Идеальная пара (гет)

По традиции, немного музыки:

Epektase & Nymano — Wandering at Night

Сергей Бобунец — Декабрь

Вчера я был умным, и поэтому я хотел изменить мир. Сегодня я стал мудрым, и поэтому я меняю себя.

Джалаладдин Руми

Весь следующий день я провела в гнетущем ожидании. Мы даже успели пообедать с Марлин в кафе и обсудить мое свидание с Поттером, которое теперь, по прошествии ночи, казалось какой-то фантастикой, даже сказкой. Подруга уверяла меня в том, что мои слова о прошедшем вечере в полной мере подтверждали её теорию, озвученную ранее раз эдак пятьсот.

— Во-первых, Лили, — помешивая ложечкой кофе, вкрадчиво проговорила Маккиннон, — ты знаешь, да мы обе знаем, что какой-либо романтизм и обходительность чужды Поттеру так же, как и седло корове. Он никогда ещё не ухаживал за девушкой подобным образом.

Я глотнула латте с булькающим звуком, чем вызвала смешок у подруги. Получилось крайне неуклюже, но всяко лучше, чем во время ужина с Джеймсом, когда я чуть не отдала богу душу из-за куска картошки.

— А во-вторых, — продолжила собеседница, — это было настоящее свидание! Да у него ни разу не было свидания ни с кем! Ты единственная, кто удостоился такой чести. Какие тебе ещё нужны доказательства, что он в тебя влюблён?

И вправду, что ещё мне было нужно, чтобы принять это? Видимо, недоверие к словам и поступкам Поттера никак не могло покинуть меня до конца. Ещё бы, такую реакцию на него я вырабатывала в Хогвартсе годами, и теперь с таким трудом от неё избавлялась.

— Так что жди, он скоро объявится, — заверила меня Марлин и ободряюще улыбнулась.

Я надеялась встретиться с Джеймсом после работы, на собрании Ордена. И каково было моё удивление, когда я его там не обнаружила! Более того, не было ни самого Поттера, ни его друзей. И куда они могли исчезнуть? Насколько я успела понять, они исправно посещали собрания и регулярно являлись на вызовы. Но в тот вечер не появились. Я лихорадочно размышляла о загадочном исчезновении четырёх парней, вполуха слушая Грозного Глаза, и пришла к выводу, что нужно аккуратно выведать у товарищей по Ордену, известно ли им что-нибудь. С трудом дождавшись окончания заседания, я перебросилась парой фраз с Дирборном и Фенвиком, но ничего от них не узнала. Казалось, что всем вообще глубоко по барабану, где прохлаждались Мародёры. Я почувствовала укол досады: мало того, что Поттера нет, так вдобавок никто не знает, где он. Я уже собиралась покинуть штаб-квартиру, но меня остановил громкий оклик Грюма. Оказалось, что, как новенькой, он был обязан показать мне такое необходимое заклинание, как Патронус. Как я поняла из рассказа своего наставника, заклинанием пользовались все Орденцы, как защищаясь от врагов, так и используя для передачи сообщений в штаб. Я знала об этом заклинании, но никогда его не применяла, поскольку не каждому оно было под силу, да и с преподавателями по защите от тёмных искусств мне, как и моим сокурсникам, не везло. Мы ушли в другую комнату, чтобы не мешать остальным. После короткого инструктажа, разительно отличавшегося от школьных методов обучения, я начала пытаться вызвать своего защитника, но у меня ничего не получалось. Из палочки едва текли серебряные струйки, Грозный Глаз лишь хмурился и говорил, что это не то.

— Мисс Эванс, для этого заклинания нужно сосредоточиться, — недовольно пробурчал Грюм. — А Вы, как я вижу, мыслями явно не в этой комнате.

Об Аласторе Грюме ходили всякие легенды, но в том, что порой он видел людей насквозь, в тот момент я отчётливо убедилась. Я не стала юлить и напрямую спросила волшебника, почему на собрании не было Мародёров. Он пристально изучил меня с ног до головы и ответил:

— На Вашем месте я бы не стал волноваться. У них своё задание.

Что это было за задание я, по понятным причинам, уточнять не стала. Если никто в Ордене не располагал информацией об их местонахождении, значит, задание было секретным. Это меня значительно успокоило, и я пуще прежнего принялась пытаться вызвать Патронуса. Выходило гораздо лучше, но до телесной формы было ещё далеко.

— Что ж, на сегодня годится. Тренируйтесь самостоятельно, и скоро я попрошу Вас продемонстрировать навыки в деле.

Нервно сглотнув, я кивнула и отправилась домой. Отчего-то обыкновенно пустой родной дом показался мне ещё более пустым и тоскливым. Кое-как осилив незамысловатый ужин, я взяла книгу по колдомедицине и отправилась читать в гостиную. Разные предположения лезли мне в голову, я то и дело мысленно прокручивала сегодняшний день, было сложно сфокусировать взгляд на тексте и приходилось по нескольку раз перечитывала одни и те же предложения. В конце концов я забросила это занятие и включила телевизор. Сидя на диване под пледом, на том месте, где пару дней назад сидела в обнимку с Джеймсом, я почувствовала, как щемит сердце. Где он? Что с ним? А вдруг ему нужна помощь? Меня утешала только мысль о том, что он был не один, а с верными друзьями. Все, кто так или иначе знал Мародёров, могли с уверенностью заявить, что они были друг за друга горой. Случись что — они придут на выручку друг другу. И всё же я ощущала острую потребность в том, чтобы Джеймс был сейчас рядом, мне просто необходимо было увидеть его, обнять, поцеловать, убедиться, что с ним всё в порядке. Чтобы он рассмеялся в ответ на все мои девичьи переживания и рассказал какую-то забавную историю. Я тяжело вздохнула, стараясь успокоиться и взять себя в руки, но в конечном итоге решила действовать более эффективно, а посему позвонила Марлин.

— Кому не спится в ночь глухую, — рассмеялась она, едва услышав мой голос. — Что случилось?

Я без промедления выложила всё как на духу. И про то, что от Поттера не услышала ни весточки за целый день, и про то, что её благоверного на собрании тоже не было. Однако ответ подруги меня порядком озадачил.

— Сириус на задании, — спокойно сказала она. — Вроде какое-то особое поручение.

— Но как же так? — не унималась я, понемногу превращаясь в Шерлока Холмса. — Получается, что они все на задании?

— Насчёт всех не знаю, — задумчиво протянула Маккиннон, — Сириус говорил что-то про министерство, кажется.

— Согласись, Марлс, это звучит как-то странно. Допустим, Сириус на задании от министерства. Но остальные причём? Они ведь не мракоборцы, как он.

— Я понимаю ход твоих мыслей, Лилс. Может, они вызвались ему помочь от Ордена или просто по-дружески. Хотя это действительно странно… Как и то, что его чересчур долго нет.

Конечно, я ожидала от подруги другой реакции и иного ответа, но, может быть, она права и я раздуваю из мухи слона. Мы решили подождать их возвращения и всё узнать.

С ворохом мыслей и вопросов, снедающих мой и без того воспалённый ум, я отправилась спать. Сон решительно не шёл. Решив не терять время попусту, я взяла в руки волшебную палочку и принялась издеваться над Патронусом. Да, именно издеваться, поскольку ни телесной формы, ни равномерного сгустка у меня не получалось, как я ни старалась. Мне почему-то подумалось, что если я не освою заклинание, то стану посмешищем всего Ордена и меня из него исключат. Злясь на собственное бессилие и на то, что день выдался не самым лучшим, я спустилась вниз, налила горячего чая и отправилась в гостиную. Устроившись поудобнее, я включила телевизор и снова взяла в руки учебник по колдомедицине. На этот раз дело пошло лучше. Время шло медленно, часы перевалили за полночь, а я всё читала главу за главой, находя в этом некоторое утешение, пусть и слабое, но заставлявшее меня отвлечься от хмурых мыслей. Незаметно для себя я уснула. А потом меня разбудил стук в дверь.

* * *

Обожаю маглов и их чудные технологии. Я считаю их бóльшими волшебниками, чем самих магов, ибо это каким же умом и изобретательностью надо обладать, чтобы придумать и воплотить в жизнь все эти штуковины? Взять хотя бы телефон. Мы с Сириусом могли общаться с помощью волшебного зеркала, но «позвонить» кому-то другому по этим же зеркалам — уже нет. А маглы без всякого волшебства могли позвонить кому и куда угодно! Ещё больше я восхитился магловскими изобретениями, когда вместе с Лили первый раз побывал в метро. Это был незабываемый опыт! Поезда не на земле, а под землёй. Причём в метро было столько людей, сколько иной раз и на поверхности не увидишь. Конечно, были в нём свои минусы вроде длительности поездки и того факта, что за вход пришлось заплатить, но всё же оно того стоило! Когда я рассказал об этом приключении Сириусу, он даже сам вызвался посетить метрополитен, чтобы воочию увидеть всё, о чём я говорил.

Самое первое в моей жизни свидание, с Лили, мне очень понравилось. Я смог произвести на неё впечатление и попал точно в яблочко. Тот факт, что у нас нашлось ещё больше общего, отдавал теплом в сердце, и я снова и снова поражался тому, сколько лет обходил эту удивительную девушку стороной. Все предыдущие девицы не стоили и секунды потраченного времени, зато Эванс однозначно стоила. Каждая минута этого вечера прочно осела в моей памяти, и я то и дело возвращался к нему. Видимо, я и вправду стал более мягкосердечен и сентиментален, в чём ранее уличить меня было нельзя, и видел в этом прямую связь с более близким знакомством с Лили, но теперь это меня ничуть не беспокоило. Впрочем, какая разница в том, что происходило со мной внутри, если ей было хорошо? Я был отныне готов на многое, лишь бы она улыбалась, как тогда, когда, стоя в моих объятиях на Примроуз Хилле, наблюдала закат, или когда созерцала ночной Лондон после ужина на крыше. Я любовался ею и не хотел, чтобы вечер заканчивался, мне было приятно находиться с нею рядом. Я видел, как Лили не хотела, чтобы я уходил, но должен был оставить её, чтобы присоединиться к тайной вылазке Мародёров, ведь в ту ночь было полнолуние, и мы, как и прежде, сопровождали в этот нелёгкий момент Лунатика.

После выпуска из Хогвартса начались сложности с превращениями Ремуса. Мы старались каждый раз проводить полнолуния в разных местах, опасаясь любопытства маглов и стаи Сивого. Однако вчера, после собрания Ордена приняли решение поговорить с Дамблдором на предмет того, чтобы Лунатик мог, как в прежние времена, превращаться в Воющей хижине, на что получили согласие директора, а также подписались заодно патрулировать Запретный лес и сообщать обо всех странных происшествиях. Мы этому только обрадовались: обращение было под контролем, да и место родное, что более комфортно для Ремуса. К тому же в Запретном лесу мы знали каждый закоулок как свои пять пальцев. Это было первое полнолуние, которое мы провели на территории школы после выпуска. Как маглы говорят: «Дома и стены лечат». Так и вышло. Ремус был более спокойным после превращения, мы без труда увлекли его в Запретный лес и развлекали как могли. Однако не обошлось и без приключений.

Если раньше Запретный лес был по большей части страшилкой для студентов, то теперь он стал совсем не спокойным и очень даже нежелательным для посещений. Внутри него что-то творилось, по окрестностям то и дело шатались странные существа. Словом, лес стал небезопасным даже для нас. Как мы это поняли, спросите вы? Ощутили это на собственной шкуре. Буквально.

Когда мы уже собрались возвращаться к Воющей хижине, Лунатик заприметил двух «товарищей по несчастью». Это были два серых жилистых волка, явно не желавших добра нашему другу. На их фоне скромный Люпин выглядел чуть ли не домашним пёсиком, да простит меня Бродяга. Может, они бы нас и не тронули и убежали бы восвояси, но громкий вопль моего пушистого друга, приглашавший поиграть, возбудил в них любопытство, и они отклонились от намеченного ранее пути. Естественно, Бродяга не стал с ними кокетничать, и завязалась настоящая драка. Досталось всем, даже Хвосту. Тот пытался перегрызть лапу одному из непрошенных гостей, за что схлопотал по самые помидоры и с трудом потом выполз из кустов. Бродяге прилетело не меньше — ему чуть не откусили хвост и отбили переднюю правую лапу. Лунатик после превращения в человеческий вид больше походил на труп — синяки и ссадины покрывали его тело практически сплошным полотном. Я же вышел из схватки относительно невредимым, спасибо рогам и копытам: мне всего лишь рассекли спину и что-то сломали в районе рёбер. Однако, когда мы прогнали этих негодяев и вернулись в хижину, по превращении в самих себя мы все поняли, что останемся валяться с Лунатиком. Сил на то, чтобы хоть как-то двигаться, не было ни у кого. Мои рёбра дико болели, а со спины то и дело капала кровь. Я отключился прямо на полу так же внезапно, как и очнулся — на дворе стояла ночь, а на небе преспокойно светила луна, но уже не полная, а убывающая. Я с облегчением выдохнул: полнолуние прошло. Но это значило ещё и то, что я пробыл в отключке сутки или даже больше, а это никак не вписывалось в мои планы. Часы на стене показывали без четверти два. Окинув взглядом комнату, я увидел сонного Бродягу, который пытался встать с дивана, но у него это не получалось. Лунатик лежал на кровати, над ним колдовал изрядно подбитый Хвост. Я помог Сириусу подняться, сам при этом с трудом наклонившись и едва сдерживаясь, чтобы не зарычать от боли в рёбрах. Бродяга с огромным трудом встал на ноги, стараясь не шевелить правой рукой и прихрамывая так, будто отбил себе накануне задницу, что, впрочем, и было почти правдой. Приблизившись к Хвосту, мы увидели мирно спавшего Ремуса и стали решать, как быть дальше. Питер предложил отправить Лунатика домой, к родителям, и самим также разбежаться. В этот момент проснулся Люпин и сказал, что если он умер, то это явно был ад — настолько сильно у него болело всё, что только могло испытывать боль. Мы все рассмеялись, и я тут же схватился за рёбра. Дело было ясным — нам всем нужно было в Мунго, о чём я прямо сказал.

— Ты спятил? — взревел Бродяга, уставившись на меня как на умалишённого. — Нас тут же всех повяжут к едрене фене.

— Тогда, если мы не идём в Мунго, пусть Мунго придёт к нам, — смекнул я. — Я думаю, стоит обратиться к Лили.

Недолго подискутировав, мы, чувствуя сильную усталость и боль, согласились лишить Эванс покоя и напроситься к ней на лечение. Всё-таки она теперь была Орденцем и вряд ли бы нас выдала. Хвост робко поинтересовался, насколько приличным будет наше ночное нашествие, на что я заверил его, что всё будет пучком. В самом деле, Лили же не монстр и не станет выгонять людей, нуждающихся во врачебной помощи, пусть и в столь позднее время.

Не буду вас утомлять рассказами о том, каким образом и какими усилиями мы добрались до дома Лили, чуть не расщепившись по пути на части. Стоя перед парадной дверью уже знакомого дома, я был слегка взволнован. После нашего с Эванс свидания я пропал и не прислал ей ни единой весточки. Она могла расценить это как нежелание продолжать общение с моей стороны, что было совсем не так.

— Ты там прирос ногами к полу, что ли? — поторопил Бродяга, поддерживавший едва стоявшего Лунатика. — Мы тут состаримся, пока ты решишь постучаться в дом.

— Он просто морально готовится получить люлей от Эванс, — хихикнул Хвост.

— Да пошли вы!

Меня нисколько не задели подколы друзей, даже напротив. Поняв, что отчего-то начал терять поттеровскую хватку, я решительно постучал. Тишина. Спустя несколько секунд я постучал снова. В доме послышались какие-то шорохи, ещё чуть погодя дверь наконец открылась, и моему взору предстала изумлённая заспанная Лили, державшая в руке волшебную палочку и учебник по колдомедицине.

— Джеймс?! — воскликнула она, словно проснувшись от увиденного.

Она была такой милой в этой голубой пижамной майке и коротких шортах, с этим огромным учебником и в забавных тапочках с бантиками. Однако её лицо выражало негодование.

— Я думала, с тобой что-то случилось!

Надо же!.. Как это, оказывается, приятно, когда за тебя кто-то переживает!

— Всё хорошо, Лили, — я поспешил её успокоить и отошёл правее, чтобы было видно и остальных Мародёров. — Просто мы попали в заварушку, и нам нужна твоя помощь, как целителя.

От нашего непрезентабельного вида Эванс чуть не лишилась дара речи. Представляю, что она о нас подумала в тот момент. Однако Лили не стала устраивать сцену и настойчиво велела нам поскорее зайти в дом. Оказавшись внутри, мы положили Лунатика на диван, на котором судя по всему недавно спала сама хозяйка дома. Сириус и Хвост расположились в креслах, а я пошел на кухню за Эванс. Однако её там не оказалось. Пока Мародёры раскладывали свои перебитые конечности в гостиной, она успела надеть длинную серый свитшот, к моему разочарованию почти полностью закрывший её пижаму. Лили вошла в кухню с аптечкой в руках и принялась искать ещё какие-то баночки в шкафчиках и закидывать их в сумочку. Она упорно не смотрела на меня, а я покорно ждал, когда она перестанет на меня дуться. В причине такого поведения я не сомневался ни секунды. Помнится, в школьные годы в подобные моменты я ещё сильнее над ней подтрунивал, но сейчас не стал бы этого делать ни за что на свете, а сама Эванс даже злилась как-то иначе. Я отныне дорожил нашими отношениями и искренне хотел их наладить. Я приблизился к ней, взяв её руки в свои. Она недобро хмурила брови и молча смотрела на меня в упор, отчего мои рёбра болели будто ещё сильнее.

— Лили, прости, что не дал знать о себе.

Она упорно молчала и буравила меня взглядом.

— Это неправильно с моей стороны, но я физически не мог этого сделать.

А в ответ тишина.

Я заговорил тише, надеясь, что мои нелепые и неумелые признания останутся только между нами. Я понятия не имел, как надо извиняться, и никогда этого толком не делал. Тем более не приносил извинения дамам. Поэтому решил просто сказать всё как есть:

— Сразу после того, как после нашего свидания я убедился, что ты дома и с тобой всё в порядке, я отправился на помощь друзьям. Мы должны были вернуться ещё вчера утром, но кое-что пошло не по плану. Как только смогли выбраться, сразу пришли к тебе. Прости, что разбудил.

Кажется, мои честные заверения, произвели на девушку эффект, и она оттаяла. Я улыбался, глядя, как её лицо преображалось, на нём проступило понимание — и что-то ещё.

— Я рада тебя видеть, — шепнула Эванс, вплотную подойдя ко мне. — Я такого уже понапридумывала...

— Напрасно беспокоилась, — отшутился я, скрывая плохо переносимую боль в рёбрах и порез на спине, чтобы не волновать её ещё сильнее. Вместо этого я поцеловал Эванс в лоб и повел её в гостиную: — А вот парням сейчас очень не помешала бы твоя помощь.

Нам не пришлось ничего объяснять, Лили приступила к делу незамедлительно. Собрав волосы в пучок, она сначала принялась осматривать Лунатика.

— Кто это тебя так? — её взгляд было полон сожаления, однако действовала она чётко и быстро.

— Да так, парочка незнакомых проходимцев, — прохрипел Люпин.

Очевидно, у девушки были какие-то подозрения не только по поводу травм Лунатика, но и по поводу сложившейся ситуации вообще.

— И часто с тобой такое бывает? — осторожно полюбопытствовала она, начиная заживлять ссадины при помощи палочки, что у неё отлично получалось.

Мы настороженно переглянулись. Пушистая тайна Лунатика отныне висела на волоске, а сам он побледнел ещё сильнее. Однако Лили держалась хладнокровно. Она наколдовала над Ремусом что-то похожее на лёгкое голубое облачко, отчего мы все застыли в немом ожидании. Я видел, как Эванс прикрыла лицо руками, а на глазах заблестели слёзы.

— Значит, это правда... Это несправедливо, этого не может быть! — приговаривала она, с огромным сожалением глядя на испуганного Люпина. — Это нечестно…

Я хотел было подойти к ней и Ремусу ближе, но Бродяга поймал меня за рукав и остановил. Конечно, Лили не была глупой и поняла всё про Лунатика сразу. А вмешиваться в тот момент было крайне неблагоразумно. В конце концов, Ремус был и другом Лили тоже. Между тем Эванс взяла себя в руки и, грозно взирая на не находившего себе места Люпина, выпалила:

— Почему ты сразу не сказал?

— Я… Я… — силился ответить он.

— Это сложно, Лили, — я не выдержал и вступился за друга. — О таких вещах не говорят каждому прохожему, даже не всегда говорят друзьям.

Эванс остыла и лишь понимающе кивнула, при этом добавив, что сохранит тайну Ремуса и никому ничего о нём не расскажет. Лунатик с облегчением перевёл дух и даже немного повеселел. Что ж, мародёрская тайна потихоньку переставала быть лишь мародёрской. Хотя я понимал, что Лили можно было рассказать больше, и она всё бы верно поняла. Всё-таки то, что Эванс с такой лёгкостью приняла Ремуса со всеми его «гранями» и ни капли не поменяла к нему отношение, ещё больше заставляло меня размышлять о собственной недальновидности. Мне всегда казалось, будто Эванс очень мнительна и обидчива, но она была гораздо лучше, чем я о ней думал. И то, как она отнеслась к моему другу, доказывало то, что я в выборе Эванс нисколько не ошибся. Она точно не заслуживала быть всего лишь жертвой пари между мной и Бродягой. Она заслуживала любви и уважения к себе. Я восхищался теперь не только её мужеством на поле боя и в больнице, но и беспрекословной верностью по отношению к друзьям.

Дело шло быстро. Оставив меня поить Лунатика зельями, Лили вправила плечо Сириусу, а также подлечила его пятую точку, хоть он и упорно сопротивлялся. Я бы дорого заплатил за то, чтобы снова лицезреть лицо Бродяги в тот момент, когда в его заднице что-то хрустнуло и срослось, оно было уморительным настолько, что все рассмеялись. Хвост обошёлся парочкой заклинаний и чашкой зелья. Когда друзья уже были в относительном порядке и всех напоили чаем, Эванс добралась и до меня. Она начала выведывать, какая медицинская помощь требовалась мне самому. Я стал отшучиваться, мол, не при людях, чем вызвал приступ смеха у Мародёров, но её, очевидно, эти фокусы не впечатлили. Тогда девушка предложила всем нам остаться на ночь у неё дома, на что согласились все, кроме Бродяги, которого дома ждала Марлин. Он поблагодарил Лили за тёплый приём, отчего щёки рыжеволосой девушки слегка раскраснелись, и это придало ей особого очарования. Спустя минуту, на прощание махнув всем оставшимся рукой, Блэк трансгрессировал домой. Эванс принялась размещать нежданных гостей. Ремус, сославшись на состояние, попросил комнату на нижнем этаже. Хвост занял комнату на втором этаже, рядом со спальней Лили. Я же вызвался ночевать на диване в гостиной, хотя, честно вам признаюсь, не собирался сразу ложиться спать и имел свои виды на хозяйку дома.

Часы пробили три ночи, все разбрелись по комнатам. Все, кроме меня и Лили. Она прибиралась на кухне, а я молча наблюдал за ней, стоя в проходе. Её руки автоматически вытирали полотенцем чашки, а сама она была мыслями далека от своего дома. О чём она думала в тот момент? Может, о Ремусе и его болезни? Или обо мне? Заметьте, при всём своём самолюбии я не поставил себя на первое место. Если бы я был на месте Эванс, то тоже бы думал о своём друге, а не о каких-то несущественных вещах. Задумчивость девушки будто сняло рукой. Убрав последнюю чашку, она приблизилась ко мне и обняла. Я непроизвольно вскрикнул от сковавшей грудь вспышки боли и этим напугал Лили.

— Больно, да? — она отпрянула и окинула меня виноватым взглядом. — Прости, пожалуйста, я не хотела…

Я чуть не рычал от боли, и жутко хотелось материться, но кое-как смог ответить:

— Ничего, ты тут не при чём. Просто неудачный прилёт.

Никогда не любил нытья по поводу болячек, тем более не понимал этих блеяний со стороны особей мужского пола. Когда чувствовал, что сам не могу ничего сделать, тогда шёл к целителю. А так — не придавал этому особого значения. Я ведь мужчина, и мне не пристало сетовать на царапины и порезы, тем более когда сам являюсь спортсменом и постоянно получаю травмы. Такая у меня работа, я к этому привык с детских лет. Но в тот момент вся моя бравада относительно пустяковых болей слетела. Если неприятные ощущения меня не покинули до сих пор, то нужно было что-то делать.

— Пошли, я посмотрю, что там у тебя, — едва слышно сказала Лили и взяла меня за руку.

Пока мы тихо, как мыши, шли в её комнату, я прикидывал в голове, как она могла выглядеть. Наверное, в зелёном цвете, который она очень любила, либо в розовом, в который часто любят выкрашивать свои спальни девчонки. Но я не угадал. Моему удивлённому взору предстала тёмно-бордовая комната со светло-коричневой мебелью. Практически как цвета нашего с ней факультета. Интересный выбор. Лили закрыла за нами дверь, и я вынырнул из размышлений. Девушка приказала мне снять ветровку и футболку, чтобы посмотреть на мои ушибы. Пока я снимал с себя одежду, оставшись голым по пояс, я не сводил с Эванс глаз. Она с любопытством и пристальным вниманием следила за моими движениями, и, когда на мне остались лишь брюки, она слегка вздрогнула. Мне подумалось, что это мое очарование на неё так влияет. Мне льстили её интерес и смущение, однако вместо того, чтобы броситься ко мне в объятия, она велела мне сесть на кровать, а сама принялась изучать мою спину.

— Поттер, ты балбес! — послышался её раздраженный голос. Я не смог сдержать улыбки. — Почему тебе понадобилось тянуть с такой рваной раной?

— Ой, да брось, — я отмахнулся от её слов, как от назойливой мухи. В самом деле, не всё было так страшно, как она описала. — Это всего лишь порез.

— Порез? — воскликнула она. — Да там такая рана, будто тебе плугом через всю спину проехались!

Я не успел ничего возразить, да и не видел в этом смысла. Она приманила палочкой из сумочки экстракт бадьяна и стала нещадно капать мне на рану. Было так больно, что перед глазами всё поплыло, но я стиснул зубы и терпел. Я же не тряпка какая-то.

— Терпи, солдат, генералом станешь, — приговаривала девушка.

— Меня устроит и капитан сборной, — прохрипел я в ответ.

Я не видел, но чувствовал, как рана затянулась на спине, будто молния на куртке. Моя целительница велела повернуться к ней лицом, что я послушно и сделал. Она придирчиво рассмотрела мои рёбра, старательно не глядя на всё остальное, будто это её нисколько не смущало, и заявила, что я сломал себе несколько рёбер. Да, скрывать не стану, новость была для меня малоутешительной. Однако спустя парочку заклинаний и стакана отвратительного на вкус пойла под названием Костерост я почувствовал себя гораздо лучше. Понимая, что времени очень много, а Лили нужно было на работу, к тому же она наверняка устала, я поблагодарил за помощь, прихватил свою одежду, пожелал ей спокойной ночи и направился к выходу.

— Джеймс, постой… Останься со мной.

Да! Внутри я ликовал, будто выиграл лотерею, но внешне повёл себя куда более сдержанно. Я с самого начала строил гипотезы, попросит она меня побыть с ней или же нет, и не ошибся. Но меня взволновал не столько вкус победы, сколько возможность побыть немного с тем человеком, с которым мне хотелось быть рядом при каждом удобном случае.

Лили стянула с себя свитшот, который я давно хотел с неё снять, и забралась под одеяло, взглядом приказывая мне сделать то же самое. На мне свитшота, конечно, не было, но я вальяжно сбросил джинсы, швырнул на пол ветровку и футболку и присоединился к Эванс. Это было так странно — лежать в незнакомой доныне комнате, ещё и с Лили. Кто бы услышал в Хогвартсе, послал бы в Мунго к мозгоправам. А теперь мы лежали под одним одеялом и разглядывали друг друга, будто не виделись целую вечность. Я повернулся на бок и придвинул к себе смущённую Лили. Перебирая её рыжие мягкие локоны, я наблюдал за её реакцией. Она во все глаза смотрела на меня и будто бы не решалась заговорить.

— Ты о чём-то хочешь спросить? — предположил я.

— Да, есть кое-что… Неужели Ремус признаёт вас во время превращения?

М-да, Эванс, это было неожиданно. Я всё же предполагал, что наш разговор будет о чём-то более приятном. Но я её понимал, меня бы тоже снедали мысли относительно таких новостей, как ликантропия друга.

— В человеческом облике — нет.

Глаза девушки заблестели, как галлеоны, в слабом свете ночника.

— То есть вы на время его превращений сами в кого-то превращаетесь?

Её предположение попало в точку. Она была одной из самых умных и смекалистых волшебниц, которых я только знал. Надо же, сначала догадалась о болезни Лунатика, а после стала подозревать нас в кое-чём не менее секретном. Я мысленно снял перед ней шляпу.

— Бинго! Мы тоже превращаемся в животных и тогда можем его контролировать.

— Получается, вы анимаги? — Лили с восхищением смотрела на меня, будто увидела Годрика Гриффиндора во плоти, что очень тешило мое самолюбие и одновременно забавляло.

— Верно. С пятого курса научились полноценно превращаться.

— Но ведь это такая сложная магия! Анимагами могут стать в зрелом возрасте лишь единицы!

— Видишь ли, у нас была отличная мотивация — помочь Ремусу пережить эти кошмарные ночи. И думаю, что у нас есть некоторые зачатки таланта в области трансфигурации.

— Не зачатки, а действительно талант, — поправила меня Лили. — Макгонагалл не зря называла тебя, Ремуса и Сириуса лучшими студентами Хогвартса. Она словами на ветер не бросается.

Я улыбался, глядя на взволнованную Эванс. Она будто маленький ребёнок впечатлялась от различных вещей и приходила от многого в дикий восторг, и это очень подкупало. Её детская непосредственность вкупе с острым, как бритва, умом, очень меня возбуждали. Я почувствовал, как её прохладная рука легла на моё плечо, и по спине пробежали мурашки.

— А в кого вы превращаетесь?

— Вообще-то, это суперконфиденциальная информация, мисс Эванс, — делано сухо ответил я.

Но она не унималась. Понимая, что секрет и так раскрыт, мне пришлось рассказать, что Сириус во время превращений становился огромным псом, Питер — крысой, а я — оленем.

— Так вот откуда у вас, Мародёров, такие прозвища! — догадалась девушка, чуть не подпрыгнув на кровати от эмоций. — А я всё гадала, почему Сохатый?

— Теперь ты знаешь. Но хорошо бы, чтобы всё это осталось между нами.

— Обещаю.

Я верил Лили. На моей памяти она никому ничего не разбалтывала. К тому же она стала мне близким человеком, и я решил ей довериться во всём. И, признаюсь, даже почувствовал себя легче после сегодняшних откровений.

— Хорошо. Тогда, так и быть, покажу тебе своё альтер-эго, когда будет возможность.

Мы рассмеялись. Я знал, что она обязательно об этом попросит, и предложил перевоплотиться перед ней сам. Но в тот момент меня больше занимали другие мысли. Была глубокая ночь. Мы лежали, обнявшись, на кровати. Её грудь приподнималась под майкой при каждом вдохе, открывая очаровательное декольте, в которое так и хотелось уткнуться носом. Клянусь своим Нимбусом, если бы в тот момент один из сосочков показался бы на оголенном участке её майки, я бы взял её тотчас, несмотря на незажившие сломанные рёбра и уговор. Но, к счастью для Лили и к моему разочарованию, этого не случилось. Внутри меня всё клокотало, и я надеялся, что сумею с собой совладать. Эванс всё время смотрела на меня каким-то требовательным, слегка задурманенным взглядом, будто желала отдаться мне полностью, и оттого успокоиться было практически невозможно. Я, как голодный, жадно целовал её мягкие губы, ласкал её нежный язык и получал то же самое взамен. Мне стоило титанических трудов от неё оторваться. Я мог бы целовать её всю ночь напролёт, пока её губы не опухли бы настолько, что она не могла бы улыбнуться. Я повторял про себя вновь и вновь, что нужно держаться изо всех сил и обставить всё по высшему разряду. К тому же мы не провели ещё второго свидания.

— Как ты смотришь на то, чтобы сходить на ещё одно свидание? — заговорщицким тоном поинтересовался я у Лили.

Она с энтузиазмом поддержала мою затею.

— Сегодня я буду дежурить в отделении, но завтра у меня выходной. Только… — она хитро улыбнулась. — В этот раз, чур, я придумываю программу!

На том и порешили. Как раз мои рёбра срастутся, и я снова стану самим собой, ведь гораздо больше в жизни удовольствий, когда ты здоров. Лили чмокнула меня в губы, повернулась ко мне спиной, я приобнял её, и спустя несколько минут послышалось её размеренное дыхание. Она уснула. Я же любовался ею до самого рассвета, охраняя её сон. Лили то и дело что-то лопотала и улыбалась во сне. Она выглядела безумно беззащитной и родной, я не мог и не хотел сдерживаться и одарял лёгкими поцелуями её висок, затылок, плечи. В ту ночь она спала безмятежно, а мне на душе было тепло и спокойно, потому что Лили была рядом со мной. Моя Лили.