю. Городские сплетни, — отрезала Эвьен.

— Я привез Вашему величеству ответ из Оз, — Ксефалай сменил тему. — Его доставили сегодня утром. Думаю, вам не стóит поддерживать переписку подобным образом, птицу могли сбить.

Королева нетерпеливо развернула свиток. От ответа девочки из скрытого за горами королевства зависело сейчас многое.

После положенного обмена любезностями текст письма сообщал, что королева Озма почтет за честь ответить на приглашение Его величества Эвардо и посетить страну Эв. Более того, говорилось дальше, Озма хотела бы совершить небольшое путешествие по эвийским землям, дабы лучше познакомиться со страной, с повелителями которой она теперь неразрывно связана. Среди мест, на которые обращала внимание юная волшебница, упоминалась Ржавая река и побережье бывшего Гаялета в районе острова Элбоу. Никакого объяснения столь странному выбору королева не находила. Однако согласие Озмы давало надежду. Оставалось лишь, вместо Эвны принимая девочку на окраине Ромьераланда, не ударить в грязь лицом и объяснить ей, что Его величество вовсе не выгнали из столицы, просто в обычай эвийских королей уже давно вошло проводить лето на побережье.

Главное — заполучить её на свою территорию. В данной ситуации Эвьен предпочитала решать проблемы последовательно: искать способ отвезти Озму в Роше Ри, пока сама Озма находится у себя в Оз, казалось королеве глупостью.

Ксефалай надолго не задержался. После его отъезда Эвьен приказала отнести письмо сыну и, вновь оставшись одна, вышла в сад. Теперь ей хотелось обдумать одну не до конца сформировавшуюся, но всё же идею, и идея эта касалась старшей дочери. Принцессу Эвроуз пора выдавать замуж. Кроме того, принцессе Эвайрин уже четырнадцать, а это значит, что и с ней нужно поторопиться. Обычно королевских отпрысков обручали в раннем детстве, и то, что большинству из них (если не считать Эвардо) так и не были подобраны предполагаемые супруги, было исключительно прихотью Эволдо.

На раздумья по этому поводу у королевы ушло несколько дней. Вариантов было не так уж много — важно было выбрать те, что с большой вероятностью оказались бы удачными. На исходе третьего дня Её величество Эвьен отправила с голубем послание в Сентабу. Голубь этот, однако, был сбит в Роше Ри, но пока, не получив никаких новостей, королева терзалась неведением.

Не то чтобы после бурной деятельности Эволдо у королевы были какие-то надежды на джинксландцев, но, опять же, попытаться стоило. Полное раскаяния и сочувствия послание содержало призыв забыть былые разногласия и в качестве гарантии будущего мира заключить брак принцессы Эвроуз с одним из наследников Фертеба Кенейя. Ну или с ним самим, если он пожелает — вроде бы его жена, как помнила Эвьен, умерла несколько лет назад. Вот только Сентабу охраняют демоны, и Эвроуз будет там совсем одна. Материнская любовь боролась в душе Эвьен с королевским долгом.

Ринкитинк прислал ответ примерно через неделю. Безусловно, он сочувствует эвийской королевской семье в постигшем её несчастье, однако вмешиваться во внутренние дела соседней страны в его планы не входит. Он и в Анардаху-то отправил своих людей лишь потому, что там бушевало настоящее безумие, вида которого лорд Унхева и его семья не могли выдержать. Но освободители скоро вернутся из Анардаху домой, да и, как дошли до Его величества сведения, принцесса Лангвидэр, развязавшая войну на северной земле, бежала из страны. Его величество Ринкитинк искренне сожалел о невозможности помочь королеве Эвьен в постигших её страну трудностях. Что касается лорда Унхевы, то уважаемый правитель скончался от горя за свою несчастную землю, а его дети не планируют возвращаться, ибо не вынесут вида залитой кровью провинции. Пару раз пробежав глазами витиеватый текст, Эвьен разорвала свиток пополам и швырнула в камин. У неё нет золота, и Ринкитинк откуда-то это знает. Унхева хорошо заплатил, иначе легкомысленному королю никто бы не позволил отправлять куда-то армию. Эвьен заплатить не может.

А скоро зима, сухая эвийская зима. И кто знает, где встретит её король раздираемой на клочки страны. В то, что они вернутся в Эвну, дети с каждым днём верили всё меньше. Лишь Эвьен продолжала искать выход — слишком долго она шла к своей свободе, чтобы сейчас терять надежду.

* * *

Птица застыла на протянутой поперек клетки перекладине, неподвижно уставившись куда-то в стену. Орин побарабанила пальцами по столу. Кончилось время, когда эта птица являлась к ней в снах, садилась на приграничный столбик, что-то бормотала на своем птичьем языке. Навязчивые были сны.

— Тебе здесь не нравится, правда? — поинтересовалась женщина и невольно скользнула пальцами по прутьям клетки. Птица даже не повернула голову. — Мне тоже. Кенцана не предел моих восторгов, к тому же она невыносимо скучна. Но обратно в Эвну нас не пускают.

Наследница замолчала, улыбнулась своим мыслям. В отличие от брата, что с легкостью постигал любые науки, юная Орин была настоящим кошмаром своих учителей. Не то чтобы ленива, но… Ей хотелось приключений. Наслушавшись историй старой няньки о том, что на месте нынешнего поселка когда-то хоронили каторжников, она выбиралась на холмы и стерегла призраков. Она несколько раз пыталась сбежать из дома просто потому, что хотела проверить свои способности выживать одной. Она же едва не подожгла особняк, за что с позволения Ореса была нещадно отшлепана. Но вот учиться она не хотела. Из всего, что пытались донести до неё наставники, в хорошенькой головке наследницы удержалось только умение защищаться от чужой магии — да и то только потому, что эту науку Орес ставил превыше прочих. Ни география, ни история страны Эв её не интересовали, а лично она видела лишь Эвейят и Эвну, но теперь, спустя много лет, сердце наследницы кольнуло запоздалое разочарование. Никогда в жизни она не слышала о заклинаниях, превращающих людей в животных на долгий срок.

Но сейчас в клетке перед ней застыла птица, которая — Орин поняла это уже давно, ещё до того, как столкнулась с ней настолько близко — почти три десятилетия назад была человеком. И если бы у Орин спросили, испытывает ли она сейчас какие-то особые чувства, она, не задумываясь, ответила бы, что никаких. Перегорело, пылью легло в далеких годах, когда наследница едва научилась ходить.

Снизу доносятся голоса, Орин вздрагивает. Отец не одобряет её визитов сюда, даже клетку с птицей женщина увидела случайно. Сейчас ей вовсе не хочется ссориться. Орин неслышно выходит, останавливается у перил: на площадке внизу переминаются с ноги на ногу новый наместник Ри Эвейята и Кадах Амеди, с которым Орин на днях предстояло венчаться. Зачем они здесь — догадаться несложно, они уедут через пару часов, озадаченные новыми указаниями. Решив, что угроза миновала, Орин возвращается, вновь садится перед клеткой.

— Если тебя выпустить, ты снова полетишь туда? Там люди Ринкитинка у границ Эвны, королева пытается с ними договориться. Иногда мне кажется это смешным. А иногда… не кажется.

Орин и сама не знает, зачем это говорит. Возможно, она просто тратит время — Кенцана скучна, она не вызывает у привыкшей к двум столицам наследницы ничего, кроме разочарования. Но обратно в Эвну их не пускают. Эвьен объявила награду в пять тысяч золотых слитков тому, кто доставит королевского советника в руки правосудия, — в лучшие времена это составляло примерно треть казны королевства. Орес, впервые узнав о приказе из присланного Ксефалаем письма, искренне смеялся, Орин вынужденно кривила в улыбке губы. Королева сошла с ума, эвийская казна не увидит столько золота ещё лет пять как минимум. Но даже при таком раскладе подобный приказ ясно свидетельствовал о намерениях Эвьен: о безопасном возвращении в Эвну придется забыть. Что-то пошло не так, Эвьен не должна сопротивляться, брак её старшего сына с Орин был спланирован королем, когда юный Эвардо качался в колыбели. Золото Орин, эвийская корона — выход, проще которого придумать невозможно. Но Эвьен бьется, пытается плыть против течения, делает вид, что золото не играет для неё роли. Орин знает, что это не так.

Орес никогда не держал сбережения в Эвне. Сначала — в Эвейяте, потом — в подвалах отдаленных вилл, купленных через подставных лиц в прилежащих провинциях. И пусть эвийская корона стремительно уплывает из рук Орин, это был вовсе не повод для волнений. И Орин улыбалась, вспоминая золото и хрусталь. Снизу вновь послышались голоса, кто-то поднимался по лестнице. В следующую секунду дверь бесшумно открылась, Орин резко повернула голову.

— Господин Орес беседует с Кадахом Алу, яснейшая, — сообщила появившаяся в дверном проеме служанка и низко поклонилась. Наследница встала, вопросительно взглянула на девушку. — В малой гостиной, — немедленно уточнила та. Орин кивнула, прошла мимо служанки и по боковой лестнице направилась вниз.

Решив окончательно обосноваться в Кенцане, бывший королевский советник посчитал нужным обзавестись достойной резиденцией. Дом, купленный для этой цели неподалеку от дворца главы провинции, в первые же недели подвергся некоторым перестройкам. В частности, оборудован замысловатой системой воздуховодов и скрытых в стенах полых трубок, позволявших, находясь в одном конце дома, слышать, о чём говорят в другом. И потому сейчас наследница направлялась в винный погреб — именно там удобнее всего было следить за разговорами в малой гостиной. Орин была типично по-женски любопытна, однако ничего зазорного в этом не видела. Да и речь пойдет, вероятнее всего, о ней.

Она успела как раз вовремя. Ни на кухне, ни в прилежащих кладовках не было ни души — то ли всегда так совпадало, что слуги в подходящий момент испарялись, то ли они действительно проявляли чудеса тактичности. В любом случае, Орин была довольна. Она уселась за стол, разложила предусмотрительно принесенное с собой шитье и приготовилась слушать.

Помимо шпор, сапоги Кадаха Амеди украшало огромное количество непонятных металлических элементов. Орин никогда не задумывалась, зачем — возможно, просто дело вкуса. Однако любовь к подобным украшениям приводила к тому, что каждый шаг сопровождался отчетливым бряцанием. Орин не смогла удержаться от улыбки: судя по звуку, Амеди нервно шагает по комнате. Орес пока молчал.

— Почему вы не прислали гонца?

— Хотел убедиться в преданности будущего родственника.

Вновь пауза. Орин жадно слушала. Ей абсолютно безразлично, что максимум через пару недель она будет стоять с главой Кенцаны в храме, что её назовут его женой. Орин должна была стать женой короля. Кадах Амеди не король — а значит, ему придется им стать, подняться на лестнице эвийской аристократии на ступеньку выше провинциального правителя. Одно из условий брака с прекрасной Орин Нао.

И тогда она станет королевой. Окупится золото, вложенное в руки Кадаха Амеди.

— Я не давал повода сомневаться в моей преданности. Я исполнял всё, что передавал Ксефалай.

— Я помню. Итак, на каких условиях мы договорились?

— После церемонии я объявляю набор в войско.

— Раз.

— Веду переговоры в Шессаве.

— Два.

— Объединяем три провинции и выкидываем весь сброд к гномам из Эвны, потому что иначе вас туда не пускают, — в голосе Кадаха Амеди чувствовалась плохо скрытая гордость за идею. Орес хмыкнул.

— Ты это сам придумал? Ты погорячился, я в Эвну не спешу. Но в целом направление мысли верное. И..?

— И делаю всё на благо княжества Кенцана. Орес, а… Орин способна родить наследника?

— В смысле? — советник, кажется, опешил. Орин заинтересованно подняла голову. Ей не нужно было присутствовать там, чтобы представить удивленное выражение его лица. Кадах Амеди тоже несколько растерялся.

— В прямом. Мне необходимо продолжение рода. В браке это логично, не правда ли?

На этот раз пауза показалась Орин крайне долгой.

— То есть ты считаешь, что брак с моей дочерью дает тебе право притрагиваться к ней? — негромко уточнил Орес. Он словно размышлял вслух. — В таком случае вынужден огорчить: ты ошибаешься. Тебе нужно золото, Орин — титул, ничего больше. О каких-либо отношениях между вами я буду говорить с тобой лишь в том случае, если моя дочь безудержно влюбится и пожелает упасть в твои объятия. При любых иных раскладах ты не имеешь права к ней прикасаться.

Откуда-то со стороны послышался смешок — Орин не сразу сообразила, что, помимо отца и Кадаха Алу, в гостиной присутствует глава Ри Эвейят. Выходит, отец здорово проехался по гордости предполагаемого зятя в присутствии постороннего человека. Амеди уедет взбешенным. Орин и сама едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Она совершенно не сомневалась в своем отце.

— Ещё один момент.

Наследница снова прислушалась.

— Хотя нет, не сейчас. Но в ближайшее время мне могут понадобиться твои люди.

— Зачем?

— Я рад принимать тебя в своем доме, досточтимый правитель этой прекрасной земли, — в голосе Ореса зазвучала ирония. По большому счету, это означало «не лезь не в свое дело и пошёл вон». Орин показалось, что она слышала, как Кадах Алу скрипнул зубами. Она непременно спросит, зачем отцу понадобились подручные кенцанского правителя.

Советник и его дочь здесь надолго. Как бы ни противилась Орин скуке бескрайних полей, но в конечном счете и ей придется смириться. В столице королевства Эв им больше нет места. Орин знала, что выходившие на океан эвийские пригороды разрушены обстрелом, что от её особняка остались руины — золото и хрусталь погребены под грудами битого кирпича. Ей некуда возвращаться. Всего одну ночь богатейшая наследница Эвны рыдала над вестью о крахе своей привычной устроенной жизни. С рассветом эвийская столица словно растворилась в тумане, осталась где-то невообразимо далеко. Орин обязательно вспомнит, но потом, когда они с отцом добьются того, к чему шли со времени правления короля Эволдо. Она, Орин, наденет корону, и у них будет своя столица, пусть и начинать новый виток пути придется среди бесконечных, уходящих за горизонт полей Кенцаны.

Орин не стала слушать до конца. Время близилось к обеду, и наследница отправилась переодеваться. С покупкой дома вернулся более-менее налаженный быт, во всяком случае, она уже могла не бояться необходимости вновь мыться в ржавой лохани. Она обзавелась гардеробной и будуаром, и над её внешним видом трудились теперь две юные служанки. Слушая их болтовню, Орин рассеянно улыбалась и думала о своём. Она пытается вернуть обстановку своего прежнего особняка. Но, как бы она ни старалась, окна там выходили на океан. В Кенцане океана не было. Кенцана никогда не станет Эвной.

Орин с тоской вспоминает пунцовые розы, без которых никогда не показывалась на людях. Здесь о розах хоть и слышали, и видели неоднократно, но выращивать не пытались. Организовать же поставки из Эвны по понятным причинам не получалось. Разве что в Шессаве выращивают розы… следует спросить отца. И всякий раз Орин тяжело вздыхает, когда девушки, желая её порадовать, приносят охапки купленных в городе местных цветов с совершенно не знакомыми ей названиями.

Ей приходится довольствоваться небольшими ярко-голубыми бутонами. Именно к ним она подбирает платье, и тонкая, напоминавшая паутину сетка на юбке тоже украшена голубыми цветами. Орин вновь может позволить себе заказывать платья у придворных портних, а не утягивать те, что когда-то увозила с собой из Эвны. Возможно, она привыкнет. Особенно если в один прекрасный день станет королевой вновь созданной страны.

И вновь, как в вечер перед отъездом из Эвны, в воздухе витает тревога. Орес мрачнее тучи, наследница, садясь напротив, старается казаться невидимой. Он смотрит сквозь неё, и женщину берёт досада: пусть страна Эв разваливается на куски, но неужели она, Орин, стала в этой глуши настолько непривлекательной?

— Случилось что-то, чего я не знаю? — как можно непринужденнее старается она нарушить затянувшееся молчание. Выдерживает долгий тяжелый взгляд.

— Вы не слушали.

— Я… слушала, — Орин вспыхнула. Не до конца, так как отправилась переодеваться, но это прозвучит нелепо. Впрочем, ему не до её оправданий.

— Ксефалай покончил с собой.

Наследница вздрогнула и с ужасом уставилась на отца. Орес сидел неподвижно, он словно забыл о её присутствии. Орин знала своего отца, как не знал его никто другой, — ей уже давно не составляло труда разгадать его мысли. Королевский советник не имел с губернатором Эвны никаких особых дел, однако именно Ксефалай после бегства Ореса из столицы оставался его доверенным лицом при дворе — и наследница не сомневалась, что эту роль Ксефалай сохранит за собой надолго. Кандидатов ему на замену у Ореса не было. Эвна разорвана на клочки, её делят войска провинциальных лидеров, от королевского дворца осталось в лучшем случае пустое здание. А Ксефалай был одним из них, как член совета министров он подбирался к ним гораздо ближе, чем мог это сделать Орес. Во всяком случае, быстрее.

Самоубийство губернатора Эвны разрывало тонкую, зыбкую связь между кенцанским штабом Ореса и кипящей во внутренней войне столицей. Орин поднесла к губам руку, судорожно прикусила кружево на рукаве. Что теперь будет… как теперь?.. Будь Орин моложе, она бы разрыдалась от обиды. С момента побега из столицы на их головы продолжают сыпаться неприятности. Неужели небу настолько неугодна сама мысль о том, чтобы она, невеста принца Эвардо, когда-либо надела эвийскую корону? Пройдет совсем немного времени — и сама по себе корона, символ несуществующей страны, потеряет ценность. Сначала не стало первой столицы, теперь — второй. Орин казалось, что они с отцом приближаются к краю пропасти, к краю могилы эвийского королевства. Один неосторожный шаг — и они оба окажутся там же, окруженные осколками прошлого. Орин не хотелось об этом думать.

— Отец, а как же мы… теперь?

Она будто снова видит группу путников, что появились однажды вечером в старой столице. Они собираются у фонтана на главной площади, с тревогой смотрят на запад — за перевалом скрывается солнце. У жены губернатора Эвны усталые глаза старухи — Орин на миг встречается с ней взглядом. Орин знает, что потомственная столичная аристократка не воспринимает её всерьез, — Орес поднялся благодаря заговору офицеров и беспомощности принцессы Лангвидэр. Эвейят не видит между ними разницы. Перед низким перевалом, отделявшим их от Мёртвой пустыни, нет разницы между беженцами с побережья. Эвейят не оживет никогда, но по его улицам вновь зашуршат тени. Тени тех, кого Эвна больше не хочет видеть.

Орин старается не вспоминать. Но усталый взгляд этой женщины возвращается снова и снова. Ксефалай отправил её в Эвейят, как Орес отослал дочь, не церемонясь, не давая толком собраться. Но Орин не осталась под рушащимся перевалом, Орин сумела ускользнуть из старой столицы задолго до того, как сверху, опережая катящиеся камни, хлынул песок. Больше из Эвейята не ушёл никто. Весть о гибели жены Ксефалай получил уже много позже, и иногда, будто мимоходом, Орин думала, что долго он не протянет. Ещё не старый, ровесник её отца… губернатор округа Эвны лишился важной части своей жизни. Наследница закрывает глаза, и перед мысленным взором встает Эвейят.

— Не сейчас, Орин.

Они обедают в полном молчании, думая каждый о своем — и вместе с тем об одном и том же. Была теплая, сухая зима — океан шелестел потускневшей фиолетовой водой, и Эвна дремала под его колыбельную. Была весна, полная балов, развлечений и уверенной стабильности в королевстве. Цветение магнолий принесло войну. Белые цветы с желтыми сердцевинами распускались в городе, которому вскоре предстояло обратиться в руины.

* * *

Признайся, мой друг, ты никогда не думал, что путешествие в страну Эв затянется так надолго. Ты пожелал остаться на материке и узнать, чем закончится история принцессы Лангвидэр, но не будешь ли ты разочарован, если я скажу тебе, что её история закончилась? Не смотри на меня так, мой юный спутник, я видел в жизни такие повороты, что и сам поначалу не верил в их реальность. Принцесса Лангвидэр никогда не видела материк. Не будь Армада Меремаха настолько подготовлена к дальним странствиям, спустя десятилетия эта женщина завершила бы свои дни там же, где и начала, никогда не покидая Саламандровых островов. Есть люди, которых не задевает попутный ветер, не влечет их к новым просторам. Принцесса Лангвидэр, кем бы она ни была на своей земле, была там, я уверен, абсолютно счастлива.

Не думаю, что ты сможешь когда-либо забыть эту историю. Женщина с островов принесла на материк разрушения. За ней нет никакой вины, с определенного момента она уже не выбирала свой путь — и вместе с тем само её присутствие стало толчком к необратимым изменениям в жизни королевства Эв. Она ненавидела эту землю. Покидая её, женщина с островов оставила Эв в руинах. Из ключевых фигур, с которыми мы столкнулись в первые дни пребывания здесь, на доске осталась разве что Эвьен. Но вокруг неё уже никто не вспоминает про гномью кровь — некому вспоминать, весь её двор рассыпался цветными осколками. Её саму забыли, вынудив покинуть Эвну. Высшая знать королевства слишком отвыкла от законной династии. Они хотят самостоятельности, избавившись от принцессы, хотят быть на вершине. Они не простят Эвьен её возвращения.

Что было бы, если бы прелестная Озма не сумела освободить Эвьен из гномьего плена? Над этим я и сам, мой друг, неоднократно думал, но так и не пришел, признаюсь тебе, к однозначному ответу. Буду честен — я не знаю. Война в Анардаху восстановила народ против Лангвидэр, а армейское командование против Ореса Нао. Полагаю, Орес, располагай он достаточным временем, воспользовался бы принцессой как щитом, отвлекая народный гнев. Для Лангвидэр это однозначный конец, никто не дал бы ей права оправдаться. Что касается советника… он выпутался бы, как выпутывается сейчас. Возможно, потерял бы несколько лет. Проблема в том, что основной его расчет в случае устранения Лангвидэр был именно на принца Эвардо. Этот мальчик — единственный их шанс подняться на трон, потому что без женитьбы принца на Орин у них нет на это никаких прав. Нечасто, но такое всё же встречается: поистине гномье богатство и полное отсутствие какой-либо родословной. И отказ Эвьен сломал им все планы. Возможно, именно поэтому Эвна стремительно превратилась в поле боя, королева бежала в Ромьераланд, а Орес обосновался в Кенцане. Никто из них больше не может вернуться в Эвну. Эвьен спасла сына от брака с Орин, пожертвовав возможностью получить их золото и тем самым хотя бы частично удержать королевство на плаву. Теперь страна Эв не достанется никому. Хотя о чём я… оглянись по сторонам, мой друг, на месте королевства — десяток разрозненных провинций, каждая из которых сражается против остальных. Возможно, Эвьен ещё сможет объединить владения, если вновь прибегнет к помощи недавней спасительницы. Если только Глинда сочтет повторное посещение страны Эв подходящим времяпрепровождением для своей подопечной.

Видишь ли, мой друг, источники Торна для людей моего возраста — не более чем красивая легенда. Многие храбрецы отправлялись искать их, подчас забывая о том, что творения великого чародея недоступны пониманию простых обывателей. Что касается меня, то и я не уверен, хватило бы у меня безрассудства отправляться на поиски хранилищ волшебства. В источники Торна, оставленные ударами посоха, можно верить и можно не верить, но я сомневаюсь, что даже самые непримиримые приверженцы этой легенды всерьез допускали существование источников. Даже я, а я многое повидал на своём веку. Но источники Торна существуют, и Глинда об этом знает. Более того, собирая их в руках Озмы, она надеется создать силу, равной которой ещё не было на материке. Девочка, что носит корону Оз, станет оружием Глинды во благо своей страны. Вот почему путешествие в Эв так важно.

Выбор за тобой, мой друг. В этой стране ещё остались неразрешенные вопросы, лихорадка нескоро отпустит Эв. Но неужели ты и в самом деле хочешь знать, чем закончится история, в которой практически не осталось исходных персонажей? Узнать, что стало с принцессой Лангвидэр, мы не сможем — мы не успеем за кораблем. Остается лишь надеяться, что женщина с островов однажды вновь обретет покой. Здесь осталось всё, что сопровождало её в течение года. Тридцать ящиков нашли свой конец на свалке, и горожане, едва открывая их, с ужасом выбрасывали обратно. Те, кто посмелее, решались сжечь отвратительные находки, — вряд ли кто-либо в городе был готов в один прекрасный день оказаться лицом к лицу с отрубленными головами принцессы Лангвидэр. Лишь маленькая Нанда отважилась следовать за госпожой, и кто знает, приведут ли океанские течения их корабль к Саламандровым островам, или им суждено исчезнуть в фиолетовых глубинах.

Однако ты, я вижу, хочешь остаться в Эвне. Я знал этот город в его лучшие времена, и сейчас мне невыносимо видеть, как вторая столица содрогается под маршем солдат и ударами катапульт. Эвна слишком молода, её строили для утех и покоя, но никак не для войны. Придёт осень, и город на берегу океана склонится в вихре пепла. Будь милосерден, мой друг, не заставляй меня снова смотреть на Эвну. Я отыщу хижину на побережье и там, глядя на океан, дождусь, пока будет удовлетворено твоё любопытство. Однако я ни в чём не ограничиваю тебя, ты по-прежнему можешь делиться со мной всем, что увидишь или узнаешь. Я знаком с континентом лучше, чем пока посчастливилось тебе, и, кто знает, быть может, мой опыт однажды окажет тебе услугу.