Стальная рука Матери (джен)

— Твой босс был тот еще барахольщик, — хмыкнул Макс, открыв один из шкафов. Только в этой комнате их стояло больше десятка.

Открыл — и завис, не зная, с чего начать. Шкаф был доверху набит всяким бесполезным хламом. Детские игрушки, шкатулки, книги, папки с бумагами, полиэтиленовые мешки с плавающими свечками, пластинки, детали компьютеров, фарфоровая посуда, батарея разноцветных флакончиков… Макс осторожно вытащил один бутылек, открыл. В нос ударило тяжелым, резким запахом духов.

Надо же. Не выдохлись.

Ради эксперимента он подсунул флакончик под нос женщине, с рассеянным видом разгребающей мешок с тряпьем. Фуриоса сморщилась, чихнула и выронила из рук очередную тряпку.

— Убери эту мерзость.

— Надо ими в Дикобразов кидаться. Химическое оружие.

— Ты страшный человек, — фыркнула она, швырнув в кучу «кому-нибудь отдать» длинную цветастую юбку, вытащила следующую деталь гардероба и задумалась, пытаясь понять, как это положено носить.

— Какая хорошая кожа… И ремни неплохие, пригодятся. А это — чтоб было удобно ходить до ветру? — потянула она за молнию, вшитую в середку.

Макс поперхнулся.

— Это для… кхм… быстрого доступа.

— Доступа? Зачем? — уточнила Фуриоса, но, бросив взгляд на смутившегося мужчину, понимающе кивнула. — Оооо, ясно…

— Даже не думай, — поспешно сказал он, заметив подозрительный блеск в ее глазах.

Деталь гардероба полетела в кучу под названием «разобрать на запчасти».

— Напомни, зачем мы это делаем, — заворчал Макс. Он терпеть не мог наводить порядок. Вот беспорядок — пожалуйста, всегда готов.

Фуриоса по уши залезла в пыльный мешок, и ответ получился глухой и плохо различимый.

— Чтоб знать, что тут… твою Армаду… вообще есть. Если сюда запустить поварих или того же Канистру…

Действительно. Хлам расползется по всей Цитадели, и концов будет не найти.

Женщина вынырнула из недр тряпочной горы с новой охапкой трофеев.

— Это надо в рейды надевать, — прокомментировала она нечто звенящее пришитыми монетками и приложила к себе. — Фуриоса в бронелифчике, гроза Пустошей.

— И вот это еще, — Макс потянул из шкафа деревянную маску японского демона с рогами и торчащими из пасти клыками. Зацепившись за нее углом, выскользнула туго набитая пластиковая папка, упала на пол и лопнула по шву. Содержимое — открытки, письма, фотографии, рисунки — разлетелось по полу.

Макс уселся на пол и поднял одну открытку, на которой были нарисованы заснеженные горы. На обороте — надпись. «Привет, Мэрион! Шуруй к нам, еще можешь успеть». В углу нарисован забавный человечек, сгибающийся под рюкзаком раза в полтора больше его самого. Другая открытка — с Санта Клаусом, дети корявыми буквами пишут поздравление своей бабушке. Третья — мультяшный полосатый котенок и совершенно неразборчивая паутина иероглифов.

Похоже, сюда тащили все, что попалось под руку.

— Макс? Это ведь ты?

Фуриоса изумленно рассматривала фотокарточку — одну из тех, что подлетели к ее ногам. Перевернула, глянула на надписанные на обороте имена. Подняла другую, поменьше. Подошла, села рядом и показала добычу. Вопросительно поглядела на него, чуть наклонив голову.

На большей фотографии — его участок. Его ребята. В центре — шеф. Вот патлатый Руп. Вот Гус, поганец, ставит Чарли рожки. Вот он сам — молодой и сам на себя непохожий. Как только Фуриоса смогла узнать?

На второй карточке — молодая пара с маленьким ребенком. Ребенок радостно кричит. Женщина что-то сердито выговаривает мужчине, повернув к нему лицо, а тот смеется, глядя на нее. Глаза его светятся от счастья.

Даже не важно, как они попали в закрома старика. Как умудрились не сгореть в огне, уничтожившем мир. Важно — что они есть. Доказательства того, что все случившееся с ним было на самом деле. Что это не бред, возникший в покалеченном разуме.

И как же это больно… До сих пор больно настолько, что хотелось кричать, подобно раненому зверю — лишь бы избавиться от огня, что жжет грудь, плавит кости, съедает воздух в легких.

— Их вскоре убили, — хрипло, еле слышно проговорил он.

— Ты отомстил? — так же тихо спросила Фуриоса.

Рука ее скользнула по его спине.

— Да.

Макс уткнулся лицом в ее плечо, судорожно вцепившись в ремни протеза.

Они долго так сидели — не разговаривая, не шевелясь. Пластинка, которую Чидо включала в общую сеть, уже закончилась и теперь только шуршала иглой. Кто-то, шлепающий босыми ступнями, заглядывал в комнату, но Фуриоса покачала головой — и шаги затихли вдали.

Ровное дыхание, глухой стук сердца, тепло тела, легкий запах от волос, даже острая деталь протеза, врезающаяся в лопатку… Боль постепенно утихала, уступая место нежности, стальной хваткой перехватившей горло.

Он наконец-то нашел свой дом.