Переломный момент (гет)

Эрик

Я проснулся позднее, чем обычно, от боли. Правая сторона лица сильно ныла, и хотя после того, как Кристин обернула её бинтом и мазью, мне стало легче, но под ним всё очень чесалось. Я приподнялся и оглядел комнату, с большим удивлением заметив, что кровать Кристин аккуратно заправлена.

— Кристин?

Я позвал её, но мне никто не ответил. Может, она на кухне и не слышит? Я натянул халат, но ни на кухне, ни в ванной никого не обнаружил. Находясь в полном недоумении, я начал искать свою маску. Помнится, вчера я оставил её на тумбочке, но она оказалась пуста.

— Доброе утро, Эрик, — послышался позади тихий голос.

— Я тебя обыскался! Где тебя носило?

— Я была дома, просто не слышала, как ты звал. Кстати, не разбрасывай свои маски по всему дому, иначе потеряешь.

Я покраснел, но спорить не стал:

— Спасибо, её я тоже искал.

— Ты обещал пока не носить маску, — напомнила девушка.

— Я и не собирался.

Затем я сел работать, обложившись важными бумагами. Кристин приготовила мне вкусный завтрак, и я вдруг понял, что мой желудок теперь может осилить уже половину порции омлета. Когда я переписывал старые бланки, где уже почти стёрлись все чернила, то слышал, как напевала Кристин, убираясь в квартире.

Часы пробили четыре часа, и я, отложив перья в ящик стола, пошёл готовиться к вечеру. Я боялся, что переволнуюсь и снова начну грубить Кристин, поэтому закрылся в ванной, переоделся в свой лучший костюм, повозился с запонками и, тяжело вздохнув, остановился около зеркала, принявшись развязывать бинты. Да, вчера, когда Кристин обрабатывала уродливую сторону лица, я заметил, как ей было страшно, но она держалась, и это поразило меня. Она не сбежала и не сморщила лицо от отвращения. Мне было неловко вести такого Ангела, как Кристин, в ресторан для уродов, ведь такая девушка заслуживает гораздо большего.

Напоследок побрызгавшись одеколоном, я вышел из ванной и замер. Сердце забилось сильнее, а слова застряли в горле. Кристин уже ждала меня, широко улыбаясь. Её длинные и густые каштановые волосы, струясь, спадали на точёные плечи. Чёрное атласное платье с синим поясом мягко охватывало её и без того безупречную фигуру. Боже…

— Кристин, ты так красива… — выдохнул я, не в силах оторвать глаз.

Девушка смущённо улыбнулась и подала мне мою трость:

— Спасибо, Эрик, ты тоже.

Я еле сдержал сарказм, галантно подал ей руку, и мы покинули квартиру. Мне было так неловко идти по дорожке, потому что все оглядывались на нас. Но потом я гордо выпрямил спину и перестал обращать на этих зевак внимание, ведь со мной рука об руку шёл сам Ангел, затмевающий своим светом мою тень.

Пока мы шли к ресторану, Кристин завороженно разглядывала огни. Вдруг где-то запустили фейерверки, и она вздрогнула от неожиданности, а потом рассмеялась. Она была словно ребенок. Я улыбнулся, радуясь, что она рядом.

А вот и ресторан. Высокий швейцар открыл перед нами стеклянные двери и, поклонившись, пропустил внутрь. Мы подали ему одежду, и в этот момент к нам подскочил чересчур высокий урод в чёрном плаще и с растрёпанными волосами. Я ему доверял больше всех в этом парке, он всегда мне помогал и следил за порядком. Звали его доктор Гэнгл. Его влажные выпученные глаза забегали по Кристин, а потом с благоговением посмотрели на меня.

— Добрый вечер, мистер Э.! Мы так рады видеть вас здесь… — он помедлил и добавил: — С девушкой.

— Это Кристин, она гостит у меня до весны, — пожал плечами я.

Доктор Гэнгл протянул ей руку, которую девушка с улыбкой пожала.

— Ну, идём, сэр, я провожу вас к вашему столику.

Мы спустились по мраморной лестнице и, под удивлёнными взглядами уродов, прошли к специально отведённому для меня столику прямо у огромного окна в половину стены. Освещение было мягким и приглушённым, через стекло было видно океан, который был так близко, что, казалось, до него можно подать рукой. Летом, когда шумят и бьются о прибрежные камни волны, тут создаётся особая атмосфера покоя и умиротворения. Меня тут никто не видит и не трогает, я остаюсь наедине со своими мыслями.

— Я вернусь через пару минут, сэр.

Я опомнился, когда доктор почтительно откланялся и убежал. Не провожая его взглядом, я выдвинул для Кристин стул, выслушал благодарности и сел напротив. Девушка разглядывала красивый потолок, искусно расписанный знатными мастерами. Конечно, я отвалил им уйму денег, но это того стоило.

— Боже мой, — выдохнула девушка, — как же тут всё красиво.

Я смущённо уставился на руки и пробормотал:

— Я уверен, в городском ресторане тебе бы понравилось куда больше.

— Что? — Кристин приподняла бровь, оторвав взгляд от роскошных картин на стенах. — О чём ты говоришь? Разве может где-нибудь быть красивее, чем тут? Нет, Эрик, ты должен мне пообещать, что мы будем ходить сюда почаще! Обещаешь?

— Да хоть каждый день, — скромно улыбнулся я.

Девушка просияла, а потом, наконец, обратила внимание на меню и принялась внимательно его просматривать.

— Ни в чем себе не отказывай, заказывай, что хочешь.

— А ты собираешься ужинать? — Кристин прищурилась.

— Разумеется.

Спустя пару минут вернулся доктор Гэнгл, он ловким движением вытащил из кармана смокинга блокнот, ручку и спросил:

— Вы готовы сделать заказ?

— Да, — девушка кивнула, — я буду жареного цыплёнка и картошку.

— А вы, мистер Э?

— Лосось и шпинат.

Доктор кивнул, взял меню и исчез за ширмой. Кристин так и сияла, она широко улыбнулась и вздохнула:

— Ты так далеко сидишь… Ах, Эрик, спасибо, что привёл меня сюда!

Девушка пододвинула свой стул вплотную к моему и крепко прижалась к моей груди, обвив руки вокруг моей талии, словно ребёнок. Я даже не знал, как реагировать, смущённо похлопал её по спине, но сердце так и колотилось, грозя вырваться из грудной клетки. Как же это, наверное, обыденно для нормальных людей — объятия, для меня же это было так дико и неизведанно, что я весь залился краской от смущения. Затем она отодвинулась и, заметив, что я немного поморщился, спросила:

— Что-то не так?

— Нет, нет, всё в порядке, просто эти скобы… Ноги быстро затекают.

— Ничего, вот придём домой, я нагрею тазик с тёплой водой и разомну твои ноги. Это должно помочь, массаж ещё никому не вредил. А сейчас… может, потанцуем?

Я снова покраснел:

— Что? Здесь?

— Ну же, Эрик, музыканты так красиво играют!

Я не успел ничего ответить, как Кристин вытащила меня из-за стола и потащила за ширму, где ужинали другие уроды. Некоторые тоже танцевали и на нас пока особого внимания не обращали. Я нервно сглотнул, стараясь унять дрожь в коленях, аккуратно положил руки Кристин на талию, и мы закружились в танце. Кристин смеялась, дурачилась, но мы так слаженно танцевали. Девушка прильнула ближе, я почувствовал жар её дыхания у себя на щеке и задрожал всем телом.

— Эрик, ты здорово танцуешь.

Я робко улыбнулся. Господи, я готов был танцевать с ней всю ночь, не обращая внимания на косые взгляды посетителей! .. Но вскоре нам принесли еду, и мы снова вернулись за свой дальний столик.

Кристин быстро расправилась со своей порцией, а я всё ковырял вилкой в рыбе.

— Тут так вкусно готовят, — улыбнулась Кристин.

— Я рад, что тебе понравилось.

— Я просто в восторге, попробуй, мясо такое нежное!

Она протянула мне свою тарелку, и я, под её пристальным взглядом, отрезал кусочек. Действительно, цыплёнок был что надо.

— Можно я попробую кусочек лосося? — спросила девушка, притягивая рыбу ближе к себе. — Боже мой, как же вкусно тут готовят!

Спустя полчаса мы расправились с ужином. Я щедро заплатил, помог Кристин надеть пальто, и мы побрели по заснеженному тротуару. Скоро должно было начаться шоу с фейерверками. Эта традиция — праздновать дурацкие праздники в моём парке — сначала ужасно досаждала мне, но теперь я был премного благодарен ей. Никогда ещё я не видел Кристин настолько счастливой. Она будто светилась от восторга и радости, улыбаясь и нетерпеливо подпрыгивая на месте. Зимой парк превращался в сказочное место: посреди площади ставили гигантскую ёлку, украшали её прекрасными гирляндами, и нарядное дерево сверкало и переливалось, вызывая у прохожих и зевак восторженные возгласы. За театром заливали каток, и мы с Кристин, опираясь на бортики, смотрели, как катаются влюблённые пары, держась за руки, как звонко хохочут дети, неуклюже стараясь проехать хоть пару метров и не упасть, как рассекали лезвиями коньков лёд одинокие американцы. Я никогда не знал, что в моём парке кипит такая бурная жизнь. Да и откуда мне было знать, я ведь всё время сидел в своей «пещере». Я улыбнулся, перевёл взгляд на Кристин и заметил, что она погрустнела.

— Что-то случилось?

— А? — девушка растерянно подняла на меня глаза и покачала головой. — Нет, всё хорошо, просто… просто всё чаще меня посещают мысли о том, как я хочу ребёнка. Хочу водить его на каток, покупать сладости, баловать. Это такое счастье — знать, что кому-то ты нужен, как воздух… Я никогда не испытаю таких чувств, ведь я не могу иметь детей.

— Кристин, всё в руках Божьих, ты ни в чём не виновата.

— Виновата, Эрик. Рауль за это меня и избивал.

Я в ужасе заметил, как её глаза увлажнились, и слёзы вдруг покатились по щекам. Как же это больно — видеть, что она плачет. Бедная Кристин, ей очень тяжело. А я ничем не могу помочь. Я даже не знаю, что делать, когда женщина плачет. Вздохнув, я притянул её поближе и аккуратно обнял. Кристин положила подбородок мне на плечо и шмыгнула носом, продолжая хныкать.

— О, Кристин, прошу тебя, только не плачь. Ты не виновата, успокойся, ради Бога… Всё будет хорошо.

Но она вдруг судорожно вздохнула и, отстранившись, закрыв лицо руками, зарыдала:

— Эрик, что будет хорошо? Моя жизнь такая ничтожная… Мой муж меня ненавидит и избивает, я не могу иметь детей, что в этом хорошего, а? Рано или поздно Рауль забьёт меня до смерти, это ты называешь «хорошо»? Меня никто не любит, я никому не нужна!

— Добро пожаловать в мой клуб, — горько усмехнулся я, но тут же отругал себя. Умеешь ты, Эрик, поддержать в трудную минуту, ничего не скажешь.

— Прости, — Кристин смутилась и вытерла слёзы тыльной стороной ладони.

Вдруг какая-то девочка подъехала на коньках к бортику, где мы стояли, и начала на меня откровенно глазеть, а точнее — на мою маску. Кристин нахмурилась, взяла меня под руку и прошептала:

— Идём отсюда.

Мы обошли театр и опустились на скамейку вдали от прогуливающихся людей. Даже отсюда ёлка была видна во всей красе.

— Как лицо? Болит?

— Немного, — солгал я. На самом деле оно просто разрывалось от боли, но я не хотел портить вечер.

— Знаешь, а давай поиграем в игру? — предложила Кристин, откинув назад длинные кудрявые волосы.

— Игру?

— Да, я буду задавать вопросы, а ты отвечать, и наоборот. То есть, сначала я задам тебе вопрос, потом ты мне.

— Зачем?

— Чтобы узнать друг друга получше. Я ведь о тебе почти ничего не знаю. Попробуем?

— Давай.

— Какой у тебя любимый цвет?

— Чёрный, — без раздумий ответил я, — а твой?

— Красный. Какая твоя любимая книга?

— «Фауст», — уж очень эта история напоминала мне мою. Уродливый старик продаёт душу дьяволу за любовь красавицы. — А у тебя?

— «Грозовой перевал». — Я заметил, как она вдруг смутилась, опустила глаза и спросила: — Я тут случайно услышала, что… ну… ходят слухи… что ты никогда не… не знал женщин. Это правда?

Я резко выпрямился и уставился на неё, подняв брови. Вот так вопрос! Кто распространяет такие грязные слухи? Я и подумать не мог, что обо мне кто-то может судачить за спиной. Какое людям до меня дело? Я был оскорблён до глубины души.

— Я не знаю, где ты такое могла услышать, но я всегда ненавидел сплетников.

Я старался уйти от ответа, что не укрылось от Кристин, и она, не поднимая глаз, спросила:

— Ты никогда не посещал всяких… борделей?..

Только одна такая мысль вызывала у меня рвотные позывы. Да, моё тело тосковало без прикосновений, но до таких порочных мест я не опущусь:

— Нет. Давай сменим тему, мне неловко говорить о таких вещах.

— Да, конечно, прости.

В этот момент раздался хлопок, и над нами вспыхнул сноп ослепляющих огней, затем ещё один, и ещё… Яркие, завораживающие фейерверки осветили ночное зимнее небо. Раньше я бы просто ворчливо задёрнул шторы в своей квартирке, негодуя на людей, которые отвлекают меня от работы своим шумом, но здесь, сидя с Кристин, я вдруг увидел в них особую красоту. Искоса поглядев на девушку, я заметил, как она едва заметно улыбается, а разноцветные огни освещают её лицо.

— Как красиво. Ой, Эрик, давай поставим у нас ёлку? Пожалуйста?

Я терпеть не мог весь этот дух праздника: шерстяные носки над камином, ёлки, гирлянды у себя дома. Одно дело — поглазеть на всё это на улице, но тащить в дом… Я хотел, было, возразить, но передумал и пожал плечами:

— Видно будет.

Мы так и сидели, молча любуясь фейерверками, пока часы на башне не пробили девять. Тогда мы отправились домой, решив чуть сократить путь и пройтись переулком. Вскоре я заметил, что Кристин едва заметно дрожит. Недолго думая, я стянул с себя тёплое пальто и накинул ей на плечи.

— А ты? — смущённо спросила девушка.

Да, мороз стоял страшный, но я потерплю, ей оно сейчас нужнее:

— Мне не очень холодно, сейчас меня больше беспокоят ноги. Очень больно.

— Может, остановимся?

Я был бы этому только рад, потому что ноги подкашивались от усталости, но Кристин замёрзла, а до дома было рукой подать.

— Ничего, ещё немного осталось.

Я уже хотел, было, идти дальше, но Кристин повернулась ко мне и вздохнула:

— Я хочу тебе кое-что сказать.

Мы стояли посреди тёмной части парка, окруженные деревьями, скрипевшими под натиском холодного ветра, а счастливые крики празднующих людей были едва слышны вдали. Я озадаченно взглянул на девушку. Луна освещала её бледное лицо, искрилась в волосах и бликами играла в карих глазах.

— Я прекрасно провела время.

— Я тоже, — мне было интересно, к чему она клонит. Как же холодно! Разве нельзя было это сказать дома, где так тепло и сухо?

— Нет, серьёзно, я не ожидала, что так приятно проведу время, — она тщательно подбирала слова, — вопреки всему, у тебя доброе сердце. Десять лет назад я представляла тебя совсем другим. Ну… я…

Она страшно волновалась, её глаза бегали по моему лицу, а потом вдруг она встала на носочки, коснулась ладонью моей холодной щеки, и я уже почувствовал тепло её дыхания, когда сзади раздался чей-то грубый голос:

— Прогуливаетесь? Не самое лучшее место для романтических прогулок под луной.

Мы обернулись и увидели троих мужчин, одетых в лохмотья, они сжимали что-то в руках. И это «что-то» блестело в лунном свете. Ножи. Я выступил вперёд, прикрывая Кристин, которая испуганно вцепилась в мою руку выше локтя.

— Нам не нужны неприятности, — как можно сдержаннее сказал я, — мы идём домой.

— «Нам не нужны неприятности, мы идём домой», — передразнил один из мужчин и рассмеялся. Его смех был хриплый и прерывистый, словно кашель гиены, у него были жёлтые зубы, а по акценту я с уверенностью мог сказать, что он был ирландцем.

— Ах, какая милая леди тут у нас, — гадко улыбнулся один из них и сделал пару шагов в нашем направлении. Я выставил вперёд трость:

— Оставьте нас в покое, мы идём домой!

— Эта часть парка наша, парень, — сказал самый старший из них, — чтобы пройти, нужно заплатить особую цену.

— Я бы не отказался от девчонки.

Нет уж, чёрта с два они получат Кристин! Один из мужчин смело пошёл к нам и попытался ухватить девушку за руку и подтащить к себе, но я с силой огрел его тростью. Он выругался и отшатнулся. А потом началось самое ужасное. Они все вместе двинулись на меня, я махал тростью во все стороны, пытаясь отогнать их от себя, словно стаю голодных волков, но я всего лишь калека, поэтому вскоре потерял равновесие и рухнул в сугроб. Кристин вскрикнула, когда один из них крепко схватил её за талию, а другие два склонились надо мной, громко смеясь:

— Да ты урод!

Один из них с отвращением поднял с земли мою трость и, ткнув ею в мою маску, стянул её с меня. Я почувствовал, как яростно хлестнул ледяной ветер по незащищённой щеке.

— Фу, ну и мерзкий же он, — скривился другой, — как он смеет «иметь» такую красивую девушку?

Я услышал гневный крик Кристин. Она требовала, чтобы они оставили меня в покое. Ах, Кристин, ей грозит большая опасность, а она за меня воюет. Я попытался встать, но мужчина размахнулся и ударил тростью по моей ноге. Послышался лязг металла, и он озадаченно взглянул на меня, потом приподнял штанину и вскрикнул:

— Да он ещё и калека!

— Мы предупреждали, что нужно просто заплатить, ты же начал сопротивляться. Теперь будешь за это платить другой ценой!

Самый старший из подонков вытащил из-за дерева железную балку и ударил ею по моей ноге. Я почувствовал, как шуруп из скоб наполовину вошёл в моё колено, и завыл от боли, но он снова размахнулся и ударил по другой ноге. Слёзы полились из глаз, я снова вскрикнул, но ничего не мог сделать.

— Нет! Нет, не надо! Уйди!

Я приподнял голову и увидел, как один из них начал приставать к Кристин. Он потянул вверх её юбку, и девушка билась в его руках, как загнанная в клетку птичка. И этот урод лапал её! Кристин снова закричала, когда мужчина запустил руку ей в волосы и, с силой потянув за них, опустил её на колени.

Я зарычал, попытался сесть, но в этот момент стальная балка ударила меня по лицу, и ярко-алая кровь брызнула на белоснежный снег. Я схватился за лицо и упал обратно в сугроб. Вся троица замерла, уставившись на меня, пока один из них не крикнул остальным:

— Вы что сделали? Вы ему голову разбили?

Я смекнул и схватился за висок, в то время как они начали отступать, паникуя:

— Уходим, быстро!

Главарь махнул остальным, и они кинулись в тень. Вскоре их голоса уже раздавались далеко отсюда. Кристин громко зарыдала, пальто валялось неподалёку, а платье девушки местами было порвано. Но она бросилась ко мне и упала в сугроб, не обращая внимания на обжигающий холод:

— Эрик! О, Эрик!

Она помогла мне сесть, оторвала лоскут от подола платья и приложила к ране на щеке. Я попытался встать, но вдруг что-то с ужасным звуком хрустнуло, и я повалился обратно. Боже, что они со мной сделали? Я не мог ходить!

— Эрик, осторожнее! Давай, нам нужно домой.

Я готов был закричать после каждого шага, ноги горели и разрывались от боли, слёзы катились по щекам. Я не достоин Кристин… Эти ублюдки правы! Я такой ничтожный! Если бы они не испугались моей крови и не убежали, то они бы изнасиловали Кристин у меня на глазах, а я ничего не смог бы сделать! Калека!

Когда мы добрались до квартиры, я был безумно истощён, силы покинули меня, и я едва мог дышать. Девушка помогла мне лечь в постель, сбегала на кухню, намочила полотенце и приложила его к моей щеке. Оно тут же пропиталось алой кровью.

Кристин что-то говорила, но я не слышал, мои мысли витали далеко отсюда. Что было бы, если бы не появились те уроды? Она бы поцеловала меня? И переросло бы это во что-то большее? ..

Я почувствовал, как девушка заворачивает мои штанины. Я не видел, что стало с моими ногами, но знал, что винты от скоб разворотили мне всё колено. Кристин ахнула, прижала руку ко рту и прошептала:

— Боже мой! ..

Она отшатнулась и побежала в ванную. Я сделал неимоверное усилие, приподнялся на локтях и взглянул на то, что осталось от моих ног. От зрелища, которое предстало передо мной, я потрясённо замер, а потом обессиленно откинулся на подушку. Тёмные круги завертелись перед моими глазами. А потом всё исчезло.

Примечания:

Мне все сложнее и сложнее переводить главы, поскольку такая неприкрытая жестокость к персонажам не совсем в моем стиле (или совсем не в моем), однако я знаю, что вы ждете продолжения, поэтому выкладываю дальше.

Пы.Сы. Сколько уже можно избивать несчастного Эрика?.. (Это чисто риторический вопрос).