Syberia 3. Таймырское приключение (джен)

Наутро сыщик, покинув «Арктику», отправился к воротам больницы, где его уже ждал Форточка.

— Здорово, Шерлок! — бодро поприветствовал якут. — Ну, как тебе план?

— Толк в этом есть. Вот только как я на второй этаж попаду? — ответил Ник.

— Ясное дело — придётся выкручиваться. С трубы ты сорвёшься — от какие щи себе накусал. Нельзя так, — вновь подколол напарника Васька. — Вот что, тебе бы маскировку подогнать. Видишь, вон вагончик стоит? Там дворницкая. Нацепи себе рабочую куртку и со стороны станешь неузнаваем. А ежели ещё ароматом перегара дыхнёшь, то сольёшься с толпой моментально.

— А ты, Васька, голова, — Ник по достоинству оценил находчивость напарника.

Нет, пить прямо сейчас он не собирался — при исполнении не положено, да и делу это только навредит. Кантен подошёл к вагону и, убедившись, что никого нет, толкнул дверь и оказался в тёплой до вонючести дворницкой. Нет, здесь, конечно, можно прятаться от назойливого начальства, но жить… Извините, без меня. Запашок здесь, конечно, не из приятных. Зато полно нужных инструментов. Вот как раз гвоздодёр. То, что нужно. Кантен снял свою уличную куртку и, найдя подходящую рабочую, надел её. Он посмотрелся в зеркало. «Да-а, хорош», — думал Кантен, разглядывая себя в зеркало. За последнее время он сильно изменился: черты лица его огрубели, выражение глаз было уже совершенно другое: какое-то дикое, отрешённое. Кроме того, у него прибавилось седых волос. Похоже, к концу задания у него не останется ни одного тёмного волоса на голове. До сих пор он вспоминал противный вкус сырого мяса и как его люто тошнило от сырой рыбы, что приходилось всё отдавать юки. Сейчас зверёк охотно отзывался на «мутант». Часто Ник, разговаривая с ним, называл его просто «мутант». Выйдет, бывало, утром из юрты и крикнет зверька: «Эй, мутант, ко мне»! Теперь он воспринимает это, как кличку.

Кантен, ещё раз оценив изменения в своей внешности, прицепил гвоздодёр за пояс и, как ни в чём не бывало, вышел к фасаду здания. Здесь совсем рядом приёмное отделение. В это время Форточка нетерпеливо ждал Ника, притаившись за углом.

— Значит так, я пролезу наверх, сниму замок с решётки и спущу тебе верёвочную лестницу. Договорились?

— Звучит неплохо. Надеюсь, она не оборвётся в самый неподходящий момент? Не хотелось бы попасться Замятину под горячую руку.

— Если ты попадёшься, попадусь и я. Тогда не взыщи — то, что он со мной делал позавчера, покажется тебе детскими играми, — Кантен видел, как скривилось лицо якута при одном воспоминании о том, как Замятин его упорол, поэтому никаких оснований сомневаться в искренности напарника у сыщика не было. Вас действительно был прямо заинтересован в том, чтобы всё прошло тихо и без эксцессов.

— Надеюсь, ты фастфудами не догонялся на ночь? — вновь съязвил Форточка, намекая тем самым, что импровизированная лестница может оборваться под тяжестью тела Ника.

— Пошути у меня, — мрачно усмехнулся Ник. Шутовство напарника начинало ему надоедать.

К счастью, верёвка выдержала и Ник спокойно пролез в окно. Его взору предстала довольно мрачная картина: в этом отделении стены были серые, свет едва проникал сквозь массивные ставни, но главное — решётки. Окна и двери были забраны решётками. Похоже, это палаты-камеры. Ничего себе — это же самый настоящий изолятор для буйных! Одни массивные дубовые двери на палатах чего стоят. Крики и нездоровый смех обитателей отделения были прекрасным фоновым дополнением к окружающей обстановке.

Вася, опасливо озираясь, сделал несколько шагов вперёд, как вдруг его окликнул голос из одной палаты:

— Эй ты! Что ты тут делаешь? Ты не санитар! — так-так, не это ли Степанов?

— Прости, друг, ты обознался, — вежливо ответил Форточка.

— Тамбовский волк тебе «друг»! — огрызается пациент. — Вытащи меня отсюда!

— А как вас звать, любезнейший? — Вася продолжал держаться молодцом.

— Я Влад, если хочешь знать, — ответил молодой человек, лет двадцати семи. — Вытащи меня отсюда!

— Так, Степанов, спокойно — у меня здесь другая цель, да и время дорого. Всего хорошего! — Форточка сознательно провоцировал у Влада агрессию и это сработало.

— Далеко ли убежишь, узкоплёночный?! Я вот ща как начну орать, сюда вся больница сбежится! А тут санитары такие, что щелбан отвесит, долго потом мозги собирать с пола будешь! Алям-Алям! — начал кричать Влад и это обеспокоило Кантена. Он решил вмешаться:

— Послушайте, друг, — начал он на ломанном русском. — Мы не уметь открыть дверь — она очень сильный.

— Дверь-то крепкая, а вот замок никуда не годится, — Влад немного остыл, но всё ещё пребывал в возбуждённом состоянии. — Дай мне ломик и я мигом этот замок собью!

Ага, вот и гвоздодёр пригодился! Ник отдал парню штырь и прошептал про себя: «Теперь он тут точно всё разнесёт». Влад же с молодецкого размаха сбил замок, затем, поднажав, сорвал петли и с боевым кличем кинулся открывать остальные палаты.

— Свобода-а-а-а-а-а! — кричал Влад. — Идите сюда, атлеты больничные! Вот я вас… Банза-а-ай!!!

Психи буквально снесли дверь тамбура и ринулись дальше. В самой больнице начался переполох — зазвучала сирена тревоги, что значило, сейчас все отвлечены на отлов буйных пациентов.

Ник ради интереса решил заглянуть в палату Влада. Да уж, надписи на стенах говорили о нём краше любой характеристики. Поверх всего красовалась надпись аршинными буквами, должно быть, чёрным маркером: «Санитар — козёл и импотент». ближе к двери была другая надпись: «Я вас, сволочей, кусал и кусать буду». Теперь понятно, почему его держали в палате-камере, причём, что характерно, одного.

— А теперь, Василий, сопляков и слабонервных просим удалиться, — прозрачно намекнул Ник.

— Всё, без вопросов, — развёл руками Форточка. — Если что, ты знаешь, где меня найти.

«Баба с возу, кобыле легче», — облегчённо вздохнул Ник и, выйдя в коридор тут же попал под раздачу — его буквально атаковали птицы, летавшие теперь по всей клинике. Похоже, это те самые твари из оранжереи. Похоже, кто-то основательно позаботился о том, чтобы пациентов не сразу хватились, либо же поймать разбежавшихся психов было сложно.

— Развелось вас! — процедил сквозь зубы Ник, отбиваясь от назойливых птиц.

Они так взбесились, что казалось, их несколько дней не кормили. Кантен решил, что здесь всё равно больше шума не станет, если он покричит.

— Мисс Уолкер! Мисс Уолкер, где вы? Я здесь, чтобы помочь вам! — в этом переполохе трудно было уловить какой-нибудь посторонний звук, но уж чем чёрт не шутит.

Ник перешёл на бег, когда заметил фигуру в старой светло-серой куртке, но та уже скрылась за углом, к тому же, сыщика чуть не сбила с ног девушка, прижимавшая к груди грязную тряпичную куклу.

— Пропусти! — кричит она. — Чёрный ход открылся и мы уходим. Мы с Хайди уходим из злого дома! — после этого она с ликующим криком пустилась в сторону запасного выхода. В это время из подвала санитары притащили нескольких бесчувственных психов. Из их эмоциональных реплик, Кантен понял, что поймали не всех, и, что хуже всего, упустили и зачинщика побега, скрывшегося в катакомбах. Та-ак, если Кейт тоже бежит через подземные ходы, то ей предстоит весёлая игра в прятки с агрессивным шизиком. Похоже, выпустив его, Кантен оказал девушке медвежью услугу. «Кейт пока опережает меня на шаг и главное сейчас — не дать ей увеличить разрыв», — думал сыщик. Оставалось уповать лишь на то, что Кейт удастся избежать встречи со Степановым.

В это время в кабинете Замятина раздался какой-то грохот. Кантен немедленно отправился посмотреть, что происходит. В кабинете главврача был настоящий разгром — всё повалено, ящики валяются на полу, аппаратура на кресле-детекторе теперь разворочена по самое «не могу», бумаги тоже на полу, да и сейф распахнут настежь. При этом шкаф будто не трогали. Странно всё это. Должно быть, там закрыли Замятина. И правда — в скором времени двери с шумом распахнулись, поддавшись ударам.

— Опа! Какие люди. И без охраны, — Ник говорил вкрадчивым голосом. — Приятно вас видеть в столь же незавидном положении, доктор.

Замятин попытался встать, но не смог — он был связан. Выражение лица Кантена не сулило ничего хорошего. Он явно не был настроен на переговоры.

— Слушайте, детектив, вы очень вовремя. Развяжите меня и я расскажу вам всё, что вы хотите знать.

— Да ладно? Я тебя типа развяжу, а ты ноги сделаешь? Не выйдет, дружок. Давай, колись! Рассказывай, собака, зачем ты всё это время меня за нос водил, а?

— Детектив, позвольте я…

— Объяснимся в другом месте. А сейчас мне нужна правда.

— Так что вы хотели узнать-то?

— Ну, например, зачем вы всё это время говорили мне, что мисс Уолкер на карантине?

— Она и в самом деле была на карантине. Нам надо было узнать, не подцепила ли она какую-то заразу. Ну скажите, разве может быть здоровым человек с тяжёлым истощением?

— Допустим. Когда она пришла в себя?

— Седьмого числа, — последовал ответ.

— Так-так… Седьмого, значит? А сегодня семнадцатое. Десять дней. Понимаете?

— Прежде чем позвонить в краевой минздрав, нам надо было убедиться, что у мисс Уолкер все показатели в порядке! — Замятин, похоже, забыл, что лежит связанный.

Кантен хоть и остался не удовлетворён ответом, всё же смягчился по отношению к доктору и, присев, спросил:

— Значит так, мне нужны сведения о том, как и куда могла уйти Кейт. Понимаете, о чём я?

— Конечно, — кивнул Замятин. — Она свела дружбу с пациентами Гусевым и Гришиной. Я подозреваю, что она сбежала вместе с ними. В катакомбы.

— А знаете, в катакомбах сейчас и другой ваш пациент находится. Степанов его фамилия. Не расскажете о нём?

Видно было, что у Замятина информация вызвала неподдельную тревогу. Очевидно, доктор пришёл к мысли о том, что если с Кейт что-нибудь случится, отвечать придётся уже ему. А этого ему делать ой как не хотелось…

— Это опасный человек — ещё в детстве он мог кого-то ранить или ударить без причины. Его всё село боялось. Он даже тут был на особом контроле.

— Славно. Что ж, доктор, если Кейт Уолкер пострадает, отвечать придётся вам. Сечёте фишку?

— Да… Да… А теперь, Ник, будьте добры: развяжите меня и я вам покажу план катакомб.

Выбора не оставалось. Кантен решил, что сейчас в его интересах найти побыстрее беглянку и вернуть её домой. А уж личные счёты к Замятину подождут. Путы оказались крепкими и Кантену пришлось приложить немало усилий для того, чтобы развязать доктора. Тот, вопреки ожиданиям Ника, который в свою очередь думал, что сейчас доктор попытается смыться, порылся в шкафу и достал оттуда план-схему городской канализации. «С ума сойти! Настоящий лабиринт»! — думал Ник, рассматривая карту. В это же время детектив почувствовал жгучую боль в глазах. Похоже, ему только что прыснули в лицо из перцового баллончика. Ник закричал и, не разбирая дороги, побежал к выходу. К его счастью, дверь была открыта. «Идиот! — корил он себя. — Позволил ему провести себя, как ребёнка! Хорошо хоть карту изучил, теперь можно и в подземельях полазать», — думал детектив, остервенело растирая себе лицо снегом. Возвращаться в клинику, дабы оттуда начать исследование канализации, у Кантена не было никакого желания. Надо искать стартовую точку в другом месте. Сегодняшний переполох, похоже, привлёк излишнее внимание — завтра о нём будет говорить весь город и самим сыщиком могут заинтересоваться компетентные органы. Форточка наверняка начнёт сам лить воду на эту мельницу, дабы себя любимого выгородить. Кантен вновь проклял себя уже за то, что так легко отпустил Васю. Столько неудач за один день — это слишком! Это даже хуже, чем его позорное увольнение из ФБР.