Орнейские хроники (джен)

Шаги сахрейнцев стихли. И лишь тогда Джузе встряхнул головой и шумно выдохнул, садясь рядом с Арно.

— Уф-ф. А я уже думал, что зря потратил на тебя драгоценное лекарство. Какого демона ты упирался? Честь высокородная взыграла?

— Честь... — само слово отдавало сейчас пеплом. — Будем считать, что честь.

— Господин сегодня в хорошем настроении, но и ты вовремя согласился.

— С чего ты взял, что я согласился?

Джузе отшатнулся:

— Ты обезумел?! Или удар по голове был сильнее, чем я полагал?

— Выдашь меня? — Арно в упор смотрел на него.

— Н-не знаю...

— Благодарю за честность. Послушай, Джузе. Дай мне пару дней, чтобы окончательно решить.

— Что ты задумал? За тобой будут следить. При малейшем подозрении — отдадут Мусайеду. Умирать будешь долго, — едва слышно проговорил лекарь.

— Ты же не думаешь, что я смогу что-то немедленно предпринять, когда у меня перед глазами плывет? — так же тихо спросил Арно.

— Ну а дальше? Ты же все равно попытаешься бежать и будешь схвачен, под пыткой назовешь мое имя, и я разделю твою участь...

— Скажи хотя бы, куда идет шебека, в Саэтту?

— Не понимаю, зачем мне... Ладно. Эль-Сауф только вышел в плавание. Вряд ли он повернет назад немедленно.

— А ты сам? Неужели не хочешь вырваться на свободу?

— Не надо меня искушать, северянин... — Джузе отвел взгляд и поднялся на ноги. — Я уже выбрал.

Уходя, лекарь запер клетку и для надежности дернул замок. Арно проводил его взглядом, затем посмотрел на фонарь, где горящий фитилек плавал в плошке с маслом. Мысль разбить стекло и устроить пожар показалась ему весьма привлекательной. Однако если он намерен выбраться, а не задохнуться в дыму, надо все тщательно продумать. И ему потребуется помощь.

Ведомый скорее наитием, а не разумом, он пошел на безумный риск и открылся Джузе. Будто бросил камешек на весы Ананк. Теперь оставалось ждать, которая из чаш перевесит. Если лекарь донесет на него... что ж, он должен подготовить свой дух к тому, что за этим последует. Арно сел, привалившись спиной к переборке. Голова закружилась, и он несколько раз глубоко вздохнул.

Напротив его клетки, через неширокий проход, находилась еще одна — пустая, гораздо больше по размерам. Арно вслушивался в звуки корабля. В носовой части хлюпала и лязгала, откачивая воду, помпа; наверху гудел тулумбас, скрипели уключины. Там, на верхней палубе, Микеле наверняка проклинал его, ворочая тяжелое весло. Пару раз в трюм спускались матросы, копались в наваленных в кормовой части тюках или тащили наверх бочонки с водой. Впрочем, на пленника внимания не обращали. Мгновения текли каплями липкой смолы, и напряжение уступало место мутному омуту безразличия.

Стемнело, когда рабов согнали вниз. Их оказалось восемь, значит, остальные гребцы были из числа команды. К запаху стоялой воды и гнилой соломы добавилась резкая вонь нечистот и застарелого пота.

Арно не сразу узнал Микеле — встрепанного, в одних лишь штанах и босого. На спине джинерца алел след удара плетью, а правый глаз заплыл от кровоподтека. Затем привели еще четверых, бредущих, едва переставляя ноги. Видимо тех, кто работал на помпе. Обессиленные люди валились на устланный соломой пол, кряхтя и охая. Микеле глянул на Брикасса и отвернулся. Арно вздохнул. Он, впрочем, заметил, что тот устроился поблизости от решетки.

Вслед за рабами появился Джузе, принес воду и сухари. Не глядя на пленника, взял его за запястье, считая пульс.

— У тебя крепкая голова.

— Почему же ты не рассказал о нашем разговоре хозяину? — тихо спросил Арно.

— Решил дать тебе время образумиться. Как ты и просил, — угрюмо ответил лекарь и наконец встретился глазами с Арно.

Как и ранее, лекарь тщательно запер его. Но теперь у Арно появился проблеск надежды. Фителек в фонаре вспыхнул и погас. Однако через некоторое вермя глаза привыкли к темноте. Арно встал, держась за прутья и вглядываясь в забывшихся тяжелым сном рабов. Он надеялся, что Ринетти не спит.

— Микеле.

В другой клетке послышался шорох, однако джинерец не отозвался.

— Ты же не спишь.

— А хоть бы и так, — буркнул тот. — Вам что с того, месьер?

— Не глупи. Я... отказался от прежнего имени. И уж тем более не желал, чтобы ты угодил из-за меня в переплет.

— С благородным связаться — беде быть. Тебя, небось, к веслу не приставили...

Арно резко оборвал Микеле:

— И давно Миландос возит лунное зелье да продает своих матросов пиратам?

Джинерец замолк, потом глухо ответил:

— Пять лет с ним плаваю — не случалось, чтобы людей отдавал. Видать, крепко Эль-Сауфа разозлил. Да нам теперь без разницы, как перед командой будет выкручиваться. А ты — какого демона ты опять поперек полез? Ведь я тебе маячил!

— Раньше надо было... маячить. Так и будешь причитать? — Арно заговорил совсем тихо: — Я получил отсрочку. Дня два-три. Однако из трюма сложно планировать побег.

Микеле присвистнул сквозь зубы:

— Побег... Разве что в море утопнуть.

— Лучше, чем остаток жизни веслом ворочать. Или стать храмовой шлюхой. Ты со мной?

Поскольку Микеле молчал, Арно счел это готовностью согласиться.

— Сколько людей в команде?

— Зря это затеял, Фальго. В команде — пять десятков, если не больше. Все тертые-перетертые. Особливо этот боров, Мусайед — он помощником у капитана. А еще Ломейни, подлюга. Надсмотрщик, глаз с нас не спускал. И как будем выбираться?

— Что-нибудь придумается. Куда идет шебека?

— На закат. Может, чуть к полночи.

Кто-то из рабов дернулся и невнятно забормотал.

— Тс-с-с. Надо выяснить настроение других. Тебе они доверятся скорее. А я постараюсь договориться с лекарем.