Искра (гет)

Разбудил Свету вовсе не будильник. Соловей безбожно орал над самой палаткой. Парадоксально звучит в отношении символа поэзии, но громкую голосистую птаху очень хотелось отключить. Только птицы не будильники, и кнопок не имеют. Девушка раздраженно хлопнула по спальнику, глянула на часы. Всё верно, пять утра. Проснулась без часов, а точно, однако.

Было уже давно светло. Света огляделась. Слева сопел Володька, самым нежным образом обнимая гитару, а справа спала Аня, уткнувшись носом в самую стенку. Света накинула спортивную куртку, которую использовала обычно в походах вместо подушки, и, стараясь не шуметь, расстегнула молнию палатки, обулась и прихватила с собой бинокль.

Утренняя прохлада тут же пробрала до дрожжи. Но при этом Света, когда подошла к палатке напротив и взялась за молнию тента, почувствовала какую ту необъяснимую радость и волнение. Это чувство согревало душу. Девушка, стараясь расслабиться и не стучать зубами, осторожно открыла палатку и заглянула внутрь. Филипп спал как ребёнок, свернувшись калачиком. Даже жалко было будить. А вот Арамиса рядом не было.

— "И куда его опять понесло?"- подумала Света.

Девушка тронула принца за плечо.

— Ваше высочество, просыпаетесь, — сказала она. — Это я, Светлана.

Филипп открыл глаза.

— Уже пора? — спросил он, протирая глаза.

— Да. Если вы не передумали.

— Что вы! Нет, конечно, — сонно, но с долей энтузиазма проговорил он.

Филипп выбрался из под пледа и поёжился от холода.

— Прохладно, однако.

— Вы просто пригрелись, — улыбнулась Света. — Сейчас привыкнете. Я вас жду.

И она вылезла из тамбура. Через минуту показался и Филипп.

— Идём? — спросил принц.

Но тут они увидели Арамиса, который стоял, прислонившись спиной к дереву и замерев в одной позе. Проходя первый раз, девушка его не заметила.

— Доброе утро, господин д'Эрбле, — сказал принц.

Арамис вздрогнул и шевельнулся, точно ожившая статуя, и его блуждающий взор вернулся в действительность.

— Здравствуйте, господа, — епископ поклонился.

— Доброе утро, шевалье, — обратились к нему Света. — Вы сегодня хотя бы спали?

Девушка обратила внимание на круги под глазами прелата: следы бессонной ночи.

— Да, немного, — ответил Арамис.

— И долго вы здесь воздухом дышите?

— Недавно, сударыня.

Девушка посмотрела на гостя с недоверием.

— Ваше преосвященство, не издевайтесь над собой, поберегите здоровье. Лучше идите отдохните.

— Я совершенно согласен с мадемуазель, — поддержал Свету Филипп, — Ещё очень рано, сударь.

— Спасибо, господа, за беспокойство, но спать, право, совершенно не хочется, — мягко возразил Арамис.

Света лишь покачала головой.

— Разрешите полюбопытствовать, — снова заговорил Арамис, — у вас на это утро какие-то планы?

— Да, — довольно ответила девушка.

— Позволите узнать какие? Или это секрет? — епископ лукаво посмотрел на молодых людей.

— Никакого секрета тут нет, — ответил с улыбкой Филипп, — Мы идём любоваться пробуждающейся природой.

— И проникать в её тайны, — добавила Света.

— Что ж, удачи вам, господа, — произнёс Арамис с лёгким вздохом.

— А вы собираетесь тут стоять и страдать? — спросила Света, сама удивляясь, откуда взялось нахальство.

Арамис проницательно посмотрел на девушку.

— Считайте, что я тоже наблюдаю за пробуждением природы, — и слегка поклонился.

Молодые люди безнадежно переглянулись, ответили епископу кивком и, взявшись под руку, пошли по дорожке к ручью, в противоположную сторону от той, в которую ходили ночью. Когда они отошли на достаточное расстояние, чтобы их голоса не доносились до лагеря, Света спросила:

— Он правда спал? Вид больно измотанный.

— По крайней мере, мне так показалось.

— Его так ненадолго хватит. И нечего рассчитывать на закаленность. Нервные клетки, между прочим, не восстанавливаются. Предложить ему что ль валерьяночки?

— Вряд ли это поможет. Хоть мы и обязаны этому приключению знакомству с вами, я и сам здорово волнуюсь. Господина д'Эрбле нетрудно понять... Между прочим, сударыня, вы не заметили, что он вчера что-то читал?

— Уж точно не мой определитель, — усмехнулась Света. — Да, припоминаю, что-то было. Я не придала этому значения. А зря. Уж не ту ли самую книгу с искрой, "Виконт де Бражелон"? Вы очень кстати это заметили. Понятно, чего он мог начитаться. Кто же ему её дал? Уж не Анька ли? — вслух размышляла Света. — Ох, уж я с ней побеседую.

— Почему это так вас беспокоит? — спросил принц.

— Будущее несладкое, вот что.

— Лично его?

— И его, и его друзей.

— А-а.

Филипп открыл было рот, что б сказать ещё что-то, но девушка перебила его:

— Давайте не будем о грустном и вернёмся к цели прогулки.

— С удовольствием, — произнёс Филипп.

— Слышите стук дятла? Очередями по дереву.

— Конечно.

— Предлагаю его поискать...

Лес постепенно всё больше наполнялся птичьими мелодиями. К общему лесному оркестру присоединялись всё новые голоса. Света свернула с тропинки и увлекла Филиппа в рощицу, где лучики восходящего солнца начали проникать под густой зелёный покров, и на землю ложились кружевные тени. Стук доносился оттуда.

— Когда слышите птицу и не можете точно понять, где она кричит (обычно так и бывает), можно прикинуть угол в тридцать градусов. Она где-то в его пределах. Вот у нас получается, где-то так, — Света показала руками приблизительный угол и направление.

— А там не она? — Филипп показал в сторону высокой старой сосны, — У самой макушки.

Света вскинула к глазам бинокль.

— Он родимый. Большой пёстрый дятел. Посмотрите. — Света протянула принцу бинокль. Молодой человек поднял его к глазам.

— Там ещё прилетел кто-то. Кажется, синицы. Стайка целая, — проговорил Филипп. — Полезный прибор, — он повертел бинокль в руках. Подобная аппаратура уже перестала вызывать бурное изумление.

— А головки у них какого цвета, оттенок крылышек? Плохо вижу... Брюшко какое? — живо спросила Света.

Филипп посмотрел снова.

— Макушки и крылышки голубоватые... Брюшко белое.

— Поздравляю! Мы нашли довольно редкий вид синицы. Белую лазоревку. Дайте-ка я посмотрю.

Света снова взяла бинокль.

— Ага! Так оно и есть. Ну что? На тропинку?

Молодые люди вернулись на дорожку. Теперь она шла по высокому и крутому берегу реки. На почти отвесном склоне росли старые раскидистые ели и тянулись остроконечными верхушками в утреннее высокое небо. Над рекой неподвижно завис прозрачный легкий туман, который уже начали разгонять солнечные лучи. Высокая трава от росы вся сверкала перламутром. Принц обратил внимание на маленькие кустики розовых цветов с пальчато-рассечёнными листьями, растущие справа от дорожки.

— Что это за цветы? — спросил Филипп.

— Герань, — Света наклонилась к маленькой, но пышной кучке растений. — Э-э, да эта не лесная. Вы нашли ещё один редкий вид, — улыбнулась Света. — Знакомьтесь, герань кроваво-красная.

— А покажите мне разные цветы, — улыбнувшись попросил Филипп. — Как оно по научному?.. Травянистые растения? Они здесь в изобилии, — юноша с воодушевленным огоньком в глазах взглянул на Свету.

— Быстро же вы учитесь!

И Света стала показывать по дороге разные травы и рассказывать о них. Одновременно они прислушивались к звукам леса. Светка, не сходя с места, на спор определила по голосам десять видов птиц. Филипп был в восхищёнии.

— Здесь ещё парочка видов поёт в чаще. Но их честно, не знаю. Врать не буду, — призналась Света.

— Всё равно, это восхитительно! Вы выиграли, бесспорно.

— А вы не боитесь что я насочиняла, пользуясь тем, что меня не могут проверить? — Света прищурившись на один глаз посмотрела на принца.

— О, не боюсь. Так как всецело полагаюсь на вашу честность, мадемуазель, — Филипп галантно поцеловал девушке руку.

— Полагайтесь, полагайтесь.

Молодые люди незаметно для себе зашли в ельник и стали спускаться в сырой овражек, придерживаясь за ветки. По его дну змейкой петлял тоненький полувысохший ручеек. Здесь, на склонах овражка, росли кусты отцветшей черёмухи. Их стволы и ветви оплетали прошлогодние сухие стебли хмеля. Со стороны могло показаться, что это свисают воздушные корни или тропические лианы, что придавало редкую живописность и экзотический колорит этой картине.

Света и Филипп прошли сырое место по брёвнышку, нарочно для этого положенного на дне овражка и поднялись на другой склон.

— А вот это, кстати говоря, Петров крест, — выдохнула запыхавшаяся Света, увидав ещё одно интересное растение.

— А отчего он какой-то розоватый?

— У него совершенно нет хлорофилла. Ему не надо, это паразит.

— Паразит?

— Ну да. Что вас смущает? Он своими корнями крепится к корням дерева и питается таким образом.

— А дерево?

— Дереву, по идее, ущерба нет. Оно питательными веществами поделится, Петрову кресту много не надо... А мы уже почти пришли. Осталось совсем немного.

Они свернули с дорожки в лес. Ельник скоро кончился и опять начались сосны. Здесь подлесок был довольно густой и пробираться приходилось с трудом. Вдруг Филипп остановился и удержал за руку девушку:

— Светлана, смотрите...

Между ветвями была растянута большая ажурная паутина. Её нити в луче света казались золотыми, а на них сверкали капельки росы, и в каждой отражалось восходящее солнце.

— Это настоящее чудо природы, ваше высочество. Живая ювелирная работа.

— Это же просто шедевр, — произнёс принц. — Шедевр... и коварная ловушка.

— В мире природы каких чудес только нет. Всего лишь нужно уметь их видеть.

— Чем мы сейчас и занимаемся. Слушаем лес, рассматриваем целое и частности, вдыхаем ароматы.

— Вам здесь нравится? — спросила Света.

— Как такое место может не нравится?

— Это верно. Но я знаю людей, которых никакими силами в лес не затащишь. Жалуются, что здесь, мол, комары, грязь, отсутствие интернета. Право, и смешно, и грустно.

— Эти люди не понимают, что теряют.

— Вы правы... Но вот мы, собственно, и пришли.