Я останусь с тобой (гет)

Инеж оставалось до родов шесть недель, когда в округе начали твориться странные вещи. То есть поначалу никто ничего странного не заметил: просто небольшие неприятности, которые можно счесть случайными. У одного соседа кто-то выпустил поросят (или сам забыл закрыть задвижку, он не был уверен), и потом вся семья долго ловила очумевших от радости животных, которые с визгом носились по тонкому снегу, который под их ногами быстро превращался в грязное скользкое месиво, еще больше усложняя их поимку. У другого лучший костюм оказался изрезанным полосками. Все домочадцы клялись, что не трогали его. У третьего старшему ребенку полили медом подушку вместе с головой, и к утру он намертво к ней приклеился, так что пришлось очень коротко отстригать волосы. Родители, конечно, заподозрили младших детей, но опять-таки все клялись, что не трогали брата.

Странным это стало казаться, когда подобные случаи учaстились. И происходили исключительно по ночам. Кульминацией мелких безобразий стал случай у Хубертов.

— Представляете, — жаловалась миссис Хуберт, когда они приходили с соседским визитом к Казу и Инеж, — какой-то умник вымазал у нас все дверные ручки… продуктами жизнедеятельности.

Она брезгливо скривилась.

— То есть говном, — невозмутимо уточнил Каз.

Миссис Хуберт смущенно кивнула. Инеж бросила на него упрекающий взгляд, которым он, конечно же, ни капли не проникся. Что неудивительно, учитывая, что она сама едва сдерживала смех.

— Наверняка, Майерсы, — проворчал мистер Хуберт, мрачно отпив чая. — Они давно нам завидуют.

Миссис Хуберт покачала головой:

— Нельзя голословно обвинять, дорогой. У нас нет доказательств.

Но было заметно, что она согласна с мужем в его подозрениях.

Когда они ушли, Каз с Инеж переглянулись и рассмеялись.

— Всё это, конечно забавно, — сказала Инеж, отсмеявшись, — но тебе не кажется, что здесь происходит нечто странное?

— Еще как кажется, — согласился Каз, посерьезнев. — Не мешало бы разобраться.

— Я могу заняться разведкой, — тут же предложила Инеж.

— С ума сошла? — вскинулся Каз. — Какая разведка в твоем положении?

Инеж тяжело вздохнула. Его опека зачастую была удушающей. Она понимала, что он беспокоится, но считала, что он перебарщивает. А кроме того, ей становилось скучно от фермерской жизни — она слишком привыкла находиться в гуще опасных событий. И не собиралась отказываться от подвернувшегося случая немного развеяться.

— Я же не собираюсь лазить по крышам. Это в моем положении действительно невозможно, — как можно мягче произнесла Инеж, инстинктивно погладив свой выступающий живот. — Просто нaвестить соседей, ненавязчиво задать пару вопросов тут и там. В конце концов, ничего опасного не случалось.

— Это пока, — упрямо возразил Каз.

Инеж закатила глаза:

— Ну хорошо, давай ходить в гости вместе, если тебе так спокойнее.

— Мне некогда заниматься этими глупостями, — заявил он с пренебрежительной ноткой в голосе, из-за которой жутко захотелось съездить ему по физиономии, но Инеж сдержалась.

Вместо этого она предложила:

— Тогда с Ильмой, — и когда Каз уже собирался опять что-то возразить, поспешно продолжила: — Пожалуйста, Каз, мне надо чем-то заняться помимо фермы. Я скоро на стены начну кидаться.

Это заставило его замолчать. В его глазах появилось виноватое и… да, определенно раненое выражение.

— Я не знал, что тебе настолько скучно здесь, — удрученно произнес он.

«Со мной», — отчетливо повисло в воздухе не произнесенное окончание.

Инеж помотала головой, поспешно заверив его:

— Не скучно, нет. Я счастлива с тобой — даже не вздумай сомневаться в этом. Просто… не хватает привычного адреналина, наверное.

Каз невесело усмехнулся:

— Ладно, хорошо. Я обещал, что не запру тебя в клетке. Но по соседям ходить будешь только со мной или с Ильмой.

Инеж лучезарно улыбнулась и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку.

— Ну, правда, тебе совершенно не о чем беспокоиться.

— Надеюсь, — вздохнул Каз.

Инеж видела, он всё равно беспокоится, но хотя бы перестал думать, будто она стремится сбежать от него при первой же возможности. По крайней мере, Инеж надеялась, что перестал.

* * *

Инеж с энтузиазмом занялась расследованием. Каз по-прежнему считал, что это не самая разумная идея, но она выглядела такой радостной и оживленной, что он просто не мог ей отказать. Надо признать, Инеж очень ловко задавала наводящие вопросы так, что никто не подозревал ничего, кроме светской беседы и обычного любопытства. И хотя она потеряла привычную легкость и летучесть движений, наблюдательность и умение подмечать малейшие детали никуда не делась.

Однако всё безрезультатно.

— Ничего не понимаю, — воскликнула Инеж после очередного визита к соседям, устало опускаясь в свое любимое кресло-качалку возле камина. — Выглядит так, словно это делает некий невидимка. Или же те, кто это делает, ничего потом не помнят.

— Ничего не помнят? — задумчиво повторил Каз, садясь в соседнее кресло.

Странные события происходят по ночам. Никто не помнит…

— А не завелся ли здесь лунатик? — предположил Каз.

Инеж выпрямилась и остановила качалку, поставив ноги на пол.

— Лунатик… Точно! Каз, ты гений!

— Я знаю, — ухмыльнулся он.

Но Инеж уже нахмурилась и принюхалась.

— Тебе не кажется, что пахнет чем-то странным? Такой сладковатый аромат… У соседей тоже был такой запах, я еще подумала, какие-то местные трaвы.

Каз принюхался и помотал головой — он ничего особенного не чувствовал.

— Возможно, просто побочный эффект беременности.

Инеж немного подумала и пожала плечами:

— Возможно.

Она снова откинулась на спинку кресла, отчего оно начало раскачиваться, и закрыла глаза.

— Устала? — спросил Каз.

Они действительно сегодня много ходили. И слишком много на его вкус общались с соседями. Инеж согласно промычала, и он, улыбнувшись, встал и поцеловал ее в лоб:

— Отдыхай тогда.

Кажется, она тут же и заснула. Каз сходил в кабинет забрать документы и, вернувшись в гостиную, устроился за столом поработать. Ильма ушла в город по своим делам, и Каз не хотел оставлять Инеж одну даже ненадолго. Возможно, она права, и у него развилась паранойя. Но одна только мысль о том, что пока его не будет рядом, с ней что-то случится, сводила его с ума.

Некоторое время спустя Каз краем глаза заметил, как Инеж встала. Он повернулся к ней и замер, недоуменно изучая ее. Глаза у нее были открыты, но пусты — как будто она не осознавала своих действий.

— Инеж? — окликнул Каз.

Она не отреагировала и пошла на кухню. Каз на всякий случай пошел за ней следом. Приступ лунатизма? Вроде бы за Инеж такого не наблюдалось, но… А что, если тот запах ей все-таки не померещился и как-то связан с тем, что происходит? Инеж тем временем открыла резной деревянный буфет, достала оттуда банку земляничного варенья, большую ложку и с блаженным выражением лица принялась поедать его.

С возрастающим изумлением Каз наблюдал, как Инеж, не останавливаясь, поглощает варенье и банка стремительно пустеет. Он хотел было разбудить ее, но потом передумал: возможно, не стоит будить человека в состоянии лунатизма. Мало ли как она отреагирует. Он мог представить множество не самых приятных сценариев: от швыряния в него ножами до преждевременных родов.

Доев варенье, Инеж поставила банку и ложку на стол и вернулась в гостиную в свое кресло. И продолжила спать как ни в чем не бывало.

Каз сел обратно за стол. Пусть она спит — они могут обсудить случившееся и позже, а он пока закончит с документами.

* * *

Проснувшись, Инеж чувствовала себя так, словно не отдыхала, а таскала кирпичи. Поморщившись, она поискала взглядом Каза. Он сидел за столом, зарывшись в бумаги, но, конечно, тут же понял, что она проснулась. У него было какое-то непостижимое чутье в отношении нее. Он повернулся и одарил ее странным взглядом. Инеж вопросительно приподняла брови:

— Что?

— Ты ничего не помнишь? — загадочно спросил Каз.

— А что я должна помнить? — растерянно спросила Инеж.

Каз еще некоторое время смотрел на нее с непонятным выражением, а потом заявил:

— Как выяснилось, ты ходишь во сне.

Инеж недоверчиво уставилась на него:

— Ты серьезно?

— Абсолютно, — Каз усмехнулся и покачал головой: — Зрелище было слегка жутковатое. Но забавное. Особенно когда ты за один присест умяла банку варенья.

Инеж не знала, что на это сказать. У нее возникло подозрение, что он смеется над ней, но в глубине души чувствовала, что это не шутка. Хотя раньше она никогда не замечала за собой приступов лунатизма. Да и никто не замечал. В конце концов, они с Казом десять лет спали в одной кровати — он бы точно заметил. Он решил наконец смилостивиться и перестать держать ее в недоумении.

— Я сильно подозреваю, что именно так происходили все странности с нашими соседями. И, возможно, с этим как-то связан тот запах, что ты почувствовала.

Инеж насторожилась. Запах… Раньше его в доме не было: в последнее время она запахи чувствовала крайне остро и заметила бы. Откуда он мог появиться?

— Надо проверить всё в доме — откуда он может исходить.

Каз согласно кивнул.

И они принялись педантично прочесывать дом. Вернувшаяся из Ферлина Ильма присоединилась к ним. Инеж с ее обостренным нюхом нашла первая. В какой-то момент ей показалось, что от стены гостиной, которая выходила на двор, пахнет сильнее. Инеж подошла и увидела на деревянных панелях смолистые капли. Уже знакомый сладковатый запах ударил в нос так, что она чихнула.

— Каз! — позвала Инеж. — Кажется, я нашла.

Каз с Ильмой тут же подбежали к ней, и она указала на смолу, или что это такое было.

— Интересно, — Каз наклонился вплотную к каплям, потрогал их пальцем, понюхал; Инеж почти ждала, что он их лизнет, но, к счастью, до такой неосторожности он не дошел. — Мне нужен химик.

Каз выпрямился и обернулся на каминные часы:

— Успею доехать до Кеттердама.

— Уайлен, — понимающе кивнула Инеж.

— Я возьму образец, чтобы Уайлен проверил его, так что вернусь скорее всего уже завтра. Постарайтесь больше ничего не учудить, пока меня не будет, — насмешливо заметил Каз.

Инеж фыркнула. Но он уже серьезно продолжил:

— Ильма, тебе лучше не спать этой ночью — проследи за Инеж, мало ли чем всё может обернуться.

Ильма кивнула.

— Со мной всё будет в порядке, Каз, — мягко возразила Инеж, стараясь подавить раздражение. — Ни с кем ничего плохого не происходило.

— Пока, — веско заметил Каз и направился наверх переодеться.

Инеж закатила глаза. Кто бы мог подумать, что Каз станет таким параноиком.

 

Ильма осталась ночевать в комнате с Инеж, устроившись в кресле рядом с ее кроватью и собираясь провести бессонную ночь, как велел ей босс. Однако, проснувшись утром, Инеж обнаружила, что она спокойно спит. Инеж улыбнулась. Вот и правильно — нечего потакать Казовой паранойе.

Ильма пошевелилась и открыла глаза. Сначала на ее лице появилось недоумение, а потом чувство вины и страх. Она резко повернулась к Инеж и, увидев, что та совершенно невредимая сидит в кровати и смотрит на нее, с облегчением выдохнула.

— Ну что, пойдем проверять, чем мы занимались ночью? — весело предложила Инеж.

Ильма улыбнулась — всё еще виновато, но явно расслабилась оттого, что Инеж не упрекала ее — и кивнула.

Спустившись в гостиную, они обнаружили там полный погром. Весь большой стол был завален объедками, залит какими-то жидкостями, на полу валялись разбитые тарелки и стаканы, он был заляпан чем-то липким, а с окон сорваны занавески, которые валялись теперь на полу грязной кучкой. Несколько стульев и даже одно кресло были перевернуты.

Инеж с Ильмой ошарашенно переглянулись.

— Это мы сделали? — недоверчиво спросила Ильма.

— Видимо, — согласилась Инеж.

Ильма хихикнула, и в следующую секунду обе уже хохотали.

— Ладно, надо все-таки убрать это безобразие, — сказала Инеж отсмеявшись.

Они выбросили безнадежно испорченные занавески, Ильма начала мыть полы, а Инеж убирать со стола, когда в гостиную вошел Каз. Застыв в дверях, он окинул взглядом открывшуюся живописную картину и быстро осмотрел Инеж, явно на предмет повреждений:

— Что здесь произошло?

В его голосе и всей фигуре чувствовалось напряжение. Инеж вполне представляла, что он мог подумать, увидев такой разгром. Из-за его спины вытягивали шеи Джеспер и Уайлен, пытаясь увидеть, что так поразило Каза.

— Похоже, у нас была вечеринка лунатиков, — со смешком ответила Инеж.

Каз расслабился, не забыв пронзить Ильму угрожающим взглядом, но ничего не сказал. Ильма невольно съежилась, и Инеж многозначительно посмотрела на Каза: не трогай ее. Тот пожал плечами и прошел внутрь. Следом за ним зашли Джеспер с Уайленом с весьма позабавленными лицами, а за ними еще пятеро Отбросов, которым Каз тут же велел заняться уборкой. Инеж с некоторым чувством вины, но и облегчением передала им тряпку и воду, показала, где кухня и куда отнести объедки.

— Как вы умудрились найти неприятности в такой глуши? — воскликнул Джеспер, обнимая Инеж. — Это особый талант.

Каз одарил его утомленным взглядом, и Инеж заподозрила, что разговоры на эту тему длились всю дорогу. Уайлен покачал головой и закатил глаза. Остальные весело переглянулись, но тут же сделали серьезные лица, пока Каз не заметил их веселья.

Двое из Отбросов занялись уборкой, остальные расположились на стульях, Инеж села рядом с Казом на диване, прислонившись к его плечу.

— Вещество довольно странное, — сообщил Уайлен. — Насколько я понимаю, оно вызывает приступы лунатизма, во время которых люди делают то, что им хотелось сделать, но они почему-либо не могли: считали неправильным, неприличным и всё в таком роде.

Если подумать, Инеж действительно постоянно хотелось варенья, но она опасалась есть его помногу и ограничивала себя. Да и сегодняшняя вечеринка…

— Это многое объясняет, — задумчиво кивнула она.

— Кроме одного, — продолжил Уайлен. — Как это вещество вообще начало появляться? Ни одно дерево — тем более давным-давно срубленное и высохшее — не может источать такие масла.

— Если только над ним не поработал Фабрикатор, — вставил Джеспер, который к этому моменту уже стоял у стены, положив на нее ладонь.

Так вот почему здесь Джеспер! А Инеж сначала подумала, что он приехал просто за компанию с Уайленом.

Работу со стеной он закончил одновременно с ребятами, убиравшимися в гостиной.

— Готово, — гордо объявил Джеспер, поворачиваясь к остальным. — Я вернул стены к их нормальному состоянию. Осталось только найти умельца, который их изменил.

— Этим мы и займемся, — кивнул Каз.

И вот для чего он взял своих людей.

— Я могу помочь, — предложила Инеж — в конце концов, слежка всегда была ее работой.

— Нет, — отрезал Каз. — И это не обсуждается. Мы не знаем, что за человек наш Фабрикатор, зачем он это делает и насколько он опасен. Ты остаешься дома под присмотром Ильмы.

Инеж насупилась, но устраивать пререкания перед Отбросами, и так уже с любопытством наблюдавшими за ними, не стала: в конце концов Казу надо поддерживать репутацию. А кроме того, в глубине души она понимала, что он прав. Так что, вздохнув, она уступила.

* * *

Дневное наблюдение ничего не дало, как Каз и предполагал изначально, но решил перестраховаться. Все они прихватили с собой еды, чтобы перекусить прямо на посту. Зимний холод здесь было легче переносить из-за того, что не было такой влажности как в Кеттердаме. Но от неподвижного сидения в засаде Каз всё равно промерз чуть ли не до костей, даже несмотря на теплую одежду. Да и больная нога ныла не переставая.

Примерно около полуночи Каз услышал уханье совы — условный сигнал — в направлении фермы Майерсов. Он поспешил туда, тяжело опираясь на трость, и тихонько подобрался к месту, где дежурил Ротти.

— Смотрите, босс, — прошептал тот, заметив его, и махнул в сторону фермы.

Возле внешней стены дома, положив на нее ладони, стоял парень лет четырнадцати.

— А вот и наш Фабрикатор, — пробормотал подоспевший Джеспер.

Остальные тоже бесшумно собрались рядом, наблюдая.

Закончив то, чем занимался, мальчишка развернулся и пошел прочь от дома. Он двигался медленно, будто во сне, а когда приблизился к ним, стало ясно, что его широко раскрытые глаза ничего не видят. Каз узнал Коэна Ван Холдена — племянника одного из его соседей. Мальчик недавно осиротел и жил теперь с семьей дяди.

— Гезен… — прошептал Уайлен. — Да он сам лунатик.

— Вот это талант! — присвистнул Джеспер. — Творить такое в бессознательном состоянии!

Каз согласно кивнул. Он уже начал обдумывать, как бы прибрать такой талант к рукам. Конечно, у него был Джеспер, но хороший Гриш никогда не бывает лишним.

— Джеспер, — велел он, — пройдись по фермам, исправь работу этого гения. Остальные, возвращаемся.

Утром надо будет поговорить с Ван Холденами. Мальчику надо обязательно учиться управлять своим даром. Да и с приступами лунатизма не помешало бы разобраться.

Инеж с Ильмой ждали их в гостиной. Инеж спала, сидя в кресле-качалке, но была не в кровати, а значит, собиралась дождаться его, невзирая на время и необходимость отдыха. Каз нахмурился, остановившись в дверях и сжав трость обеими руками.

— Я пыталась увести ее, — сказала Ильма, правильно истолковав его взгляд. — Она ни за что не хотела. Она беспокоилась за вас.

Каз вздохнул, почувствовав себя виноватым. Он не любил доставлять Инеж беспокойства. Особенно сейчас. Но, по крайней мере, приступов лунатизма больше не было. Видимо, вещество, перестав поступать в организм, выводилось из него достаточно быстро.

Он прохромал внутрь и отпустил своих людей:

— Можете идти отдыхать. С парнем я разберусь завтра.

Когда все разошлись, Каз склонился над Инеж и осторожно провел пальцами по ее лицу.

— Инеж, дорогая, пошли в кровать.

Она моргнула, просыпаясь, и сонно уставилась на него.

— Каз, — улыбнулась она, — ты вернулся.

— Конечно, я вернулся. Пошли спать. После ночи, проведенной в кресле, жутко болит спина, поверь.

Инеж хихикнула и встала, опираясь на его руку.

— Что выяснил?

— Всё завтра, — решительно отмел Каз расспросы.

Инеж на удивление не стала спорить. И это лучше всего остального говорило о том, как она устала.

 

Утром Каз отправил Отбросов обратно в Кеттердам, однако оставив Джеспера с Уайленом.

— Я пойду с тобой, — заявила Инеж, когда он рассказал ей о результатах ночной операции и своих планах на мальчика.

На этот раз он сразу согласился. Теперь, когда он знал, что опасности нет, почему бы и не позволить ей развлечься.

Хозяева встретили их с радушными улыбками. Эрик Ван Холден когда-то дружил с Джорди и по старой памяти тепло относился к Казу. Каз не мог сказать, что это взаимно: всё, напоминающее о Джорди до сих пор вызвало у него спазм в желудке и желание сбежать от этого напоминания как можно дальше. Но он старался держаться дружелюбно, насколько мог. Поэтому общение с Ван Холденами всегда было для него пыткой. И, вероятно, поэтому Инеж захотела пойти с ним. И ее присутствие действительно помогало.

Эрик провел их в гостиную, а его жена Маргарета принялась хлопотать над угощением. Здесь считалось неприличным не угостить даже неожиданных гостей — хотя бы чаем с печеньем.

— Эрик, до тебя ведь дошли разговоры о странностях, творящихся в округе? — начал Каз, когда Маргарета принесла чай со сладостями и села рядом с мужем.

Тот пожал плечами:

— Глупости, по-моему. Или дети шалят и не признаются, или кто-то из соседей из вредности пакостит.

— Тоже так подумал сначала, — согласился Каз. — Но как выяснилось, всё гораздо интереснее.

— В самом деле? — Маргарета заинтересованно посмотрела на него.

Каз кивнул и спросил:

— Вы знали, что ваш племянник — талантливый Фабрикатор? И страдает приступами лунатизма?

Маргарета испуганно расширила глаза.

— Откуда…

Но Эрик не дал ей договорить. Прищурившись, он предостерегающим тоном поинтересовался:

— Не хочешь ли ты сказать, что в происходящем виноват Коэн?

— Значит, знаете, — удовлетворенно заключил Каз. — Хорошо, не придется убеждать.

— Я бы не сказала, что виноват, — вмешалась Инеж, которая до сих пор молча пила чай и грызла печенье, — он ведь даже не осознавал, что делает. Но да, он причинa всех последних стрaнностей.

И она принялась объяснять ситуацию. Когда она закончила, Эрик хмурился, а Маргарета расстроенно вздохнула:

— Гезен… Приступы у него начались после смерти родителей. Медик порекомендовал одну настойку. Думали, она помогает.

— Она помогала какое-то время, — мрачно вставил Эрик. — И мы расслабились — перестали за ним следить.

— По счастью у меня есть друг Фабрикатор, который может обучить Коэна пользоваться своими силами, — вкрадчиво произнес Каз. — И еще один друг химик, который может попробовать разработать более эффективное средство для купирования приступов.

Эрик с Маргаретой переглянулись.

— Я так понимаю, твои друзья живут не здесь? — спросил Эрик.

— Нет. В Кеттердаме. Сейчас они у меня в гостях — я пригласил их для расследования этого дела. Но скоро возвращаются домой.

— И ты хочешь, чтобы мы отправили мальчика в Кеттердам? — спросила Маргарета почти агрессивным тоном.

Каз утомленно вздохнул. Он устал после вчерашнего дня и двух бессонных ночей, и поддерживать маску доброжелательности, при этом пытаясь в чем-то их убедить, сил не оставалось совсем. Да и желания тоже.

— Я ничего не хочу, — с убийственным сарказмом заявил он. — Я предлагаю вам решение проблемы. Согласиться с ним или нет — ваше дело.

Инеж предостерегающе посмотрела на него и с прежней мягкостью произнесла:

— На самом деле, это лучшее решение. В любом случае, надо что-то делать, пока Коэн не навредил себе или окружающим.

Эрик с Маргаретой снова переглянулись. Каз нетерпеливо постучал пальцами по набалдашнику трости. Ему хотелось уже уйти отсюда — чем меньше он видит Эрика, тем лучше. Инеж накрыла его ладонь своей и успокаивающе сжала пальцы. Каз бросил на нее быстрый взгляд и улыбнулся уголком губ.

— Нам надо подумать, — наконец сказал Эрик. — Твои друзья могут подождать до завтра?

Каз кивнул и встал, протянув руку Инеж, чтобы помочь ей в свою очередь подняться.

— Тогда до завтра.

— Думаю, они согласятся, — сказала Инеж по дороге домой. — Они искренне привязаны к мальчику, но боятся его сил. Я наблюдала такое не раз и знаю признаки.

— Пожалуй, — согласился Каз.

 

Инеж, как всегда, оказалась права. На следующий день Маргарета с Коэном пришли к ним сообщить, что они согласны. Маргарета собиралась проводить племянника до Кеттердама, посмотреть, как он устроится, а потом вернуться.

Каз сильно сомневался, что она будет настаивать на его возвращении на ферму, если Коэн решит остаться в Кеттердаме по окончании обучения. Так что надо лишь обеспечить, чтобы Коэн захотел остаться. И это было не так уж сложно — в доме дяди его ничто не держало.