Огнецвет, или Повесть о волшебном цветке (джен)

До лужайки, про которую говорила Луана, добрались с началом вечерних сумерек. Пашка на всякий случай обвёл лагерь периметром. Аборигены, остановившиеся на противоположном конце лужайки с подозрением косились на ребят. Наверное, вид Пашки, ходящего кругами вокруг лагеря и периодически кланявшегося над кустами и пучками травы, вызывала у них мысли о каком-то странном колдовском ритуале, который проводят звёздные люди. Пашка на всякий случай злобно зыркнул в сторону дикарей, что-то проворчав сквозь зубы. Аборигены почти тут же попрятались в свои шатры. Только тощая рыжая собачонка продолжала крутится возле периметра, и только когда Майка грозно гаркнула на неё, убралась восвояси. Уставшие ребята наскоро поужинали и вскоре улеглись спать в кабине.

Ночью Пашку разбудили странные мелодичные звуки, похожие на мурлыканье. Он осторожно, чтобы не разбудить спутниц, выбрался из кара. Открывшаяся картина заставила Пашку замереть от удивления и восхищения. Луговина, на которой остановился кар, была заполнена лёгким туманом, поднимавшимся от реки. Ноги утопали выше колен в белой кисее. Лишь редкие стебли синеголовника, выступавшие из неё, поднимали над туманом голубые светящиеся цветы. Полной темноты не было, выкатившаяся на небо луна заливала всё вокруг мягким голубоватым светом. У горизонта виднелась цепь невысоких гор, подкрашенная желтоватым светом всходящего второго спутника. Далеко в стороне затих лагерь аборигенов, возвращавшихся в свою деревню за Странным перевалом, хорошо видном отсюда в виде широкой седловины между двумя вершинами: слева плоской и закруглённой, справа высокой острой с языком каменной осыпи. А у самой воды, метрах в пятнадцати от кара, темнели силуэты форгаров. Они-то и вызвали у Пашки, совсем не чуждому романтическим чувствам, удивление и очарование. Майка лежала в траве, поводя украшенными кисточками ушами, а Мулька, выпрямившись и подняв к небу голову, пел. Именно он и издавал услышанные Пашкой мурлыкающие звуки, выводя для подруги мелодичные рулады.

— Пашка, это что за звуки? — из кара высунулась заспанная Алиса.

— Это Мулька серенады Майке поёт, — улыбнулся мальчишка.

— Поёт?!

— Тихо ты, — Пашка приложил палец к губам. — У них романтическое свидание. Алис, выходи, смотри как здорово. Может тоже погуляем?

— Я спать хочу, — зевнула Алиса. — Так что, Паш, извини.

— Нет, Алиска, ты не романтик, — вздохнул Пашка.

— Когда я хочу спать, я совсем не романтик, — виновато улыбнулась Алиса.

— Ну вы там, романтики! Если сами не спите, то другим не мешайте, — раздалось из недр кара недовольное ворчание Юльки.

— Да ладно тебе, — тихо ответила ей Зуйка.

Внезапно Пашка и девочки почувствовали что-то непонятное, какую-то иррациональную тревогу. Мулька то же замолк, нюхая воздух, но не как обычно, а как-то по-особому. В следующие мгновения смолкло всё, и стрекот насекомых и голоса ночных птиц… Ребятам почудился (не послышался, а именно почудился) странный шорох. Как будто какой-то невидимый зверь шуршал в траве, но не рядом, а где-то в отдалении… Вскоре звук стал явным. Будто совсем рядом внезапно поднялась стая птиц, при этом невозможно было определить источник звука, он был повсюду. Форгары, глухо заворчав, уставились в сторону Странного перевала. Пашка поморгал и протёр глаза. Что это? Спросонья почудилось или на самом деле по равнине, реке пошли цветные сполохи?

— Смотрите, ребята! — Алиса показала пальцем на хребет. — Вот, наверное, почему хребет назвали Странным!

Над хребтом, а особенно над перевалом медленно разгоралось, переливаясь цветными волнами, сияние. Оно напоминало полярное сияние на Земле, но не опускалось с неба, а наоборот поднималось с поверхности планеты. Хребет переливался разноцветными (среди которых преобладали разные оттенки синего и зелёного) волнами, сполохами, расходившимися веером от его гребня. Внезапно среди шуршащих и звенящих звуков, наполнивших предгорную равнину раздался далёкий треск и глухие, раскатистые удары. С гребня хребта в небо стали бить всё более яркие молнии: голубые, зелёные, розовые…

— Вот почему Тан не велел нам до утра подниматься на перевал, — сказала Луана оторвавшись от видеокамеры.

Юлька и Пашка обернулись к лагерю туземцев. Лагерь был оживлён, люди вылезали из шатров и кибиток и с воплями, кто страха, кто радости, молились, выкрикивали что-то, простирая руки к хребту или распластавшись ниц.

— Они, наверное, думают, что на хребте обитают злые духи, — пояснила Зуйка.

— Мы догадались, — Пашка достал из кара вторую камеру, заряженную химической киноплёнкой и стал снимать хребет и аборигенов.

— Пашка ты потом ещё и с плёнкой возиться собираешься? Такими камерами больше ста лет назад снимали, — удивилась Луана.

— Так ведь такие молнии… помех сколько! — заметила Зуйка.

— Лу, ты хоть и большая дылда, но балда, — со свойственной ему прямизной констатировал Пашка.

— Ну, спасибо, приласкал! — усмехнулась девочка. — Это почему я балда, интересно?

— Зуйка и то, хоть и мелочь, а тебя догадливее.

— Спасибо за комплимент, только я не такая уж и мелочь, — ответила на Пашкино замечание Зуи.

— Зуйка не обижайся, просто ты из нас самая младшая и у тебя ещё мало жизненного опыта. А ты, Лу, то же могла бы догадаться, что при такой электромагнитной буре электронная камера может и не сработать. Поэтому в экспедиции всегда есть плёночная кинокамера для таких случаев. —

— Да, я и правда балда, признаю поражение и посыпаю голову пеплом, — рассмеялась Луана.

А «представление» на перевале меж тем вступило в следующие действие: между молниями и из самой земли стали вылетать яркие, рассыпающие искры разноцветные шары. А на гребне хребта появились полупрозрачные голубые и розовые облачка, которые то принимали форму конуса, взлетая в небо, то начинали клубиться. При этом казалось, что на хребте пляшут гигантские призрачные фигуры.

— Вот вам и пляски духов! — прокомментировала увиденное Юлька.

Аборигены между тем, увидев Пашку с непонятной стрекочущей штукой в руке, направленной прямо на них, стали прятаться в шатрах или за близлежащими камнями. Некоторые пали ниц перед ребятами. Юлька включила переводчик в режим, позволяющий чувствовать эмоции собеседника. И хотя помехи не позволяли точно оценить эмоции аборигенов, девочка поняла, что аборигены в ужасе (впрочем, об этом можно было догадаться и не прибегая к помощи лингвиста). И вызвала этот ужас не «пляска духов», к которой аборигены были привычны, а то что они стали свидетелями «беседы» детей звёзд с пославшими их на планету духами неба. И поэтому туземцы были уверены, что теперь их ждёт неминуемая и страшная кара за то, что их недостойные глаза посмели лицезреть этот тайный ритуал. Ведь всем известно, какими мстительными бывают духи. Конечно киберлингвист не миелофон и слышать мысли туземцев Юлька не могла, но у девочки была богатая фантазия и поэтому Юля живо представила себе чувства и мысли, которые испытывали аборигены, глядя на направлявшегося в их сторону Пашку с кинокамерой. Но к чести мальчишки, он и сам догадался об этом, поэтому отвернулся от лагеря и стал снимать хребет.

— Смотрите, что это с ними!? — Зуи показала на нескольких оллинов, которые странно пошатываясь, направились не разбирая дороги прямиком к склонам хребта.

— У нас на Земле это называют «шаманский насыл», — объяснила Юлька. — Такое бывает у северных народов, когда они видят очень яркие полярные сияния. Они начинают идти к северу.

— А они идут к хребту, потому что им кажется, что их зовут духи, — догадалась Зуйка.

Юлька внезапно почувствовала нарастающий в душе ужас, неожиданно захотелось куда-нибудь убежать и спрятаться, чтобы не видеть этих пляшущих огней.

— Кажется у меня тоже мерячка начинается, — испуганно пробормотала она.

— Что, духи зовут? — усмехнулся Пашка, — Лингвист выключи!

— А вообще, пойдём в кар, мне тоже как-то неуютно стало, — поёжилась Алиса.

В каре Алиса включила аппаратуру и посмотрела на пульт.

— Магнитометр зашкаливает! Странно…

— Что странного? Его и должно зашкаливать, — удивился Пашка.

— Да я не про магнитометр. Звук. Помните, мы слышали шелест, звон, шорохи?

— Ну да, слышали, — ответила за всех Лу.

— А их нет! Микрофон только шум от молний записал!

— И чего удивительного! Это радиозвук, — пояснил Пашка. — Его слышат не ушами, а мозгами. И записать обычным микрофоном его нельзя.

Странный хребет между тем ещё с полчаса поплевав шаровыми молниями и угрюмо проворчав (так что у ребят под ногами задрожала земля), затих. Вскоре кар наполнился сонным ребячьим сопением, только Луана долго не могла уснуть: землетрясение на базе, начавшийся куриться вулкан и сегодняшнее световое представление на перевале складывались в тревожные предвестники.